Это выглядело так, будто небольшое общество людей было недоступно влиянию жестоких людей и последствий действий, совершенных в давние времена и далеко отсюда. Но кажущаяся простота жизни здесь и чистота помыслов, которых придерживались создатели общины, скрывали силу и глубину их знаний. Вот почему я стремился сюда: это был своего рода антипод группы, на которую я вел охоту.
— Расследование привело меня к встрече с Братством и с человеком, который, как мне кажется, действует под его прикрытием.
Они помолчали некоторое время. Даг сосредоточенно смотрел себе под ноги, Эми отвернулась от меня и устремила взгляд на деревья, будто ответ, который я искал, мог быть найден далеко за пределами их сознания. Наконец они обменялись взглядом, и Эми начала говорить. Ее голос звучал мягко и глухо:
— Мы знаем о них, — конечно, я так и ожидал. — Ты заставил врагов заинтересоваться тобой, Чарли.
Она отхлебнула из своей чашки, перед тем как продолжить.
— Существуют два Братства. Одно, которое является публичной формой с Картером Парагоном во главе, то, которое занимается рассылкой проповеднических памфлетов за 10 долларов и обещает излечить болезни всех, кто будет сидеть у телевизора и касаться экрана во время их программ. Это Братство — лживое и пустое — приманка для легковерных. Нет никакой разницы между ним и сотнями других подобных организаций, не хуже и уж, конечно, не лучше прочих.
Второе Братство — нечто прямо противоположное. Это сила, живой организм, а не организация. Оно поддерживает жестокость. Оно содержит киллеров и фанатиков. Оно управляется яростью, ненавистью и страхом. Мишенью для него становится все, что выглядит не так, как оно. Некоторые цели очевидны: геи, евреи, черные, католики, сотрудники абортариев и служб планирования семьи, а также те, кто стремятся к мирному сосуществованию людей с разным цветом кожи или мировоззрением. Но, по сути дела, оно ненавидит гуманность и все человечное. Оно ненавидит порочные наклонности людей и не замечает божественной природы духа, который есть в каждом, даже самом худшем из нас.
При этих словах Даг согласно кивнул.
— Это второе, теневое Братство выступает против всего, что может стать угрозой его миссии или существованию. Оно начинает с вежливых предложений, затем переходит к запугиванию, уничтожению имущества, нанесению психических травм и, в конце концов, если сочтет такие действия необходимыми, к убийству.
Вокруг нас что-то изменилось, казалось, самый воздух изменился: ветер задул с озера и принес запах стоячей воды и гниения.
— Кто за этим стоит?
Даг лишь пожал плечами, а Эми ответила:
— Мы знаем не больше чем ты; официальным лицом Братства является Картер Парагон. Его второе лицо скрыто. Это небольшая организация. Говорят, лучший заговор — это тот, где всего один заговорщик: чем меньше людей знают о чем-то, тем лучше. Мы так понимаем, что в нее вовлечено не более горстки людей.
— Полицейские?
Ее глаза сузились.
— Возможно. Да, почти наверняка один или два полицейских. Братство время от времени использует их для прикрытия и заметания следов либо для того, чтобы быть в курсе предпринятых против него действий. Но основное орудие этой организации — человек, худощавый человек с рыжими волосами, обожающий хищников. Иногда вместе с ним действует женщина — немая.
— Это он! — воскликнул я. — Это — Падд.
Впервые с момента, как мы завели разговор о Братстве, Эми коснулась своего мужа. Ее рука нащупала его руку и сжала ее, как будто бы само имя Падда могло вызвать его появление и заставить их противостоять ему вместе.
— Он действует под разными именами, — продолжила она после паузы. — Я слышала, что его называли Эдом Монкером, Уолтером Зареном, Эриком Дюма. Я думаю, что он же некоторое время был Тедом Буном и Алексом Чертом. Я уверена, что были и другие имена.
— Похоже, вы много знаете о нем.
— Мы верующие, но не наивные. Есть очень опасные люди. Нам стоит знать о них. Эти имена говорят тебе о чем-нибудь?
— Не думаю.
— Ты знаешь хоть что-нибудь о демонологии?
— Извините, я перестал подписываться на «Любителя демонологии»: этот журнал отпугивал разносчика молока.
Даг позволил себе тень улыбки.
— Чертом русские нередко зовут Сатану, а в дохристианские времена именовали Чернобогом, — сказал он. — Бун — это трехголовый демон, который переносит тела из одной могилы в другую. Дюма — ангел молчания, смерти. Зарен — демон шестого часа — ангел мщения. Монкер — имя, которое он использовал чаще всего. Похоже, оно вызывало в нем положительный резонанс.
— Так Монкер — тоже демон?
— Очень необычный демон, один из пары. Монкер и Накир — исламские демоны.
В моем мозгу вспыхнула картина: пальцы Падда нежно поглаживают щеку немой, и, он мягко шепчет: «Моя Накир...»
— Он называл женщину своей Накир, — объяснил я им.
— Монкер и Накир допрашивают и судят мертвых, затем отсылают их в рай или ад. Ваш мистер Падд, или называйте его как хотите, похоже, находит сопоставление с демонами забавным. Это шутка.
— Специфический юмор, — сказал я. — Я не могу представить себе, чтобы он сменил имя, скажем, на Леттерман.
— Имя Падд имеет какое-то вполне определенное значение для него так же, как и любое из прежних, — сказал Даг. — Мы нашли его в Интернете на сайте, посвященном арахнологии. Элиас Падд был пионером американской арахнологии. Современник Эмертона и Мак-Кука, он опубликовал свою наиболее известную работу «Естественная история паукообразных». В 1933 году он специализировался на отшельниках.
— Пауки, — кивнул я головой. — Говорят, люди со временем становятся похожи на своих домашних любимцев.
— Или же приобретают животных, с которыми сами имеют сходство, — ответил Даг.
— Значит, вы его видели?
Он кивнул.
— Однажды он появился здесь вместе с женщиной. Они припарковали машину около курятника и ждали, когда мы подойдем к ним. Как только мы приблизились, Падд выбросил из машины мешок, затем повернулся спиной и уехал. Больше мы никогда его не видели. Знаешь, что было в мешке?
Эми ответила, не дожидаясь моей реакции:
— Кролики.
Она смотрела в пол, так что я не мог видеть выражения ее лица.
— Ваши?
— Мы обычно держали их в клетках вдали от курятника. Однажды утром мы вышли и увидели, что их нет. Не было ни крови, ни шерсти, ничего, что бы говорило о том, что их поймал хищник. Затем, спустя два дня, приехал Падд и выбросил мешок. Когда мы открыли его, он был заполнен останками кроликов. Они были искусаны, покрыты серо-коричневыми пятнами, и тушки начали разлагаться. Мы отвезли одного из них местному ветеринару, и он сказал нам, что это были укусы пауков-отшельников. Вот как мы пришли к выводу, что имя Падд имеет значение для него.
— Он предупреждал нас, чтобы мы не совались в его дела. До этого мы изучали сведения о Братстве. После его визита пришлось прекратить заниматься этим.
Эми подняла лицо, внешне спокойное и бесстрастное, и лишь слегка сжатые губы выдавали ее отношение ко всему, о чем она рассказала.
— Есть еще что-нибудь, что вы могли бы мне сообщить?
— Слухи, больше ничего, — ответил Даг, поднося бутылку с водой ко рту.
— Слухи о книге?
Бутылка замерла, и Эми еще сильнее вцепилась в его руку.
— Они ведут каталог имен, не так ли? — продолжал я. — Правильно ли я понимаю: мистер Падд — своего рода ангел рока, который регистрирует имена осужденных в большой черной книге?
Они не ответили, но тишина неожиданно была нарушена шагами и разговорами людей, заполняющих дом во время полуденного перерыва.
Эми и Даг оба поднялись, затем Даг потряс мою руку еще раз и ушел сделать распоряжения насчет обеда. Эми проводила меня до машины.
— Как говорит Даг, книга — это всего лишь слухи, — объяснила она, — но правда о Братстве остается скрытой. Еще никому не удавалось связать воедино их публичную организацию и закулисные действия.
Эми глубоко вздохнула, словно решаясь, поведать что-то важное.
— Есть еще кое-что, что я должна рассказать тебе, — начала она. — Ты не первый, кто приехал сюда с расспросами о Братстве. Несколько лет назад приезжал другой человек, из Нью-Йорка. Мы в то время знали очень немного о Братстве, но все же рассказали ему меньше того, что нам было известно, однако и это спровоцировало предупреждение с той стороны. Он уехал, и мы никогда не видели и не слышали о нем... только два года назад...
Мир вокруг меня превратился в скопление теней, и солнце исчезло. Посмотрев вверх, я заметил в небе черные силуэты, спускающиеся по спирали, взмахи их крыльев заполнили утреннее небо и скрыли свет. Рука Эми протянулась, чтобы коснуться моей, но все мое внимание было приковано к небу, где теперь реяли демоны ада. Затем один из них приблизился, и его лицо, словно сотканное из светотени, стало отчетливее.
Я узнал это лицо.
— Это был он, — прошептала Эми, и демон оскалился мне сверху, сверкнув заостренными зубами и взмахнув черными как ночь крыльями. Отец, муж, убийца мужчин, женщин и детей, теперь он пребывал в ином мире.
Это был Странник.
* * *
Присев на капот машины, я ждал, когда пройдет тошнота. В голове крутился разговор в новоорлеанской забегаловке несколько месяцев спустя после смерти Сьюзен и Дженнифер; звучал голос, говорящий мне о своей уверенности в том, что каким-то образом худшие из убийц могут найти друг друга и иногда объединяются, что они заряжаются от присутствия себе подобных.
Они находят друг друга по запаху.
Он должен был найти их. Его природа, происхождение и опыт работы в правоохранительных органах должны были послужить гарантией тому.
Если он начал охоту на Братство, он должен был выследить их.
И он должен был оставить их в живых, потому что они из его породы — породы убийц. Я снова вспомнил его невразумительные ссылки на Библию, его интерес к апокрифам, веру в то, что он был одним из падших ангелов, посланных на землю, чтобы судить человечество, всех, кого он считал недостойными жизни.
Да, он нашел их, и они помогли ему разжечь его собственный огонь.
Эми подошла ко мне и взяла обе мои руки в свои.
— Это произошло семь или восемь лет назад, — сказала она, — и казалось не столь существенным до этого момента.
Я кивнул.
— Ты собираешься продолжить поиски этих людей?
— Я должен, особенно теперь.
— Могу я сказать тебе нечто, чего бы ты не хотел услышать?
Ее лицо было мрачным. Я кивнул.
— Из всего того, что ты уже сделал и о чем мне рассказал, можно заключить, что тобой двигало страстное желание помочь мертвым больше, чем живым. Но наш первейший долг — помогать живущим, Чарли, самим себе и тем, кто вокруг нас. Мертвым не нужна твоя помощь.
Я помолчал перед тем, как ответить.
— Я не уверен, что ты права, Эми.
Впервые я заметил нотки сомнения в ее голосе.
— Ты не можешь жить сразу в двух мирах, — сказала она, и голос ее задрожал. — Надо сделать выбор. Ты все еще чувствуешь, что смерти Сьюзен и Дженни тянут тебя в прошлое?
— Иногда, но не только они.
Полагаю, она прочла что-то в моем лице или уловила в голосе, и на короткий момент она вошла в меня, увидела моими глазами то, что я видел, услышала то, что слышал я, почувствовала то, что я чувствовал. Я прикрыл глаза и ощутил, как тени движутся вокруг меня, голоса шепчут мне что-то на ухо, маленькие руки цепляются за меня.
Мы все ждем тебя.
Маленький мальчик с пулевым отверстием над глазом, женщина в летнем платье, мерцающем во мраке, тени, которые маячили в отдалении, — все они вместе и каждый в отдельности объясняли мне, что это неправда. Что кто-то должен действовать ради тех, кто сам уже не в состоянии ничего сделать, что некая доля справедливости должна существовать и для тех, кто уже потерян и погублен. На мгновение, пока Эми Гривз держала мои руки, она получила слабое представление о плывущих образах того, что ожидает нас в недрах земли обетованной.
— О Боже! — вскрикнула она.
Затем ее руки отпустили меня, и я услышал, как она удаляется и исчезает в доме. Открыв глаза, я обнаружил, что стою один в летнем солнечном свете; запах сосен донесся до меня вместе с ветром. Сквозь деревья, направляясь на север, пролетела голубая сойка.
Я последовал за ней.
* * *
Поиски святилища
Отрывок из диссертации
Грэйс Пелтье
Письмо Элизабет Джессоп ее сестре Лене Мейерс, датированное 11 декабря 1963 года (используется с разрешения наследников Лены Мейерс):
Моя дорогая Лена,
это была худшая неделя изо всех, какие я могу припомнить. Правда обо мне и Лайале стала известна, и теперь мы оба остерегаемся. Проповедника не было видно последние два дня. Он просит у Господа совета о том, как судить нас.
Нас обнаружил мальчик, сын проповедника. Я думаю, он следил за нами уже давно. Мы вместе были в лесу, Лайал и я, когда я заметила Леонарда в кустах. Кажется, я вскрикнула, заметив его, но, когда мы попытались найти его, он скрылся.
Проповедник ждал нас за ужином. Нам было отказано в еде и велено отправляться в свои дома, в то время как остальные ели. Вернувшись тем вечером домой, Фрэнк избил меня и оставил спать на полу. Сейчас меня и Лайала держат вдали друг от друга. Девочка Мюриэл присматривает за ним, а Леонард тенью следует за мной. Вчера он швырнул в меня камень и разбил мне голову до крови. Он объяснил мне, что Библия велит наказывать прелюбодеек и что его отец поступит со мной так же. Корниши видели, что он сделал, и Этан Корниш ударил его до того, как мальчишка успел швырнуть второй камень. Тогда он выхватил нож и порезал Этану руку. Семьи приводили доводы в пользу того, чтобы мы были прощены во имя сохранения мира в общине, но жена Лайала не смотрит на меня, а один из ее детей плюнул в меня, когда я проходила мимо нее.
Прошлой ночью в доме проповедника слышались громкие голоса. Семьи приводили свои доводы в нашу защиту, но он даже не двинулся с места. Все испытывают чувство горечи из-за нас с Лайалом, но гораздо больше из-за преподобного и его методов. Его просили дать отчет о состоянии наших денежных счетов, которые мы доверили ему и предоставили на хранение, но он отказался. Я боюсь, что меня и Лайала заставят покинуть общину или что проповедник заставит нас уйти и начать все снова в другом месте. Я просила Господа простить наш проступок против него и молила о помощи, но какая-то часть меня знает, что уйдет без сожалений, если Лайал будет со мной. Однако я не могу покинуть своих детей и испытываю печаль и стыд за то, как обошлась с Фрэнком. Этан Корниш сказал мне еще одну вещь. Он сказал, что жена преподобного просила его отнестись к нам с сочувствием, и с тех пор он отказывается разговаривать с ней. Ходят слухи, что он выпустит нас на все четыре стороны, и каждая семья загладит грехи общины, разнося слово Божие по городам и весям. Завтра мужчины, женщины и дети будут разделены по группам, и каждая группа будет молиться отдельно о наставлении и прощении. Я попросила Этана Корниша оставить это письмо в обычном месте и молюсь, чтобы ты получила его в добром здравии.
Твоя сестра Элизабет.
Глава 18
Когда мне было четырнадцать, отец взял меня с собой в мое первое авиапутешествие. Он заключил выгодную сделку со своим знакомым из «Амэрикен Эйрвейз», нашим родственником, которому помог выбраться из неприятной истории: его сын был задержан за хранение нескольких краденых радиоприемников. Мы вылетели из Нью-Йорка в Денвер, из Денвера в Биллингс, штат Монтана, там взяли напрокат машину, переночевали в мотеле, а утром отправились на восток.
Солнце освещало зеленые и бежевые с налетом серебра верхушки гор, отражающиеся в водах реки Литл Бигхорн. Мы пересекли ее около Кроу-Эйдженси и молча поехали ко входу в мемориал на поле сражения у Литл Бигхорн. Это был День поминовения, и на кладбище соорудили трибуну. Перед ней стояли ряды с откидными стульями, занятые людьми. Те, кому не хватило мест, расположились среди невысоких надгробных плит и слушали слова поминальной службы. Над ними легкий утренний ветерок развевал государственный флаг.
Мы не стали останавливаться, но, пока поднимались наверх к памятнику, ветер доносил до нас отдельные слова: «молодость», «павшие», «честь» и «смерть», — затихающие, а затем вновь набирающие силу и отражающиеся эхом над шелестящей травой так, будто бы их произносили в настоящем и давно прошедшем времени одновременно.
Это было место, где пять кавалерийских бригад Кастера, состоящих в основном из молодежи, были разбиты объединенными силами Дакоты и Шейена. Битва длилась всего около часа, при этом, возможно, солдаты даже не видели противника в лицо: они лежали, уткнувшись в траву, и уничтожали всадников одного за другим, определяя срок их жизни.
Я посмотрел кругом и подумал, что Литл Бигхорн — довольно мрачное место для смерти, окруженное низкими желто-зелено-коричневыми горами, теряющимися в голубых и пурпурных далях. С любого возвышения местность вокруг хорошо просматривалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Расследование привело меня к встрече с Братством и с человеком, который, как мне кажется, действует под его прикрытием.
Они помолчали некоторое время. Даг сосредоточенно смотрел себе под ноги, Эми отвернулась от меня и устремила взгляд на деревья, будто ответ, который я искал, мог быть найден далеко за пределами их сознания. Наконец они обменялись взглядом, и Эми начала говорить. Ее голос звучал мягко и глухо:
— Мы знаем о них, — конечно, я так и ожидал. — Ты заставил врагов заинтересоваться тобой, Чарли.
Она отхлебнула из своей чашки, перед тем как продолжить.
— Существуют два Братства. Одно, которое является публичной формой с Картером Парагоном во главе, то, которое занимается рассылкой проповеднических памфлетов за 10 долларов и обещает излечить болезни всех, кто будет сидеть у телевизора и касаться экрана во время их программ. Это Братство — лживое и пустое — приманка для легковерных. Нет никакой разницы между ним и сотнями других подобных организаций, не хуже и уж, конечно, не лучше прочих.
Второе Братство — нечто прямо противоположное. Это сила, живой организм, а не организация. Оно поддерживает жестокость. Оно содержит киллеров и фанатиков. Оно управляется яростью, ненавистью и страхом. Мишенью для него становится все, что выглядит не так, как оно. Некоторые цели очевидны: геи, евреи, черные, католики, сотрудники абортариев и служб планирования семьи, а также те, кто стремятся к мирному сосуществованию людей с разным цветом кожи или мировоззрением. Но, по сути дела, оно ненавидит гуманность и все человечное. Оно ненавидит порочные наклонности людей и не замечает божественной природы духа, который есть в каждом, даже самом худшем из нас.
При этих словах Даг согласно кивнул.
— Это второе, теневое Братство выступает против всего, что может стать угрозой его миссии или существованию. Оно начинает с вежливых предложений, затем переходит к запугиванию, уничтожению имущества, нанесению психических травм и, в конце концов, если сочтет такие действия необходимыми, к убийству.
Вокруг нас что-то изменилось, казалось, самый воздух изменился: ветер задул с озера и принес запах стоячей воды и гниения.
— Кто за этим стоит?
Даг лишь пожал плечами, а Эми ответила:
— Мы знаем не больше чем ты; официальным лицом Братства является Картер Парагон. Его второе лицо скрыто. Это небольшая организация. Говорят, лучший заговор — это тот, где всего один заговорщик: чем меньше людей знают о чем-то, тем лучше. Мы так понимаем, что в нее вовлечено не более горстки людей.
— Полицейские?
Ее глаза сузились.
— Возможно. Да, почти наверняка один или два полицейских. Братство время от времени использует их для прикрытия и заметания следов либо для того, чтобы быть в курсе предпринятых против него действий. Но основное орудие этой организации — человек, худощавый человек с рыжими волосами, обожающий хищников. Иногда вместе с ним действует женщина — немая.
— Это он! — воскликнул я. — Это — Падд.
Впервые с момента, как мы завели разговор о Братстве, Эми коснулась своего мужа. Ее рука нащупала его руку и сжала ее, как будто бы само имя Падда могло вызвать его появление и заставить их противостоять ему вместе.
— Он действует под разными именами, — продолжила она после паузы. — Я слышала, что его называли Эдом Монкером, Уолтером Зареном, Эриком Дюма. Я думаю, что он же некоторое время был Тедом Буном и Алексом Чертом. Я уверена, что были и другие имена.
— Похоже, вы много знаете о нем.
— Мы верующие, но не наивные. Есть очень опасные люди. Нам стоит знать о них. Эти имена говорят тебе о чем-нибудь?
— Не думаю.
— Ты знаешь хоть что-нибудь о демонологии?
— Извините, я перестал подписываться на «Любителя демонологии»: этот журнал отпугивал разносчика молока.
Даг позволил себе тень улыбки.
— Чертом русские нередко зовут Сатану, а в дохристианские времена именовали Чернобогом, — сказал он. — Бун — это трехголовый демон, который переносит тела из одной могилы в другую. Дюма — ангел молчания, смерти. Зарен — демон шестого часа — ангел мщения. Монкер — имя, которое он использовал чаще всего. Похоже, оно вызывало в нем положительный резонанс.
— Так Монкер — тоже демон?
— Очень необычный демон, один из пары. Монкер и Накир — исламские демоны.
В моем мозгу вспыхнула картина: пальцы Падда нежно поглаживают щеку немой, и, он мягко шепчет: «Моя Накир...»
— Он называл женщину своей Накир, — объяснил я им.
— Монкер и Накир допрашивают и судят мертвых, затем отсылают их в рай или ад. Ваш мистер Падд, или называйте его как хотите, похоже, находит сопоставление с демонами забавным. Это шутка.
— Специфический юмор, — сказал я. — Я не могу представить себе, чтобы он сменил имя, скажем, на Леттерман.
— Имя Падд имеет какое-то вполне определенное значение для него так же, как и любое из прежних, — сказал Даг. — Мы нашли его в Интернете на сайте, посвященном арахнологии. Элиас Падд был пионером американской арахнологии. Современник Эмертона и Мак-Кука, он опубликовал свою наиболее известную работу «Естественная история паукообразных». В 1933 году он специализировался на отшельниках.
— Пауки, — кивнул я головой. — Говорят, люди со временем становятся похожи на своих домашних любимцев.
— Или же приобретают животных, с которыми сами имеют сходство, — ответил Даг.
— Значит, вы его видели?
Он кивнул.
— Однажды он появился здесь вместе с женщиной. Они припарковали машину около курятника и ждали, когда мы подойдем к ним. Как только мы приблизились, Падд выбросил из машины мешок, затем повернулся спиной и уехал. Больше мы никогда его не видели. Знаешь, что было в мешке?
Эми ответила, не дожидаясь моей реакции:
— Кролики.
Она смотрела в пол, так что я не мог видеть выражения ее лица.
— Ваши?
— Мы обычно держали их в клетках вдали от курятника. Однажды утром мы вышли и увидели, что их нет. Не было ни крови, ни шерсти, ничего, что бы говорило о том, что их поймал хищник. Затем, спустя два дня, приехал Падд и выбросил мешок. Когда мы открыли его, он был заполнен останками кроликов. Они были искусаны, покрыты серо-коричневыми пятнами, и тушки начали разлагаться. Мы отвезли одного из них местному ветеринару, и он сказал нам, что это были укусы пауков-отшельников. Вот как мы пришли к выводу, что имя Падд имеет значение для него.
— Он предупреждал нас, чтобы мы не совались в его дела. До этого мы изучали сведения о Братстве. После его визита пришлось прекратить заниматься этим.
Эми подняла лицо, внешне спокойное и бесстрастное, и лишь слегка сжатые губы выдавали ее отношение ко всему, о чем она рассказала.
— Есть еще что-нибудь, что вы могли бы мне сообщить?
— Слухи, больше ничего, — ответил Даг, поднося бутылку с водой ко рту.
— Слухи о книге?
Бутылка замерла, и Эми еще сильнее вцепилась в его руку.
— Они ведут каталог имен, не так ли? — продолжал я. — Правильно ли я понимаю: мистер Падд — своего рода ангел рока, который регистрирует имена осужденных в большой черной книге?
Они не ответили, но тишина неожиданно была нарушена шагами и разговорами людей, заполняющих дом во время полуденного перерыва.
Эми и Даг оба поднялись, затем Даг потряс мою руку еще раз и ушел сделать распоряжения насчет обеда. Эми проводила меня до машины.
— Как говорит Даг, книга — это всего лишь слухи, — объяснила она, — но правда о Братстве остается скрытой. Еще никому не удавалось связать воедино их публичную организацию и закулисные действия.
Эми глубоко вздохнула, словно решаясь, поведать что-то важное.
— Есть еще кое-что, что я должна рассказать тебе, — начала она. — Ты не первый, кто приехал сюда с расспросами о Братстве. Несколько лет назад приезжал другой человек, из Нью-Йорка. Мы в то время знали очень немного о Братстве, но все же рассказали ему меньше того, что нам было известно, однако и это спровоцировало предупреждение с той стороны. Он уехал, и мы никогда не видели и не слышали о нем... только два года назад...
Мир вокруг меня превратился в скопление теней, и солнце исчезло. Посмотрев вверх, я заметил в небе черные силуэты, спускающиеся по спирали, взмахи их крыльев заполнили утреннее небо и скрыли свет. Рука Эми протянулась, чтобы коснуться моей, но все мое внимание было приковано к небу, где теперь реяли демоны ада. Затем один из них приблизился, и его лицо, словно сотканное из светотени, стало отчетливее.
Я узнал это лицо.
— Это был он, — прошептала Эми, и демон оскалился мне сверху, сверкнув заостренными зубами и взмахнув черными как ночь крыльями. Отец, муж, убийца мужчин, женщин и детей, теперь он пребывал в ином мире.
Это был Странник.
* * *
Присев на капот машины, я ждал, когда пройдет тошнота. В голове крутился разговор в новоорлеанской забегаловке несколько месяцев спустя после смерти Сьюзен и Дженнифер; звучал голос, говорящий мне о своей уверенности в том, что каким-то образом худшие из убийц могут найти друг друга и иногда объединяются, что они заряжаются от присутствия себе подобных.
Они находят друг друга по запаху.
Он должен был найти их. Его природа, происхождение и опыт работы в правоохранительных органах должны были послужить гарантией тому.
Если он начал охоту на Братство, он должен был выследить их.
И он должен был оставить их в живых, потому что они из его породы — породы убийц. Я снова вспомнил его невразумительные ссылки на Библию, его интерес к апокрифам, веру в то, что он был одним из падших ангелов, посланных на землю, чтобы судить человечество, всех, кого он считал недостойными жизни.
Да, он нашел их, и они помогли ему разжечь его собственный огонь.
Эми подошла ко мне и взяла обе мои руки в свои.
— Это произошло семь или восемь лет назад, — сказала она, — и казалось не столь существенным до этого момента.
Я кивнул.
— Ты собираешься продолжить поиски этих людей?
— Я должен, особенно теперь.
— Могу я сказать тебе нечто, чего бы ты не хотел услышать?
Ее лицо было мрачным. Я кивнул.
— Из всего того, что ты уже сделал и о чем мне рассказал, можно заключить, что тобой двигало страстное желание помочь мертвым больше, чем живым. Но наш первейший долг — помогать живущим, Чарли, самим себе и тем, кто вокруг нас. Мертвым не нужна твоя помощь.
Я помолчал перед тем, как ответить.
— Я не уверен, что ты права, Эми.
Впервые я заметил нотки сомнения в ее голосе.
— Ты не можешь жить сразу в двух мирах, — сказала она, и голос ее задрожал. — Надо сделать выбор. Ты все еще чувствуешь, что смерти Сьюзен и Дженни тянут тебя в прошлое?
— Иногда, но не только они.
Полагаю, она прочла что-то в моем лице или уловила в голосе, и на короткий момент она вошла в меня, увидела моими глазами то, что я видел, услышала то, что слышал я, почувствовала то, что я чувствовал. Я прикрыл глаза и ощутил, как тени движутся вокруг меня, голоса шепчут мне что-то на ухо, маленькие руки цепляются за меня.
Мы все ждем тебя.
Маленький мальчик с пулевым отверстием над глазом, женщина в летнем платье, мерцающем во мраке, тени, которые маячили в отдалении, — все они вместе и каждый в отдельности объясняли мне, что это неправда. Что кто-то должен действовать ради тех, кто сам уже не в состоянии ничего сделать, что некая доля справедливости должна существовать и для тех, кто уже потерян и погублен. На мгновение, пока Эми Гривз держала мои руки, она получила слабое представление о плывущих образах того, что ожидает нас в недрах земли обетованной.
— О Боже! — вскрикнула она.
Затем ее руки отпустили меня, и я услышал, как она удаляется и исчезает в доме. Открыв глаза, я обнаружил, что стою один в летнем солнечном свете; запах сосен донесся до меня вместе с ветром. Сквозь деревья, направляясь на север, пролетела голубая сойка.
Я последовал за ней.
* * *
Поиски святилища
Отрывок из диссертации
Грэйс Пелтье
Письмо Элизабет Джессоп ее сестре Лене Мейерс, датированное 11 декабря 1963 года (используется с разрешения наследников Лены Мейерс):
Моя дорогая Лена,
это была худшая неделя изо всех, какие я могу припомнить. Правда обо мне и Лайале стала известна, и теперь мы оба остерегаемся. Проповедника не было видно последние два дня. Он просит у Господа совета о том, как судить нас.
Нас обнаружил мальчик, сын проповедника. Я думаю, он следил за нами уже давно. Мы вместе были в лесу, Лайал и я, когда я заметила Леонарда в кустах. Кажется, я вскрикнула, заметив его, но, когда мы попытались найти его, он скрылся.
Проповедник ждал нас за ужином. Нам было отказано в еде и велено отправляться в свои дома, в то время как остальные ели. Вернувшись тем вечером домой, Фрэнк избил меня и оставил спать на полу. Сейчас меня и Лайала держат вдали друг от друга. Девочка Мюриэл присматривает за ним, а Леонард тенью следует за мной. Вчера он швырнул в меня камень и разбил мне голову до крови. Он объяснил мне, что Библия велит наказывать прелюбодеек и что его отец поступит со мной так же. Корниши видели, что он сделал, и Этан Корниш ударил его до того, как мальчишка успел швырнуть второй камень. Тогда он выхватил нож и порезал Этану руку. Семьи приводили доводы в пользу того, чтобы мы были прощены во имя сохранения мира в общине, но жена Лайала не смотрит на меня, а один из ее детей плюнул в меня, когда я проходила мимо нее.
Прошлой ночью в доме проповедника слышались громкие голоса. Семьи приводили свои доводы в нашу защиту, но он даже не двинулся с места. Все испытывают чувство горечи из-за нас с Лайалом, но гораздо больше из-за преподобного и его методов. Его просили дать отчет о состоянии наших денежных счетов, которые мы доверили ему и предоставили на хранение, но он отказался. Я боюсь, что меня и Лайала заставят покинуть общину или что проповедник заставит нас уйти и начать все снова в другом месте. Я просила Господа простить наш проступок против него и молила о помощи, но какая-то часть меня знает, что уйдет без сожалений, если Лайал будет со мной. Однако я не могу покинуть своих детей и испытываю печаль и стыд за то, как обошлась с Фрэнком. Этан Корниш сказал мне еще одну вещь. Он сказал, что жена преподобного просила его отнестись к нам с сочувствием, и с тех пор он отказывается разговаривать с ней. Ходят слухи, что он выпустит нас на все четыре стороны, и каждая семья загладит грехи общины, разнося слово Божие по городам и весям. Завтра мужчины, женщины и дети будут разделены по группам, и каждая группа будет молиться отдельно о наставлении и прощении. Я попросила Этана Корниша оставить это письмо в обычном месте и молюсь, чтобы ты получила его в добром здравии.
Твоя сестра Элизабет.
Глава 18
Когда мне было четырнадцать, отец взял меня с собой в мое первое авиапутешествие. Он заключил выгодную сделку со своим знакомым из «Амэрикен Эйрвейз», нашим родственником, которому помог выбраться из неприятной истории: его сын был задержан за хранение нескольких краденых радиоприемников. Мы вылетели из Нью-Йорка в Денвер, из Денвера в Биллингс, штат Монтана, там взяли напрокат машину, переночевали в мотеле, а утром отправились на восток.
Солнце освещало зеленые и бежевые с налетом серебра верхушки гор, отражающиеся в водах реки Литл Бигхорн. Мы пересекли ее около Кроу-Эйдженси и молча поехали ко входу в мемориал на поле сражения у Литл Бигхорн. Это был День поминовения, и на кладбище соорудили трибуну. Перед ней стояли ряды с откидными стульями, занятые людьми. Те, кому не хватило мест, расположились среди невысоких надгробных плит и слушали слова поминальной службы. Над ними легкий утренний ветерок развевал государственный флаг.
Мы не стали останавливаться, но, пока поднимались наверх к памятнику, ветер доносил до нас отдельные слова: «молодость», «павшие», «честь» и «смерть», — затихающие, а затем вновь набирающие силу и отражающиеся эхом над шелестящей травой так, будто бы их произносили в настоящем и давно прошедшем времени одновременно.
Это было место, где пять кавалерийских бригад Кастера, состоящих в основном из молодежи, были разбиты объединенными силами Дакоты и Шейена. Битва длилась всего около часа, при этом, возможно, солдаты даже не видели противника в лицо: они лежали, уткнувшись в траву, и уничтожали всадников одного за другим, определяя срок их жизни.
Я посмотрел кругом и подумал, что Литл Бигхорн — довольно мрачное место для смерти, окруженное низкими желто-зелено-коричневыми горами, теряющимися в голубых и пурпурных далях. С любого возвышения местность вокруг хорошо просматривалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39