Ты о них позаботишься, пока я не приеду их забрать?
— Это не проблема. — Майк перевернул свою шляпу, достал из тульи пачку денег и протянул Ривлину: — Это поможет тебе и мисс Ратледж найти безопасное убежище. Здесь немного, но я не мог взять больше, иначе в банке это вызвало бы ненужное любопытство.
Помедлив, Ривлин взял деньги и коротко кивнул.
— Спасибо. Верну при следующей встрече.
Майк водрузил шляпу на голову и, попрощавшись, зашагал к двери, однако на пороге вдруг обернулся.
— Телеграфируй, когда кончится вся эта неразбериха, — попросил он Ривлина.
— Спасибо за то, что поверили нам. — Голос Мадди слегка дрожал.
— Прикрывайте Рива со спины, — ответил Майк, уже не оглядываясь. — Друзья не растут на деревьях.
Не успела дверь за ним захлопнуться, как Ривлин обратился к Майре:
— У тебя найдется большой дорожный саквояж?
— Конечно, — ответила та, вставая с кресла. — Чем еще я могу помочь?
— Сходи на вокзал и скажи Чарли, что вагон, который прицепляют к поезду, идущему в северном направлении, мне понадобится сразу, как только состав прибудет на станцию. — Люблю твой стиль, Ривлин Килпатрик, — заметила Майра и подмигнула. — Я велела Элен отнести вещи Мадди наверх, так что поспешите со сборами. А саквояж я вам притащу в одну минуту.
— Вагон? — спросила Мадди, когда они с Ривлином поднимались по лестнице.
— Ты думала, я повезу особо важную заключенную вместе с еще полестней пассажиров? В отдельном вагоне два выхода, а между ними длинный проход — это позволяет держать под контролем любого, кто там появится, и дает возможность свободно передвигаться в случае необходимости.
— Но это так дорого! — запротестовала Мадди, едва они вошли в свою комнату.
— Ты стоишь в десять раз дороже.
— Вот уж не думала, что тебе так не терпится покончить с коррупцией, — сказала она, опускаясь на стул и стаскивая с себя мокасины.
— Коррупция так же стара, как грязь, и так же неистребима. Но дело не в этом…
Его прервал стук в дверь. Мадди встала и пошла открывать. На пороге появилась Кэти:
— Майра велела отнести вам саквояж, а сама ушла на вокзал. Я принесла Грейс, чтобы вы с ней попрощались.
— Здравствуй, радость моя, — проворковала Мадди, беря малышку на руки. — Какая же ты у нас хорошенькая! Ну-ка, держи палец и покажи, какая ты сильная.
— От доктора Фабрика нет известий о семье для девочки? — спросил Ривлин, забирая у Кэти саквояж.
— Пока нет. Это дело потребует времени, но вы можете не волноваться: Майра сказала, что малышка может оставаться здесь, пока все не уладится.
— Ты напишешь нам, как она тут? — спросила Мадди.
— Я не умею писать, но Майра говорила, что вы ее учили грамоте, так что как-нибудь справимся. А куда посылать письмо?
— Думаю, в Левенуэрт. Если письмо придет, когда меня уже переведут оттуда, его мне перешлют. Спасибо тебе за все.
— Берегите себя, — сказала Кэти и вышла. Мадди закрыла за ней дверь и обернулась; ее глаза были полны печали.
— Док Фабрик найдет для нее дом. Так будет лучше. Она посмотрела на Ривлина уже без всякой улыбки:
— Я знаю, что девочка не моя, мне не суждено еще хоть раз увидеть ее, подержать на руках, но… Если и есть урок, который я извлекла из жизни, — это умение держать свое сердце в узде.
Она босиком направилась в угол комнаты, где Элен сложила ее коробки и картонки.
Ривлин в сердцах заталкивал в саквояж содержимое седельных сумок. Если Мадци воображает, будто он поверил ей, значит, она считает себя более умелой лгуньей, чем есть на самом деле.
— Но почему они вынесли постановление об аресте — ведь я не собираюсь бежать и в суд мы не опаздываем?
Ривлин с некоторым замешательством взглянул на нее.
— Действительно, Уоллес знает меня, знает, как я работаю… Кто-то вынудил его поступить так.
— Тот, кто хочет убить меня.
— Это предположение кажется мне наиболее вероятным.
— Или тот, кто хочет убить тебя. Интересно, это один и тот же человек или их двое? А если двое — действуют они вместе или порознь?
Вопросы, вопросы. И ни одного проклятого ответа. Ривлин выругался, затянул ремни на саквояже и отнес его к двери. Он стоял и смотрел на него со злостью, когда Мадди подошла к нему с просьбой затянуть шнурки на корсете.
— Впрочем, — продолжала она, — мне кажется, что вопрос о том, кто это, не самый главный. Если телеграмму разослали везде от Канзас-Сити до Санта-Фе, это значит одно из двух: либо они не знают, где мы, и хотят найти нас, либо знают и пытаются согнать с места.
Ривлин сухо рассмеялся.
— Дорогая моя, любой страж закона, который со мной знаком, почешет в затылке и решит, что Уоллес спятил. Майк Мигер — далеко не единственный, кто никогда не усомнится во мне. Не беспокойся об этом, я скоро во всем разберусь. — Но я бы не хотела, чтобы ты из-за меня пострадал.
Пострадал? Отдан приказ об их аресте. Мередит Гран мертва. Мертв и Рыжая Борода. Майку Мигеру предстоит найти убийц, а ему сейчас важнее всего узнать, кто и почему платит за то, чтобы убили его и Мадди.
Когда он передаст Мадди в руки прокуроров, они возьмут на себя ответственность за ее защиту и у него появится реальная возможность покинуть Левенуэрт с гордо поднятой головой; но он никогда больше не проедет этой дорогой, не вспомнив о Мадди и о том, как он ее потерял.
Глава 16
Майра ждала их в вагоне. Войдя, Ривлин положил кожаную сумку на стол, сделав вид, что не заметил откинутую от стенки койку с отвернутыми простынями. Мадди же бросилась в распростертые объятия подруги.
— Мадди, деточка моя, ни о чем не беспокойся, — твердила Майра, ласково поглаживая ее по спине. — Ривлин позаботится о твоей безопасности, а ты делай что он велит, ладно?
Ривлину хотелось, чтобы Майра ушла как можно скорее, — он просто не мог видеть слез Мадди.
— Не плачь, моя хорошая, — продолжала причитать Майра. — Все обойдется, все будет прекрасно, вот увидишь. — Она отстранила Мадди от себя. — Как только приедешь в Левенуэрт, иди прямо к тамошним законникам и заяви, что, пока они не зачтут тебе за полный тот срок, который ты уже отсидела, и не выпустят тебя из тюрьмы, ты в суде будешь вести себя как глухонемая. Пусть дадут тебе то, что ты хочешь, в обмен на то, чего они от тебя хотят. Ты меня слышишь?
Ривлин про себя проклинал все на свете. Только бы Мадди не поверила, что такое возможно.
— А когда ты станешь свободной, возвращайся сюда. Вели Ривлину привезти тебя обратно.
Мадди кивнула.
— Ну а теперь улыбнись мне, покажи, как ты умеешь постоять за себя.
— До свидания, Майра.
Майра поцеловала Мадди в щеку и направилась по проходу в конец вагона. Проходя мимо Ривлина, она бросила, не глядя на него:
— Выйдем.
Ривлин неохотно последовал за ней.
— Я скоро вернусь, а ты, Мадди, пока задерни занавески.
Едва он ступил на платформу, как Майра, воинственно упершись руками в бока, напустилась на него:
— Куда ты ее везешь?
— В Канзас-Сити, а оттуда в Левенуэрт.
Майра уставилась на него, словно не веря своим ушам.
— Ты и в самом деле намерен это сделать?
Ривлин, опустив голову, молча смотрел на рельсы. Когда ему удалось справиться со своим возмущением, он спокойно ответил:
— У меня нет иного выхода. Имеешь ли ты представление о том, сколько людей выслеживает нас? Передать Мадди в руки представителей закона кажется мне наилучшим способом сохранить ей жизнь.
— А что, если именно кто-то из этих самых представителей закона хочет ее уничтожить? — резко возразила Майра. — С таким же успехом ты можешь сам приставить револьвер к ее голове и нажать на спуск.
Ривлин увидел перед собой лицо Сета, и к горлу его подступила тошнота.
— Господи, да ты просто не понимаешь, что говоришь!
— Что ж, прости. — Майра пристально посмотрела на него. — Ты ведь помнишь — я не умею наносить слабые удары. Я хочу одного: чтобы Мадди была в безопасности, и стараюсь изо всех сил вбить это в твою тупую башку.
Ривлин сорвал с головы шляпу и запустил пальцы в волосы.
— Дьявол меня побери, если я знаю, как мне быть. Такое состояние противно до невозможности.
— Рив, чего бы тебе хотелось в глубине души?
Он хлопнул шляпой о колено и уставился неподвижным взглядом на реку, на Делано за рекой и дальше — на безграничную прерию.
— Забрать лошадей из конюшни и уехать на Запад. Увезти Мадди на край света, где никто ее не найдет.
— Так почему бы тебе это не сделать? — усмехнулась она. — Майк сказал, что ему нет дела до того, куда ты уедешь. И никому нет.
— Посадка закончена! — прокричал кондуктор; затем послышался долгий, тоскливый гудок паровоза.
— Потому, — сквозь зубы произнес Ривлин, нахлобучивая шляпу на лоб, — что тогда мне пришлось бы то и дело оглядываться через плечо и считать каждого встречного возможным убийцей Мадди.
— Стало быть, лучше, чтобы вас прикончили в Левенуэрте?
— Я что-нибудь придумаю, — сказал он, хватаясь за поручень и вскакивая на подножку. — Буду настороже и не передам ее никому до тех пор, пока не уверюсь окончательно, что она в безопасности. Обещаю тебе это, Майра.
— И привезешь ее сюда, когда ее отпустят?
— Боюсь, этого не будет, — ответил он, глядя ей в глаза. — У тебя есть высокопоставленные друзья, готовые взять тебя под защиту, а у Мадди их нет. Она может сколько угодно угрожать членам суда, но это приведет только к жестокому обращению с ней, когда ее вытащат на место для свидетелей. И если она последует твоему совету, то заработает обвинение в оскорблении суда вдобавок к тем восемнадцати годам, к которым ее уже приговорили.
Паровоз снова загудел; поезд тронулся и медленно покатил вперед. Майра побежала за ним, ускоряя шаги, глаза у нее были влажными.
— Ты собираешься позволить им снова засадить ее в тюрьму?
— Я добьюсь, чтобы у нее был хороший адвокат. Он подаст апелляцию с требованием нового суда.
— И сам ты останешься с ней или поцелуешь ее и уедешь, помахав на прощание шляпой и пожелав всего наилучшего?
Черт побери, у него не было ни времени, ни желания продолжать этот разговор.
— Майра…
— Ты сукин сын! — Она на ходу погрозила ему пальцем; волосы ее растрепались и свободно развевались на ветру. — Только попробуй бросить ее в Левенуэрте! Не смей тогда переступать порог моего дома — я пристрелю тебя собственными руками и буду считать это добрым делом! — Майра соскочила с платформы и остановилась, но еще продолжала топать ногами и грозить кулаком.
Ривлин повернулся и, войдя в вагон, подошел к бару и налил себе в стакан виски.
Мадди стояла в центре длинного раскачивающегося салона, стиснув руки и крепко закусив нижнюю губу.
— Дозволено ли мне узнать, о чем вы спорили с Майрой? — осторожно спросила она.
— Нет.
Мадди наблюдала за тем, как он проглотил порцию жидкого огня, и гадала, долго ли ей ждать, когда Ривлин взорвется, и сократит ли выпитое виски это ожидание или продлит его.
— Мадди, — наконец заговорил он, поворачиваясь к ней, — не важно, что я чувствую в связи с необходимостью примириться с твоим заключением в тюрьме. Иного выбора у меня нет — понимаешь ты это?
Сердце Мадди забилось чаще — теперь ей стало ясно, что так взвинтило Ривлина. Она глубоко вздохнула и улыбнулась ему.
— Думаю, Майра не в меру романтична, — сказала она спокойно. — Эта женщина верит в истинную любовь и во все, что с ней связано. Она просеивает мужчин, как старатель золотоносный песок — ищет золотой слиток и считает, что непременно найдет сто. Вера ее столь сильна, что она не в состоянии понять, как это другие не верят в конечное счастье.
Ривлин сделал еще один солидный глоток виски.
— Я тебя не спрашиваю о взглядах Майры на любовь.
Мадди кивнула.
— Зато ты спрашиваешь, почему Майра так старается заручиться твоим обещанием привезти меня обратно… — Она подошла к шкафчику с напитками и остановилась перед Ривлином. — Понимаешь, — заговорила она с ласковой твердостью, — у тебя есть чувство чести, и я не строю иллюзий насчет того, что ты от него откажешься. Ты передашь меня в руки членов суда, и все будет кончено. Я не заблуждаюсь по поводу наших чувств. Я не люблю тебя, Ривлин, а ты не любишь меня. Пока мы находились вместе, нам было хорошо друг с другом, но не более того.
— Ты говоришь это искренне, — Ривлин повернулся, чтобы напить себе еще виски, — или просто стараешься успокоить меня словами, которые мне хочется от тебя услышать?
— Зачем мне тебя успокаивать? Что я могла бы сказать или сделать, чтобы ты нарушил свой долг? — Она не дала ему возразить. — Таких доводов не существует, и незачем обольщаться мыслью, будто они есть.
— Будь все проклято! — Ривлин сделал два больших глотка один за другим, со стуком поставил стакан на стойку бара и секундой позже запустил свою шляпу через весь салон.
— Что с тобой? — негромко спросила Мадди. — Что на тебя нашло?
Он ухватился обеими руками за стойку и низко опустил голову.
— Не знаю.
— Зато я знаю, — все так же негромко произнесла Мадди, перебирая пальцами завитки волос у него на шее. — Ты утратил контроль над обстоятельствами, и это тебе очень не по душе. Перед тобой куча вопросов и ни одного ответа. Ты вынужден поступать так, как тебе не нравится, но у тебя нет выбора — вот ты и злишься, что ничего не в силах изменить.
— Как ты это поняла?
— Не важно. Обстоятельства связали тебя со мной, но не навсегда. Твой мир станет прежним, как только ты доставишь меня в суд…
— Зато твоя жизнь не изменится, — произнес он без всякого выражения.
— Не изменится, но я знаю, как выжить, как вытерпеть все и пройти через это, а ты нет. — Мадди легонько коснулась кончиком пальца его щеки. — Не будь таким угрюмым, Ривлин. Не в твоих силах изменить обстоятельства, ты за них не в ответе. Просто принимай их такими, какие они есть, и не надейся что-то удержать на более долгий срок, чем это возможно.
Ривлин пристально смотрел на нее; тревога и сожаление столь ясно читались у него во взгляде, что у Мадди защемило сердце.
— Как ты можешь жить без надежды? — спросил он хриплым шепотом. — Как можно просыпаться с этим каждое утро?
Она улыбнулась ему, понимая, что теряет его навсегда и что деньгами всего мира не купишь ни свободы для нее, ни совместной жизни для них обоих.
— Иногда, как гром среди ясного неба, на мою долю выпадает нечто прекрасное. Например, то, что сделал ты.
Ривлин выпрямился и взял лицо Мадди в ладони. Он ничего не говорил, просто глядел на нее, стараясь запомнить каждую черточку. Потом наклонился и поцеловал ее в губы нежно и бережно, как целуют на прощание.
Ривлин стоял у задней двери вагона и смотрел, как опускается за горизонт кроваво-красный огненный шар солнца. Примерно через час поезд прибудет в Канзас-Сити, и сколько ни думай, сколько ни ходи из угла в угол, ничего не придумаешь. Остается только сесть вместе с Мадди на поезд, идущий к северу по главной магистрали, и…
Добрый вечер, уважаемый господин. Я Ривлин Килпатрик, а эта прелестная женщина — та самая Маделайн Ратледж, узница, которую вы приказали доставить из Форт-Ларнеда. Полагаю, вам приятно узнать, что мы не пытались уклониться от явки в суд и в настоящее время находимся в городе. Если мы вам нужны, вы найдете нас в отеле; и не хлопочите о том, чтобы Мадди была вновь отправлена в тюрьму после того, как слушание дела будет закончено. Я нанимаю адвоката и предложу ему добиться пересмотра дела. Нет, я не люблю ее — просто случайная несправедливость нуждается в исправлении, и я считаю долгом чести проследить, как это будет сделано. Я придержу мисс Ратледж при себе, пока вся эта несуразица не будет устранена.
Ривлин закрыл глаза. Вот так все должно произойти, и он займется этим. Но что, если второй вердикт окажется таким же, как и первый? Восемнадцать лет — дьявольски долгий срок. Выдержит ли Мадди или в один прекрасный день решит, что нет никакого смысла просыпаться?
— О чем ты так задумался?
Он не собирался говорить ей правду.
— Да вот думаю, не стоит ли заранее телеграфировать и сообщить членам суда, что я уже везу тебя.
Мадди повернула голову и улыбнулась.
— Это весьма предусмотрительно — у них по крайней мере будет время прислать на станцию оркестр, чтобы устроить нам достойную встречу. Читая газетные статьи, я поняла, что господа судейские ценят помпу. Самое лучшее для нас — дать им возможность принять участие в публичном спектакле. Честное слово, я бы с удовольствием на это поглядела. Держу пари, что такое зрелище впечатляет.
Господи, как она может относиться к таким вещам спокойно, да еще и с юмором?
Пока поезд катил вперед, Ривлин слушал непринужденную болтовню Мадди, изредка вставляя слово-другое. К тому времени, как они подъехали к станции, он даже несколько раз улыбнулся.
Когда поезд остановился, Ривлин помог Мадди спуститься по ступенькам, и она, продев руку под его локоть, прошествовала по платформе, приветствуя встречных улыбкой. В эти минуты Ривлин чувствовал себя абсолютно счастливым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Это не проблема. — Майк перевернул свою шляпу, достал из тульи пачку денег и протянул Ривлину: — Это поможет тебе и мисс Ратледж найти безопасное убежище. Здесь немного, но я не мог взять больше, иначе в банке это вызвало бы ненужное любопытство.
Помедлив, Ривлин взял деньги и коротко кивнул.
— Спасибо. Верну при следующей встрече.
Майк водрузил шляпу на голову и, попрощавшись, зашагал к двери, однако на пороге вдруг обернулся.
— Телеграфируй, когда кончится вся эта неразбериха, — попросил он Ривлина.
— Спасибо за то, что поверили нам. — Голос Мадди слегка дрожал.
— Прикрывайте Рива со спины, — ответил Майк, уже не оглядываясь. — Друзья не растут на деревьях.
Не успела дверь за ним захлопнуться, как Ривлин обратился к Майре:
— У тебя найдется большой дорожный саквояж?
— Конечно, — ответила та, вставая с кресла. — Чем еще я могу помочь?
— Сходи на вокзал и скажи Чарли, что вагон, который прицепляют к поезду, идущему в северном направлении, мне понадобится сразу, как только состав прибудет на станцию. — Люблю твой стиль, Ривлин Килпатрик, — заметила Майра и подмигнула. — Я велела Элен отнести вещи Мадди наверх, так что поспешите со сборами. А саквояж я вам притащу в одну минуту.
— Вагон? — спросила Мадди, когда они с Ривлином поднимались по лестнице.
— Ты думала, я повезу особо важную заключенную вместе с еще полестней пассажиров? В отдельном вагоне два выхода, а между ними длинный проход — это позволяет держать под контролем любого, кто там появится, и дает возможность свободно передвигаться в случае необходимости.
— Но это так дорого! — запротестовала Мадди, едва они вошли в свою комнату.
— Ты стоишь в десять раз дороже.
— Вот уж не думала, что тебе так не терпится покончить с коррупцией, — сказала она, опускаясь на стул и стаскивая с себя мокасины.
— Коррупция так же стара, как грязь, и так же неистребима. Но дело не в этом…
Его прервал стук в дверь. Мадди встала и пошла открывать. На пороге появилась Кэти:
— Майра велела отнести вам саквояж, а сама ушла на вокзал. Я принесла Грейс, чтобы вы с ней попрощались.
— Здравствуй, радость моя, — проворковала Мадди, беря малышку на руки. — Какая же ты у нас хорошенькая! Ну-ка, держи палец и покажи, какая ты сильная.
— От доктора Фабрика нет известий о семье для девочки? — спросил Ривлин, забирая у Кэти саквояж.
— Пока нет. Это дело потребует времени, но вы можете не волноваться: Майра сказала, что малышка может оставаться здесь, пока все не уладится.
— Ты напишешь нам, как она тут? — спросила Мадди.
— Я не умею писать, но Майра говорила, что вы ее учили грамоте, так что как-нибудь справимся. А куда посылать письмо?
— Думаю, в Левенуэрт. Если письмо придет, когда меня уже переведут оттуда, его мне перешлют. Спасибо тебе за все.
— Берегите себя, — сказала Кэти и вышла. Мадди закрыла за ней дверь и обернулась; ее глаза были полны печали.
— Док Фабрик найдет для нее дом. Так будет лучше. Она посмотрела на Ривлина уже без всякой улыбки:
— Я знаю, что девочка не моя, мне не суждено еще хоть раз увидеть ее, подержать на руках, но… Если и есть урок, который я извлекла из жизни, — это умение держать свое сердце в узде.
Она босиком направилась в угол комнаты, где Элен сложила ее коробки и картонки.
Ривлин в сердцах заталкивал в саквояж содержимое седельных сумок. Если Мадци воображает, будто он поверил ей, значит, она считает себя более умелой лгуньей, чем есть на самом деле.
— Но почему они вынесли постановление об аресте — ведь я не собираюсь бежать и в суд мы не опаздываем?
Ривлин с некоторым замешательством взглянул на нее.
— Действительно, Уоллес знает меня, знает, как я работаю… Кто-то вынудил его поступить так.
— Тот, кто хочет убить меня.
— Это предположение кажется мне наиболее вероятным.
— Или тот, кто хочет убить тебя. Интересно, это один и тот же человек или их двое? А если двое — действуют они вместе или порознь?
Вопросы, вопросы. И ни одного проклятого ответа. Ривлин выругался, затянул ремни на саквояже и отнес его к двери. Он стоял и смотрел на него со злостью, когда Мадди подошла к нему с просьбой затянуть шнурки на корсете.
— Впрочем, — продолжала она, — мне кажется, что вопрос о том, кто это, не самый главный. Если телеграмму разослали везде от Канзас-Сити до Санта-Фе, это значит одно из двух: либо они не знают, где мы, и хотят найти нас, либо знают и пытаются согнать с места.
Ривлин сухо рассмеялся.
— Дорогая моя, любой страж закона, который со мной знаком, почешет в затылке и решит, что Уоллес спятил. Майк Мигер — далеко не единственный, кто никогда не усомнится во мне. Не беспокойся об этом, я скоро во всем разберусь. — Но я бы не хотела, чтобы ты из-за меня пострадал.
Пострадал? Отдан приказ об их аресте. Мередит Гран мертва. Мертв и Рыжая Борода. Майку Мигеру предстоит найти убийц, а ему сейчас важнее всего узнать, кто и почему платит за то, чтобы убили его и Мадди.
Когда он передаст Мадди в руки прокуроров, они возьмут на себя ответственность за ее защиту и у него появится реальная возможность покинуть Левенуэрт с гордо поднятой головой; но он никогда больше не проедет этой дорогой, не вспомнив о Мадди и о том, как он ее потерял.
Глава 16
Майра ждала их в вагоне. Войдя, Ривлин положил кожаную сумку на стол, сделав вид, что не заметил откинутую от стенки койку с отвернутыми простынями. Мадди же бросилась в распростертые объятия подруги.
— Мадди, деточка моя, ни о чем не беспокойся, — твердила Майра, ласково поглаживая ее по спине. — Ривлин позаботится о твоей безопасности, а ты делай что он велит, ладно?
Ривлину хотелось, чтобы Майра ушла как можно скорее, — он просто не мог видеть слез Мадди.
— Не плачь, моя хорошая, — продолжала причитать Майра. — Все обойдется, все будет прекрасно, вот увидишь. — Она отстранила Мадди от себя. — Как только приедешь в Левенуэрт, иди прямо к тамошним законникам и заяви, что, пока они не зачтут тебе за полный тот срок, который ты уже отсидела, и не выпустят тебя из тюрьмы, ты в суде будешь вести себя как глухонемая. Пусть дадут тебе то, что ты хочешь, в обмен на то, чего они от тебя хотят. Ты меня слышишь?
Ривлин про себя проклинал все на свете. Только бы Мадди не поверила, что такое возможно.
— А когда ты станешь свободной, возвращайся сюда. Вели Ривлину привезти тебя обратно.
Мадди кивнула.
— Ну а теперь улыбнись мне, покажи, как ты умеешь постоять за себя.
— До свидания, Майра.
Майра поцеловала Мадди в щеку и направилась по проходу в конец вагона. Проходя мимо Ривлина, она бросила, не глядя на него:
— Выйдем.
Ривлин неохотно последовал за ней.
— Я скоро вернусь, а ты, Мадди, пока задерни занавески.
Едва он ступил на платформу, как Майра, воинственно упершись руками в бока, напустилась на него:
— Куда ты ее везешь?
— В Канзас-Сити, а оттуда в Левенуэрт.
Майра уставилась на него, словно не веря своим ушам.
— Ты и в самом деле намерен это сделать?
Ривлин, опустив голову, молча смотрел на рельсы. Когда ему удалось справиться со своим возмущением, он спокойно ответил:
— У меня нет иного выхода. Имеешь ли ты представление о том, сколько людей выслеживает нас? Передать Мадди в руки представителей закона кажется мне наилучшим способом сохранить ей жизнь.
— А что, если именно кто-то из этих самых представителей закона хочет ее уничтожить? — резко возразила Майра. — С таким же успехом ты можешь сам приставить револьвер к ее голове и нажать на спуск.
Ривлин увидел перед собой лицо Сета, и к горлу его подступила тошнота.
— Господи, да ты просто не понимаешь, что говоришь!
— Что ж, прости. — Майра пристально посмотрела на него. — Ты ведь помнишь — я не умею наносить слабые удары. Я хочу одного: чтобы Мадди была в безопасности, и стараюсь изо всех сил вбить это в твою тупую башку.
Ривлин сорвал с головы шляпу и запустил пальцы в волосы.
— Дьявол меня побери, если я знаю, как мне быть. Такое состояние противно до невозможности.
— Рив, чего бы тебе хотелось в глубине души?
Он хлопнул шляпой о колено и уставился неподвижным взглядом на реку, на Делано за рекой и дальше — на безграничную прерию.
— Забрать лошадей из конюшни и уехать на Запад. Увезти Мадди на край света, где никто ее не найдет.
— Так почему бы тебе это не сделать? — усмехнулась она. — Майк сказал, что ему нет дела до того, куда ты уедешь. И никому нет.
— Посадка закончена! — прокричал кондуктор; затем послышался долгий, тоскливый гудок паровоза.
— Потому, — сквозь зубы произнес Ривлин, нахлобучивая шляпу на лоб, — что тогда мне пришлось бы то и дело оглядываться через плечо и считать каждого встречного возможным убийцей Мадди.
— Стало быть, лучше, чтобы вас прикончили в Левенуэрте?
— Я что-нибудь придумаю, — сказал он, хватаясь за поручень и вскакивая на подножку. — Буду настороже и не передам ее никому до тех пор, пока не уверюсь окончательно, что она в безопасности. Обещаю тебе это, Майра.
— И привезешь ее сюда, когда ее отпустят?
— Боюсь, этого не будет, — ответил он, глядя ей в глаза. — У тебя есть высокопоставленные друзья, готовые взять тебя под защиту, а у Мадди их нет. Она может сколько угодно угрожать членам суда, но это приведет только к жестокому обращению с ней, когда ее вытащат на место для свидетелей. И если она последует твоему совету, то заработает обвинение в оскорблении суда вдобавок к тем восемнадцати годам, к которым ее уже приговорили.
Паровоз снова загудел; поезд тронулся и медленно покатил вперед. Майра побежала за ним, ускоряя шаги, глаза у нее были влажными.
— Ты собираешься позволить им снова засадить ее в тюрьму?
— Я добьюсь, чтобы у нее был хороший адвокат. Он подаст апелляцию с требованием нового суда.
— И сам ты останешься с ней или поцелуешь ее и уедешь, помахав на прощание шляпой и пожелав всего наилучшего?
Черт побери, у него не было ни времени, ни желания продолжать этот разговор.
— Майра…
— Ты сукин сын! — Она на ходу погрозила ему пальцем; волосы ее растрепались и свободно развевались на ветру. — Только попробуй бросить ее в Левенуэрте! Не смей тогда переступать порог моего дома — я пристрелю тебя собственными руками и буду считать это добрым делом! — Майра соскочила с платформы и остановилась, но еще продолжала топать ногами и грозить кулаком.
Ривлин повернулся и, войдя в вагон, подошел к бару и налил себе в стакан виски.
Мадди стояла в центре длинного раскачивающегося салона, стиснув руки и крепко закусив нижнюю губу.
— Дозволено ли мне узнать, о чем вы спорили с Майрой? — осторожно спросила она.
— Нет.
Мадди наблюдала за тем, как он проглотил порцию жидкого огня, и гадала, долго ли ей ждать, когда Ривлин взорвется, и сократит ли выпитое виски это ожидание или продлит его.
— Мадди, — наконец заговорил он, поворачиваясь к ней, — не важно, что я чувствую в связи с необходимостью примириться с твоим заключением в тюрьме. Иного выбора у меня нет — понимаешь ты это?
Сердце Мадди забилось чаще — теперь ей стало ясно, что так взвинтило Ривлина. Она глубоко вздохнула и улыбнулась ему.
— Думаю, Майра не в меру романтична, — сказала она спокойно. — Эта женщина верит в истинную любовь и во все, что с ней связано. Она просеивает мужчин, как старатель золотоносный песок — ищет золотой слиток и считает, что непременно найдет сто. Вера ее столь сильна, что она не в состоянии понять, как это другие не верят в конечное счастье.
Ривлин сделал еще один солидный глоток виски.
— Я тебя не спрашиваю о взглядах Майры на любовь.
Мадди кивнула.
— Зато ты спрашиваешь, почему Майра так старается заручиться твоим обещанием привезти меня обратно… — Она подошла к шкафчику с напитками и остановилась перед Ривлином. — Понимаешь, — заговорила она с ласковой твердостью, — у тебя есть чувство чести, и я не строю иллюзий насчет того, что ты от него откажешься. Ты передашь меня в руки членов суда, и все будет кончено. Я не заблуждаюсь по поводу наших чувств. Я не люблю тебя, Ривлин, а ты не любишь меня. Пока мы находились вместе, нам было хорошо друг с другом, но не более того.
— Ты говоришь это искренне, — Ривлин повернулся, чтобы напить себе еще виски, — или просто стараешься успокоить меня словами, которые мне хочется от тебя услышать?
— Зачем мне тебя успокаивать? Что я могла бы сказать или сделать, чтобы ты нарушил свой долг? — Она не дала ему возразить. — Таких доводов не существует, и незачем обольщаться мыслью, будто они есть.
— Будь все проклято! — Ривлин сделал два больших глотка один за другим, со стуком поставил стакан на стойку бара и секундой позже запустил свою шляпу через весь салон.
— Что с тобой? — негромко спросила Мадди. — Что на тебя нашло?
Он ухватился обеими руками за стойку и низко опустил голову.
— Не знаю.
— Зато я знаю, — все так же негромко произнесла Мадди, перебирая пальцами завитки волос у него на шее. — Ты утратил контроль над обстоятельствами, и это тебе очень не по душе. Перед тобой куча вопросов и ни одного ответа. Ты вынужден поступать так, как тебе не нравится, но у тебя нет выбора — вот ты и злишься, что ничего не в силах изменить.
— Как ты это поняла?
— Не важно. Обстоятельства связали тебя со мной, но не навсегда. Твой мир станет прежним, как только ты доставишь меня в суд…
— Зато твоя жизнь не изменится, — произнес он без всякого выражения.
— Не изменится, но я знаю, как выжить, как вытерпеть все и пройти через это, а ты нет. — Мадди легонько коснулась кончиком пальца его щеки. — Не будь таким угрюмым, Ривлин. Не в твоих силах изменить обстоятельства, ты за них не в ответе. Просто принимай их такими, какие они есть, и не надейся что-то удержать на более долгий срок, чем это возможно.
Ривлин пристально смотрел на нее; тревога и сожаление столь ясно читались у него во взгляде, что у Мадди защемило сердце.
— Как ты можешь жить без надежды? — спросил он хриплым шепотом. — Как можно просыпаться с этим каждое утро?
Она улыбнулась ему, понимая, что теряет его навсегда и что деньгами всего мира не купишь ни свободы для нее, ни совместной жизни для них обоих.
— Иногда, как гром среди ясного неба, на мою долю выпадает нечто прекрасное. Например, то, что сделал ты.
Ривлин выпрямился и взял лицо Мадди в ладони. Он ничего не говорил, просто глядел на нее, стараясь запомнить каждую черточку. Потом наклонился и поцеловал ее в губы нежно и бережно, как целуют на прощание.
Ривлин стоял у задней двери вагона и смотрел, как опускается за горизонт кроваво-красный огненный шар солнца. Примерно через час поезд прибудет в Канзас-Сити, и сколько ни думай, сколько ни ходи из угла в угол, ничего не придумаешь. Остается только сесть вместе с Мадди на поезд, идущий к северу по главной магистрали, и…
Добрый вечер, уважаемый господин. Я Ривлин Килпатрик, а эта прелестная женщина — та самая Маделайн Ратледж, узница, которую вы приказали доставить из Форт-Ларнеда. Полагаю, вам приятно узнать, что мы не пытались уклониться от явки в суд и в настоящее время находимся в городе. Если мы вам нужны, вы найдете нас в отеле; и не хлопочите о том, чтобы Мадди была вновь отправлена в тюрьму после того, как слушание дела будет закончено. Я нанимаю адвоката и предложу ему добиться пересмотра дела. Нет, я не люблю ее — просто случайная несправедливость нуждается в исправлении, и я считаю долгом чести проследить, как это будет сделано. Я придержу мисс Ратледж при себе, пока вся эта несуразица не будет устранена.
Ривлин закрыл глаза. Вот так все должно произойти, и он займется этим. Но что, если второй вердикт окажется таким же, как и первый? Восемнадцать лет — дьявольски долгий срок. Выдержит ли Мадди или в один прекрасный день решит, что нет никакого смысла просыпаться?
— О чем ты так задумался?
Он не собирался говорить ей правду.
— Да вот думаю, не стоит ли заранее телеграфировать и сообщить членам суда, что я уже везу тебя.
Мадди повернула голову и улыбнулась.
— Это весьма предусмотрительно — у них по крайней мере будет время прислать на станцию оркестр, чтобы устроить нам достойную встречу. Читая газетные статьи, я поняла, что господа судейские ценят помпу. Самое лучшее для нас — дать им возможность принять участие в публичном спектакле. Честное слово, я бы с удовольствием на это поглядела. Держу пари, что такое зрелище впечатляет.
Господи, как она может относиться к таким вещам спокойно, да еще и с юмором?
Пока поезд катил вперед, Ривлин слушал непринужденную болтовню Мадди, изредка вставляя слово-другое. К тому времени, как они подъехали к станции, он даже несколько раз улыбнулся.
Когда поезд остановился, Ривлин помог Мадди спуститься по ступенькам, и она, продев руку под его локоть, прошествовала по платформе, приветствуя встречных улыбкой. В эти минуты Ривлин чувствовал себя абсолютно счастливым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31