А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Но ваше сердце, видимо, тронуть мне не удастся. И что мне еще остается, кроме как иногда поухаживать за какой-нибудь девушкой? Совершенно безобидно.
Она взглянула ему в глаза.
— Не думаю, раз вы оставались с каждой из них на всю ночь.
— Вот оно что. — Лицо его застыло. — Неужели вы думаете, что со мной можно свысока говорить на эти темы?
— Вы знаете мою точку зрения, — натянуто сказала она. — Я в вашем распоряжении, если вы хотите получить удовлетворение. Я не вижу необходимости в том, что бы вы кружили головы всем этим девушкам только затем, чтобы доказать, как вы можете своего добиваться.
— Я не пытаюсь ничего доказать. Какое, к дьяволу, ваше дело, где я сплю?
— Я считаю, что отвечаю за вас.
Он воззрился на нее с изумлением.
— Прошу прощения, мадемуазель. Но я взрослый мужчина, и мне не нужно, чтобы какая-то нахальная девчонка заявляла, что отвечает за меня.
— Разве? А кто, вы думаете, будет в ответе за эту глупую женщину, когда муж вышвырнет ее за то, что она спала с другим? Это же семья! Священная ценность. А вы играете легкомысленно с этим. Даже не скрываясь! Я полагаю, в гостинице или на постоялом дворе никто и внимания на это не обращал, поэтому и я молчала все вечера после Обена. Но в семейном доме, как этот, когда вы говорите, что пойдете прогуляться после ужина, а возвращаетесь на рассвете, — это все замечают, уверяю вас, все!
— Вот как? И кто же именно? Мальчик? Он уже спит. Ее муж? Так мы еще не видали его живым — этого торговца кефалью, правда? Он слишком увлечен ловлей рыбы, чтобы уделять внимание своей бедной супруге. И только вы все замечаете! Драгоценные семейные отношения, как бы не так! — Он презрительно рассмеялся. — Я преклоняюсь перед вашим богатым опытом — я в таких делах мало что смыслю! Итак, какое будет мне наказание? Еще шесть недель плохого настроения и холодных отношений? И это вам угодно называть «быть к моим услугам?» Боже, я не знаю, как я смогу выдержать это счастье!
Легкая краска тронула ее щеки. Она отвернулась.
— Мне жалко эту женщину. Да, ей одиноко. Она слаба. Почему же вы должны пользоваться этим?
— Я заставил ее смеяться. Я называл ее хорошенькой. Я поцеловал ей руку у кухонного очага. Вот и все. Что же до тех долгих часов, которые я проводил в бесстыдном распутстве, так я проводил их с Немо, а не с женщиной — к моему большому огорчению! Я беру Немо и веду его бегать, пока есть такая возможность. Ночью меньше риска, что его пристрелит какой-нибудь усердный деревенский рыцарь. Я не хочу отправлять его обратно в эту проклятую клетку. Вы это понимаете? Господи, неужели вы на самом деле думали, что я спал весь день в открытом экипаже, потому что каждую ночь предавался разгулу до изнеможения? Если вы уж решили следить за мной, то делайте это немного лучше и старайтесь добраться до сути, прежде чем выносить обвинение.
Она стояла, не шевелясь, не сводя с него глаз. — Хотя переспать с ней — не такая уж плохая штука, — добавил он. — В ней течет теплая кровь, а не ледяная вода, чего о вас я сказать не могу.
Плечи ее поднялись. Усилием воли она опустила их и отвела назад, выпрямляясь.
— Вам это обидно? — с издевкой спросил он. — Ну и отлично.
Щеки ее теперь уже пылали. Она облизнула пересохшие губы.
— Я прошу вашего прощения, — сказала она неживым бесцветным голосом. — Я ошибалась.
Его неровное дыхание в холодном воздухе изморосью оседало у рта. Ли уходила от него, а он смотрел ей в спину. Он перекрутил в руках бумажный пакет и сжал его в кулаке. Когда она была уже у ворот дома, он окликнул ее.
Она не обернулась. Собака на цепи опять залаяла, но она и на нее не обратила внимания. С.Т. глубоко вздохнул и пошел за ней, но, когда он вошел во двор, она уже скрылась в доме. В это время из дверей ему навстречу выбежал мальчик, прося позволения поиграть с Немо и угостить горстью копченой рыбы.
С.Т. смотрел мимо него на дом. Ему стоило немалого труда заставить руки разжаться. Он просто безмозглая скотина, болван — ведь он прекрасно знал, почему у нее не осталось душевного тепла. Но она так с ним обращалась, и эти ее бесконечные резкости, выговоры, несмотря на все попытки завоевать ее расположение! — он изнемогал от всего этого. Он долго стоял беззвучно ругая себя, а потом, повернувшись на каблуке, пошел за мальчиком в сарай.
10
С.Т. думал, что он готов пересечь Ла-Манш.
Он не был готов.
Все эти недели невыносимой тряски в открытом экипаже, когда он мог, по крайней мере, сосредоточить внимание на неподвижном ландшафте, были ничто по сравнению с адской мукой корабельной койки в неспокойном море.
Пока он еще мог соображать, он пожалел, что не принял порошок, купленный у шарлатана-аптекаря. Если бы порошок его убил, это было бы лучше.
Он ничего не видел; когда он открывал глаза, все качалось и падало перед ним; он чувствовал каждое движение корабля, многократно усиленное воображением. Его внутренности словно прилипли к горлу. Рука судорожно сжимала деревянный поручень, ограждавший койку. Он жадно глотал воздух, стараясь набрать его побольше в легкие. Казалось, чья-то огромная рука душит его, подбрасывает и сжимает с неумолимой силой. Он выплюнул то немногое, что съел, раньше чем они пересели из шлюпки на люгер контрабандистов, и теперь болезненная агония сжимала его желудок, грудь и голову.
Он услышал, как скользнули кольца шторы, закрывавшей койку. Нежная рука коснулась его щеки и виска, свежий приятный аромат отогнал неприятные запахи сырости. Он повернул в эту сторону голову, пытаясь что-то сказать, но лишь сдавленно застонал.
— Вы взволнованно дышите, — сказала Ли. Опираясь на переборку, она обтерла ему лицо душистой водой. — Попытайтесь успокоиться.
Он так сильно схватил ее за руку, что ей стало больно. Но она недвижно застыла, пока он тяжело, прерывисто дышал. Его начала вновь мучить рвота.
— Спокойнее, — приговаривала она. — Спокойнее.
Ответом был лишь болезненный стон.
Ли кусала губы, не зная, что для него сделать; пыталась припомнить уроки своей матери. Уговаривала его принять отвар папоротника, приготовленный с большими трудностями на палубе в чугунке, на раскаленных углях. Но он не мог удержать ни одного глотка.
В проходе послышался звук тяжелых шагов. Капитан маленького суденышка, занимавшегося контрабандой, вошел внутрь и заглянул через ее плечо в койку.
— Разрази меня гром, — пробормотал он. — Я повидал, как людей разбирало от рома, но чтобы так — не приходилось. Наверное, это не просто морская болезнь. Я никогда не видел, чтобы так-то прихватывало.
Сеньор открыл глаза. Казалось, он пытается удержать на чем-либо свой взгляд. Но корабль качало, голова его двигалась вместе с движением корабля, и было похоже, что он наблюдает за мухой, летающей вокруг голов Ли и капитана. Она погладила рукой его влажный лоб.
— Не пытайтесь говорить. Закройте глаза. Сеньор, вам нельзя говорить.
Он издал какой-то звук, похожий на сдавленное всхлипывание, которое заглушило судорожное свистящее дыхание. Он напомнил ей ту толку пассажиров, страдавших от морской болезни, всхлипывавших и стонавших, с которыми Ли ехала в первый раз через Канал во Францию. Только Сеньор намного в более тяжелом состоянии. Ведь и во время поездки на север кожа его покрывалась испариной, он бледнел, его зубы стучали. Но на палубе корабля он перенес несравненно более тяжкий приступ — казалось, он был не в состоянии собою управлять, покачнулся, а затем упал у ее ног. Она помогла ему перебраться в каюту, но легче ему не стало.
— Я не понимаю, почему он так тяжело переносит качку, — проговорила она, гладя его лоб. — Не понимаю, что это за болезнь. Конечно, все зависит от выносливости…
Капитан хмыкнул.
— Это красиво звучит — про выносливость. Вы образованный молодой джентльмен, да? — он поглядел на руку Ли и затем улыбнулся: — Вы его «приятельница»?
Ли перестала гладить лоб Сеньора. Тот перевернулся на бок с тяжелым стоном.
— Живи и давай жить другим — так я считаю! Может быть, мне и самому понравился бы симпатичный мальчишка — как знать! — Капитан поднял локон, упавший ей на ухо. — Мне нравится нежная кожа, да уж.
Ли дотронулась до рукоятки кинжала, спрятанного под курткой. Но не успела его достать, как Сеньор сделал резкое неожиданное движение. Капитан никак не ожидал от больного пассажира такой прыти. Он не успел увернуться и был крепко схвачен за полы куртки.
— Мое! — прорычал Сеньор, и голос его был хриплым и ужасным, он с трудом выговорил слово в перерыве между тяжелыми вздохами. Он приподнялся на койке, зубы его белели в полутьме каюты, он тряс капитана за лацканы жилета. Пуговица отлетела и упала на пол.
— Успокойтесь, — произнес капитан, — вы больны.
— Но я не мертв, — прохрипел Сеньор. Капитан с улыбкой освободился от его хватки. — А вообще-то вы уже близки к этому.
— Не трогать… — сказал Сеньор, стуча зубами, глаза его закрылись. — Я… вырву твое сердце…
— О, у меня крепкие нервишки, — с ухмылкой и без злости произнес капитан, опускаясь на колени, чтобы найти пуговицу. — У меня все равно нет времени на всякие пустяки. Уже показался Клифф Энд. — Он выпрямился и положил треснувшую пуговицу в карман жилета. — Я больше к вам не ходок. Вы — дружки, и ступайте на берег вместе со своим цирковым зверем как можно быстрее.
Когда они наконец сошли на берег, С.Т. упал на колени и наклонился к земле. Он слышал голоса вокруг себя: тихие перекликания контрабандистов, объяснения Ли относительно Немо и их багажа; слышал, как волны бьются о галечный берег. Кто-то бросил рядом с ним два меча — он услышал звон металла о камни, — но не мог сделать над собой усилие и повернуть голову.
Ему хотелось одного: оставаться как можно дольше недвижным. Как чудесно было ощущать землю. Земля его спасла. Он благодарно прижался лбом к холодному камню.
Над головой его зазвучал тихий голос:
— Монсеньор, говорят, здесь есть телега. С нашим багажом мы сможем доехать до города. Он попытался сосредоточиться на ее словах:
— Город, — сумел выговорить он. — Что за город?
— Мы высадились неподалеку от Рай.
Он вытянулся на берегу, не обращая внимания на гальку, больно давившую ему на грудь.
— Дай мне поспать, — пробормотал он.
— Они уедут без нас, монсеньор. Они не станут терять время из-за нас…
— Солнышко, — он с трудом подбирал слова. — Я не могу… не могу поехать на этой тележке.
С трудом до него доходило, что он сказал что-то не то. Сейчас она оставит его: она ведь не хотела, чтобы он с ней ехал, а двинуться с места у него просто не было сил. Она просто доставит его. Бессильный дурак, лежащий лицом на земле и не способный даже подняться.
Он попал в ловушку здесь, в Англии. Ничто не заставит его вновь ступить на борт корабля. Ничто. Помоги ему Господь, но сначала он окажется в Тайберне.
— Черт тебя подери, — сказала она тихо. — Я не хочу ждать.
«Черт меня подери, — подумал он тупо и обхватил руками английские камни, ровные и круглые. — Что я здесь делаю?»
Вокруг него раздавался шум, но он не мог сосредоточиться на этом. Слышал, как хрустела галька под башмаками контрабандистов, фырканье коней, чувствовал дуновение морского бриза. Очнувшись однажды, он услышал звуки где-то вдали, когда он очнулся во второй раз — все смолкло. Только мелкие волны бились о береговые камни.
На горизонте, как одинокий фонарь, горела звезда. Он сощурился, пытаясь что-нибудь разглядеть, но сон овладел им, и он провалился куда-то.
Когда он открыл глаза, солнце еще только вставало, было почти темно, но он сумел рассмотреть очертания клетки Немо. Волк стоял внутри и глядел на него.
Значит, она оставила Немо — по крайней мере, это было неудивительно. Волк, красная цена которому несколько крон, может в лучшем случае пригодиться бродячей ярмарке, — он еще более бесполезен, чем побитый судьбой бродяга.
С.Т. лежал, щека на руке, — и ни о чем не думал. Вдали, где кончался берег, где сходились перламутрово-серые небо и и море, виднелся мыс. Был отлив. Черноголовая морская птица прыгала по камням, ярко белея на фоне темных камней. С трудом он поднял голову. Сосредоточился на дальней скале и приподнялся на руках.
Немо завыл. Он уперся передними лапами на прутья клетки.
— Успокойся, — пробормотал С.Т. — Не рычи.
Он сел на камни и не ощутил никаких следов болезни. Казалось очень странным, что после столь страшного путешествия через Канал, голова его осталась ясной. Он поднялся на ноги — обычно это приводило к головокружению. На этот раз все было в порядке. В сравнении с тем ужасом, что он пережил, мир, вдруг предстал блаженно неподвижным.
Утренняя прохлада пробирала. Он прислушался к звукам моря: издали донесся нарастающий шум прибоя. Он огляделся в поисках плаща — и увидел, что, оперевшись спиной о валун, сидела Ли.
Она не спала. Она наблюдала за ним — колени подтянуты к подбородку, подбородок на скрещенных руках. Ее шляпа лежала рядом на камнях. Она не улыбнулась, не сказала «доброе утро» — она и всегда-то не была склонна к подобным любезностям, — а сейчас она сидела и злобно на него смотрела.
— Что дальше? — спросила она.
Ее темные волосы разметались по плечам. Свет зари смягчал резкие очертания и окрашивал лицо в розовато-кремовые тона.
Он не мог сдержать улыбки:
— Ты ждала меня?
Она перевела взгляд на море и ничего не ответила. Потом пожала плечами.
— У тебя есть деньги.
Он сделал вид, что не расслышал. Ему вспомнилось, как посреди движущегося кошмара на борту корабля он слышал успокоительно-мягкий голос и ощущал нежные, душистые прикосновения.
Она поднялась и направилась к нему:
— Что мы теперь будем делать?
Возможно, вопрос этот подчеркивал уважение к нему, а скорее, в нем содержалась насмешка и вызов. Он сделал вид, что поверил первому и убежденно сказал:
— Отправимся в путь. Мы найдем транспорт. Доедем до Лондона.
Брови ее взметнулись:
— Лондон!
Немо поскребся о клетку и завыл. С.Т. подошел к нему и открыл замок. Волк выскочил наружу, радостно приветствуя его, затем подбежал к подножию скалы и начал обследовать новую территорию.
— Это слишком опасно, — сказала она. — Что, если тебя узнают?
Он фыркнул:
— О, вряд ли кто-нибудь донесет на меня за каких-то три фунта. Это меня не волнует, миледи. — Он поднял шпаги и приторочил одну к бедру. — Я думаю, что вскоре прослыву богатым чудаком, путешествующим в свое удовольствие. — Он оглядел море и небо, удобно оперся о другую шпагу, как если бы это была красивая трость. — Хочу посмотреть на птиц.
— А как же Немо?
— Немо? — Он взял в руки воображаемый лорнет и поглядел на Ли сквозь воображаемые стекла: — Вы имеете в виду этого живописного зверя? Он просто чудовище, а? Наполовину русского происхождения. Вы разве не знаете, цари охотятся с ними. — Он свистнул, и Немо подбежал к нему, игриво прильнул к ногам; легкое движение хозяйской руки заставило его улечься на землю, радостно подвывая. С.Т. вытащил из-за воображаемого манжета носовой платок и затейливо высморкался. — Может быть, хотите его погладить? Он вполне безобиден. Даже несколько стесняется леди.
— Никто не клюнет на это. Все это какая-то чушь.
Он опустил руку.
— Ну, если ты можешь изображать мужчину, то я, наверное, сойду за чудака.
— А кем же мне еще прикажешь быть? Твоим «приятелем»?
Опираясь на шпагу, он в упор поглядел на нее:
— Ты знаешь, Солнышко, что это такое?
— Ну, я не такая уж глупышка, — она беззаботно махнула рукой. — Капитан понял, что я твоя любовница.
— А, — улыбнулся он. — Это не совсем так.
Он понял, что она не станет проявлять излишнее любопытство и не даст ему возможности показать свое превосходство. Ладно. Если она не догадывалась об извращенных отношениях, то он и не собирался вести разговор на эту тему. В этой мужской одежде она выглядела такой юной, такой непорочной и доверчивой.
— В любом случае, моя дорогая, не бросайся этим словом направо-налево. Это — грубое оскорбление.
Она свела брови в одну линию. Эта восхитительная мимика выдала ее смущение. Вероятно, эта тема была ей не очень доступна. Если она что-то знала о человеческих пороках, то знания эти были далеко не столь обширными, как ей хотелось бы это представить. Он вспомнил о своих планах, раздумывая, куда отправлять Ли во время своих прогулок по старым шумным притонам Ковент Гардена.
— Как ты себя чувствуешь? — неожиданно спросила она. — Лучше, чем в море?
— О да! Спасибо. — Он был так счастлив стоять на твердой поверхности, что не ощущал даже обычного головокружения. — Более, чем хорошо! Наверное, я никогда в жизни больше не осмелюсь пуститься в плавание.
Она покачала головой и слегка нахмурилась, став еще красивее.
— Если бы я знала, то позаботилась бы о том, чтобы вы приняли порошок заранее.
С.Т. позвал волка и присел на одно колено, чтобы погладить его. Она бы приготовила порошок! Но он не был бы нужен. Достаточно он принимал капель, порошков, пилюль, чтобы полагаться на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44