Вот и бес попутал. Хорошо, хоть вы не растерялись…
Объяснение, конечно, не лезло ни в какие ворота. Но что за беда? Все равно этого самого «когда-нибудь» уже не предвидится, так имеет ли смысл вести тонкую игру?
Как бы ни было у парня туго с мозгами, он все же понял свою промашку. Уж лучше было дать свершиться конфузу! Во взгляде Игоря, который он кинул на Неведомского, отразилась сложная гамма чувств — вплоть до желания вскочить и «загасить» всех этих «мечтателей» с их гнилыми подходцами…
— Знаете, Кирилл Ильич, — забормотал гость, вертя книгу в руках, — я только сейчас вспомнил одну вещь. Меня же знакомый ждет! Договорились встретиться в восемь, а сейчас уже половина… Можно, я эту книгу с собой возьму? На досуге прочитаю, потом верну. Мы ведь еще увидимся?
— Непременно, Игорь Сергеевич! — заверил его хозяин и тут же подал условный знак одному из «мечтателей» — невысокому худому брюнету с острым лицом. — Жаль, конечно: и не поговорили как следует, и есть-пить осталось… Что ж, не смею задерживать. Ах да! — вдруг спохватился он. — Минуты две у вас еще есть? Я вижу, Анатолий Иванович что-то хочет сказать.
Остролицый брюнет впервые за все время посмотрел на Игоря в упор, и с этого мгновения молодой человек не мог освободиться из-под власти его глубоко посаженных карих глаз с бездонными провалами зрачков. В них была неведомая, страшная сила.
— Уважаемый Игорь Сергеевич, — монотонно заговорил остролицый, крутя в пальцах блестящую чайную ложечку — она описывала круги, как мельничное крыло. — Все мы очень польщены тем, что вы почтили нас своим присутствием. Не так много осталось в наше время ценителей настоящей литературы, подлинных интеллектуалов, которые не покупаются на яркую коммерческую упаковку, а пытаются вместе с автором познать законы бытия, заглянуть в непостижимые глубины человеческой души. Поэтому каждый, кто готов к долгому трудному поиску гениальных озарений среди мутных потоков серого чтива, является для нас…
Игорю казалось, что его голова размягчается, превращаясь в ленивую студенистую медузу. Веки неудержимо тянулись друг к другу, словно по ним мазнули густым клеем. Несколько раз он, напрягая волю, пытался освободиться, сорваться с «крючка». Но если «кси» в чем-то талантлив — он талантлив абсолютно…
— Готов? — спросил Неведомский, когда Анатолий Иванович замолчал.
Тот кивнул.
— Ну, тогда давайте его «колоть». Страсть как интересно, откуда к нам заслали этого молодца!
За полчаса «молодец» выложил им все, что знал. Как оказалось, на самом деле его звали Валерием Тихоновичем Яковенко (по «легенде» фамилия была Разинов). Работал он на одну из недавно созданных спецслужб. Узнав об этом, Неведомский посерел лицом, хотя других вариантов, в сущности, и не было. Разве что какая-нибудь криминальная структура… Но «мечтатели» старались не высовываться, а концы денежной подпитки, идущей из-за рубежа, были тщательно упрятаны в воду.
Впрочем, минуты через две Кирилл Ильич уже как ни в чем не бывало улыбался и шутил. И было отчего! Жадность фраера сгубила: Яковенко, заинтересовавшись «мечтателями», не захотел ни с кем делиться, а решил выслужиться перед начальством. То бишь, все раскопать самому, а потом выложить шефу, как на блюдечке.
Откуда возник интерес? Яковенко объяснял сумбурно, но все же можно было понять, что «мечтатели» допустили несколько проколов.
«Учтем на будущее, — подумал Кирилл Ильич. — Он считал себя великолепным конспиратором, и то, что какой-то капитанишка мог запросто „завалить“ всю организацию, больно било по его самолюбию. — Умен, собака, а с виду — щегол щеглом! Ну да ладно, эту проблему мы сейчас решим».
— Что будем делать? — спросил он, когда Анатолий Иванович закончил допрос.
В комнате повисло тягостное молчание.
— Тэк-с, — недобро сказал Кирилл Ильич. — Предложений нет. А извольте спросить, милейшие: вам что, совершенно не дорога собственная шкура? Собираемся улетать с нашей грешной Земли, а тут возникает товарищ капитан, мечтающий о погонах с большими звездами, и говорит: «Пардон, господа, но ваша лавочка прикрывается». И никакой реакции!
— А что предлагаете вы? — спросил Ершов. Неведомский усмехнулся.
— Да уж известно что. Кончать надо. А вы как думали? Причем немедленно. Не собираетесь ли вы отпустить его в большое серое здание на улице Ломоносова, где все от мала до велика бдят и зрят в корень? Ну что, кто возьмется?
Ершов выпрямился.
— Позволю вам напомнить, Кирилл Ильич, что убийство противно любому члену Клана. Чем мы тогда будем отличаться от тех, с кем — именно по этическим соображениям — отказываемся делить планету?
— Я поддерживаю, — сказал Гудков.
— Я тоже, — отозвался Стадник. Неведомский развел руками:
— Редкостная солидарность. Я рад за вас, друзья. Ну а вы, господин Лучинский?
— Я никогда никого не лишал жизни, — обтекаемо ответил Анатолий Иванович.
— Кто бы сомневался, — задумчиво произнес председатель. — А вас, Юричев, я даже не спрашиваю. Значит, хотите остаться чистенькими. Хотя прекрасно знаете, что кому-то все же придется взять эту грязную работу на себя. В жизни Клана такое случалось не раз. Он бы попросту не выжил, если бы время от времени не пускал кое-кого в расход. Вы слабы, друзья мои. Только из уважения не могу назвать вас скопищем слизняков, хотя, поверьте, это недалеко от истины.
Он резко повернулся, быстрыми шагами ушел на кухню и через несколько секунд вернулся с бутылкой водки.
— Кто из вас отважится, господа? — спросил Кирилл Ильич.
Ответом ему было молчание.
— Что и требовалось доказать, — сказал Неведомский и, с удовольствием глядя в расширившиеся глаза «мечтателей», выпил залпом. — Вот и все. Гадость, конечно, ужасная гадость. Я просто хотел вам показать, что при желании переступить через себя очень легко. Гораздо легче, чем вы думаете. А теперь — к делу. Поскольку все вы пасуете, лишать жизни придется мне. Каким образом? Что-нибудь придумаю. Но мне нужен помощник. Хотя бы потому, что требуется машина — надо ведь доставить этого хлопца в какое-нибудь укромное местечко. А я, как вы видели, слегка пригубил, так что не рискну сесть за руль. Поведете вы, Анатолий Иванович. Вы, правда, тоже слегка пригубили, но совсем не того и вдобавок меньше всех. Собирайтесь!
Куда делся демонический взгляд Лучинского! Он так растерялся, что невзначай заехал локтем в одну из тарелок. Не было сомнений, что Кирилл Ильич хватанул водки специально: председатель задался целью хоть кого-нибудь из своих соратников непременно «повязать кровью».
«Может, и не следовало так резко, — подумал Неведомский. — В конце концов, они правы: чем мы, по большому счету, отличаемся от основной массы людей, как не отвращением к некоторым гнусным привычкам? Переступить через себя действительно можно. Но, переступив, останемся ли мы прежними? Вот они и не хотят даже пробовать. Однако к черту слюнтяйство! В каждой группе должен быть хотя бы один разгребатель дерьма, иначе Клан в самом деле прикажет долго жить. Именно сейчас проблем навалилось, как никогда. Мало нам этого чекиста-карьериста, так еще, похоже, где-то орудует „супер“. В придачу ко всему заартачился бессмертный дон Мануэль. По-хорошему я уже с ним разговаривал, теперь, видимо, придется по-плохому. И все это наказание — мне, мне, одному мне!»
— Собирайтесь! — повторил Кирилл Ильич еще жестче, и Лучинский послушно поднялся.
Председатель снова взглянул на парня (тот все еще был в отключке), и в его очерствевшем сердце чуть ли не впервые за много лет шевельнулась жалость…
Глава 22. БЕЗ ПРОЛИТИЯ КРОВИ
— Ну, до встречи! — Ворохов и Гарусов пожали друг другу руки. Ворохов — крепко, по-мужски, Гарусов, как всегда, вяло, почти робко, словно стесняясь даже столь сдержанного проявления чувств.
— Завидую я ему, — сказала Марго Андрею, когда катамаран начал отходить от причала. — Остается еще на день блаженствовать. Почему все хорошее так быстро кончается?
Ворохов хмыкнул:
— Нашла кому завидовать! Думаешь, он будет восторгаться восходами и закатами? Что-то я за ним этого не замечал. Снова по уши залезет в работу, а когда приедут за второй партией, начнет сокрушаться не из-за того, что больше не увидит созвездие Центавра, а потому, что так и не успел что-нибудь доделать.
Гарусов не слышал, о чем они говорили. А если бы и услышал краем уха, то ему было бы трудно сохранить свою маску мизантропа и не рассмеяться. Смешные людишки! Знали бы они всю правду о том, чьи поступки сейчас обсуждают с таким пренебрежением.
Однако до него, повторимся, это безапелляционное высказывание так и не долетело. У Гарусова и без того было чем загрузить свой уникальный мозг.
Народу, на острове собралось немало, поэтому вывозить их решили в два приема — так же как и привозили, с интервалами в сутки. Сюда ходили два катамарана — большой, «Акрукс», и малый, «Лусон». В прошлый раз русским достался «Лусон» (он всегда приходил вторым), сейчас же им представилась возможность оценить достоинства более комфортабельного «Акрукса».
Не было жесткой системы — кто на чем прибыл, тот на том и отправился восвояси. Все решал Айделсон. Разумеется, многие хотели бы хоть ненадолго задержаться за тропиком Рака. Но «Лусон» был невелик, поэтому во вторую очередь включили лишь тех, кто действительно не успел завершить серьезные дела.
Гарусову, несмотря на отсутствие красноречия («легенда» превыше всего, будь она проклята!), удалось доказать, что без его золотых рук на одном узком участке работ все развалится. К счастью, Айделсон поверил, хотя мог бы подумать: а как же тут раньше, малый, без тебя солнце светило? Но Гарусову даже не хотелось рассматривать такой вариант.
Кто знает, удастся ли ему еще хоть раз побывать на Вуде? Долго оставаться в шкуре убитого им специалиста Гарусов не мог: рано или поздно Неведомский и компания его бы раскололи. Поэтому надо было использовать редкий шанс прикончить разом всех «слухачей», умницу-миллионера, а заодно — как можно больше рядовых «кси». Но на атолле собралась слишком уж большая тусовка. Порешить всех нечего и думать — на это у него не хватит физических сил, не говоря уже о времени. Поэтому идеальной тактикой было дождаться, когда «Акрукс» заберет основную толпу, и уже затем, следуя разработанному плану, начать побоище.
— Жалко, Боб уехал, — сказал Гарусов невозмутимо поглаживающему бороду Сердару. — Сколько раз звал меня пива попить, да я все отнекивался. А сейчас нашло на меня что-то… — Он сокрушенно вздохнул. — Так и тянет горло промочить.
— Да ну? — Сердар ощупал его цепким взглядом. — Не похоже на тебя. Выписался из трезвенников?
— Да я не то чтобы это… совсем не употреблял. Иногда надо. Хоть немножко. Ты меня понимаешь?
Сердар кивнул:
— Может, вы и не были с Бобом большими друзьями. Да за четыре дня и не подружишься как следует. Но когда с кем-то занимаешься одним делом… Да, приятель, я тебя понимаю. Что ж, пойдем. Пиво у меня найдется: в прошлый раз «Акрукс» привез много, и я кое-что оставил про запас. Только ты, кажется, рвался доделать свою работу, чуть из штанов не выпрыгивал?
Гарусов виновато развел руками:
— Ну вот невтерпеж стало, и все тут! Да ты не беспокойся: горло промочу — и тут же сяду за приборы. Не напортачу, будь уверен.
— Хорошо. Пошли!
Сердар жил прямо во дворце — вернее, в одноэтажной пристройке с довольно причудливой по форме крышей. Эту крышу делили с бородачом еще четверо охранников, но их сейчас куда-то черти унесли. Холодное пиво казалось чудом, так что даже разговаривать не хотелось — только пить и наслаждаться. Идиллию нарушали лишь ожесточенно гудящие под потолком мухи — здоровенные, откормленные на первоклассных объедках, наглые, как будто именно они были подлинными хозяевами острова. В конце концов Сердар заговорил — похоже, только затем, чтобы заглушить это назойливое жужжание.
— А сам-то ты хочешь… туда? — Он показал пальцем вверх.
Гарусов пожал плечами:
— Кто знает, может, там и лучше… Сердар отхлебнул пива.
— Скажи честно: а здесь тебе плохо? По-моему, лучшего уголка на всей планете не отыскать. Если бы только не эти мухи… Да и в России, я думаю, можно жить. Но разве нашего мнения когда-нибудь спрашивали?
— Я человек маленький, — осторожно ответил Гарусов. — Но сам подумал: ты живешь здесь и видишь только «кси», а там, в большом мире, мы в меньшинстве. Наверное, есть разница»…
— И что, совсем уж невмоготу жить рядом с обыкновенными людьми?
Гарусов не успел ответить — в комнату ввалились охранники.
— Везде полный порядок, шеф, — выпалил один из них. — А это что, пиво? Нельзя ли нам тоже… по чуть-чуть? Ужасная жара!
— Совсем распоясались! — усмехнулся Сердар. — Никакой дисциплины! Ну ладно, сегодня я добрый.
Он повернулся к холодильнику, и вот тут-то Гарусов, мгновенно просчитавший, как будут развиваться события, нанес первый удар. Сердар схватился руками за голову, захрипел и вытянулся, потом затрясся, словно его казнили на электрическом стуле.
Гарусов вскочил.
— Что с ним? Ребята, ему плохо!
Но они, конечно, реагировали быстрее — мгновенно кинулись к шефу. И, разумеется, тут же забыли про его гостя, подставив ему свои широченные спины и одинаково стриженные круглые затылки. Что тому и требовалось…
Все было кончено за считанные секунды. Гарусов отодвинул стул от лежащих друг на друге трупов, сел и стал вспоминать в деталях план дворца.
Начало операции прошло как по маслу. Он даже не надеялся, что сразу прихлопнет всю охрану. Невероятно повезло! К тому же Гарусов почти не затратил биоэнергии, которая была необходима ему для дальнейших «подвигов». Ну, может, процентов пять, не больше.
На этом и строился расчет. Убить человека, даже «кси», было для Гарусова парой пустяков. Все равно что замкнуть два проводка и устроить короткое замыкание. Он и сам не знал, как это у него получается. Просто смотришь на чью-нибудь черепушку (хоть спереди, хоть сзади), концентрируешь волю — и готово: самый совершенный в Солнечной системе биокомпьютер всего за пару секунд превращается в утиль.
Но лишь в том случае, если убиваешь сразу, без затей, удается обойтись минимальными энергетическими затратами. Если же переселению в мир иной предшествует «чистка», они возрастают чуть ли не на порядок. Понятно почему. Одно дело — закоротить что-то в чужом мозгу и практически мгновенно вывести его из строя. Совсем другое — ворвавшись туда, овладеть неким информационным каналом и минут десять контролировать его, не давая закрыться. Это только кажется, что стоит подсесть к своему «клиенту» — и можно качать его знания, не прилагая никаких усилий. Даже бабочка должна изрядно потрудиться, чтобы добыть пропитание. То, что бабочка сосет нектар, а «супер» — информацию, ничего не меняет. За все надо платить — если не деньгами, то усталостью или головной болью.
Еще больше сил уходит на трансформацию организма. Ну, это само собой. Представьте, что вам надо очень быстро сломать построенную из детского конструктора большую модель рыцарского замка и соорудить взамен современный небоскреб. Сколько потов сойдет? А тут не детальки надо разбирать — клетки собственного тела!
Однако труднее всего, конечно, выдержать дуэль с себе подобным. После трансформации, даже самой тяжелой, ты все равно отлежишься и встанешь. Сто шансов из ста, что ничего страшного с тобой не случится! А вот здесь — только пятьдесят. Один из дуэлянтов должен пасть. Каким бы никудышным бойцом ни был Нейсон, теоретически он все же мог поднапрячься и успокоить своего противника навсегда. К счастью, эта проблема решена. Но не окончательно. Мало уничтожить всех известных членов Клана — останется еще множество «кси»-одиночек, не подозревающих о своем происхождении. А значит, «метка» продолжит шествие по планете. Эх, если бы можно было вычислить, где и когда появится новый «супер»! А может, он уже родился, даже немного подрос и, чувствуя свою нарастающую с каждым годом силу, мечтает о дне, когда сможет поставить человечество на колени?
Как ни странно, до сих пор Гарусов об этом не задумывался. Впрочем, что же тут странного? Он знал, что «суперы» рождаются крайне редко, и уже то, что на одном временном отрезке сошлись сразу двое, было достойно удивления. И все же мысль о возможном «преемнике» испортила ему настроение.
«Спокойнее, — сказал себе Гарусов. — Не хватало еще разволноваться перед самым ответственным этапом операции. Да еще по такому поводу. К тому времени, когда этот пока еще мифический „наследник“ попытается меня достать, я скорее всего уже буду неуязвим».
Он встал, проделал несколько дыхательных упражнений, после чего измерил свой пульс. Ровно шестьдесят.
«Отлично, — подумал Гарусов. — Пора за работу».
Он был готов согласиться со многими жестокими обвинениями в свой адрес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Объяснение, конечно, не лезло ни в какие ворота. Но что за беда? Все равно этого самого «когда-нибудь» уже не предвидится, так имеет ли смысл вести тонкую игру?
Как бы ни было у парня туго с мозгами, он все же понял свою промашку. Уж лучше было дать свершиться конфузу! Во взгляде Игоря, который он кинул на Неведомского, отразилась сложная гамма чувств — вплоть до желания вскочить и «загасить» всех этих «мечтателей» с их гнилыми подходцами…
— Знаете, Кирилл Ильич, — забормотал гость, вертя книгу в руках, — я только сейчас вспомнил одну вещь. Меня же знакомый ждет! Договорились встретиться в восемь, а сейчас уже половина… Можно, я эту книгу с собой возьму? На досуге прочитаю, потом верну. Мы ведь еще увидимся?
— Непременно, Игорь Сергеевич! — заверил его хозяин и тут же подал условный знак одному из «мечтателей» — невысокому худому брюнету с острым лицом. — Жаль, конечно: и не поговорили как следует, и есть-пить осталось… Что ж, не смею задерживать. Ах да! — вдруг спохватился он. — Минуты две у вас еще есть? Я вижу, Анатолий Иванович что-то хочет сказать.
Остролицый брюнет впервые за все время посмотрел на Игоря в упор, и с этого мгновения молодой человек не мог освободиться из-под власти его глубоко посаженных карих глаз с бездонными провалами зрачков. В них была неведомая, страшная сила.
— Уважаемый Игорь Сергеевич, — монотонно заговорил остролицый, крутя в пальцах блестящую чайную ложечку — она описывала круги, как мельничное крыло. — Все мы очень польщены тем, что вы почтили нас своим присутствием. Не так много осталось в наше время ценителей настоящей литературы, подлинных интеллектуалов, которые не покупаются на яркую коммерческую упаковку, а пытаются вместе с автором познать законы бытия, заглянуть в непостижимые глубины человеческой души. Поэтому каждый, кто готов к долгому трудному поиску гениальных озарений среди мутных потоков серого чтива, является для нас…
Игорю казалось, что его голова размягчается, превращаясь в ленивую студенистую медузу. Веки неудержимо тянулись друг к другу, словно по ним мазнули густым клеем. Несколько раз он, напрягая волю, пытался освободиться, сорваться с «крючка». Но если «кси» в чем-то талантлив — он талантлив абсолютно…
— Готов? — спросил Неведомский, когда Анатолий Иванович замолчал.
Тот кивнул.
— Ну, тогда давайте его «колоть». Страсть как интересно, откуда к нам заслали этого молодца!
За полчаса «молодец» выложил им все, что знал. Как оказалось, на самом деле его звали Валерием Тихоновичем Яковенко (по «легенде» фамилия была Разинов). Работал он на одну из недавно созданных спецслужб. Узнав об этом, Неведомский посерел лицом, хотя других вариантов, в сущности, и не было. Разве что какая-нибудь криминальная структура… Но «мечтатели» старались не высовываться, а концы денежной подпитки, идущей из-за рубежа, были тщательно упрятаны в воду.
Впрочем, минуты через две Кирилл Ильич уже как ни в чем не бывало улыбался и шутил. И было отчего! Жадность фраера сгубила: Яковенко, заинтересовавшись «мечтателями», не захотел ни с кем делиться, а решил выслужиться перед начальством. То бишь, все раскопать самому, а потом выложить шефу, как на блюдечке.
Откуда возник интерес? Яковенко объяснял сумбурно, но все же можно было понять, что «мечтатели» допустили несколько проколов.
«Учтем на будущее, — подумал Кирилл Ильич. — Он считал себя великолепным конспиратором, и то, что какой-то капитанишка мог запросто „завалить“ всю организацию, больно било по его самолюбию. — Умен, собака, а с виду — щегол щеглом! Ну да ладно, эту проблему мы сейчас решим».
— Что будем делать? — спросил он, когда Анатолий Иванович закончил допрос.
В комнате повисло тягостное молчание.
— Тэк-с, — недобро сказал Кирилл Ильич. — Предложений нет. А извольте спросить, милейшие: вам что, совершенно не дорога собственная шкура? Собираемся улетать с нашей грешной Земли, а тут возникает товарищ капитан, мечтающий о погонах с большими звездами, и говорит: «Пардон, господа, но ваша лавочка прикрывается». И никакой реакции!
— А что предлагаете вы? — спросил Ершов. Неведомский усмехнулся.
— Да уж известно что. Кончать надо. А вы как думали? Причем немедленно. Не собираетесь ли вы отпустить его в большое серое здание на улице Ломоносова, где все от мала до велика бдят и зрят в корень? Ну что, кто возьмется?
Ершов выпрямился.
— Позволю вам напомнить, Кирилл Ильич, что убийство противно любому члену Клана. Чем мы тогда будем отличаться от тех, с кем — именно по этическим соображениям — отказываемся делить планету?
— Я поддерживаю, — сказал Гудков.
— Я тоже, — отозвался Стадник. Неведомский развел руками:
— Редкостная солидарность. Я рад за вас, друзья. Ну а вы, господин Лучинский?
— Я никогда никого не лишал жизни, — обтекаемо ответил Анатолий Иванович.
— Кто бы сомневался, — задумчиво произнес председатель. — А вас, Юричев, я даже не спрашиваю. Значит, хотите остаться чистенькими. Хотя прекрасно знаете, что кому-то все же придется взять эту грязную работу на себя. В жизни Клана такое случалось не раз. Он бы попросту не выжил, если бы время от времени не пускал кое-кого в расход. Вы слабы, друзья мои. Только из уважения не могу назвать вас скопищем слизняков, хотя, поверьте, это недалеко от истины.
Он резко повернулся, быстрыми шагами ушел на кухню и через несколько секунд вернулся с бутылкой водки.
— Кто из вас отважится, господа? — спросил Кирилл Ильич.
Ответом ему было молчание.
— Что и требовалось доказать, — сказал Неведомский и, с удовольствием глядя в расширившиеся глаза «мечтателей», выпил залпом. — Вот и все. Гадость, конечно, ужасная гадость. Я просто хотел вам показать, что при желании переступить через себя очень легко. Гораздо легче, чем вы думаете. А теперь — к делу. Поскольку все вы пасуете, лишать жизни придется мне. Каким образом? Что-нибудь придумаю. Но мне нужен помощник. Хотя бы потому, что требуется машина — надо ведь доставить этого хлопца в какое-нибудь укромное местечко. А я, как вы видели, слегка пригубил, так что не рискну сесть за руль. Поведете вы, Анатолий Иванович. Вы, правда, тоже слегка пригубили, но совсем не того и вдобавок меньше всех. Собирайтесь!
Куда делся демонический взгляд Лучинского! Он так растерялся, что невзначай заехал локтем в одну из тарелок. Не было сомнений, что Кирилл Ильич хватанул водки специально: председатель задался целью хоть кого-нибудь из своих соратников непременно «повязать кровью».
«Может, и не следовало так резко, — подумал Неведомский. — В конце концов, они правы: чем мы, по большому счету, отличаемся от основной массы людей, как не отвращением к некоторым гнусным привычкам? Переступить через себя действительно можно. Но, переступив, останемся ли мы прежними? Вот они и не хотят даже пробовать. Однако к черту слюнтяйство! В каждой группе должен быть хотя бы один разгребатель дерьма, иначе Клан в самом деле прикажет долго жить. Именно сейчас проблем навалилось, как никогда. Мало нам этого чекиста-карьериста, так еще, похоже, где-то орудует „супер“. В придачу ко всему заартачился бессмертный дон Мануэль. По-хорошему я уже с ним разговаривал, теперь, видимо, придется по-плохому. И все это наказание — мне, мне, одному мне!»
— Собирайтесь! — повторил Кирилл Ильич еще жестче, и Лучинский послушно поднялся.
Председатель снова взглянул на парня (тот все еще был в отключке), и в его очерствевшем сердце чуть ли не впервые за много лет шевельнулась жалость…
Глава 22. БЕЗ ПРОЛИТИЯ КРОВИ
— Ну, до встречи! — Ворохов и Гарусов пожали друг другу руки. Ворохов — крепко, по-мужски, Гарусов, как всегда, вяло, почти робко, словно стесняясь даже столь сдержанного проявления чувств.
— Завидую я ему, — сказала Марго Андрею, когда катамаран начал отходить от причала. — Остается еще на день блаженствовать. Почему все хорошее так быстро кончается?
Ворохов хмыкнул:
— Нашла кому завидовать! Думаешь, он будет восторгаться восходами и закатами? Что-то я за ним этого не замечал. Снова по уши залезет в работу, а когда приедут за второй партией, начнет сокрушаться не из-за того, что больше не увидит созвездие Центавра, а потому, что так и не успел что-нибудь доделать.
Гарусов не слышал, о чем они говорили. А если бы и услышал краем уха, то ему было бы трудно сохранить свою маску мизантропа и не рассмеяться. Смешные людишки! Знали бы они всю правду о том, чьи поступки сейчас обсуждают с таким пренебрежением.
Однако до него, повторимся, это безапелляционное высказывание так и не долетело. У Гарусова и без того было чем загрузить свой уникальный мозг.
Народу, на острове собралось немало, поэтому вывозить их решили в два приема — так же как и привозили, с интервалами в сутки. Сюда ходили два катамарана — большой, «Акрукс», и малый, «Лусон». В прошлый раз русским достался «Лусон» (он всегда приходил вторым), сейчас же им представилась возможность оценить достоинства более комфортабельного «Акрукса».
Не было жесткой системы — кто на чем прибыл, тот на том и отправился восвояси. Все решал Айделсон. Разумеется, многие хотели бы хоть ненадолго задержаться за тропиком Рака. Но «Лусон» был невелик, поэтому во вторую очередь включили лишь тех, кто действительно не успел завершить серьезные дела.
Гарусову, несмотря на отсутствие красноречия («легенда» превыше всего, будь она проклята!), удалось доказать, что без его золотых рук на одном узком участке работ все развалится. К счастью, Айделсон поверил, хотя мог бы подумать: а как же тут раньше, малый, без тебя солнце светило? Но Гарусову даже не хотелось рассматривать такой вариант.
Кто знает, удастся ли ему еще хоть раз побывать на Вуде? Долго оставаться в шкуре убитого им специалиста Гарусов не мог: рано или поздно Неведомский и компания его бы раскололи. Поэтому надо было использовать редкий шанс прикончить разом всех «слухачей», умницу-миллионера, а заодно — как можно больше рядовых «кси». Но на атолле собралась слишком уж большая тусовка. Порешить всех нечего и думать — на это у него не хватит физических сил, не говоря уже о времени. Поэтому идеальной тактикой было дождаться, когда «Акрукс» заберет основную толпу, и уже затем, следуя разработанному плану, начать побоище.
— Жалко, Боб уехал, — сказал Гарусов невозмутимо поглаживающему бороду Сердару. — Сколько раз звал меня пива попить, да я все отнекивался. А сейчас нашло на меня что-то… — Он сокрушенно вздохнул. — Так и тянет горло промочить.
— Да ну? — Сердар ощупал его цепким взглядом. — Не похоже на тебя. Выписался из трезвенников?
— Да я не то чтобы это… совсем не употреблял. Иногда надо. Хоть немножко. Ты меня понимаешь?
Сердар кивнул:
— Может, вы и не были с Бобом большими друзьями. Да за четыре дня и не подружишься как следует. Но когда с кем-то занимаешься одним делом… Да, приятель, я тебя понимаю. Что ж, пойдем. Пиво у меня найдется: в прошлый раз «Акрукс» привез много, и я кое-что оставил про запас. Только ты, кажется, рвался доделать свою работу, чуть из штанов не выпрыгивал?
Гарусов виновато развел руками:
— Ну вот невтерпеж стало, и все тут! Да ты не беспокойся: горло промочу — и тут же сяду за приборы. Не напортачу, будь уверен.
— Хорошо. Пошли!
Сердар жил прямо во дворце — вернее, в одноэтажной пристройке с довольно причудливой по форме крышей. Эту крышу делили с бородачом еще четверо охранников, но их сейчас куда-то черти унесли. Холодное пиво казалось чудом, так что даже разговаривать не хотелось — только пить и наслаждаться. Идиллию нарушали лишь ожесточенно гудящие под потолком мухи — здоровенные, откормленные на первоклассных объедках, наглые, как будто именно они были подлинными хозяевами острова. В конце концов Сердар заговорил — похоже, только затем, чтобы заглушить это назойливое жужжание.
— А сам-то ты хочешь… туда? — Он показал пальцем вверх.
Гарусов пожал плечами:
— Кто знает, может, там и лучше… Сердар отхлебнул пива.
— Скажи честно: а здесь тебе плохо? По-моему, лучшего уголка на всей планете не отыскать. Если бы только не эти мухи… Да и в России, я думаю, можно жить. Но разве нашего мнения когда-нибудь спрашивали?
— Я человек маленький, — осторожно ответил Гарусов. — Но сам подумал: ты живешь здесь и видишь только «кси», а там, в большом мире, мы в меньшинстве. Наверное, есть разница»…
— И что, совсем уж невмоготу жить рядом с обыкновенными людьми?
Гарусов не успел ответить — в комнату ввалились охранники.
— Везде полный порядок, шеф, — выпалил один из них. — А это что, пиво? Нельзя ли нам тоже… по чуть-чуть? Ужасная жара!
— Совсем распоясались! — усмехнулся Сердар. — Никакой дисциплины! Ну ладно, сегодня я добрый.
Он повернулся к холодильнику, и вот тут-то Гарусов, мгновенно просчитавший, как будут развиваться события, нанес первый удар. Сердар схватился руками за голову, захрипел и вытянулся, потом затрясся, словно его казнили на электрическом стуле.
Гарусов вскочил.
— Что с ним? Ребята, ему плохо!
Но они, конечно, реагировали быстрее — мгновенно кинулись к шефу. И, разумеется, тут же забыли про его гостя, подставив ему свои широченные спины и одинаково стриженные круглые затылки. Что тому и требовалось…
Все было кончено за считанные секунды. Гарусов отодвинул стул от лежащих друг на друге трупов, сел и стал вспоминать в деталях план дворца.
Начало операции прошло как по маслу. Он даже не надеялся, что сразу прихлопнет всю охрану. Невероятно повезло! К тому же Гарусов почти не затратил биоэнергии, которая была необходима ему для дальнейших «подвигов». Ну, может, процентов пять, не больше.
На этом и строился расчет. Убить человека, даже «кси», было для Гарусова парой пустяков. Все равно что замкнуть два проводка и устроить короткое замыкание. Он и сам не знал, как это у него получается. Просто смотришь на чью-нибудь черепушку (хоть спереди, хоть сзади), концентрируешь волю — и готово: самый совершенный в Солнечной системе биокомпьютер всего за пару секунд превращается в утиль.
Но лишь в том случае, если убиваешь сразу, без затей, удается обойтись минимальными энергетическими затратами. Если же переселению в мир иной предшествует «чистка», они возрастают чуть ли не на порядок. Понятно почему. Одно дело — закоротить что-то в чужом мозгу и практически мгновенно вывести его из строя. Совсем другое — ворвавшись туда, овладеть неким информационным каналом и минут десять контролировать его, не давая закрыться. Это только кажется, что стоит подсесть к своему «клиенту» — и можно качать его знания, не прилагая никаких усилий. Даже бабочка должна изрядно потрудиться, чтобы добыть пропитание. То, что бабочка сосет нектар, а «супер» — информацию, ничего не меняет. За все надо платить — если не деньгами, то усталостью или головной болью.
Еще больше сил уходит на трансформацию организма. Ну, это само собой. Представьте, что вам надо очень быстро сломать построенную из детского конструктора большую модель рыцарского замка и соорудить взамен современный небоскреб. Сколько потов сойдет? А тут не детальки надо разбирать — клетки собственного тела!
Однако труднее всего, конечно, выдержать дуэль с себе подобным. После трансформации, даже самой тяжелой, ты все равно отлежишься и встанешь. Сто шансов из ста, что ничего страшного с тобой не случится! А вот здесь — только пятьдесят. Один из дуэлянтов должен пасть. Каким бы никудышным бойцом ни был Нейсон, теоретически он все же мог поднапрячься и успокоить своего противника навсегда. К счастью, эта проблема решена. Но не окончательно. Мало уничтожить всех известных членов Клана — останется еще множество «кси»-одиночек, не подозревающих о своем происхождении. А значит, «метка» продолжит шествие по планете. Эх, если бы можно было вычислить, где и когда появится новый «супер»! А может, он уже родился, даже немного подрос и, чувствуя свою нарастающую с каждым годом силу, мечтает о дне, когда сможет поставить человечество на колени?
Как ни странно, до сих пор Гарусов об этом не задумывался. Впрочем, что же тут странного? Он знал, что «суперы» рождаются крайне редко, и уже то, что на одном временном отрезке сошлись сразу двое, было достойно удивления. И все же мысль о возможном «преемнике» испортила ему настроение.
«Спокойнее, — сказал себе Гарусов. — Не хватало еще разволноваться перед самым ответственным этапом операции. Да еще по такому поводу. К тому времени, когда этот пока еще мифический „наследник“ попытается меня достать, я скорее всего уже буду неуязвим».
Он встал, проделал несколько дыхательных упражнений, после чего измерил свой пульс. Ровно шестьдесят.
«Отлично, — подумал Гарусов. — Пора за работу».
Он был готов согласиться со многими жестокими обвинениями в свой адрес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30