— Господь создал много всего… цветы, насекомых, рыб и птиц… Неужели он удовольствовался бы только одним человеческим видом?
— Даже если и так, Церковь не одобрила бы ваши слова. Истинные христиане не должны так рассуждать.
Прозвучало по-ханжески, и, желая загладить промах, Макдональд шагнул к Кэтрин, хотя делать этого не стоило. Вообще не стоило начинать разговор. Увидев ее у костра такую одинокую, печальную (единственная бодрствующая душа в сонном царстве), он должен был тут же уйти, однако не только ее красота неодолимо влекла его к ней. Опасная женщина.
— Если бы Господь не хотел, чтобы мы думали и задавали вопросы, он не наградил бы нас разумом.
Прилично ли ей, вдове, наслаждаться обществом малознакомого человека? Но за все это время она, как ни старалась, не смогла забыть лэрда Ненвернесса. Может, он околдовал ее тогда, в Данмуте? Неужели он маг и кудесник? Нет, ей не пристало о нем думать, это слишком опасно. Не пристало вспоминать его широкие плечи, могучий торс, стройные бедра. И уж во всяком случае, она должна забыть ту улыбку, которую он подарил ей, когда они прощались в сумерках. Чуть ироничная, она то ли поддразнивала, то ли искушала.
А теперь, стоило ей увидеть Макдональда, она сразу ощутила то же покалывание во всем теле, а в душе зазвучала музыка, древняя как мир и вечно новая.
Хью нагнулся, и его лицо попало в кружок золотистого света от костра.
— Вы разговариваете не как южанка.
Произношение выдавало Кэтрин, только ее речь отличалась от деревенской, и суждения не походили на куцые мысли знакомых Макдональду женщин. Просто он не нашел иного способа это выразить.
Кэтрин ответила не сразу, поглощенная созерцанием его лица, на котором неожиданно появилась широкая улыбка. Она зажгла огонь в глазах Макдональда, на его щеках даже показались трогательные ямочки. Невероятно, до чего такая малость способна преобразить человека! Теперь, когда исчезло его постоянно озабоченное выражение, Хью стал выглядеть совсем по-мальчишески. Прядь черных волос небрежно падала ему на лоб, прикрывая густые, широкие брови, гордый, чуть надменный нос походил на наконечник шлема, высокие скулы были слегка тронуты загаром, а щеки, покрытые отросшей за время путешествия бородой, казались темными. И все это кончалось воинственно вздернутым подбородком, словно Макдональд бросал вызов всему миру.
Кэтрин заставила себя отвести взгляд.
— Меня воспитывали вместе с Сарой, — объяснила она.
— Странно, — удивился Хью.
Впрочем, это не единственная странная ее черта.
— А вы разве не знали? — в свою очередь, удивилась Кэтрин. — Она моя племянница.
Молчание.
Кэтрин уже не помнила, когда впервые осознала, что находится в родстве, пусть и незаконном, с графом и Сарой. Видимо, очень давно, еще в детстве. Старого графа она видела один раз, тот зачем-то пришел к ним домой, когда ей было семь лет. После его ухода мать расплакалась, дочка попыталась ее утешить, а мать взяла ее на руки и стала баюкать, как младенца. Еще через несколько лет девочка заметила, насколько похожи у нее с Кэмпбеллом глаза и подбородок. Поговаривали даже, что она унаследовала и его манеры, в частности надменность.
Мать всегда хранила молчание, и Кэтрин только раз упомянула о графе. Произошло это вскоре после того, как леди Эллен скончалась от туберкулеза и была похоронена на семейном кладбище, где ныне покоился Генри.
— Теперь ты станешь графиней? — с любопытством спросила она.
Изможденное лицо матери на мгновение озарилось печальной улыбкой. Порывисто обняв дочку, она прошептала:
— Молчи, голубушка. Ты ничего не понимаешь.
В тот день Кэтрин узнала, что мать была сестрой лорда Данмута, что покойный граф на склоне лет пожелал от молоденькой деревенской горничной услуг, выходивших за рамки ее обязанностей.
— Я его ненавижу, — пробормотала девочка, уткнувшись матери в грудь.
Она сама не знала, о ком говорила в ту минуту, о графе ли, который с самого рождения упорно не замечал сестру, или о человеке, давшем ей жизнь и почти ничего сверх того.
— Знаю, милая, — ласково сказала мать, — знаю.
Но за нежностью последовали строгие наставления. Кэтрин ни в коем случае нельзя давать графу повода ослушаться отца. На смертном одре старый граф высказал пожелание, чтобы его незаконнорожденную дочь воспитали как настоящую леди. Отныне девочке предстояло ежедневно ходить в Данмут. На ее слезы и протесты взрослые не обращали внимания. Напротив, каждое утро, отправляя дочку учиться, мать наставительно замечала, что Кэтрин должна благодарить Господа за предоставленную ей возможность, вести себя хорошо, никому не перечить.
Однако связь с Кэмпбеллами не изменила к лучшему жизнь Кэтрин и ее родных. На столе не прибавилось еды, в крошечном кошельке, Который мать хранила как зеницу ока, не стало больше монет. К тому же незаконное происхождение сделало девочку предметом насмешек, а необычное воспитание увеличило и без того существовавшую пропасть между ней и деревенскими ребятишками.
— Нет, этого я не знал, — бесстрастно промолвил Хью.
Хотя на его лице не отразилось никаких эмоций, интерес к загадочной незнакомке не уменьшился. По правде говоря, Макдональду еще сильнее захотелось проникнуть в ее тайну. Его всегда влекло ко всему необычному. Докопаться до сути, ответить на вопросы «как?» и «почему?» составляло для шотландца истинное наслаждение.
Кэтрин тоже хотелось задать не два, а сотню вопросов, но она не осмеливалась и продолжала стоять, в упор глядя на Макдональда. Остывающие угли придавали ее лицу теплые оттенки от золотистого до красновато-коричневого.
Зачем он пришел к костру — ведь здесь располагались только слуги? Почему она сразу догадалась о его присутствии? Он поступал так каждую ночь. Когда темнело и все, кроме стражников и Кэтрин, засыпали, Хью появлялся на лужайке, стараясь идти осторожно, чтобы не разбудить тех, кто спал сном праведника. Любой мужчина, тем более недавно женившийся, воспользовался бы этими часами, чтобы обнимать свою молодую супругу. Макдональд же, словно часовой, патрулировал ночь и при этом почему-то всегда оказывался в опасной близости от того места, где находилась Кэтрин, будто ее мечты (а она думала о нем постоянно) внезапно обретали реальность.
Ей бы притвориться спящей или в крайнем случае кивнуть своему лэрду и отвернуться.
Почему он кажется иногда таким печальным? Кэтрин не раз заставала Хью за одним и тем же занятием: он пристально всматривался в окружающий пейзаж, словно хотел запечатлеть в памяти каждый камень, каждое дерево, каждую травинку.
О чем он думает, пока его взгляд рассеянно блуждает по окрестностям? Он явно не замечает ничего вокруг, даже шум, производимый полусотней людей, не способен его смутить. В какие дали устремляются его мысли, почему он чувствует потребность туда проникнуть?
Масса вопросов без ответа. Кэтрин опустила голову на руки, почувствовав, как холодны ее пальцы и как горячи щеки.
— Пора спать, — мягко произнес Хью. Те же слова она много раз говорила Уильяму, причем и тогда, и сейчас они одинаково бесполезны. — Скоро рассветет.
— Вы, наверное, тоже устали, — откликнулась Кэтрин, запоздало осознав, насколько интимно, по-женски это прозвучало.
Сочувствие и забота выдавали ее с головой, теперь Хью догадается, что она за ним следит, осведомлена о его передвижениях, что он вызывает у нее интерес.
Снова воцарилось молчание, но теперь оно скорее разделяло их, чем объединяло. Кэтрин хотела спросить, почему он не спит, однако она боялась задать такой вопрос, а еще больше страшилась ответа.
Почему она не спит, в свою очередь, думал Макдональд, а сидит у костра, прикрывшись от ночного холода только изношенным плащом? Его занимало в этой женщине все: необычные мысли и рассуждения, даже запах ее тела. В отличие от всепроникающего запаха роз, столь любимого его женой, аромат Кэтрин еле уловим, и тем не менее Хью начинал ощущать его за несколько метров.
Он нахмурился. Кэтрин поняла, что его что-то расстроило, хотя не могла угадать причину.
— Уже поздно, — буркнул Хью и повернулся, чтобы уйти.
В его тоне слышалось раздражение. Но не только. Редко испытывая сожаление, Кэтрин не сумела распознать его в данном случае.
Глава 6
Она завороженно уставилась на свое новое жилище. Если бы кто-нибудь спросил ее три недели назад, верит ли она в существование подобной красоты, Кэтрин просто рассмеялась бы. В мире, где она жила до сих пор, для красоты не было ни времени, ни места. Да и книги в графской библиотеке, начиная со старинного Евангелия, хранившегося в стеклянном шкафу под замком, и кончая множеством иллюстрированных томов, которые она тайком перечитала за эти годы, не содержали даже намека на то, что нечто подобное существует.
За время путешествия по горной Шотландии Кэтрин повидала немало чудес: скалу Бен-Невис, вершина которой почти всегда пряталась в облаках; многочисленные озера, такие глубокие, что их кристальная вода казалась с берега черной; гордых орлов, паривших в вышине, обозревая свои владения; густые леса и рощи, похожие на зеленую бороду земли. Все это великолепие, созданное Господом, заслуживало самого искреннего восхищения.
Ненвернесс же был творением рук человека, а потому вызывал совсем иные чувства. Как сказочный замок, он располагался на небольшом островке неподалеку от берега, с трех сторон его окружали скалы, поросшие травой, позади начиналось болото, тянувшееся до самого леса, изумрудная полоса которого терялась за горизонтом. Массивные стены высотой в два человеческих роста и зубчатые башни делали Ненвернесс похожим скорее на замки, которые обычно изображались на средневековых гобеленах, чем на древнюю шотландскую крепость. Для полноты картины не хватало только единорога, укрощенного белокурой девой. Впрочем, ее роль могла сыграть молодая хозяйка. Сара с ее золотистыми волосами идеально впишется в этот пейзаж, а суровая прелесть нового обиталища оттенит красоту его владелицы.
Путешественники въехали в ворота Ненвернесса кто верхом, кто на телегах с приданым невесты и прочим скарбом.
Только лэрд вошел в замок пешком. Многочисленные домочадцы, высыпавшие ему навстречу, выстроились полукругом лицом к воротам, и, когда хозяин гордо прошествовал во двор, раздались приветственные крики. При виде Макдональда у Кэтрин перехватило дыхание, она с трудом его узнала, так он изменился. От аристократичного лэрда не осталось и следа. Исчезли сапоги со шпорами и белая льняная рубашка. Судя п» загару, Макдональд часто проводил время на свежем воздухе. Брюки уступили место килту в зелено-черную клетку, открывавшему ноги безупречной формы.
В том-то все и дело, с тоской подумала Кэтрин, тщетно пытаясь скрыть интерес к лэрду Ненвернесса. В нем вообще нет такого, к чему можно придраться. Вероятно, среди его сородичей есть более пригожие на вид, не с таким крупным носом, не с таким упрямо вздернутым подбородком. Наверняка существуют шотландцы, у кого грудь шире и мускулистее, а живот более плоский, если поискать, можно найти мужчин, которые, когда смотрят, не заглядывают тебе прямо в душу, словно желая вытащить ее на свет Божий и хорошенько в ней покопаться. Пусть такие мужчины существуют, но у Кэтрин нет охоты с ними встречаться, ей достаточно знакомства с лэрдом Ненвернесса.
Закрыв глаза, она слушала продолжающиеся крики. Так клан встречал своего вождя, который вернулся домой босоногим, с голой грудью, в одном килте.
Кэтрин уже встретилась глазами с Макдональдом, когда тот входил во двор, но больше в его сторону не взглянет, иначе он сразу догадается, о чем она думает.
Пират шел позади хозяина, на его могучей спине грациозно восседала Сара. Распущенные волосы ниспадали до самой талии, а платье было таким ослепительно белым, что оставалось только гадать, сколько времени потрачено на то, чтобы добиться этой неправдоподобной белизны. Казалось, сказочная принцесса сошла на землю Ненвернесса. Появление хозяйки исторгло новую бурю восторженных криков, в ответ Сара милостиво улыбнулась и помахала рукой. Ни дать ни взять королева, приветствующая своих подданных, язвительно подумала Кэтрин, тут же устыдившись злых мыслей.
Крепко сжав руку Уильяма, она последовала за Молли на кухню, где ее целый час знакомили с женщинами рода Макдональдов. Особое впечатление произвела на Кэтрин глава клана Мэри Макдональд, доводившаяся Молли двоюродной бабушкой. На ее морщинистом лице выделялись голубовато-зеленые глаза того же оттенка, что у лэрда, и такие же проницательные.
Празднество, не состоявшееся в Данмут-Холле, было перенесено в Ненвернесс и продолжалось до самого вечера. Если музыка услаждала слух гостей, то обилие блюд на столе радовало их взор и желудок. Поводом для торжества послужила не только недавняя женитьба лэрда, но и счастливое возвращение молодой четы с юга. Очевидно, поездка в равнинную часть Шотландии представлялась горцам столь же рискованной, как и путешествие в Англию. А судя по тому, о чем негромко переговаривались лэрд и его сосед (Кэтрин, сидевшая неподалеку, оказалась невольной свидетельницей их беседы), Данмут-Холл таил особую опасность.
— Не обольщайся их воодушевленностью, — произнес собеседник Хью, мужчина с седеющей бородой почти во все лицо. На оставшемся пространстве выделялись такие густые и кустистые брови, каких Кэтрин в жизни не видела. На нем были куртка из грубой кожи поверх пурпурной рубахи и охотничий килт, из-под которого виднелись мощные волосатые ноги. — Они не колеблясь уберут всякого, кто станет на их пути.
— Если победят, Йен, — уточнил Хью, откидываясь на спинку дубового кресла с подлокотниками в виде резных кабаньих голов и львиными мордами вместо ножек. Дед оставил внуку в наследство много диковинок, которые собирал долгие годы.
— И что будет, если они победят? Неужели ты отдашь им Ненвернесс только потому, что не хочешь сражаться?
— Просто я не верю в успех их дела, — с расстановкой произнес Хью, потирая лоб и морщась, словно у него внезапно разболелась голова, — не верю английскому королю, не верю, что он хоть на йоту озабочен судьбой Шотландии. В противном случае ни он, ни его любимчик принц Чарли не стали бы устраивать на нашей земле кровавую резню.
— Берегись, Хью! Если твои рассуждения услышит кто-нибудь за пределами этих стен, тебя сочтут предателем.
— С каких пор стремление к миру стало считаться предательством? Я не боюсь смерти, Йен, но предпочитаю жизнь. Пусть идиоты гибнут ради дурацкого дела. У меня есть свои причины, чтобы жить.
— И одна из них сейчас у меня перед глазами, — шутливо заметил Йен, желая смягчить тон разговора, и кивком указал на Сару.
Оба встали, приветствуя ее появление, но глаза одного были устремлены не на новобрачную.
Кэтрин тоже обернулась, и их взгляды встретились. Она сразу догадалась, что Хью на нее смотрит. В такие мгновения воздух словно сгущался, по нему пробегали таинственные токи. Даже не обладая искусством читать по взглядам, она понимала выражение глаз Хью. В них были любопытство, интерес и что-то еще, чему она не могла дать определения.
Странное чувство овладело Кэтрин. Ей показалось, что она связана с этим человеком невидимой силой, как будто они близнецы или супруги. Ей заранее известно, что он скажет чуть хрипловатым голосом, от которого по ее телу пробегали сладостные мурашки. Его голос одновременно дарил прохладу и согревал.
Ей следовало бы отвернуться до того, как Хью Макдональд подошел к жене и прикоснулся губами к ее щеке, при этом не сводя глаз с нее, Кэтрин. Хоть и с запозданием, но осторожность все же возобладала, молодая женщина уставилась в пол, надеясь, что никто не успел заметить, как горят ее щеки.
— А вы что скажете, миссис Сиддонс? — обратился к ней сосед Хью.
Их недавно знакомили, только вот как его зовут? Да, Йен Макдональд. Кажется, все обитатели Ненвернесса принадлежат к одному клану, тут нет ни Кэмпбеллов, за исключением вновь прибывших, ни Макдермоттов с Макэлвисами, хотя по численности последние значительно превосходят количество всех Макдональдов.
Улыбнувшись, Йен повторил свой вопрос.
— Извините мою рассеянность, — пробормотала Кэтрин. — Я задумалась.
— Неудивительно, вы же впервые в Ненвернессе. А где ваш юный сын?
— По-моему, нашел себе друга и предпочел его компанию обществу матери. А уж перед соблазном посмотреть на новорожденных щенков ни одному мальчишке не устоять.
Йен расхохотался. Этот раскатистый хохот как нельзя лучше подходил к суровой внешности бородача. Сидевшие за столом с изумлением обернулись, уставившись на необычную пару, и Кэтрин почувствовала, что краснеет.
— Мать — это первое, в чем мы нуждаемся, и последнее, что ценим, — заметил шотландец, подавая ей руку, чтобы увести в дальний угол комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32