И то, что он не устроился на дне океана, в этом можно было быть уверенным.
Госпитальер встряхнул головой. И увидел рядом Филатова.
– Отвязались от той охапки хвороста, – перевел тот дыхание. – Заела бы она нас.
– Еще как. Смотри, куда нас занесло.
– Матерь божья.
***
– Мирзол, почему ты упустил их?! – возопил Черный шаман.
Динозавр не знал, относиться ли к этому представлению всерьез. Он не знал, что только что воля Черного шамана держала подводное чудище и направляла его на московитян. Но Динозавр допускал нечто подобное. И верил, что Черный шаман проиграл.
Динозавр подождал, пока Черный шаман очнулся окончательно, и осведомился:
– Ну?
– Они вошли в город приоров.
– Точно?
– Я не ошибаюсь. Черный шаман знает. Разве тебе этого недостаточно?
– Задери тебя сатана!
– Они оказались сильнее… Пока сильнее. Но они выйдут оттуда. Пусть там они званые гости. Но здесь – моя земля, И сюда их никто не звал… Они выйдут!
– Где ты их собираешься искать? Где вход в город?
– Вход в город в океане. Может быть везде. Тысяча входов в город. И один выход.
– Что ты за чушь несешь?
– Город не занимает места здесь. Он занимает место там.
– Где это там?
– Там, что не занимает места здесь.
– Принято, – Динозавр кивнул. Косноязычно Черный шаман говорил о других измерениях.
– Они выйдут и пойдут, нагруженные дарами. Люди приходят в город приоров за дарами. Никто не возвращается без них. Мы возьмем дары. Мы найдем белокожих. Я выпью их кровь. Пусть это не кровь Хранителей, Но кровь тех, кто побывал в городе, тоже сильная.
– Если они не решат отсидеться в городе приоров.
– Никто не отсидится в городе приоров. Там никто не бывает долго, Они вскоре выйдут.
– Куда они пойдут?
– К белым людям.
– Миссия до сих пор блокирована. Госпиталь разгромлен. Что остается?
– Есть еще белые люди.
– Правильно! – Динозавр прищелкнул пальцами. – Экспедиция археонавтов… Надо выбираться из этого Лабиринта.
– Пока будем выбираться, мои псы, которые ждут моих посланий, будут уже на месте.
– Давай, если получится.
– Получится, получится, получится!
***
Это было странное место Оно не укладывалось в привычные понятия.
– Многомерность, – предположил Филатов.
– Сомнительно. Что-то иное. Мы просто зациклились на этом – трех-, четырехмерные пространства. А может, тут вообще нечто ни на что не похожее.
– Но жить можно.
Здесь можно было свободно дышать, обходясь без подводного снаряжения. Здесь можно было ходить, ощущая под ногами твердую почву. Но глаз терялся в нагромождениях геометрических фигур.
Город-след. Гигантские кубы, треугольники, головоломные геометрические фигуры, которые менялись, стоило сделать только шаг.
– Мечта аномальных геометров, – сказал госпитальер.
– Очень похоже.
Действительно, многие фигуры походили на творения аномальной геометрии. Только до такого не могли додуматься даже представители этой науки. Расстояния, размеры, ничего невозможно было понять. И этот мир был черно-белым! Как старинные кинофильмы…
– Что это за хреновина вокруг? – спросил Филатов.
– Что угодно. Продовольственные склады, жилища, генераторы пространства. Что фантазия подскажет.
– Порождение разума интерианцев, – заявил Филатов. – Судя по частично расшифрованным информдискам, оставленным в долговременных хранилищах на Интейре, некоторые жители этой планеты переселились в какой-то мир в этом секторе пространства. Было предположение, что на Ботсвану. Город-след – Новая Интейра – один и тот же мир.
– Может быть, и да. Интерианцы и приоры – одно и то же. Возможно. Но не думаю, что тебе дадут за это открытие академика. Все равно ничего не подтвердишь.
– Ага. А сувениры? Обещано.
– Куда идти-то, турист ты наш? – осведомился госпитальер.
– Прямо.
– И ты сможешь пройти тут прямо?
Филатову окружающее чем-то напоминало столицу Аризоны-то же безумие форм. Но только это безумие было куда как безумнее. И если в Нью-Тауне он еще ориентировался в головоломных переплетениях улиц, в СТ-проекциях, то здесь чувство ориентации ему отказало напрочь. В столице Аризоны можно было воспользоваться электронным проводником. А где его здесь взять?
Впрочем, оказалось, что проводник здесь все-таки имелся. Только живой. Точнее, его проекция. Чернокожий отшельник возник перед московитянами.
«Я проведу вас, – послышалось в голове Сомова. Теперь телепатический контакт уже не причинял боль. – Ваше пребывание в Городе коротко».
– Ну а дальше что?
«Ваш разрешенный путь предначертан Ключом. Он привел вас сюда. Доверьтесь ему и дальше. Возьми Ключ в руку»…
Сомов сжал камень и ощутил привычную пульсацию. Ему все легче было «общаться» с ним.
Чудеса творились не только с пространством, но и со временем – друзья не могли уловить его ритма. Сколько они шли по городу – минуту, час? Все сдвинулось, изменилось.
– Как они тут жили, в таком калейдоскопе? – недоумевал Филатов.
– Для тебя калейдоскоп, для них дом родной. Умные были и город по-умному делали. Не для нас, дикарей.
– Во-во, это как ботсванца кинуть в Нью-Таун. Охотник за головами на дискретной карусели. Или в парке «Изменений».
– Именно, дикарь ты наш.
Почва под ногами была все такая же твердая, но предметы менялись. Это были не СТ-наведения, а настоящие предметы. Когда рука касалась геометрических фигур, то поверхность одного и того же предмета одновременно ощущалась по-разному– гладкая, мягкая, жесткая, теплая, холодная. Ты ощупываешь камень, и он под твоими руками становится мягкой подушкой, или, еще похлеще – водой. Но опасности здесь не было. Город не был враждебен человеку. Город приоров был умен.
«Здесь», – послышался голос отшельника.
Но госпитальер и так знал, что они добрались до цели.
– Что, здесь обещанная сувенирная лавка? – осведомился Филатов.
– Вполне вероятно.
Они стояли перед невероятной гигантской объемно-геометрической фигурой, напоминавшей священную индийскую фигуру, отражавшую суть мира.
– И чего? – спросил Филатов.
– Вперед.
Госпитальер шагнул вперед, будто на секунду ухнул в глубокий космос. Кровь как бы вскипела в жилах. Охватил жар и абсолютный мороз. Тело распалось на молекулы и собралось вновь. Друзья очутились в гигантском зале. Настолько огромном, что стены его терялись в фиолетовом тумане. Но у этого места имелось серьезное преимущество – оно было нормальным, без всяких чудес. И, что еще отраднее, здесь все было цветное. Черно-белый «кинематографический» пейзаж-головоломка успел заметно утомить.
Пол был обычный, мозаичный. В узорах угадывались животные, растения, и… человеческие фигуры. Виднелось несколько гигантских колонн, уходящих вверх. Все пространство заполняли предметы. Они висели над полом на высоте от нескольких сантиметров до полутора метров.
– Как раз чтобы можно было достать рукой, – предположил госпитальер.
– Значит, все-таки здесь сувенирная лавка.
– Ага.
В основном предметы представляли собой шарики размером с кулак. Они казались вырезанными в пространстве разноцветными кружками, поскольку не давали бликов, на них не было тени.
– Ничего себе, – Сомов потянулся к шарику, отдернул руку, будто боясь электрического удара, а потом все же пощупал его.
И тут же провалился куда-то. Лавина чувств, мыслей. Картинки далекого, непостижимо красивого мира. Вздымающиеся на многокилометровую высоту фонтаны, выветренные, причудливой формы, скалы, бескрайние нетронутые леса.
Госпитальер оторвал ладонь от шара.
– Что случилось? – подался к нему Филатов.
– Порядок, – госпитальер потянулся к следующему шарику.
И на него обрушился огонь. Прямо перед ним бил вулкан. Лава обтекала его тело, но не обжигала, а лишь подбадривала. Он купался в этой лаве. Он наслаждался ею. Кем он был? Неизвестно.
Сомов опять отдернул руку.
– Ну и что это? – спросил Филатов.
– А ты попробуй.
Филатов взял шарик. Тот не сдвинулся с места. Потом выпустил руку.
– Одуреть можно, – прокомментировал он.
– Серега, это не сувенирная лавка.
– Правильно. Это библиотека.
– А мы тут зачем? Брать для прочтения книги?
– Шиш ты их возьмешь, – возразил Филатов, – Они гвоздями будто приколочены – не сдвинешь.
– Да, пожалуй. Что ты хоть об этом думаешь?
– То, что мы освоили пока слишком мало способов обработки и хранения информации. Тексты. Банки компьютеров. Видео и звукозаписи. Что еще? Ну, архитектура, живопись. Вот и вся память предков. Но существуют куда более совершенные способы. Чему тебя учили на «Лысой горе»? Что есть Вселенский банк информации, к которому могут подключаться суперсенсы. А эти шарики – нечто среднее между этим Вселенским информбанком и берестяными грамотами Древнего Новгорода.
– Что они записывают? – спросил госпитальер.
– В книгах отображены слова. Фильмы вырывают из действительности куски – звуки и картинки. Шарики фиксируют картины глазами разумных существ, их воспоминания, чувства. Это история индивидуума. Его наследство. Душа уходит в следующее воплощение, а опыт остается не только ей, но и потомкам.
– И этим забавляются интерниане-приоры. Это то, что они собирали по всей Галактике.
– А может, не только они. Наследство ли это одних приоров? Библиотека для цивилизаций, которые стремятся получить «высшее образование»? Человечество явно не достигло уровня ученичества. Мы неграмотные, – закончил свою мысль Филатов.
– Тогда зачем нас пустили сюда?
– Может, чтобы выдать нам буквари.
– Или лекарства, дабы мы не сыграли в ящик до начала школы?
– Не исключено и такое.
– И что нам здесь брать? – осведомился госпитальер.
– Только то, что им угодно. Давай искать.
Сомова совершенно не вдохновлял мусор, который они набирали – какие-то осколки камней, кристаллы, железяки, многие ржавые. Ничего похожего на какие-то работающие аппараты. Хорошо, что занимали они немного места, и их можно было рассовать по карманам.
– Смотри, – Филатов перекатил на ладони небольшой синий шар. Подбросил его – обратно на ладонь упал уже кубик. В следующий раз он рассыпался фейерверком и собрался в следующую фигуру.
– Фокусы. Пусть физики разбираются.
«Пора уходить», – послышался голос отшельника. – Ваше время кончается".
Ничего, что, по мнению Сомова, представляло интерес, сдвинуть с места не удавалось.
– Где обещанные буквари? – спросил Филатов.
– Понятия не имею… И еще вот это, – Сомов поднял с пола морскую раковину.
– Как ее сюда занесло? – спросил Филатов.
– Неважно. Берем.
– Берем так берем. «Пора»…
***
Блуждания по подземелью отняли много сил у обоих союзников.
– Мы будем здесь, – указал Черный шаман на очищенную от травы площадку у подножия горы, где недавно приносили в жертву духам Лабиринта игуан.
– Нам нужно спешить, – сказал Динозавр.
– Зачем. Мои псы уже на месте. И эти двое близко. Мы не успеем, Мои охотники успеют. Дичь не уйдет. Она лишилась зубов.
– Что ты имеешь в виду?
– Они безоружны. А что сделает безоружная дичь против своры псов, для которых джунгли – дом, а кровь врага – награда?
– Не знаю, – пожал плечами Динозавр.
Верить ли и сейчас Черному шаману? Приходится верить, поскольку пока все действия агента и его парней основывались на этих самых колдовских прозрениях. Так что если начали играть по правилам, которые он установил, надо и дальше действовать так же. Иначе все вообще теряет смысл. Если все сказанное – результат фантазии шамана, тогда полная чепуха и то, что московитяне нашли город приоров, и вообще все рушится. И надо все начинать сначала. Может, оно было бы и лучше начать сначала, поскольку худшего, чем московитяне в городе приоров, завладевшие сокровищами ушедшей цивилизации, трудно было себе вообразить.
Динозавр теперь доверял всем словам Черного шамана. Поскольку еще не было случая, чтобы кровосос ошибся. Так что, как ни крути, получается, что московитяне сейчас подходят к лагерю археонавтов, будут там с минуту на минуту, и охотники за головами готовы оказать им достойную встречу.
– Привал, – сказал Динозавр и подозвал сержанта Бойла.
– Наладь связь с Аба-Ду.
– Сейчас, – кивнул Бойл.
Он вытащил шарик передатчика, начал нащелкивать код.
– Опять барахлит? – раздражено произнес Динозавр.
– Как обычно. Но вроде пробивается… Готово.
В воздухе возникло лицо атташе по экономическим связям посольства Аризоны, по совместительству резидента ЦРУ на Ботсване Грегори Пирсона.
– Ситуация «потоп». Чужие взяли посылку, – уведомил Динозавр.
– Что?! – воскликнул Пирсон.
– Пришлите сюда два глайдера.
– Сейчас не получится. В городе беспорядки. Они вышли из-под контроля. Повстанцы захватили наш ангар.
– Что вы сказали? Как?
– Временно вышли из-под контроля, – поправился Пирсон. – Правительство обещает обуздать ситуацию в течение нескольких часов.
– Значит, мы остались без поддержки?
– Будет поддержка. Любая. Дайте время.
– Нет у нас времени, черти вас раздери, Пирсон! Вы отвечали за эту часть акции! Вы! И вы провалили ее!
– Мне кажется, вы провалили гораздо больше. Груз у чужаков – о чем говорить.
– Не о чем говорить. Нужно спасать положение. Если надо, разметайте плазменными разрядниками этих обезьян. Мне нужны машины…
– Не получится. Мы в связи с гибелью госпиталя и блокированием московитянского посольства и так уже напросились на комиссию Галактического комитета общей безопасности Вчера состоялось заседание Комиссии по проблеме Ботсваны. В Нью-Тауне сильно недовольны и просят воздержаться от эскалации насилия. И еще…
– Ну, что еще?
– Московитяне выслали десантный крейсер для охраны посольства и граждан Московии. Он будет через двое-трое суток. Мы исчерпали запас. И, если мы не достигнем цели, нам с вами придется очень плохо. Карьера…
– К черту карьеру! Мне нужны глайдеры. Отбой…
Изображение пропало. Динозавр почувствовал, что у него совсем сдают нервы. Он так сжал кулаки, что ногти впились глубоко в кожу ладоней, но он не замечал боли. Лоб вспотел. Сердце барабанило в груди… Все, настало пора медицинской длительной реабилитации. Минимум на полгода в лапы к медикам, в надежде, что они вернут былую форму. Но это будет потом. Сейчас ему нужны московитяне. А точнее то, что они прибрали в городе приоров.
***
Из удивительного Города-следа друзей выбросило совсем не в то место, в какое они ожидали. Московитяне оказались в мелководной лагуне рядом с берегом, очертания которого Филатов тут же опознал.
– Мы находимся неподалеку от базового лагеря наших археонавтов, – проговорил Филатов, снимая маску для подводного плавания. – Но их там нет.
– Почему?
– По моему совету они снялись и ушли в горы. Так что нам идти до них километров пять ввысь.
– Пойдем.
Некоторое время московитяне стояли по пояс в воде, оглядывая прибрежную черту, чтобы отыскать наиболее удобное место для выхода на сушу. Наконец они определились, избрав ориентиром небольшое ущелье, из которого в океан впадала быстрая горная речушка
Московитяне, перепрыгивая с камня на камень, перебрались через мощный речной поток, бивший из ущелья, и по мелкой каменистой осыпи направились вверх.
Солнце палило немилосердно. Но ни Сомов, ни Филатов не боялись жары. Биоактивизация организма, производимая в Московии в возрасте четырех лет, обычно снимает боязнь перед холодом и жаром. Можно как белый медведь валяться в снегу и как змея вытягиваться на солнышке.
– Ты уверен, что место второго лагеря надежное? – спросил госпитальер, ни на миг не забывавший кошмар, когда госпиталь разносила обезумевшая орда.
– Надежнее, чем первое, – произнес бодро Филатов, хотя мысли о покинутых им археонавтах не оставляли его. Конечно, он выполнял задание и был обязан разыскивать своего попавшего в беду друга. Но он оставил других людей в очень опасной ситуации. Он надеялся, что охотникам за головами будет не до археонавтов и что плазменный разрядник остановит толпу даже самых отчаянных аборигенов. Он надеялся, но уверенности не было…
Новое место для лагеря было в узкой расщелине, в которой можно отбиваться от превосходящих сил врага. Кроме того, оно было хорошо сокрыто, и обычно дикари не поднимались из джунглей в горы. Перевалив через каменистый гребень, друзья увидели новый лагерь.
– Опоздали, – прошептал в отчаянии Филатов. А Сомов застонал, как от боли.
Силиконовая пластмасса палаток не горела и была необычайно прочна, так что дикарям пришлось потрудиться, прежде чем они искромсали их на кусочки. Такая же участь постигла оборудование. Создавалось впечатление, что охотники за головами даже не хотели ничем здесь поживиться. Их обуревала жажда разрушения. И жажда убийства. Истерзанные тела ученых представляли зрелище не для слабонервных.
– Ах, Кондратьев, – вздохнул Филатов. – Наверное, он так и не решился выстрелить в человека.
– Это чудовищно.
– Плазменные покрывала… И выжечь деревни этих охотников за головами к чертовой матери, – прошипел Филатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Госпитальер встряхнул головой. И увидел рядом Филатова.
– Отвязались от той охапки хвороста, – перевел тот дыхание. – Заела бы она нас.
– Еще как. Смотри, куда нас занесло.
– Матерь божья.
***
– Мирзол, почему ты упустил их?! – возопил Черный шаман.
Динозавр не знал, относиться ли к этому представлению всерьез. Он не знал, что только что воля Черного шамана держала подводное чудище и направляла его на московитян. Но Динозавр допускал нечто подобное. И верил, что Черный шаман проиграл.
Динозавр подождал, пока Черный шаман очнулся окончательно, и осведомился:
– Ну?
– Они вошли в город приоров.
– Точно?
– Я не ошибаюсь. Черный шаман знает. Разве тебе этого недостаточно?
– Задери тебя сатана!
– Они оказались сильнее… Пока сильнее. Но они выйдут оттуда. Пусть там они званые гости. Но здесь – моя земля, И сюда их никто не звал… Они выйдут!
– Где ты их собираешься искать? Где вход в город?
– Вход в город в океане. Может быть везде. Тысяча входов в город. И один выход.
– Что ты за чушь несешь?
– Город не занимает места здесь. Он занимает место там.
– Где это там?
– Там, что не занимает места здесь.
– Принято, – Динозавр кивнул. Косноязычно Черный шаман говорил о других измерениях.
– Они выйдут и пойдут, нагруженные дарами. Люди приходят в город приоров за дарами. Никто не возвращается без них. Мы возьмем дары. Мы найдем белокожих. Я выпью их кровь. Пусть это не кровь Хранителей, Но кровь тех, кто побывал в городе, тоже сильная.
– Если они не решат отсидеться в городе приоров.
– Никто не отсидится в городе приоров. Там никто не бывает долго, Они вскоре выйдут.
– Куда они пойдут?
– К белым людям.
– Миссия до сих пор блокирована. Госпиталь разгромлен. Что остается?
– Есть еще белые люди.
– Правильно! – Динозавр прищелкнул пальцами. – Экспедиция археонавтов… Надо выбираться из этого Лабиринта.
– Пока будем выбираться, мои псы, которые ждут моих посланий, будут уже на месте.
– Давай, если получится.
– Получится, получится, получится!
***
Это было странное место Оно не укладывалось в привычные понятия.
– Многомерность, – предположил Филатов.
– Сомнительно. Что-то иное. Мы просто зациклились на этом – трех-, четырехмерные пространства. А может, тут вообще нечто ни на что не похожее.
– Но жить можно.
Здесь можно было свободно дышать, обходясь без подводного снаряжения. Здесь можно было ходить, ощущая под ногами твердую почву. Но глаз терялся в нагромождениях геометрических фигур.
Город-след. Гигантские кубы, треугольники, головоломные геометрические фигуры, которые менялись, стоило сделать только шаг.
– Мечта аномальных геометров, – сказал госпитальер.
– Очень похоже.
Действительно, многие фигуры походили на творения аномальной геометрии. Только до такого не могли додуматься даже представители этой науки. Расстояния, размеры, ничего невозможно было понять. И этот мир был черно-белым! Как старинные кинофильмы…
– Что это за хреновина вокруг? – спросил Филатов.
– Что угодно. Продовольственные склады, жилища, генераторы пространства. Что фантазия подскажет.
– Порождение разума интерианцев, – заявил Филатов. – Судя по частично расшифрованным информдискам, оставленным в долговременных хранилищах на Интейре, некоторые жители этой планеты переселились в какой-то мир в этом секторе пространства. Было предположение, что на Ботсвану. Город-след – Новая Интейра – один и тот же мир.
– Может быть, и да. Интерианцы и приоры – одно и то же. Возможно. Но не думаю, что тебе дадут за это открытие академика. Все равно ничего не подтвердишь.
– Ага. А сувениры? Обещано.
– Куда идти-то, турист ты наш? – осведомился госпитальер.
– Прямо.
– И ты сможешь пройти тут прямо?
Филатову окружающее чем-то напоминало столицу Аризоны-то же безумие форм. Но только это безумие было куда как безумнее. И если в Нью-Тауне он еще ориентировался в головоломных переплетениях улиц, в СТ-проекциях, то здесь чувство ориентации ему отказало напрочь. В столице Аризоны можно было воспользоваться электронным проводником. А где его здесь взять?
Впрочем, оказалось, что проводник здесь все-таки имелся. Только живой. Точнее, его проекция. Чернокожий отшельник возник перед московитянами.
«Я проведу вас, – послышалось в голове Сомова. Теперь телепатический контакт уже не причинял боль. – Ваше пребывание в Городе коротко».
– Ну а дальше что?
«Ваш разрешенный путь предначертан Ключом. Он привел вас сюда. Доверьтесь ему и дальше. Возьми Ключ в руку»…
Сомов сжал камень и ощутил привычную пульсацию. Ему все легче было «общаться» с ним.
Чудеса творились не только с пространством, но и со временем – друзья не могли уловить его ритма. Сколько они шли по городу – минуту, час? Все сдвинулось, изменилось.
– Как они тут жили, в таком калейдоскопе? – недоумевал Филатов.
– Для тебя калейдоскоп, для них дом родной. Умные были и город по-умному делали. Не для нас, дикарей.
– Во-во, это как ботсванца кинуть в Нью-Таун. Охотник за головами на дискретной карусели. Или в парке «Изменений».
– Именно, дикарь ты наш.
Почва под ногами была все такая же твердая, но предметы менялись. Это были не СТ-наведения, а настоящие предметы. Когда рука касалась геометрических фигур, то поверхность одного и того же предмета одновременно ощущалась по-разному– гладкая, мягкая, жесткая, теплая, холодная. Ты ощупываешь камень, и он под твоими руками становится мягкой подушкой, или, еще похлеще – водой. Но опасности здесь не было. Город не был враждебен человеку. Город приоров был умен.
«Здесь», – послышался голос отшельника.
Но госпитальер и так знал, что они добрались до цели.
– Что, здесь обещанная сувенирная лавка? – осведомился Филатов.
– Вполне вероятно.
Они стояли перед невероятной гигантской объемно-геометрической фигурой, напоминавшей священную индийскую фигуру, отражавшую суть мира.
– И чего? – спросил Филатов.
– Вперед.
Госпитальер шагнул вперед, будто на секунду ухнул в глубокий космос. Кровь как бы вскипела в жилах. Охватил жар и абсолютный мороз. Тело распалось на молекулы и собралось вновь. Друзья очутились в гигантском зале. Настолько огромном, что стены его терялись в фиолетовом тумане. Но у этого места имелось серьезное преимущество – оно было нормальным, без всяких чудес. И, что еще отраднее, здесь все было цветное. Черно-белый «кинематографический» пейзаж-головоломка успел заметно утомить.
Пол был обычный, мозаичный. В узорах угадывались животные, растения, и… человеческие фигуры. Виднелось несколько гигантских колонн, уходящих вверх. Все пространство заполняли предметы. Они висели над полом на высоте от нескольких сантиметров до полутора метров.
– Как раз чтобы можно было достать рукой, – предположил госпитальер.
– Значит, все-таки здесь сувенирная лавка.
– Ага.
В основном предметы представляли собой шарики размером с кулак. Они казались вырезанными в пространстве разноцветными кружками, поскольку не давали бликов, на них не было тени.
– Ничего себе, – Сомов потянулся к шарику, отдернул руку, будто боясь электрического удара, а потом все же пощупал его.
И тут же провалился куда-то. Лавина чувств, мыслей. Картинки далекого, непостижимо красивого мира. Вздымающиеся на многокилометровую высоту фонтаны, выветренные, причудливой формы, скалы, бескрайние нетронутые леса.
Госпитальер оторвал ладонь от шара.
– Что случилось? – подался к нему Филатов.
– Порядок, – госпитальер потянулся к следующему шарику.
И на него обрушился огонь. Прямо перед ним бил вулкан. Лава обтекала его тело, но не обжигала, а лишь подбадривала. Он купался в этой лаве. Он наслаждался ею. Кем он был? Неизвестно.
Сомов опять отдернул руку.
– Ну и что это? – спросил Филатов.
– А ты попробуй.
Филатов взял шарик. Тот не сдвинулся с места. Потом выпустил руку.
– Одуреть можно, – прокомментировал он.
– Серега, это не сувенирная лавка.
– Правильно. Это библиотека.
– А мы тут зачем? Брать для прочтения книги?
– Шиш ты их возьмешь, – возразил Филатов, – Они гвоздями будто приколочены – не сдвинешь.
– Да, пожалуй. Что ты хоть об этом думаешь?
– То, что мы освоили пока слишком мало способов обработки и хранения информации. Тексты. Банки компьютеров. Видео и звукозаписи. Что еще? Ну, архитектура, живопись. Вот и вся память предков. Но существуют куда более совершенные способы. Чему тебя учили на «Лысой горе»? Что есть Вселенский банк информации, к которому могут подключаться суперсенсы. А эти шарики – нечто среднее между этим Вселенским информбанком и берестяными грамотами Древнего Новгорода.
– Что они записывают? – спросил госпитальер.
– В книгах отображены слова. Фильмы вырывают из действительности куски – звуки и картинки. Шарики фиксируют картины глазами разумных существ, их воспоминания, чувства. Это история индивидуума. Его наследство. Душа уходит в следующее воплощение, а опыт остается не только ей, но и потомкам.
– И этим забавляются интерниане-приоры. Это то, что они собирали по всей Галактике.
– А может, не только они. Наследство ли это одних приоров? Библиотека для цивилизаций, которые стремятся получить «высшее образование»? Человечество явно не достигло уровня ученичества. Мы неграмотные, – закончил свою мысль Филатов.
– Тогда зачем нас пустили сюда?
– Может, чтобы выдать нам буквари.
– Или лекарства, дабы мы не сыграли в ящик до начала школы?
– Не исключено и такое.
– И что нам здесь брать? – осведомился госпитальер.
– Только то, что им угодно. Давай искать.
Сомова совершенно не вдохновлял мусор, который они набирали – какие-то осколки камней, кристаллы, железяки, многие ржавые. Ничего похожего на какие-то работающие аппараты. Хорошо, что занимали они немного места, и их можно было рассовать по карманам.
– Смотри, – Филатов перекатил на ладони небольшой синий шар. Подбросил его – обратно на ладонь упал уже кубик. В следующий раз он рассыпался фейерверком и собрался в следующую фигуру.
– Фокусы. Пусть физики разбираются.
«Пора уходить», – послышался голос отшельника. – Ваше время кончается".
Ничего, что, по мнению Сомова, представляло интерес, сдвинуть с места не удавалось.
– Где обещанные буквари? – спросил Филатов.
– Понятия не имею… И еще вот это, – Сомов поднял с пола морскую раковину.
– Как ее сюда занесло? – спросил Филатов.
– Неважно. Берем.
– Берем так берем. «Пора»…
***
Блуждания по подземелью отняли много сил у обоих союзников.
– Мы будем здесь, – указал Черный шаман на очищенную от травы площадку у подножия горы, где недавно приносили в жертву духам Лабиринта игуан.
– Нам нужно спешить, – сказал Динозавр.
– Зачем. Мои псы уже на месте. И эти двое близко. Мы не успеем, Мои охотники успеют. Дичь не уйдет. Она лишилась зубов.
– Что ты имеешь в виду?
– Они безоружны. А что сделает безоружная дичь против своры псов, для которых джунгли – дом, а кровь врага – награда?
– Не знаю, – пожал плечами Динозавр.
Верить ли и сейчас Черному шаману? Приходится верить, поскольку пока все действия агента и его парней основывались на этих самых колдовских прозрениях. Так что если начали играть по правилам, которые он установил, надо и дальше действовать так же. Иначе все вообще теряет смысл. Если все сказанное – результат фантазии шамана, тогда полная чепуха и то, что московитяне нашли город приоров, и вообще все рушится. И надо все начинать сначала. Может, оно было бы и лучше начать сначала, поскольку худшего, чем московитяне в городе приоров, завладевшие сокровищами ушедшей цивилизации, трудно было себе вообразить.
Динозавр теперь доверял всем словам Черного шамана. Поскольку еще не было случая, чтобы кровосос ошибся. Так что, как ни крути, получается, что московитяне сейчас подходят к лагерю археонавтов, будут там с минуту на минуту, и охотники за головами готовы оказать им достойную встречу.
– Привал, – сказал Динозавр и подозвал сержанта Бойла.
– Наладь связь с Аба-Ду.
– Сейчас, – кивнул Бойл.
Он вытащил шарик передатчика, начал нащелкивать код.
– Опять барахлит? – раздражено произнес Динозавр.
– Как обычно. Но вроде пробивается… Готово.
В воздухе возникло лицо атташе по экономическим связям посольства Аризоны, по совместительству резидента ЦРУ на Ботсване Грегори Пирсона.
– Ситуация «потоп». Чужие взяли посылку, – уведомил Динозавр.
– Что?! – воскликнул Пирсон.
– Пришлите сюда два глайдера.
– Сейчас не получится. В городе беспорядки. Они вышли из-под контроля. Повстанцы захватили наш ангар.
– Что вы сказали? Как?
– Временно вышли из-под контроля, – поправился Пирсон. – Правительство обещает обуздать ситуацию в течение нескольких часов.
– Значит, мы остались без поддержки?
– Будет поддержка. Любая. Дайте время.
– Нет у нас времени, черти вас раздери, Пирсон! Вы отвечали за эту часть акции! Вы! И вы провалили ее!
– Мне кажется, вы провалили гораздо больше. Груз у чужаков – о чем говорить.
– Не о чем говорить. Нужно спасать положение. Если надо, разметайте плазменными разрядниками этих обезьян. Мне нужны машины…
– Не получится. Мы в связи с гибелью госпиталя и блокированием московитянского посольства и так уже напросились на комиссию Галактического комитета общей безопасности Вчера состоялось заседание Комиссии по проблеме Ботсваны. В Нью-Тауне сильно недовольны и просят воздержаться от эскалации насилия. И еще…
– Ну, что еще?
– Московитяне выслали десантный крейсер для охраны посольства и граждан Московии. Он будет через двое-трое суток. Мы исчерпали запас. И, если мы не достигнем цели, нам с вами придется очень плохо. Карьера…
– К черту карьеру! Мне нужны глайдеры. Отбой…
Изображение пропало. Динозавр почувствовал, что у него совсем сдают нервы. Он так сжал кулаки, что ногти впились глубоко в кожу ладоней, но он не замечал боли. Лоб вспотел. Сердце барабанило в груди… Все, настало пора медицинской длительной реабилитации. Минимум на полгода в лапы к медикам, в надежде, что они вернут былую форму. Но это будет потом. Сейчас ему нужны московитяне. А точнее то, что они прибрали в городе приоров.
***
Из удивительного Города-следа друзей выбросило совсем не в то место, в какое они ожидали. Московитяне оказались в мелководной лагуне рядом с берегом, очертания которого Филатов тут же опознал.
– Мы находимся неподалеку от базового лагеря наших археонавтов, – проговорил Филатов, снимая маску для подводного плавания. – Но их там нет.
– Почему?
– По моему совету они снялись и ушли в горы. Так что нам идти до них километров пять ввысь.
– Пойдем.
Некоторое время московитяне стояли по пояс в воде, оглядывая прибрежную черту, чтобы отыскать наиболее удобное место для выхода на сушу. Наконец они определились, избрав ориентиром небольшое ущелье, из которого в океан впадала быстрая горная речушка
Московитяне, перепрыгивая с камня на камень, перебрались через мощный речной поток, бивший из ущелья, и по мелкой каменистой осыпи направились вверх.
Солнце палило немилосердно. Но ни Сомов, ни Филатов не боялись жары. Биоактивизация организма, производимая в Московии в возрасте четырех лет, обычно снимает боязнь перед холодом и жаром. Можно как белый медведь валяться в снегу и как змея вытягиваться на солнышке.
– Ты уверен, что место второго лагеря надежное? – спросил госпитальер, ни на миг не забывавший кошмар, когда госпиталь разносила обезумевшая орда.
– Надежнее, чем первое, – произнес бодро Филатов, хотя мысли о покинутых им археонавтах не оставляли его. Конечно, он выполнял задание и был обязан разыскивать своего попавшего в беду друга. Но он оставил других людей в очень опасной ситуации. Он надеялся, что охотникам за головами будет не до археонавтов и что плазменный разрядник остановит толпу даже самых отчаянных аборигенов. Он надеялся, но уверенности не было…
Новое место для лагеря было в узкой расщелине, в которой можно отбиваться от превосходящих сил врага. Кроме того, оно было хорошо сокрыто, и обычно дикари не поднимались из джунглей в горы. Перевалив через каменистый гребень, друзья увидели новый лагерь.
– Опоздали, – прошептал в отчаянии Филатов. А Сомов застонал, как от боли.
Силиконовая пластмасса палаток не горела и была необычайно прочна, так что дикарям пришлось потрудиться, прежде чем они искромсали их на кусочки. Такая же участь постигла оборудование. Создавалось впечатление, что охотники за головами даже не хотели ничем здесь поживиться. Их обуревала жажда разрушения. И жажда убийства. Истерзанные тела ученых представляли зрелище не для слабонервных.
– Ах, Кондратьев, – вздохнул Филатов. – Наверное, он так и не решился выстрелить в человека.
– Это чудовищно.
– Плазменные покрывала… И выжечь деревни этих охотников за головами к чертовой матери, – прошипел Филатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33