И, потом, ты замуж выходить будешь за меня или за дядю?
– За тебя. Ты что все рассказал сыну? – она испуганно посмотрела на него.
– Допустим, не в мелких подробностях, но с Аликом у нас нет секретов друг от друга. Что у тебя вид такой, будто ты привидение увидела?
– Как ты себе представляешь нашу встречу? Вот, сынок, барышня, с которой я по приколу познакомился среди ночи?
– Не говори глупости. Все будет нормально.
– Ты хоть Косте и Марине ничего не говорил? – Ника грустно улыбнулась.
– Конечно, нет. За кого ты меня держишь? Ника, девочка моя, давай не будем пытаться уйти от этой самой судьбы.
– Влад, я не знаю, – она склонила голову. – Скажу честно, ты мне далеко не безразличен, но есть ещё столько «но».
– Неужели они так непреодолимы?
– Не знаю. Порой мне кажется, что всё очень просто, порой, что всё очень сложно.
– Если не усложнять, то всё нормально. Я тебя люблю и я разобьюсь, чтобы ты была счастлива. Ты мне веришь? – он приподнял её голову за подбородок и посмотрел в глаза.
– Верю, – Ника как-то вымучено улыбнулась. – Только давай не будем торопиться с женитьбой. Немного подождем.
– Хорошо. Только не бросай меня, как тогда.
– Не брошу, – Ника прижалась лбом к его широкому плечу и, вздохнув, добавила. – Если бы ты знал, как мне тебя не хватало весь этот год, как я скучала… Как я люблю тебя…
– Почему ты грустишь? – он обнял Нику за плечи.
– Тебе показалось. Это все из-за того, что я сильно переживала, а теперь все так хорошо.
Он склонился и поцеловал её нежные губки. Ника ответила. Целовались они долго, иногда в перерывах шепча, друг другу самые нежные и ласковые слова. Наконец Владислав тяжело перевел дыхание и сказал:
– Ну, все, хулиганка маленькая. Я больше не могу. А то это плохо кончится.
– Почему? – Ника удивленно посмотрела на него.
– Ты что, ничего не чувствуешь?
– А что я должна чувствовать?
– Тебе сидеть хорошо?
– А, – Ника слегка смутилась и рассмеялась. Она сидела на ногах у Владислава и чувствовала, прижавшись к нему, как он возбужден. – А что будет, если не мы не перестанем?
– Я либо почувствую себя молодым мальчиком, либо прямо здесь что-нибудь с тобой сделаю.
– Не торопи меня, – она опустила глаза.
– Конечно, не буду. Как скажешь. Только давай тогда перестанем хотя бы на некоторое время. Потом, если тебе нравится, можем продолжить.
– Мне очень нравится. Мне нравится быть твоей женщиной. Просто прямо здесь и при таком скоплении птичек, – она указала на чаек, – я стесняюсь.
– Шутишь?
– Про птичек. Всё остальное серьезно.
– Ладно, идем, поплаваем.
Глава 8
Прошло три дня. Каждый день Владислав и Ника вместе ходили на пляж в бухточку, загорали, купались, разговаривали о всяких мелочах и рассказывали друг другу о своих семьях, привычках, друзьях. В перерывах между всеми этими занятиями, или пока загорали, они могли по долгу целоваться. Нике это очень нравилось, а Владислав, хотя и был счастлив, ему эти поцелуи доставляли постоянные мучения, а дальше поцелуев никак дело не шло. Торопить Нику он попросту боялся. Его постоянно преследовало чувство, что он не достоин того счастья, которое ему послала судьба. Он постоянно был весел, если веселилась Ника, но стоило ей задуматься, как он становился задумчивым.
Состояние Владислава заметил Костя. В один из вечеров, когда они сидели на балконе и курили, он спросил:
– Влад, что с тобой в последнее время происходит?
– А что? – Владислав удивленно посмотрел на Костю.
– Ты приехал скучноватый, а теперь как на крыльях летаешь.
– Кажется тебе, Костик, – он улыбнулся мечтательной улыбкой.
Глава 9
В тот день они снова пришли на пляж. Погода начала портиться. По небу временами плыли тяжелые серые тучи, закрывая солнце, чайки носились низко над водой и почему-то особенно громко кричали. Как обычно они устроились поближе к кромке воды и стали строить замок из песка, который начали строить в первый день, когда пришли сюда вместе.
– Сегодня, наверное, дождь будет, – сказал Владислав, доставая сигарету. – Курить будешь?
– Ты на тучки смотришь? – Ника тоже прервала свое занятие, сполоснула руки и взяла сигарету.
– Все старые шрамы на погоду ноют, – он поморщился.
– Влад, а как в тебя стрелял этот козел? У тебя шрам на груди один, второй, на виске и, если не ошибаюсь, что-то похожее на шрам на спине.
– Висок и грудь это относительно свежие. На спине действительно был шрам, но его, на сколько могли, подправили и ещё на плече шрам, под наколкой.
– Я сначала подумала, что это шрам, а потом, что просто показалось. Такой смешной крокодильчик. Я вообще не люблю наколки, но у тебя маленькая и сделана очень интересно.
– В Штатах кололи. Там слишком много возни со шрамом было бы, а так не заметно.
– А откуда у тебя старые шрамы? – Ника кончиками пальцев провела по чуть заметной полоске на спине у Владислава.
– Из Афгана, – помолчав и прищурившись, ответил он.
– Из Афгана? – Ника очень удивилась. – Ты никогда раньше не говорил. Ты был в Афгане?
– Был. Тогда в армию брали всех подряд. Мы с Вальком тоже попали, хорошо хоть врачами. Там нам обоим и перепало.
– Как?
– Мы везли в машине раненых в госпиталь и нарвались на засаду. Из двадцати в живых осталось только пятеро. Потом один умер уже в госпитале. Мы остались живы. На этом закончилась наша служба в Вооруженных силах и бурное боевое прошлое. О нем я не люблю распространяться. Не такими мы были там героями и благодетелями, как говорят.
– Твой брат был тяжело ранен?
– Легче чем я. Я его закрыл собой, – он снова помолчал. – Валек только за две недели до этого женился на медсестре – Оксане. Знаешь, в армии медового месяца не бывает. В тот день у него душа не лежала, чтобы Оксанка ехала с нами, но с начальством не сильно-то и поспоришь. Мы отстреливались. Потом я услышал, как она сзади вскрикнула, Валек закричал: «Ксюха!». Я повернулся. Она лежала на спине с открытыми глазами, а Валек стоял над ней на коленях. Его автомат валялся в двух шагах. Я понял, что Оксанка мертва. Повернувшись назад, я увидел душмана, который целился в Валька. Это все происходило в считанные доли секунды. У меня оставалось совсем мало патронов в магазине, я выстрелил их все, почти не глядя, и прыгнул на Валика. Мы вместе упали на землю. В душмана я все-таки попал, но он, видно, тоже по инерции продолжал стрелять, потому что мне показалось, что в спину мне вбивают горячие гвозди. Очнулся я уже в госпитале. Валек лежал на соседней кровати. Он был ранен в плечо и руку. Его отправили домой раньше, меня на неделю позже.
– А Оксану действительно убили?
– Да. Валик очень тяжело переживал её смерть. Да и у меня дрянной осадок на душе остался. И после всего этого, и после самой войны…
– Влад, а ты смог бы убить человека? – Ника пристально посмотрела ему в глаза.
– Смотря, при каких обстоятельствах. Тогда смог.
– Тогда… А, может, ты не убил его?
– Убил. Знаю, что убил. И не только его. Мы не один раз так раненых возили.
– Тебе было страшно, когда ты в них стрелял?
– Нет. Мне было гораздо страшнее, когда стреляли в нас. И совсем страшно, когда стреляли в Валика, – жестко ответил он.
– А потом? Когда стреляли в тебя дома?
– Не знаю. Никогда не думал. Я просто всё слишком хорошо помню. Когда хотят убить тебя самого, то совсем не страшно… Тогда страшно не было…
– Того, кто стрелял в тебя дома, ты смог бы убить?
– Да. Но на тот момент у меня с собой не было оружия.
– И тебе бы не было страшно?
– Нет. Кстати, я неплохо владею оружием.
– Каким? – Ника снова удивленно смотрела на него.
– Пистолетом, ножом. У меня есть пистолет.
– Зачем? – она смотрела почти испуганно.
– Не помешает.
– А охрана у тебя тоже вооруженная?
– Да. Но я же тебе говорил, что это дядина прихоть.
– Скажи, и у сына твоего есть охрана?
– Есть.
– Зачем?
– Однажды со мной решил посчитаться один не слишком умный парень. Он нанял ребят, Алика подловили, когда он шел с дискотеки, и избили. Он пролежал две недели в больнице. С тех пор у него есть охрана. Тебя это шокирует?
– За что с тобой хотели посчитаться?
– Там, где большие деньги, всегда есть разборки. Не я их начинал. Человечек просто хотел стаскать с меня денежки и не ожидал, что я обращусь в органы. Но до этого успели попробовать меня достать через Алика.
– Влад, а если я выйду за тебя замуж, то и у меня будет охрана? – она смотрела на Владислава почти со страхом.
– Вообще-то, возможно и будет. А почему это тебя так напугало?
– Ты же сам говорил своему дяде, что ты не малое дитя и не на зоне. Это что ходить как под конвоем? Постоянно за спиной будет гориллоподобный малый.
– Почему как под конвоем? Моих телохранителей ты видела. В общем, нормальные ребята, кстати, с высшим гуманитарным образованием. У Алика тоже. Его просто привозят в школу и увозят оттуда. Если идет с девочкой на дискотеку, охранник идет с ними, вроде бы как компанию составляет. Он нормально воспринимает своего телохранителя, можно сказать, что они дружат. Я своих хлопцев иногда гоняю, потому что они больно уж добросовестно исполняют свои обязанности и пытаются вести себя как няньки.
– Им хорошо платят?
– Конечно. У меня в фирме народ на зарплату тоже не жалуется.
– И охрана у тебя всё время вооруженная?
– Да. И у Алика тоже. Что тебя так шокирует? – он удивленно смотрел на Нику.
– Я просто представила себя в сопровождении телохранителя, и мне стало дурно. Я не хочу всего этого. Понимаешь? Я не хочу лезть в эту грязь.
– Почему грязь?
– А как это все назвать? Ты так легко говоришь о том, что можешь убить человека, что у тебя и у твоей охраны есть оружие. А завтра что, вы спокойно начнете все постреливать?
– Ника, успокойся, – он хотел обнять её, но она вывернулась из-под его руки. – Ты просто не совсем правильно меня поняла. Я не имел в виду, что легко могу убить человека. Я убивал душманов только тогда, когда стреляли в меня и моего брата. По-твоему, было бы лучше, чтоб меня убили? – Владислав закурил. Ника не ответила, и он продолжил. – Я терпеть не могу смерть. Своей я не боюсь, у меня была клиническая смерть и я знаю, что там и что умирать не страшно. Все-таки я врач–реаниматор и я делал всё, чтобы не дать человеку умереть. В основном мне это удавалось. Но сейчас не об этом разговор. Если есть оружие и кто-то ним умеет пользоваться, в данном случае мои ребята и я, это далеко не гарантия того, что мы начнем, как ты сказала «спокойно постреливать».
– Все равно, я так не могу и не хочу! – у Ники задрожали губы. – Это все просто ужасно!
– Чего ты не можешь и не хочешь?
– Ничего этого! Я не могу быть с тобой, зная все это!
– Ника, перестань, успокойся, – он обнял её и прижал к себе. – Все будет, как ты захочешь. Я распущу охрану и продам пистолет.
– Нет… Отпусти меня… Вообще, я хочу домой, – она оттолкнула Владислава. По её щекам текли крупные слезы. – И вообще, больше не приходи…
– Почему? – Владислав помрачнел.
– Я не смогу жить со всем тем, что было, что я узнала.
– Хорошо. Успокойся, и пойдем домой, – его голубые глаза приобрели стальной оттенок.
– Я сама дойду, – Ника поднялась и начала одеваться.
– А это уж дудки! Я сюда с тобой пришел и с тобой отсюда уйду. Дома делай что хочешь. Только прежде успокойся, – он тоже поднялся и начал одеваться.
Ника ещё некоторое время посидела на камне, вытирая слезы. Небо совсем заволокло низкими серыми тучами. Владислав курил одну за другой сигареты. После третьей он повернулся к Нике и спросил:
– Ты уже в порядке? Дождь вот-вот начнется.
– Да, идем.
– Как в паршивой мелодраме, – Владислав криво улыбнулся. – Поссорились, и погода испортилась!
– Мы не поссорились.
– Значит, ты на меня не сердишься?
– Нам нечего было ссориться. У нас вообще ничего не было.
– Ничего? Даже того, что было год назад? Даже то, что я тебя люблю, для тебя не имеет значения?
– Я не знаю, любишь ли ты меня!
– Но ты тоже говорила, что любишь меня!
– Теперь я ничего не могу сказать. Я в себе разобраться не могу, но я знаю одно, что, так как было, больше не будет.
– Почему? Что тебе мешает?
– Я всё тебе сказала! Всё, – она остановилась у перекрестка, – дальше я пойду сама. Можешь не волноваться, ничего со мной не случиться. Я не нуждаюсь в охране!
– А во мне?
– И в тебе! Прощай.
Ника быстро пошла по улице. Владислав посмотрел ей вслед, его снова охватило чувство, как в то утро, когда он проснулся один. Он пошел к дому Кости, с отвращением думая, что придется при Косте и Марине держать на лице беззаботную маску и срочно придумывать какой-нибудь правдоподобный повод для поспешного отъезда.
Глава 10
Владислав все-таки попал под дождь совсем рядом с домом. Теплый южный ливень вмиг промочил его почти до нитки. Он вошел в квартиру и сразу пошел в ванную, на ходу расстегивая рубашку. В зеркале на стене напротив он увидел свое отражение с усталым лицом и потухшим взглядом. Почему-то глядя на это отражение, он представил себе, как рушится под ливнем их замок из песка. На душе стало совсем гадко. «Что же я делаю не так? – мучила его мысль. – Что я сказал такого, что привело её в ужас? Ведь не падала же в обморок от этого Дина». От этих раздумий его оторвал звонок в дверь. Владислав нехотя пошел открывать, решив, что это пришел кто-то из соседей или приятелей Кости и Марины.
Каково же было его удивление, когда на пороге он увидел вымокшую до нитки Нику. На её лице блестели не то слезы, не то дождевые капли.
– Знаешь, Влад, – она виновато улыбнулась, – я решила…
– Проходи, – он пропустил её в квартиру. – И бегом в ванную, а то простудишься. Я сейчас тебе принесу что-нибудь сухое.
– Постой, постой, – она задержала его. – Я решила, что была полной дурочкой, устроив тебе эту истерику. Прости меня.
– За что? – он удивленно посмотрел на Нику. – Ты ни в чем не виновата и я тебе сказал, что будет всё, как ты захочешь. Это ты прости меня.
– Пусть всё остается, как есть. Я просто не понимала, что говорю, что на меня нашло. Ты не прогонишь меня?
– Что ты, глупышка? Кто тебя прогонит? – он обнял Нику и прижал к себе. – Ты только не оставляй меня. Я люблю тебя.
– Ты самый лучший, Влад, – она потянулась на цыпочки и поцеловала его. – Я тоже люблю тебя.
В это время в замке щелкнул ключ. Владислав быстро толкнул Нику в ванную и закрыл дверь. Послышались мужские шаги.
– Кто это? – спросила Ника шепотом.
– Костя. Тихо, – Владислав прижал палец к губам.
Костя прошел по квартире, заглянув во все комнаты. Потом он прошел на кухню, и там звякнуло что-то стеклянное. Владислав обнял Нику и начал нежно её целовать. Слышно было, как пищит телефон, пока Костя набирает номер.
– Влад, вдруг он сюда заглянет? – спросила Ника в промежутке между двумя поцелуями.
– Не заглянет. Он сейчас уйдет. А нас здесь вообще нет.
В это время они услышали голос Кости, говорящего по телефону:
– Марина? Это я… Нет, нету их дома… Я весь бульвар обкатал, нет их нигде… Да что ты волнуешься? Не дети малые, ничего с ними не случится… Вот проблема! Промокнут! Слушай, ты от своей тетушки заразилась. Не раскиснут и не простудятся… Хорошо, позвони ей, скажи, что они сидят в кафе на бульваре. Кафе маленькое, телефон там не работает, вот и не позвонили… А я на совещании. У меня действительно через сорок минут совещание. Я сейчас чай допью и уеду. Я из дому. Ну, все, пока… Не волнуйся, всё будет хорошо. Я буду как обычно. Пока, целую.
Владислав осторожно начал расстегивать на ней тонкое батистовое платье и его руки коснулись её груди. Ника стояла, прижавшись спиной к стене и зажмурив глаза. Все происходящее было одновременно жутко и упоительно. Владислав опустился перед ней на колени. Он начал нежно целовать её грудь, опускаясь, всё ниже и ниже. Её тело трепетало от прикосновения его губ. Так прошло несколько бесконечно долгих минут. Ника развязала ленточку и запуталась пальцами в его волосах, задыхаясь от наслаждения. Он поднялся и прошептал:
– Я тебя люблю, девочка моя.
– И я тебя люблю, – она открыла глаза.
– Мне хорошо с тобой.
– Я хочу, чтобы было как тогда, – Ника прижалась к нему всем телом.
– Тогда обними меня и раздвинь ножки.
Он осторожно снял с Ники трусики. Она закрыла глаза, обвила его шею руками и сделала, так как он сказал. Владислав легко поднял её. Через мгновение она задохнулась от того, как сильно и нежно он проникает в неё. Как тогда, год назад, исчезло ощущение пространства и времени и осталось только ощущение его сильного гибкого тела.
1 2 3 4 5 6
– За тебя. Ты что все рассказал сыну? – она испуганно посмотрела на него.
– Допустим, не в мелких подробностях, но с Аликом у нас нет секретов друг от друга. Что у тебя вид такой, будто ты привидение увидела?
– Как ты себе представляешь нашу встречу? Вот, сынок, барышня, с которой я по приколу познакомился среди ночи?
– Не говори глупости. Все будет нормально.
– Ты хоть Косте и Марине ничего не говорил? – Ника грустно улыбнулась.
– Конечно, нет. За кого ты меня держишь? Ника, девочка моя, давай не будем пытаться уйти от этой самой судьбы.
– Влад, я не знаю, – она склонила голову. – Скажу честно, ты мне далеко не безразличен, но есть ещё столько «но».
– Неужели они так непреодолимы?
– Не знаю. Порой мне кажется, что всё очень просто, порой, что всё очень сложно.
– Если не усложнять, то всё нормально. Я тебя люблю и я разобьюсь, чтобы ты была счастлива. Ты мне веришь? – он приподнял её голову за подбородок и посмотрел в глаза.
– Верю, – Ника как-то вымучено улыбнулась. – Только давай не будем торопиться с женитьбой. Немного подождем.
– Хорошо. Только не бросай меня, как тогда.
– Не брошу, – Ника прижалась лбом к его широкому плечу и, вздохнув, добавила. – Если бы ты знал, как мне тебя не хватало весь этот год, как я скучала… Как я люблю тебя…
– Почему ты грустишь? – он обнял Нику за плечи.
– Тебе показалось. Это все из-за того, что я сильно переживала, а теперь все так хорошо.
Он склонился и поцеловал её нежные губки. Ника ответила. Целовались они долго, иногда в перерывах шепча, друг другу самые нежные и ласковые слова. Наконец Владислав тяжело перевел дыхание и сказал:
– Ну, все, хулиганка маленькая. Я больше не могу. А то это плохо кончится.
– Почему? – Ника удивленно посмотрела на него.
– Ты что, ничего не чувствуешь?
– А что я должна чувствовать?
– Тебе сидеть хорошо?
– А, – Ника слегка смутилась и рассмеялась. Она сидела на ногах у Владислава и чувствовала, прижавшись к нему, как он возбужден. – А что будет, если не мы не перестанем?
– Я либо почувствую себя молодым мальчиком, либо прямо здесь что-нибудь с тобой сделаю.
– Не торопи меня, – она опустила глаза.
– Конечно, не буду. Как скажешь. Только давай тогда перестанем хотя бы на некоторое время. Потом, если тебе нравится, можем продолжить.
– Мне очень нравится. Мне нравится быть твоей женщиной. Просто прямо здесь и при таком скоплении птичек, – она указала на чаек, – я стесняюсь.
– Шутишь?
– Про птичек. Всё остальное серьезно.
– Ладно, идем, поплаваем.
Глава 8
Прошло три дня. Каждый день Владислав и Ника вместе ходили на пляж в бухточку, загорали, купались, разговаривали о всяких мелочах и рассказывали друг другу о своих семьях, привычках, друзьях. В перерывах между всеми этими занятиями, или пока загорали, они могли по долгу целоваться. Нике это очень нравилось, а Владислав, хотя и был счастлив, ему эти поцелуи доставляли постоянные мучения, а дальше поцелуев никак дело не шло. Торопить Нику он попросту боялся. Его постоянно преследовало чувство, что он не достоин того счастья, которое ему послала судьба. Он постоянно был весел, если веселилась Ника, но стоило ей задуматься, как он становился задумчивым.
Состояние Владислава заметил Костя. В один из вечеров, когда они сидели на балконе и курили, он спросил:
– Влад, что с тобой в последнее время происходит?
– А что? – Владислав удивленно посмотрел на Костю.
– Ты приехал скучноватый, а теперь как на крыльях летаешь.
– Кажется тебе, Костик, – он улыбнулся мечтательной улыбкой.
Глава 9
В тот день они снова пришли на пляж. Погода начала портиться. По небу временами плыли тяжелые серые тучи, закрывая солнце, чайки носились низко над водой и почему-то особенно громко кричали. Как обычно они устроились поближе к кромке воды и стали строить замок из песка, который начали строить в первый день, когда пришли сюда вместе.
– Сегодня, наверное, дождь будет, – сказал Владислав, доставая сигарету. – Курить будешь?
– Ты на тучки смотришь? – Ника тоже прервала свое занятие, сполоснула руки и взяла сигарету.
– Все старые шрамы на погоду ноют, – он поморщился.
– Влад, а как в тебя стрелял этот козел? У тебя шрам на груди один, второй, на виске и, если не ошибаюсь, что-то похожее на шрам на спине.
– Висок и грудь это относительно свежие. На спине действительно был шрам, но его, на сколько могли, подправили и ещё на плече шрам, под наколкой.
– Я сначала подумала, что это шрам, а потом, что просто показалось. Такой смешной крокодильчик. Я вообще не люблю наколки, но у тебя маленькая и сделана очень интересно.
– В Штатах кололи. Там слишком много возни со шрамом было бы, а так не заметно.
– А откуда у тебя старые шрамы? – Ника кончиками пальцев провела по чуть заметной полоске на спине у Владислава.
– Из Афгана, – помолчав и прищурившись, ответил он.
– Из Афгана? – Ника очень удивилась. – Ты никогда раньше не говорил. Ты был в Афгане?
– Был. Тогда в армию брали всех подряд. Мы с Вальком тоже попали, хорошо хоть врачами. Там нам обоим и перепало.
– Как?
– Мы везли в машине раненых в госпиталь и нарвались на засаду. Из двадцати в живых осталось только пятеро. Потом один умер уже в госпитале. Мы остались живы. На этом закончилась наша служба в Вооруженных силах и бурное боевое прошлое. О нем я не люблю распространяться. Не такими мы были там героями и благодетелями, как говорят.
– Твой брат был тяжело ранен?
– Легче чем я. Я его закрыл собой, – он снова помолчал. – Валек только за две недели до этого женился на медсестре – Оксане. Знаешь, в армии медового месяца не бывает. В тот день у него душа не лежала, чтобы Оксанка ехала с нами, но с начальством не сильно-то и поспоришь. Мы отстреливались. Потом я услышал, как она сзади вскрикнула, Валек закричал: «Ксюха!». Я повернулся. Она лежала на спине с открытыми глазами, а Валек стоял над ней на коленях. Его автомат валялся в двух шагах. Я понял, что Оксанка мертва. Повернувшись назад, я увидел душмана, который целился в Валька. Это все происходило в считанные доли секунды. У меня оставалось совсем мало патронов в магазине, я выстрелил их все, почти не глядя, и прыгнул на Валика. Мы вместе упали на землю. В душмана я все-таки попал, но он, видно, тоже по инерции продолжал стрелять, потому что мне показалось, что в спину мне вбивают горячие гвозди. Очнулся я уже в госпитале. Валек лежал на соседней кровати. Он был ранен в плечо и руку. Его отправили домой раньше, меня на неделю позже.
– А Оксану действительно убили?
– Да. Валик очень тяжело переживал её смерть. Да и у меня дрянной осадок на душе остался. И после всего этого, и после самой войны…
– Влад, а ты смог бы убить человека? – Ника пристально посмотрела ему в глаза.
– Смотря, при каких обстоятельствах. Тогда смог.
– Тогда… А, может, ты не убил его?
– Убил. Знаю, что убил. И не только его. Мы не один раз так раненых возили.
– Тебе было страшно, когда ты в них стрелял?
– Нет. Мне было гораздо страшнее, когда стреляли в нас. И совсем страшно, когда стреляли в Валика, – жестко ответил он.
– А потом? Когда стреляли в тебя дома?
– Не знаю. Никогда не думал. Я просто всё слишком хорошо помню. Когда хотят убить тебя самого, то совсем не страшно… Тогда страшно не было…
– Того, кто стрелял в тебя дома, ты смог бы убить?
– Да. Но на тот момент у меня с собой не было оружия.
– И тебе бы не было страшно?
– Нет. Кстати, я неплохо владею оружием.
– Каким? – Ника снова удивленно смотрела на него.
– Пистолетом, ножом. У меня есть пистолет.
– Зачем? – она смотрела почти испуганно.
– Не помешает.
– А охрана у тебя тоже вооруженная?
– Да. Но я же тебе говорил, что это дядина прихоть.
– Скажи, и у сына твоего есть охрана?
– Есть.
– Зачем?
– Однажды со мной решил посчитаться один не слишком умный парень. Он нанял ребят, Алика подловили, когда он шел с дискотеки, и избили. Он пролежал две недели в больнице. С тех пор у него есть охрана. Тебя это шокирует?
– За что с тобой хотели посчитаться?
– Там, где большие деньги, всегда есть разборки. Не я их начинал. Человечек просто хотел стаскать с меня денежки и не ожидал, что я обращусь в органы. Но до этого успели попробовать меня достать через Алика.
– Влад, а если я выйду за тебя замуж, то и у меня будет охрана? – она смотрела на Владислава почти со страхом.
– Вообще-то, возможно и будет. А почему это тебя так напугало?
– Ты же сам говорил своему дяде, что ты не малое дитя и не на зоне. Это что ходить как под конвоем? Постоянно за спиной будет гориллоподобный малый.
– Почему как под конвоем? Моих телохранителей ты видела. В общем, нормальные ребята, кстати, с высшим гуманитарным образованием. У Алика тоже. Его просто привозят в школу и увозят оттуда. Если идет с девочкой на дискотеку, охранник идет с ними, вроде бы как компанию составляет. Он нормально воспринимает своего телохранителя, можно сказать, что они дружат. Я своих хлопцев иногда гоняю, потому что они больно уж добросовестно исполняют свои обязанности и пытаются вести себя как няньки.
– Им хорошо платят?
– Конечно. У меня в фирме народ на зарплату тоже не жалуется.
– И охрана у тебя всё время вооруженная?
– Да. И у Алика тоже. Что тебя так шокирует? – он удивленно смотрел на Нику.
– Я просто представила себя в сопровождении телохранителя, и мне стало дурно. Я не хочу всего этого. Понимаешь? Я не хочу лезть в эту грязь.
– Почему грязь?
– А как это все назвать? Ты так легко говоришь о том, что можешь убить человека, что у тебя и у твоей охраны есть оружие. А завтра что, вы спокойно начнете все постреливать?
– Ника, успокойся, – он хотел обнять её, но она вывернулась из-под его руки. – Ты просто не совсем правильно меня поняла. Я не имел в виду, что легко могу убить человека. Я убивал душманов только тогда, когда стреляли в меня и моего брата. По-твоему, было бы лучше, чтоб меня убили? – Владислав закурил. Ника не ответила, и он продолжил. – Я терпеть не могу смерть. Своей я не боюсь, у меня была клиническая смерть и я знаю, что там и что умирать не страшно. Все-таки я врач–реаниматор и я делал всё, чтобы не дать человеку умереть. В основном мне это удавалось. Но сейчас не об этом разговор. Если есть оружие и кто-то ним умеет пользоваться, в данном случае мои ребята и я, это далеко не гарантия того, что мы начнем, как ты сказала «спокойно постреливать».
– Все равно, я так не могу и не хочу! – у Ники задрожали губы. – Это все просто ужасно!
– Чего ты не можешь и не хочешь?
– Ничего этого! Я не могу быть с тобой, зная все это!
– Ника, перестань, успокойся, – он обнял её и прижал к себе. – Все будет, как ты захочешь. Я распущу охрану и продам пистолет.
– Нет… Отпусти меня… Вообще, я хочу домой, – она оттолкнула Владислава. По её щекам текли крупные слезы. – И вообще, больше не приходи…
– Почему? – Владислав помрачнел.
– Я не смогу жить со всем тем, что было, что я узнала.
– Хорошо. Успокойся, и пойдем домой, – его голубые глаза приобрели стальной оттенок.
– Я сама дойду, – Ника поднялась и начала одеваться.
– А это уж дудки! Я сюда с тобой пришел и с тобой отсюда уйду. Дома делай что хочешь. Только прежде успокойся, – он тоже поднялся и начал одеваться.
Ника ещё некоторое время посидела на камне, вытирая слезы. Небо совсем заволокло низкими серыми тучами. Владислав курил одну за другой сигареты. После третьей он повернулся к Нике и спросил:
– Ты уже в порядке? Дождь вот-вот начнется.
– Да, идем.
– Как в паршивой мелодраме, – Владислав криво улыбнулся. – Поссорились, и погода испортилась!
– Мы не поссорились.
– Значит, ты на меня не сердишься?
– Нам нечего было ссориться. У нас вообще ничего не было.
– Ничего? Даже того, что было год назад? Даже то, что я тебя люблю, для тебя не имеет значения?
– Я не знаю, любишь ли ты меня!
– Но ты тоже говорила, что любишь меня!
– Теперь я ничего не могу сказать. Я в себе разобраться не могу, но я знаю одно, что, так как было, больше не будет.
– Почему? Что тебе мешает?
– Я всё тебе сказала! Всё, – она остановилась у перекрестка, – дальше я пойду сама. Можешь не волноваться, ничего со мной не случиться. Я не нуждаюсь в охране!
– А во мне?
– И в тебе! Прощай.
Ника быстро пошла по улице. Владислав посмотрел ей вслед, его снова охватило чувство, как в то утро, когда он проснулся один. Он пошел к дому Кости, с отвращением думая, что придется при Косте и Марине держать на лице беззаботную маску и срочно придумывать какой-нибудь правдоподобный повод для поспешного отъезда.
Глава 10
Владислав все-таки попал под дождь совсем рядом с домом. Теплый южный ливень вмиг промочил его почти до нитки. Он вошел в квартиру и сразу пошел в ванную, на ходу расстегивая рубашку. В зеркале на стене напротив он увидел свое отражение с усталым лицом и потухшим взглядом. Почему-то глядя на это отражение, он представил себе, как рушится под ливнем их замок из песка. На душе стало совсем гадко. «Что же я делаю не так? – мучила его мысль. – Что я сказал такого, что привело её в ужас? Ведь не падала же в обморок от этого Дина». От этих раздумий его оторвал звонок в дверь. Владислав нехотя пошел открывать, решив, что это пришел кто-то из соседей или приятелей Кости и Марины.
Каково же было его удивление, когда на пороге он увидел вымокшую до нитки Нику. На её лице блестели не то слезы, не то дождевые капли.
– Знаешь, Влад, – она виновато улыбнулась, – я решила…
– Проходи, – он пропустил её в квартиру. – И бегом в ванную, а то простудишься. Я сейчас тебе принесу что-нибудь сухое.
– Постой, постой, – она задержала его. – Я решила, что была полной дурочкой, устроив тебе эту истерику. Прости меня.
– За что? – он удивленно посмотрел на Нику. – Ты ни в чем не виновата и я тебе сказал, что будет всё, как ты захочешь. Это ты прости меня.
– Пусть всё остается, как есть. Я просто не понимала, что говорю, что на меня нашло. Ты не прогонишь меня?
– Что ты, глупышка? Кто тебя прогонит? – он обнял Нику и прижал к себе. – Ты только не оставляй меня. Я люблю тебя.
– Ты самый лучший, Влад, – она потянулась на цыпочки и поцеловала его. – Я тоже люблю тебя.
В это время в замке щелкнул ключ. Владислав быстро толкнул Нику в ванную и закрыл дверь. Послышались мужские шаги.
– Кто это? – спросила Ника шепотом.
– Костя. Тихо, – Владислав прижал палец к губам.
Костя прошел по квартире, заглянув во все комнаты. Потом он прошел на кухню, и там звякнуло что-то стеклянное. Владислав обнял Нику и начал нежно её целовать. Слышно было, как пищит телефон, пока Костя набирает номер.
– Влад, вдруг он сюда заглянет? – спросила Ника в промежутке между двумя поцелуями.
– Не заглянет. Он сейчас уйдет. А нас здесь вообще нет.
В это время они услышали голос Кости, говорящего по телефону:
– Марина? Это я… Нет, нету их дома… Я весь бульвар обкатал, нет их нигде… Да что ты волнуешься? Не дети малые, ничего с ними не случится… Вот проблема! Промокнут! Слушай, ты от своей тетушки заразилась. Не раскиснут и не простудятся… Хорошо, позвони ей, скажи, что они сидят в кафе на бульваре. Кафе маленькое, телефон там не работает, вот и не позвонили… А я на совещании. У меня действительно через сорок минут совещание. Я сейчас чай допью и уеду. Я из дому. Ну, все, пока… Не волнуйся, всё будет хорошо. Я буду как обычно. Пока, целую.
Владислав осторожно начал расстегивать на ней тонкое батистовое платье и его руки коснулись её груди. Ника стояла, прижавшись спиной к стене и зажмурив глаза. Все происходящее было одновременно жутко и упоительно. Владислав опустился перед ней на колени. Он начал нежно целовать её грудь, опускаясь, всё ниже и ниже. Её тело трепетало от прикосновения его губ. Так прошло несколько бесконечно долгих минут. Ника развязала ленточку и запуталась пальцами в его волосах, задыхаясь от наслаждения. Он поднялся и прошептал:
– Я тебя люблю, девочка моя.
– И я тебя люблю, – она открыла глаза.
– Мне хорошо с тобой.
– Я хочу, чтобы было как тогда, – Ника прижалась к нему всем телом.
– Тогда обними меня и раздвинь ножки.
Он осторожно снял с Ники трусики. Она закрыла глаза, обвила его шею руками и сделала, так как он сказал. Владислав легко поднял её. Через мгновение она задохнулась от того, как сильно и нежно он проникает в неё. Как тогда, год назад, исчезло ощущение пространства и времени и осталось только ощущение его сильного гибкого тела.
1 2 3 4 5 6