— Я уже взрослая, и мне не нужны няньки.— Я говорил тебе, что ей не понравится, — обратился к жене Галвин.— Да, любовь моя. Это верно, говорил. — Киара устало вздохнула.— Тогда сделай что-нибудь, — раздраженно буркнул эльф.Киара смерила его выразительным взглядом: мол, все мужчины недоумки — этот взгляд Шинид тоже уже где-то видела раньше, — и оттащила лесного принца подальше, чтобы Шинид их не слышала. Киара была почти так же строптива, как и ее муж, но, зная эту парочку с детства, Шинид не сомневалась, что, хотя они и были излишне заботливы и даже слегка назойливы в своей заботе, вреда они ей не причинят.Но сейчас посторонние ей были здесь не нужны. Даже лесные человечки.Коннал продолжал следить за развитием событий. Ситуация начала его забавлять.— Насколько мне известно, твое дело — заботиться о деревьях в лесу. Разве я не права, Галвин? — Галвин с невинным видом поправил Киаре крылышки. — И отчего бы тебе не заняться спящими под снегом цветами, укрыть их, чтобы они не замерзли? — Шинид повернулась к Киаре.: — Где твои сестры?— Они отправились на пир к Имболку.— Пир, наверное, уже начался. Долго ли вам лететь до тех мест?Киара пожала плечиками.— Сама знаешь, мы — маленькие, быстро лететь не можем…— Не хочется, наверное, опаздывать? — подначивала ее Шинид.Киара укоризненно взглянула на нее и не смогла сдержать грустного вздоха.Шинид весело рассмеялась. Краем глаза она видела, как Коннал потирает губы, чтобы скрыть улыбку.Киара оставила мужа и подлетела к Шинид:— Ты рассказала ему о снах? Все рассказала? Шинид переглянулась с Конналом.— Да.Киара улыбнулась, а Галвин сердито буркнул:— Ну, я все равно скажу: мне не нравится, что он здесь, ночью, и вообще… — Галвин пытался найти еще поводы для неудовольствия, но Коннал подозревал, что он просто ревнует.— Ты оскорбляешь меня и ее своими намеками. — Коннал протянул руку к бревну и, посадив принца на ладонь, поднес к лицу, чтобы получше его рассмотреть. — То, что происходит между нами, никого не касается. Шинид достаточно умна, чтобы самой решить, что для нее хорошо, а что плохо, и я тоже не грудной младенец.Киара подлетела к Конналу и ринулась на защиту мужа:— Отпусти его!— Для конфликтов нет повода… — начала Шинид.— Подожди. У нас мужской разговор, верно? — спросил он Галвина, покачивая его на ладони. Маленький принц при всей незавидности своего положения выглядел польщенным. — Галвин мне не доверяет. И у него есть для этого основания. — Коннал подмигнул принцу.— Зато я ему доверяю, — заявила Шинид, подходя к Конналу.Он улыбнулся и отпустил эльфа. Принц, что-то бурча себе под нос, начал расправлять тунику. Шинид стояла к Конналу спиной.— Передайте папе и маме, что у нас все хорошо.— И что не она, а я выпроводил вас отсюда, — добавил с улыбкой Коннал.Лесные человечки переглянулись и, посмотрев на людей, засмеялись.— До свидания, — хором сказали они и исчезли. Коннал повернулся к Шинид.— Вот, значит, какие товарищи по играм бывают у колдуний.— Они мои телохранители. — Шинид запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза. — Готова поклясться — они не успели улететь далеко и прячутся где-то рядом. Наблюдают за нами.Коннал нахмурился.— Не станут ведь они…— Еще как станут!Коннал вздохнул, поцеловал ее в лоб, не доверяя себе настолько, чтобы решиться поцеловать в губы.— Пожалуй, мне пора идти к себе.Он подошел к двери, но, помедлив около нее, обернулся.— Шинид, ты была одинока в детстве? Шинид кивнула.— Этому пришел конец. Больше ты одна никогда не останешься.— И ты тоже, — прошептала она. — Если только ты научишься мне доверять. И ты никогда не будешь одинок. Глава 16 Коннал находился от нее в двух шагах, но мыслями был очень далеко. Стоило лишь бросить взгляд на его лицо, чтобы понять, как ему тяжко. Шинид наблюдала за ним, беседующим со своими рыцарями. Он держал в руках бокал, но не пил, да и говорил мало, лишь бы поддержать разговор.С тех пор как по настоянию Коннала был совершен объезд земель, принадлежавших де Курси для де Курси его просьба была неожиданной, а еще более неожиданным оказалось решение Коннала взять с собой Шинид, Коннал пребывал в мрачном настроении.— Ваши подданные, милорд, интересуют меня не потому, что они ваши подданные, а лишь постольку, поскольку являются моими соотечественниками. Родными людьми. Я должен убедиться, что они не бедствуют, и доложить о состоянии дел королю.Де Курси слегка обидел тон Коннала, но он не стал спорить с доверенным лицом короля. Но для Шинид настойчивость Коннала в том, что касалось благополучия соотечественников, была как бальзам на рану. Признаться, своим участием в судьбе соплеменников он отвоевал еще один кусочек ее сердца. А что она получила взамен? Лишнюю тревогу за судьбу Коннала и за свою тоже. Что будет с ними, когда они прибудут в Англию и предстанут перед королем? Шинид уже почти решила для себя, что поедет с ним в Англию, но продолжала тянуть с ответом. Надежда зажечь в нем любовь тлела, то, вспыхивая, то угасая. Шинид понимала, что тянуть до бесконечности она не может, не навлекая беду на человека, которого любит.Да, она любит его. Она любила его, еще, будучи маленькой девочкой. Она любит его, и осознание непреложности этого факта заставило сильнее биться ее сердце. Душа ее рвалась к нему навстречу. Она утонула в его глазах, она даже подумала, что… Нет, не может так смотреть мужчина, который не любит. Но сможет ли он когда-нибудь признаться хотя бы себе в своем чувстве? До сих пор всякий раз, как она пробовала заговорить об этом, он закрывался, прятался, как черепаха в панцирь.Коннал все смелее стал пользоваться данным ему от рождения волшебным даром. С тех пор как она приняла на себя предназначенную ему стрелу, он словно оттаял душой и перестал душить в себе «шестое чувство». «Как ты все запугал!» — подумала она про себя. Не она ли сама призывала его не бояться своего дара? А теперь, когда исполнилось ее желание, она оказалась в проигрыше. Он читал в ее душе, а сам так и не решился открыть ей свое сердце. Шинид гадала, что за темные тайны не позволяют ему распрощаться с личиной английского рыцаря, что за демоны заставляют прикрываться служением королю Ричарду, говорить о своем долге так, будто лишь в служении английскому монарху он видел смысл своего существования.— Он пожирает тебя взглядом, — шепнула ей сидящая рядом с ней Эффрека.Шинид засмеялась.— Это славно, чаще он готов убить меня взглядом. Жена де Курси коснулась ее руки, и Шинид повернулась к ней.— Иоанн сказал, что Ричард сосватал тебя за него.— Король может думать все, что хочет, но я пока не дала согласия.Эффрека нахмурилась.«Право выбора за мной, — подумала Шинид, — и я выберу его только в том случае, если он ответит на мою любовь».Эффрека улыбнулась. Снисходительно, по-матерински.— Мне тоже пришлось выбирать из тех, кого выбрали для меня, но без моего участия.— Мне повезло меньше — выбирать было не из кого. — Все, кто претендовал на ее руку и сердце, в итоге получили отказ, пока запас женихов не иссяк вовсе. Все, за исключением Маркуса. Впрочем, тот неудачный опыт еще не причина не доверять Конналу.— Ты считаешь, он тебе не пара? Недостаточно красив? В нем, по-твоему, не хватает мужественности?Шинид покраснела и, покосившись на Коннала, произнесла:— Да нет, он ничего.— Недостаточно благороден, недостоин доверия? Шинид не колебалась с ответом:— Он вполне достойный человек.— И ты его любишь.Шинид взглянула Эффреке в глаза.— Он просто не желает этого замечать.— Коннал видит все, детка.Это так, подумала Шинид, но прошлое его, как он думает, сделало его недостойным любви. В роли любимого он чувствует себя неуютно, а вот в роли безжалостного и сурового солдата — вполне комфортно. Солдату легче жить: он не принимает решений, а лишь повинуется приказу. Коннал так свыкся с этой ролью, что считает даже близких людей чем-то вроде бессловесных солдат. И ее в том числе. Иначе он не был бы так уверен в том, что она выйдет за него замуж только потому, что так хочет король. Что за извращенное понимание долга!Он говорил о своем долге, но при этом речь шла всего лишь о сделке, ценой которой была она. Если бы у нее не было ни земель, ни замка, ни армии, тогда и только тогда она могла бы узнать наверняка, есть ли в его сердце место для нее. Но, увы, она не была убогой нищенкой, и правды ей не узнать никогда.— Знаешь что, Шинид, ты судишь о нем предвзято.Шинид сконфуженно потупилась.— Тебя воспринимают как легендарную личность… О да, не делай такое лицо! — Шинид виновато улыбнулась. — Но на Коннала смотрят как на простого смертного. Смотрят и видят, что с ним происходит. Для всех, кроме тебя, очевидно, что ты ему вовсе не безразлична, а на то, что он не решается сказать тебе об этом прямо, есть веские причины. Ты не догадалась какие? Всякий мужчина боится оказаться несостоятельным рядом с такой сильной женщиной, к тому же колдуньей. Ты об этом не думала? Шинид озадаченно заморгала.— Посмотри на него, Эффрека! Разве ты видишь не того же мужчину, что и я? Если даже он боится не оправдать ожиданий, то, что же делать остальным представителям его пола?Эффрека взяла пяльцы с рукоделием и сделала стежок.— Он готов драться за тебя, Шинид. Сражаться за твое сердце. Но против колдовства он бессилен. Ваши силы не равны, и это его угнетает.Для Шинид слова Эффреки звучали как откровение.— Ты говоришь так, будто взаимоотношения мужчины и женщины — беспрерывный турнир. Что нам — постоянно мериться силами?— Для тебя — нет, но мужчины смотрят на жизнь по-другому. Они странные существа.Шинид бросила взгляд на Коннала. Да, он не слишком жаловал ее дар прежде, но сейчас вроде бы смирился с ним и принял ее такой, какая она есть. Он лишь попросил не колдовать здесь, чтобы не напугать людей или не спалить замок. И в то же время она понимала, почему он так долго не желал пользоваться своим умением читать мысли и чувства живых созданий: людей, зверей, птиц, порхающих вокруг него. Она была в глазах многих диковиной, и для того, чтобы привыкнуть к своему положению, ей потребовались годы. Она понимала и то, что одним своим присутствием рядом с ним может навлечь на него неприятности. И у нее были доказательства. Его хотели убить из-за нее. Если бы кто-то узнал о его даре, он тоже оказался бы в изоляции. Кто захочет, чтобы в его душе читали, как в книге? Но в его даре были и свои преимущества — преимущества, которые мог оценить лишь он один. И еще, вероятно, король. Но Коннал предпочел ни с кем не делиться своей тайной, только с ней. С ней одной.И этот факт склонил чашу весов в его пользу.— Иди к нему, — сказала Эффрека, и Шинид, не раздумывая, поднялась и пошла к нему. Коннал отвернулся от Монро и впился в нее взглядом.Он смотрел на нее так, что душа ее смеялась и плакала. Она уже принадлежала ему. Вот рука его легла ей на талию. Уютно и в то же время возбуждающе. Так есть и так будет, подумала она, стараясь усмирить бешено бьющееся сердце.Коннал резко осадил коня, и, не поворачивая головы, бросил:— Шинид, я знаю, что ты тут, черт тебя возьми!— Если знаешь, Пендрагон, тогда не ругайся.Пендрагон. Все ясно, она зла на него. Надо было догадаться, что она обо всем узнает, но он должен был все сделать сам. Один, без нее.Коннал развернул коня. Шинид стояла посреди дороги подбоченясь, притопывая ногой. «Сердится, — подумал он, — но как она чертовски хороша!» События прошлой ночи пронеслись у него в голове, словно вспышки света. Вкус ее губ, запах ее тела, руки, обвивавшие его шею, их поцелуи. Разозлившись на нее за то, что она рискует из-за него жизнью, он подъехал к ней и одним рывком поднял в седло.— Как ты могла! После того, что случилось с тобой однажды, как могла ты оставить лагерь и явиться сюда без охраны?— Чтобы найти тебя. А ты тоже хорош! Сбежал от меня в темноте и думал, что я не буду волноваться?— Я способен сам о себе позаботиться.— Я с этим не спорю! — зло бросила она. — Но неужели то, что я рассказала тебе о своем сне, ты воспринял как шутку?— А то, что я попросил тебя никуда не отходить от охраны, как восприняла ты?— Ты — моя главная охрана, Пендрагон. Ты мне так часто об этом говорил. А теперь, выходит, ты меня бросил? Хорош защитник! — Она понимала, что несправедлива к нему, но одно было очевидно: если бы он доверял ей, то не стал бы сбегать тайком, он мог хотя бы сказать ей, что покидает лагерь.— К утру я бы вернулся. А про твой сон я помню и буду начеку.Шинид схватила его за руки.— Это случилось не в замке, Коннал. Тебя убили на открытом пространстве.Сердце его дрогнуло. В глазах ее стояли страх и отчаяние. Он прижался лбом к ее лбу.— Прости меня, девочка, за то, что я так тебя напугал.— Больше так не делай.— Договорились. Ну, теперь-то ты вернешься под крыло к Наджару?— Нет, я еду с тобой.— Не думаю, что это хорошая мысль.— Не надувайся, Коннал, как индюк перед дракой. Я могу опередить тебя, если хочешь.Она вскинула ладони вверх — она обычно так поступала, когда хотела сотворить что-то грандиозно-волшебное, — и Коннал, схватив ее за руки, опустил их.— Нет, не хочу. Ты хоть знаешь, куда я еду? — Но, уже задав этот вопрос, Коннал понял, что сморозил глупость.— Мы всего в нескольких милях от аббатства Святой Екатерины.Коннал отвернулся, и только когда конь нетерпеливо переступил копытами, он понял, насколько неосмотрительно с их стороны стоять одним на пустой дороге. Он огляделся, подыскивая подходящее место для стоянки. В спокойной обстановке он попытается отговорить ее ехать вместе с ним. Там ей не место. Задача осложнялась тем, что она должна была вернуться в лагерь по собственной воле, в противном случае она просто прибегнет к магии и исчезнет, а потом появится в аббатстве в самый неподходящий момент.Коннал опустил ее на землю, спешился и повел Шинид и своего коня в густые заросли у дороги. Оглядевшись, он решил, что место подходящее: с дороги их не видно, а сама дорога просматривается отлично.— Госпожа Луна, господин Солнце, — услышал он за спиной и резко обернулся. Шинид стояла, запрокинув лицо к небу, подняв ладони вверх. — Защитите нас своим волшебным светом. От злого взгляда, от меча, от стрелы, от всяких бед. — Золотистое сияние спустилось на них с неба, создавая барьер между ней и прочим миром. — Так сказано мной, так тому и быть.Коннал услышал треск и схватился за меч, тревожно озираясь. Деревья согнулись, сомкнулись верхушками, создавая шатер, укрывая собой поляну. Ветви над их головами тянулись друг к другу, сплетались, словно нити в полотне.Она опустила голову и посмотрела на него.— Бог мой, Шинид! Если ты можешь сделать такое, то сотвори что-нибудь, чтобы уберечь себя от беды!Шинид подошла, поднимая с земли мертвые ветки и листья и сгребая их в кучу.— Я могу, Коннал, повелевать стихиями, чтобы они берегли меня, но я, увы, не могу повелевать свободной волей.Коннал добавил к куче хвороста несколько палок, и Шинид взмахом руки зажгла костер.— Хорошо, что я об этом узнал.— Что же хорошего? Ты боишься, что я тебя околдую? — с улыбкой спросила она.Взгляд его говорил о том, что она попала в точку. Шинид покачала головой.— Чувства и эмоции — это проявления свободной воли. Если человек их не показывает, я не могу его изменить. Внутри он останется прежним. Тебе дано читать мысли человека, а мне — нет.— Вот и хорошо. Ни один мужчина не хочет, чтобы женщина была сильнее его, — заявил он, не подумав, и, взглянув на нее, улыбнулся простодушно-виноватой улыбкой. — Я вот часто в последнее время спрашиваю себя, как я могу быть равным тебе, если ты умеешь повелевать стихиями, а я — нет? — Коннал спустился на колено и подбросил хворосту в костер. — С тех пор как я был мальчишкой, я ненавидел все это чертово колдовство. В твоих руках была могучая сила — ты могла изменять жизнь к лучшему, а пользовалась ты ею только для игры.— Я тогда была ребенком и не знала ничего, кроме игры.— Я не мог стряхнуть с себя эти воспоминания. До некоторых пор.Шинид нахмурилась и подошла к нему вплотную. — И что заставило тебя изменить свое отношение?— То, что я увидел. Ты не играешь в колдунью. Ты пользуешься магией для блага людей тогда, когда они теряют последнюю надежду.— Вот как? Значит, когда ты увидел все своими глазами, ты поверил, а когда я говорила тебе об этом, считал, что я лгу?Коннал помолчал и, опустив голову, признался:— Да, раньше я тебе не доверял.— Недоверие было взаимным.Он бросал хворост в костер, избегая смотреть ей в глаза. Он знал, что в них стоит вопрос. А может ли он сейчас ей довериться?Она не стала спрашивать его ни о чем, просто, когда он поднялся, положила ладони ему на грудь, и Конналу вдруг показалось, что ладони ее прожигают его насквозь. Все его чувства резко обострились. Образы мелькали перед его глазами, воспоминания наслаивались одно на другое. Внутри ее была «дверь», закрытая «дверь», ждущая, чтобы ее открыли, и все же она колебалась, искала повод, чтобы не отпирать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33