Он схватил ее за руку в тот момент, когда она хотела склониться перед ним в поклоне.– Мадам, – начал он, запинаясь. – Мадам, ваше пророчество сбылось! Только что были получены известия… он побежден, разбит наголову! Мы победили, мадам, мы победили, теперь уже раз и навсегда!– О, спасибо тебе, Господи! – Она закрыла глаза. – Слава Богу! Где, ваше величество? Нет, нет! Не говорите мне… Я сама знаю, я вижу это место. Бельгия…– Ватерлоо! – не выдержал он. – Вы совершенно правы, это произошло в Ватерлоо!Она схватила обе его руки в свои и сжала их в нетерпении.– Встаньте вместе со мной на колени! – настойчиво попросила она. – Встаньте и возблагодарим Господа за вашу великую победу.Тот факт, что русские войска не принимали никакого участия в битве, не имел для Александра ровно никакого значения. Это все равно была его победа. Пророчество сбылось, он вновь победил Антихриста. Старая гвардия Наполеона почти полностью уничтожена, а она стояла насмерть, чтобы спасти своего императора.В конце битвы предатель Ней и сам Наполеон бежали.Он встал на колени, слушая взволнованный голос мадам фон Крюденер. Слова ее для него ничего не значили, как и его собственные, когда он наконец смог присоединиться к ее торжественной молитве. Хвала предназначалась ему, слава Господа была его славой… Французы побеждены – французы, которые разграбили его страну, которые угрожали его трону. Знамена с изображением орла, которые некогда были принесены в Москву, теперь втоптаны в грязь, а сам Наполеон бежал с поля боя, спасая свою жизнь, как это произошло с ним самим под Аустерлицем.Они посмотрели друг на друга и стали одновременно подниматься с колен, не выпуская рук друг друга. Голова у него кружилась, он чувствовал нечеловеческое возбуждение, силу десятерых человек. Какое-то мгновение они стояли молча.Мадам взглянула на него глазами, сверкавшими от возбуждения, ее полные губы дрожали. Никто из них так и не понял, кто сделал первое движение; но уже в следующее мгновение они оказались в объятиях друг друга, и близкое к истерии состояние, которое она в нем вызывала, превратилось в неистовую страсть. Грань между религиозным экстазом и эротикой легко переходима, это баронесса знала по своему собственному опыту. Долгие недели эмоционального напряжения уже подвели царя к этой черте, а новость о Ватерлоо подтолкнула еще сильнее…Снаружи один из кающихся грешников, окружавших мадам, с улыбкой оторвался от замочной скважины и засеменил к другим, чтобы рассказать им о том, что мадам баронесса завершила обращение царя в свою веру, и теперь все они заживут в свое удовольствие. «Любимая сестра моя».
В третий раз Александр брался за ручку, пытался писать письмо, кроме этих слов. "Мне о многом надо поговорить с Вами, и даже трудно решить, с чего начать. Во-первых, Бонапарт сослан на остров Святой Елены в Атлантическом океане. После Ватерлоо он отдал себя во власть англичан – вот уж правда, что Господь лишил его остатков разума, потому что они ведут себя по отношению к нему более сурово, чем кто бы то ни было – вместо того, чтобы дать ему прибежище в Англии, они взяли его в плен при посадке на судно «Беллерофонт» и отправили его на остров. Я слышал, что место это очень нездоровое, а его будут содержать очень строго. Ней арестован и, как ни прискорбно мне сообщать Вам об этом, расстрелян; эта же участь постигла и Мюрата. Они оба были храбрецами, и их казнь вызвала бурю негодования среди народа. После битвы при Ватерлоо король вернулся в Париж, и полиция арестовывает сейчас столько бонапартистов, что это стали называть белым террором. В остальном же Париж остается очень веселым, сюда вернулись все эмигранты".
Он сделал паузу и опустил перо в золотую чернильницу. Король находился в Париже, как он и написал, но здесь же был и английский главнокомандующий Веллингтон, и именно Веллингтон стал героем парижского общества, а русским царем пренебрегали. Он не мог заставить себя написать об этом Екатерине, потому что унижение было слишком острым. Вместо этого он написал о смотре, который состоялся на равнине Вертус. "Десятого сентября на долине Вертус недалеко от Шалона я провел смотр войскам – сто восемьдесят тысяч человек и шестьсот тяжелых орудий. Весьма внушительное и замечательное зрелище; если кто-то из моих союзников склонен недооценивать мою мощь, им следует просто вспомнить о Вертусе! Я заказал там на следующий день благодарственную службу за победу, и со мной вместе была мадам фон Крюденер".
Он снял в Париже для баронессы дом, примыкавший к его резиденции. После Хайделберга он понял, что совершенно не может без нее обойтись, а она с легкостью убедила его, что их духовное единство поднимало их страстные чувственные отношения над уровнем обычного человеческого греха.Они вместе молились и читали Библию, а потом обсуждали планы мирового содружества, основанного на заповедях Христа. Он выдавал ей крупные суммы денег на благотворительные акции и позволял доводить их до той лихорадочной точки, которая всегда заканчивалась эротическими неумеренностями. Она начала говорить об этом аспекте их взаимоотношений как о ритуале, в котором она приносила себя в жертву, и впервые это покоробило здравый смысл Александра.Как не готов он был признать, что чувства помогали ему достичь вершин духовности, однако вскоре царь почувствовал, что в мадам нет ничего бескорыстного. Постепенно ее поза стала раздражать его, а вскоре и сама мадам начала действовать ему на нервы.Продолжая писать, он даже нахмурился. «Мои предложения по мировому устройству приняты и подписаны двадцать шестого сентября. Отказались подписать только Англия и Папа. Это величайшее достижение всей моей жизни, Екатерина. Я назвал это Священным Союзом. По этим правилам все народы могут жить вместе в мире, и если кто-то один захочет совершить агрессию, то другие объединятся и накажут его. После всего разочарования, предательств и неблагодарности, которые я испытал с того времени, как оставил Россию в конце 1812 года, только это и заслужило полного одобрения моих союзников. Этот план принадлежит только мне, и больше никому».
Он особо выделил последнее предложение. Это было ошибкой мадам фон Крюденер: он обсуждал с ней эту идею, она стала выдавать ее за свою. По всему Парижу интеллектуалы, заполнявшие ее салон, говорили, что Священный Союз ее замысел, а не собственная идея царя. Ее хвастовство стоило ей его покровительства. Его гордости, и без того уже уязвленной неоднократно, был нанесен удар этой женщиной, которая всем была обязана его щедрости. Баронесса с каждым днем выставляла себя во все более смешном свете, и это осмеяние могло перейти и на него. Казалось, их связь совершенно вывела ее из равновесия. Его советники умоляли его отделаться от нее и от ее окружения.Очарование исчезло, и Александр признал, что вся эта история была эксцентричной и отталкивающей, хотя он и понимал, что эта Крюденер вела себя вполне искренне. Влияние ее подходило к концу. «Вам обязательно расскажут о мадам фон Крюденер», – продолжал писать Александр. Он мысленно представлял Екатерину рядом с набожной баронессой… – Она хорошая женщина, и ее общество во многом помогло мне. Однако завтра я покидаю Париж, моя дорогая сестра, а она остается здесь, хотя, боюсь, что у нее были совсем другие планы. Мне так хочется поскорее увидеть Вас! Вы помните, что мне скоро исполнится тридцать девять лет, а я чувствую себя глубоким стариком… Наконец-то все закончилось, и я завершил то дело, о котором мы говорили той ночью в Твери после битвы при Бородино. Вы помните ту ночь? Я сказал, что выдворю Бонапарта из Франции. Теперь он выдворен из Европы, он как будто даже не жил в этом мире… Все кончено, и к декабрю я приеду в Санкт-Петербург". 19 Александр возвращался в свою столицу как величайший в русской истории завоеватель. Несмотря на жестокий мороз, улицы были запружены выкрикивавшими приветствия толпами. Солдаты сдерживали их, пока царь проезжал мимо, отвечая на приветствия поднятием руки. При его въезде в город раздался орудийный салют и зазвонили все церковные колокола. Процессия остановилась у Зимнего дворца, где Александра встретила его мать, два младших брата и сестра, за ними последовал весь Двор.– О, сын мой! – вскричала вдовствующая императрица, со слезами гордости на щеках целуя его руку. Он обнял ее и остановился, чтобы поздороваться с императрицей Елизаветой. Их взгляды на мгновение встретились. Он быстро прикоснулся губами к ее щеке и прошел к Екатерине Павловне.Брат и сестра забыли в этот момент о протоколе. Она присела перед ним в реверансе, а затем вцепилась в обе его руки, пока он тепло целовал ее. Ее насмешливые глаза сияли, лицо порозовело от сильного возбуждения, и она была ослепительно прекрасна.– Поспешите, – сказала она. – Я не могу дождаться, когда вы все расскажете…Он улыбнулся и тихо пообещал ей это, думая, насколько странным было то, что когда-то они были соперниками, а из-за конфликта с Наполеоном любовь к его неверующей в Бога, беспринципной сестре смогла стать теперь самым сильным чувством в его жизни. Он приветствовал своего второго брата, Великого князя Николая. Николай вырос и по-своему похорошел за эти два года. Когда Николай склонился в поклоне, Александр вспомнил его язвительное описание Екатериной: «Клянусь, он заводится часовым механизмом!»Затем царь приветствовал своего младшего брата, Великого князя Михаила. Отсутствовал только ужасный Константин, поскольку он был назначен главнокомандующим новой польской армией и сейчас находился в Варшаве, где своими жестокостями еще раз смог подтвердить сложившееся о его репутации мнение.Александр поздоровался с министрами и генералами. Первым среди них был Аракчеев, в изумительном мундире, таком тесном и так обильно украшенном золотой тесьмой, что генерал с трудом мог согнуться. По всем огромным комнатам, через которые проходила процессия, стояли шеренги придворных, которые кланялись, приседали в реверансах, смотрели на своего повелителя с гордостью. Александр даже покраснел от удовольствия, настолько сильно чувствовалась эта атмосфера популярности. Слава Богу, он снова дома! Слава Богу, он вырвался из Европы. Его собственный народ по крайней мере любит его и благодарен ему.Александр отправился в свои апартаменты, чтобы отдохнуть после путешествия. Позже он присоединился к своей семье во время парадного обеда. Но он рано ушел, послал за сестрой и приказал, чтобы их не беспокоили.– Когда я услышала об этой твари Крюденер, я ушам своим не поверила! Не хотите же вы сказать, что вы ничем больше не занимались, как только молились?Александр нахмурился.– Не все время, конечно, – ответил он. – Бог свидетель! Намерения мои были всегда самыми добрыми, но она все время заставляла меня чувствовать себя в приподнятом настроении, возбужденным…Он замолчал и провел рукой по глазам.– Могу себе это вообразить, – сухо произнесла Екатерина. – Лучше бы вы были таким же открытым сластолюбцем, как я. Это же гораздо проще. О, могу представить себе, какова была эта баронесса! Слава Богу, что вы не привезли ее сюда.Она внимательно посмотрела на него.– Держитесь подальше от таких людей, Александр, они очень опасны. Вы всегда питали к ним слабость, а на самом деле вам полезно веселье, развлечения, брат мой. Вы выглядите таким измученным.– Я действительно измучен, – согласился он. – Я чувствую себя так, как будто бы прожил целую жизнь за последние три года. И это еще не конец. Позже должны состояться дополнительные конференции, на которых мне необходимо будет присутствовать.Она взглянула на него и быстро сказала:– Значит, вы опять собираетесь в Европу?– Да, думаю, мне придется бывать там довольно часто.– Значит, если я снова выйду замуж в Европе, мы могли бы продолжать встречаться.Его голова дернулась, и он спросил резким тоном:– Замуж? Жить в Европе? Что вы имеете в виду?– Король Вюртембергский выразил желание жениться на мне, – твердо произнесла она. – Он намерен просить вашего соизволения, и мне хотелось бы, чтобы вы дали его.Он не мог пошевелиться от гнева, не веря своим ушам. Выйти замуж, оставить Россию… ни на одно мгновение он не мог себе представить, что она захочет оставить его. Его первым импульсом было запретить ей делать что-либо подобное. «Как она смеет, – в гневе подумал он, – как она смеет желать выскочить замуж за Вюртемберга в тот самый момент, когда я возвращаюсь домой…»– У меня есть право попробовать еще раз выйти замуж, Александр, – продолжала она. – Я молода, а первый раз вышла замуж за человека, которого выбрали для меня вы. Теперь он мертв, и на этот раз я хочу выбирать сама. Всю свою жизнь я прожила в вашей тени; вы никогда не отпускали меня. Я хочу сама отбрасывать тень, я хочу стать королевой Вюртембергской…Он холодно смотрел на нее.– Вы его любите, дело в этом? Почему вы мне ничего не сообщали?– Я любила в своей жизни только одного человека, – когда она произносила эти слова, голос ее звучал резко, – и никто иной, как вы, принесли мне известие о его смерти. Вы это помните? Вюртемберг – король. Поэтому я и хочу выйти за него замуж.Гнев Александра стихал, уступая место удивлению на свою собственную реакцию.– Не держите меня здесь против моей воли, – неожиданно сказала она.– Вы же знаете, что я никогда этого не сделаю, – возразил он. – Просто на одно мгновение я показал себя эгоистом. Я не мог не представить, как опустеет без вас здешняя жизнь. Не могу ли я предложить вам что-то, что заставит вас остаться со мной?Часы у ее локтя пробили час, и она повернулась к ним, чтобы увидеть, как маленькая золотая фигурка Купидона ударит своей стрелой по звонку. Эти французские часы привез Александр из первого своего путешествия в Париж.Затем Екатерина посмотрела на брата и ответила:– Ничего, с чем согласилось бы общество. Нам не следовало рождаться братом и сестрой, Александр. Но мы все-таки брат и сестра, и лучше бы вы отпустили меня в Вюртемберг.Наконец-то слово было произнесено. Все эти намеки и скандалы, преследовавшие их в течение стольких лет… «Нам не следовало рождаться братом и сестрой…»Действительно ли дело было в этом? Этим объяснялась их ненависть и соперничество в борьбе за власть вначале, их странный союз, возникший между ними после смерти Багратиона? Письма, которые он писал в те дни, когда боялся, те письма были более подходящими для любовницы, а не для сестры. Говорил ли он ей, что обожает ее и считает ее самым очаровательным существом среди всех людей только для того, чтобы умиротворить ее или потому, что каким-то чудовищным, непонятным образом и на самом деле так считал?Она опустилась на колени около его кресла, глядя на него. Отблески огня освещали ее лицо, играя на выступающих скулах и блестящих калмыцких глазах. В глазах этих было такое выражение, которого он никогда раньше не замечал.– Вы не хотите, чтобы я уезжала, не правда ли? – прошептала она. Он весь дрожал, капли пота бежали у него по вискам, и он вцепился руками в ручки кресла.Он вдруг подумал, что его сестра Екатерина выглядит немного сумасшедшей, когда смотрит на него вот так, а ее лицо находится всего в нескольких дюймах от его лица.– Вы должны отпустить меня, Александр, – пробормотала она.– Я только хочу, чтобы вы были счастливы, – хрипло проговорил он. – Я даю вам мое согласие.Он резко поднялся со стула и, не оглядываясь, выбежал из комнаты.Екатерина уехала из России, пока он навещал Марию Нарышкину. Мария, как всегда, бывала при Дворе, и на торжественном балу, проводившемся в его честь, он просил ее вальсировать с ним. Он сразу же заметил ее простое белое платье и гирлянды цветов, которыми она украсила свою прическу, и он понял, что она оделась так, чтобы доставить ему удовольствие. Ее замысел одновременно и тронул, и опечалил его.Однажды он направился к особняку Дмитрия Нарышкина, чтобы навестить ее. Лакей, открывший дверь, остолбенел от изумления, а затем пробормотал, что княгиня находится в детской, но если его императорское величество соизволит подождать одну минутку в Золотом Салоне… Когда домочадцы узнали о прибытии царя, их охватила паника, управляющий Нарышкиных поспешил ему навстречу, кланяясь и извиняясь.– Ваше величество, вас не ожидали… никого нет, чтобы должным образом встретить вас… княгиня будет так сердиться…Александр несколькими словами успокоил его. Это частный визит, он просто хочет, чтобы его сразу провели в детскую, где он может встретиться с княгиней.Его провели в большую, залитую солнцем комнату, и, когда Мария присела перед ним в реверансе, Александр поцеловал ей руку. Нянька, в изумлении уставившаяся на царя, держала на коленях маленькую девочку. Ребенок ерзал и рассматривал незнакомца рядом с матерью.– Для нас это большая честь, ваше величество, – сказала Мария.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26