– Касем тебе родня, не относись к нему как к врагу.
– Он сам себе враг, да и мне тоже. Он воображает себя новоявленным Габалем, а такие мысли ведут прямехонько к Баб ан-Наср.
Закария испуганно воскликнул:
– Тебе показалось, муаллим! Мы все видим в тебе заступника!
По дороге домой Закария встретил Хасана, шедшего от Касема, и обругал его, излив на него досаду и страх от разговора с Саварисом. Однако Хасан перебил его:
– Погоди, отец. Камар больна. Очень больна, отец. Вскоре вся улица узнала о болезни Камар, о ней знали даже в доме управляющего. Касем не отходил от жены ни на шаг, и печаль его была беспредельна. Он растерянно спрашивал ее:
– Как же так! Почему ты внезапно слегла?
– Я скрывала от тебя свою болезнь, чтобы не доставлять тебе лишних огорчений,– слабым голосом отвечала Камар.
– Я должен был знать о ней с самого начала, чтобы помочь тебе.
– Я скоро поправлюсь, и все будет как прежде,– сказала она с вымученной улыбкой.
Он желал этого всем сердцем! Но что за пелена заволакивает ее глаза? Что за бледность растекается по лицу? Как она умеет скрывать боль! Все это ради меня! О Боже, яви свою милость! Сохрани ее для меня! Сжалься над ребенком, который плачет не переставая.
– Ты простила меня, но сам я себя не прощу!
Она снова улыбнулась ему, словно упрекая в неразумии. Пришла Умм Салем, чтобы окурить больную благовониями. Умм Атыйя – приготовить ей лекарства. Цирюльник Ибрагим – отворить ей кровь. Но болезнь не поддавалась.
– Как я хотел бы взять на себя твою боль! – повторял Касем.
Еле слышно она отозвалась:
– Да избавит тебя Аллах от всякого зла, мой любимый. «Мир темнеет в глазах моих, когда я гляжу на ее муки»,– подумал Касем.
– Такому разумному человеку, как ты, не нужны утешения,– сказала Камар.
Приходили посетители и посетительницы, желавшие навестить больную. Касему не хотелось никого видеть, и он поднялся на крышу дома. Тут со всех сторон слышались голоса, перебранка женщин в соседних домах смешивалась с криками торговцев, доносившимися с улицы. Где-то заплакал ребенок, и Касему почудилось, что это голос Ихсан. Но он разглядел, что плакал какой-то малыш, барахтавшийся в пыли на соседней крыше. Постепенно темнело. Стаи голубей возвращались в голубятни. На горизонте засветилась первая звезда.
Он спрашивал себя, что означает этот странный, невидящий взгляд Камар и это непроизвольное подергивание уголков рта и синева губ? Он был совершенно подавлен. Несколько часов он оставался на крыше, потом спустился в дом. Его встретила Сакина, державшая на руках Ихсан. Она шепнула:
– Входи тихонько, чтобы не разбудить ее.
Он лег на диван, находившийся напротив кровати. Комната была слабо освещена ночником. В квартале стояла тишина, лишь из кофейни доносились звуки ребаба и голос поэта, повествовавшего:
«И сказал дед спокойно:
– Я решил дать тебе, единственному, возможность пожить в этом доме, жениться здесь и начать новую жизнь.
Сердце Хумама радостно забилось.
– Спасибо тебе за милость. – Ты ее заслужил!
Юноша переводил взгляд с деда на ковер и обратно, потом робко спросил:
– А как же моя семья? Габалауи ответил недовольно:
– Я ясно выразил мое желание!
– Они тоже заслуживают твоей милости и прощения, умоляюще глядя на деда, проговорил Хумам».
Спящая Камар вдруг шевельнулась. Касем вскочил с дивана и бросился к ней. В ее глазах, прежде затуманенных, горел какой-то новый свет. Он спросил ее, что случилось, и она звучным голосом велела принести Ихсан. Касем выбежал из комнаты и вернулся, сопровождаемый Сакиной со спящей малышкой на руках. Камар показала на девочку, и Сакина поднесла ее матери. Камар погладила дочку по щеке и прошептала севшему на край постели мужу:
– Мое горе глубже!
– Что ты хочешь сказать?
– Я заставила тебя мучиться, но мое горе сильнее. Кусая губы, он сказал:
– Камар, я опечален тем, что не могу облегчить твоих страданий!
– Я боюсь за тебя, за то, что будет с тобой без меня!
– Не говори обо мне. – Касем, ты должен уйти. Уходи к твоим друзьям. Если ты останешься, тебя убьют! – Мы уйдем вместе.
– У нас разные пути.
– Пожалей меня, как ты всегда жалела.
– Ах, если б это было возможно!
Она говорила с трудом, дыхание ее прерывалось. Рукой она поманила его к себе. Касем склонился над ней совсем низко, так, что ощущал ее дыхание. Она вытянула шею, словно взывая о помощи. Грудь ее судорожно вздымалась, из нее вырывался тяжелый хрип.
– Посади ее, ей хочется сесть, – подсказала Сакина.
Касем обнял жену, помогая ей приподняться, но она издала стон, похожий на последнее «прости», и голова ее упала на грудь. Сакина с ребенком бросилась прочь из комнаты, и ее истошный вопль возвестил о смерти.
81.
Утром следующего дня в доме и перед домом собрались люди, пришедшие выразить свои соболезнования. Родственные связи на нашей улице всегда значили очень много, почитание родственников ценится больше, чем все другие добродетели. Поэтому и Саварис обязан был прийти выразить свои соболезнования. За ним повалили и другие обитатели квартала бродяг. По долгу родства пришел и управляющий Рифат, а за ним немедленно Лахита, Гулта и Хаджадж, а там уж пошел всякий встречный-поперечный. Похороны получились такими многолюдными, какие обычно бывают, когда хоронят футувв. Касем мужественно скрывал свое горе и держался спокойно и твердо. Даже в момент погребения, когда все его существо оплакивало смерть Камар, глаза оставались сухими.
Когда все участвовавшие в похоронах разошлись, у могилы остались лишь Касем, Закария, Увейс и Хасан. Закария положил руку на плечо племянника и сказал:
– Крепись, сынок. Да поможет тебе Аллах! Касем склонил голову и тяжело вздохнул.
– Сердце мое погребено в ее могиле, дядюшка! Лицо Хасана при этих словах исказила гримаса сострадания. Минуту все молчали.
– Пора идти!– напомнил Закария. Но Касем не тронулся с места.
– Зачем они пришли сюда? – с неприязнью вымолвил он. Поняв, кого он имеет в виду, Закария ответил:
– В любом случае спасибо им. Приободренный многолюдством похорон, Увейс проговорил:
– Мы помиримся с ними. Их поведение требует и от тебя ответных шагов. К счастью, они не принимают всерьез того, что говорят о тебе в других кварталах.
Касем предпочел молчать и не вступать в спор Вдруг – словно они только и ждали, когда все разойдутся,– появились друзья Касема во главе с Садеком. Пришедших было много, но среди них не было ни одного незнакомого лица. Друзья кинулись обнимать Касема, и тут глаза его наполнились слезами. Увейс с неодобрением наблюдал за встречей, но никто не обращал на него внимания.
– Больше ничто не удерживает тебя на улице, – обратился к Касем у Садека.
Закария, опередив Касема, решительно возразил:
– Здесь его дочь, его дом, его имущество.
– Мне было необходимо остаться здесь,– ответил Касем Садеку.
– Благодаря этому вас стало намного больше. Он оглядел лица друзей, словно призывая их в свидетели своей правоты. Большинство составляли те, кого Касем уговорил бежать с улицы и присоединиться к друзьям, ушедшим первыми. Ночами он тайно выбирался из своего дома, шел к тем, кто вызывал в нем симпатию и доверие, и убеждал в необходимости покинуть улицу.
– Долго нам еще ждать? – спросил Аграма.
– Пока вас не соберется достаточно много.
Аграма отвел Касема в сторону и, поцеловав его, прошептал:
– Мое сердце разрывается от печали за тебя. Я лучше всех понимаю, сколь ужасно твое горе.
– Ты прав, мне очень плохо,– признался Касем, едва сдерживая слезы.
– Поскорее присоединяйся к нам, ведь ты теперь совсем один.
– Всему свое время. Тут Увейс позвал Касема:
– Пора возвращаться!
Друзья обнялись на прощание, и Касем вернулся домой.
Шли дни, а Касем все пребывал в одиночестве и тоске, так что Сакина стала даже опасаться за него. Но по ночам Касем неустанно продолжал обходить дома, и число покидавших улицу быстро росло. Жители Квартала бродяг недоумевали, а в других кварталах откровенно издевались над бродягами и над их футуввами. Утверждали даже, что не сегодня завтра сбежит сам Саварис.
Закария предостерегал Касема:
– Все это вызывает тревогу. Будь осторожен!
Но было необходимо ждать. Жизнь Касема полностью была заполнена работой и опасностью, и его единственной радостью была Ихсан. Она уже училась стоять, держась за спинку стула, и разговаривала с отцом на своем детском языке. Касем любовался дочерью. Он говорил в душе: «Ты будешь красивой девочкой, но главное, чтобы ты была доброй и нежной, как твоя мать». Ему было приятно, когда Ихсан смотрела на него черными материнскими глазами. И личико ее своей округлостью напоминало лицо Камар. Ихсан была символом их любви, подаренной им судьбой и ею же жестоко оборванной. Доживет ли он до того дня, когда она станет прекрасной невестой, или ему суждена лишь боль воспоминаний о былом счастье?
Однажды в дверь дома кто-то постучал. Сакина, подойдя к порогу, осведомилась, кто там, и молодой голос ответил:
– Открой, Сакина!
Отворив дверь, Сакина увидела девочку лет двенадцати или чуть старше, закутанную, против обыкновения, в малайю и с покрывалом на лице. Сакина спросила, чего та хочет, но девочка торопливо вошла в комнату, где находился Касем, и обратилась к нему:
– Добрый вечер, дядя!
Она сняла покрывало, и открылось милое круглое личико с правильными чертами.
– Добро пожаловать, садись,– проговорил удивленный Касем.
Девочка присела на краешек дивана и сказала:
– Я Бадрийя. Меня послал к тебе мой брат Садек.
– Садек?
– Да!
– Что заставило его решиться на это?
В малайе меня никто не узнает,– с серьезным видом, делавшим ее еще привлекательнее, ответила Бадрийя.
Касем посмотрел на нее – по фигуре она действительно казалась старше своих лет – и одобрительно кивнул головой.
– Он сказал,– еще более серьезно заговорила девочка, чтобы ты немедленно уходил с улицы, так как Лахита, Гулта, Хаджадж и Саварис задумали этой ночью убить тебя!
Касем нахмурился, а Сакина всхлипнула.
– Как он узнал об этом?
– Один пьяный говорил об этом в пивной лавке, когда там был друг муаллима Яхьи. Так сказал брат.
Касем молча смотрел на нее, а Бадрийя поднялась и стала заворачиваться в свою малайю. Касем тоже встал.
– Спасибо тебе, Бадрийя. Закутайся как следует и иди с миром! Передай от меня привет брату!
Она опустила покрывало на лицо и спросила:
– Что ему сказать?
– Скажи, что еще до утра мы встретимся с ним! Девочка попрощалась и ушла.
82.
– Немедленно уйдем из этого дома! – воскликнула сильно побледневшая Сакина, испуганно глядя на Касема, и кинулась собирать вещи.
– Заверни Ихсан,– приказал Касем,– спрячь ее под плащ и иди, будто по своим делам, а сама отправляйся на кладбище и жди у могилы Камар.
– А ты, господин?
– Я найду тебя, когда позволят обстоятельства. Сакина металась в растерянности, и руки ее тряслись от страха.
Касем стал успокаивать ее:
– С вами пойдет Хасан, он проводит вас в наше новое жилище.
В считанные минуты Сакина была готова. Касем несколько раз поцеловал Ихсан. Перед тем как уйти, служанка сказала:
– Прощай, бессмертный квартал.
Сквозь деревянную решетку окна Касем наблюдал, как рабыня вышла из дома и направилась в сторону Гамалийи. Он следил за ней, пока она не скрылась за поворотом. Сердце его колотилось при виде дорогой ноши, которую Сакина крепко обнимала под плащом. Потом он обвел взглядом весь квартал и увидел нескольких подручных футувв. Одни из них сидели в кофейне Дунгуля, другие слонялись без дела по улице. Лица их было трудно разглядеть в сгущающихся сумерках, но их поведение ясно говорило о том, что они к чему-то готовятся. Неужели они собираются подкараулить его, когда он выйдет ночью из дома? Неужели им известно об этом? Или они хотят напасть на его дом к концу ночи? Сейчас они разбрелись по всей улице, чтобы не привлекать внимания и не вызывать подозрений. Ползают в темноте, как зловредные насекомые! Что ждет его, судьба Габаля или судьба Рифаа? Вот гак когда-то темной ночью скрывался в своем доме Рифаа, сердце которого было полно самых добрых намерений. А внизу раздавался стук тяжелых шагов людей, обуянных жаждой крови. Когда же на тебе перестанет проливаться кровь, о несчастная улица?!
Касем продолжал ходить взад и вперед по комнате, пока в дверь не постучали и до его слуха не донесся голос Хасана, звавший его. Великан Хасан вошел с тревожным видом.
– В квартале какое-то странное и подозрительное движение!
Не ответив на его слова, Касем спросил:
– Дядя уже вернулся?
– Нет! Я говорю, что в квартале нашем происходит что-то подозрительное. Выгляни из окна!
– Я уже видел и знаю, в чем дело. Меня предупредил Садек. Он прислал ко мне свою младшую сестру. Если его сведения верны, то футуввы сегодня ночью попытаются меня убить. Поэтому Сакина и Ихсан покинули дом и ждут тебя у могилы Камар. Иди к ним, и все вместе отправляйтесь к нашим друзьям.
– А ты?
– Я тоже убегу и присоединюсь к вам.
– Я не оставлю тебя одного! – запротестовал Хасан.
– Делай то, что я сказал, и не раздумывай,– оборвал его Касем.– Я сумею незаметно выбраться отсюда. Твоя сила здесь не понадобится. Ты должен уберечь мою дочь! И кроме того, ты поможешь мне, если расставишь наших людей в нескольких местах на пути от Гамалийи до Мукат-тама, чтобы в случае необходимости они могли прийти мне на подмогу.
Хасан подчинился приказу Касема и, прощаясь с ним, сказал:
– Тебе нет равных по уму. Я надеюсь, что ты все хорошо продумал.
Касем улыбнулся и ободряюще пожал брату руку. Все же Хасан ушел с мрачным видом.
Прошло совсем немного времени, и в доме Касема появился запыхавшийся Закария. По его лицу Касем понял, что он принес новости от муаллима Яхьи.
– Садек мне уже все сообщил,– поспешил он успокоить дядю.
Не в силах справиться с волнением, Закария проговорил: – Я узнал об этом совсем недавно, когда зашел к Яхье, и очень боялся, что ты еще ничего не знаешь.
Касем усадил старика и извиняющимся тоном проговорил:
– Прости, что заставил тебя так волноваться! – Я давно ожидал этого. Я заметил, что Саварис сильно переменился ко мне, но не хотел признаваться самому себе в этом. Сегодня же я своими глазами увидел этих шайтанов, которые заполнили всю улицу, как саранча! Л ты здесь один, бежать тебе трудно.
– Я попытаюсь,– решительно сказал Касем. А если попытка не удастся, там на Мукаттаме есть друзья, которые добьются победы.
Закария сокрушенно покачал головой.
– Все это ничего не стоит по сравнению с твоей жизнью или жизнью твоего ребенка.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты был там, с друзьями! Закария, словно не слыша его слов, продолжал:
– Пойдем со мной к Саварису и пообещаем ему все, что он захочет.
Касем иронически усмехнулся, без слов выражая свое отношение к дядиному предложению. Закария выглянул в окно сквозь решетчатые деревянные ставни. Лицо его хранило испуганное и недовольное выражение.
– Почему они выбрали именно эту ночь? спросил Касем.
– Позавчера один житель квартала Габаль во всеуслышание заявил, что ты стараешься для общего блага. Такие же разговоры слышали и в квартале Рифаа. По всей видимости, это и заставило футувв поторопиться.
Лицо Касема осветилось радостью.
– Ты видишь, дядя? Я враг управляющего и футувв, но друг всех жителей улицы, и все они это знают.
– Ты лучше подумай о том, что ожидает тебя.
– Я посвящу тебя в мой план,– серьезно проговорил Касем. – Я проберусь крышами до твоего дома, а у себя дома, чтобы ввести их в заблуждение, оставлю зажженный фонарь.
– Тебя могут заметить.
– Я не выйду, пока крыши не опустеют.
– А если они нападут на твой дом раньше?
– Они не нападут, пока вся улица не заснет.
– Они могут и наплевать на свидетелей.
– В таком случае мне придется умереть, – улыбнулся Касем. – Кто может знать свой срок?!
Закария умоляюще глядел на племянника, но видел на его лице спокойную, твердую решимость. В отчаянии он воскликнул:
– Они могут обыскать мой дом!
– К счастью, они не знают, что мы догадываемся об их планах, и я надеюсь, что мне удастся их опередить.
Дядя и племянник обменялись долгим взглядом, который был красноречивее слов, и обнялись.
Оставшись один, Касем постарался справиться с нахлынувшими на него чувствами и подошел к окну, чтобы проверить, что делается на улице. Казалось, квартал жил своей обычной жизнью: мальчишки играли в кругах света от фонарей, укрепленных на ручных тележках; кофейня была полна посетителей; на крышах домов отдыхали, беседуя, женщины; слышался кашель курильщиков вперемешку с непристойностями, бранью и звуками ребаба. Саварис сидел на пороге кофейни. А посланники смерти затаились по углам. Ах вы, отродье предателей и воров! С тех пор как Идрис подло надсмеялся над Адхамом, в ваших жилах течет кровь преступников. Вы утопили улицу в море злодеяний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48