Было видно, она изо всех сил старается держать себя в руках.– Я и не подозревала, что у тебя так сильно развито самомнение, – ответила она ледяным тоном.Уже давно ничто не доставляло ему такого удовольствия, как ее ревность.– Тебе не понравилось, что она меня целует, признайся!– Меня просто удивило, как ты, пытаясь убедить всех, что ты Филипп, пристаешь к служанке.– А Филипп, конечно, никогда не стал бы заигрывать с бедной ирландской белошвейкой?– Никогда. В одном его мизинчике было больше порядочности, чем у тебя…– Филипп, несомненно, был порядочным человеком, – согласился Жюстин. – Но нет никаких сомнений в том, что он был любовником Бриони.– Что?!Несмотря на серьезность ситуации, Жюстин получал какое-то жестокое удовлетворение, рассказывая ей об этом.– Да, любовником. Не знаю, когда это началось, но продолжалось вплоть до его отъезда во Францию. Я не пытался соблазнить ее. Она бросилась мне на шею, поверив, что я Филипп.– И слышать такое не желаю! Это ложь! Какой же ты низкий, презренный тип, если…– Я переоценивал Филиппа, – ухмыльнулся Жюстин. – Он все-таки был не праведником, а нормальным мужчиной с горячей кровью.Селия была готова выцарапать ему глаза.– Этого не может быть! Ты лжешь! Думаешь, Макс и Лизетта не узнали бы, сделай Филипп что-нибудь подобное?– Думаю, они об этом знают, – сказал Жюстин уже серьезно. – Поэтому мы с тобой сейчас же пойдем и расспросим Лизетту.– Я никуда не собираюсь идти с тобой!– Как хочешь. Если ты боишься узнать правду… – Пожав плечами, Жюстин взял трость и, прихрамывая, пошел к дому.Селия поняла, что он прав, и, вздохнув, отправилась следом. Внезапное открытие потрясло ее: то, что Жюстин целовался с Бриони, расстроило ее ничуть не меньше, чем любовная связь Филиппа. Надо быть честной с самой собой. Когда она увидела на фоне фиолетового неба два темных силуэта, слившихся в поцелуе, она почувствовала, что ее предали. Но этого не может быть! Она не имеет никакого права ревновать Жюстина, да и не желает иметь такое право! Он – изгой, пират, объявленный вне закона! В своей жизни такого натворил, что не заслуживает даже презрения. К нему можно испытывать только жалость.С трудом успокоившись, Селия переключила внимание на Жюстина, идущего впереди. С каждым днем походка его становилась все увереннее. Еще немного, и он выздоровеет и уедет. А что дальше? Максимилиан и слушать не хотел об этом.– С меня хватает сегодняшних забот, – сказал он Се-лии, когда та спросила, что же будет дальше. – О будущем я позабочусь. – Он говорил это таким тоном, что возражать ему было бесполезно.Жюстин приказал Ноэлайн позвать Лизетту в гостиную. Почувствовав на себе его взгляд, Селия посмотрела на него. Он не улыбался, но на щеке появилась ямочка, а в глазах поблескивали озорные огоньки.– Чему это ты так радуешься? – раздраженно спросила она. – Надеешься убедить меня в неверности моего мужа? Тебе очень хотелось бы увидеть меня униженной, и ты…– Послушай, если Филипп был близок с этой девушкой – а я готов поклясться своей здоровой ногой, что так и было, – то это имело место до его женитьбы на тебе. Он не был в то время твоим мужем, а поэтому его нельзя обвинять в супружеской неверности.– Но он дал мне обещание! Я три года ждала его.Жюстин усмехнулся:– Неужели ты думала, что все это время он будет соблюдать обет воздержания?– Естественно! Ведь он любил меня.– Ты, видимо, знаешь о мужчинах даже меньше, чем я предполагал, – сказал Жюстин, покачав головой. – Филипп был здоровым юношей в расцвете сил, а не монахом. Впрочем, я подозреваю, даже монахам не чужды естественные физиологические потребности. Мужчина – да и женщина – не может отказывать себе в удовлетворении определенных желаний…– Ты отвратителен!– Я имею в виду естественные потребности, – продолжал Жюстин, – которые чаще всего никак не связаны с любовью. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Это тебе самой хорошо известно.Селию его взгляд пригвоздил к месту. Ее лицо медленно залила краска. Прижав дрожащую руку к груди, она попыталась успокоить бешено бьющееся сердце.– Да как ты можешь?!– А ты хотела, чтобы я притворился, будто той ночи никогда не было? Кем бы я ни был, но лицемером не бывал никогда.– Конечно, ведь ты всего-навсего вор, совратитель женщин…– Прошу прощения, – раздался беспечный голосок с порога комнаты. – Я задержалась в детской с Рафом. Он не сразу… – Лизетта замолчала и, нахмурив лоб, с недоумением посмотрела на сердитое лицо Селии, потом на невозмутимого Жюстина. – Что здесь происходит?– Нам надо разгадать одну загадку, – сказал Жюстин, переводя взгляд с Селии на мачеху.– Вот как? – невинно переспросила Лизетта. – Может быть, лучше подождем, пока Макс вернется домой…– Нет, ты и сама вполне справишься. Ты ведь уже знаешь ответ на наш вопрос, мама? Объясни для начала, почему это несколько минут назад мисс Бриони Доил бросилась мне на шею?– Бриони? Она… так я и знала! – На нежном лице Лизетты отразилось отчаяние. – Я просила Бриони держаться от тебя подальше, я надеялась, что она меня послушается… Вот беда! Значит, Селия знает?– Селия знает, – решительно сказал Жюстин. – Мама, расскажи мне – и моей очаровательной жене – все об отношениях между Филиппом и мисс Дойл.Лизетта бросила смущенный взгляд на Селию:– Зачем ворошить дела, давно прошедшие?– Я этого хочу, – гневно заявила Селия. – Я сыта по горло тайнами. Я желаю знать, что было между Филиппом и этой девушкой. Он любил ее? Они были… – Она вдруг почувствовала, что не может заставить себя выговорить слово «любовниками».Лизетта озабоченно наморщила лоб:– Филипп, я думаю, не хотел, чтобы ты об этом узнала, Селия. Он не собирался ничего говорить тебе. Но разве можно было предвидеть, как все обернется?! – Лизетта в отчаянии всплеснула руками, потом глубоко вздохнула, словно решаясь. – Видишь ли, дорогая… Иногда люди не в силах сопротивляться своим инстинктам. Есть сила, которая…– Она все это понимает, – прервал Лизетту Жюстин. – Продолжай.Лизетта кивнула и, собираясь с силами, глубоко вздохнула.– Филипп и Бриони были любовниками больше года, – выпалила наконец она. – Он чуть не женился на ней.– Филипп? – еле слышно переспросила Селия, недоверчиво взглянув на Лизетту.– Сначала он и Бриони пытались подавить свои чувства. А потом…– Но ведь я его ждала, – почти шепотом сказала Селия. Филипп, влюбленный в другую женщину. Это не укладывалось в голове. Ведь он говорил, что любит ее. Писал длинные письма о своей любви. – А я-то думала, я у него – единственная…Лизетта с сочувствием смотрела на нее:– Но ведь женился-то он на тебе, дорогая. Он долго выбирал между вами. После мучительных размышлений все-таки решил, что ему нужна ты.Селию ее слова совсем не успокоили.– Но если он любил мисс Дойл, почему не женился на ней?– Потому что он и тебя любил, дорогая, к тому же ты гораздо больше подходила на роль его жены. Ты образованна, из респектабельной французской семьи, дочь врача…– Понятно, – резко оборвала ее Селия.– Почему ты расстроилась? – вмешался Жюстин. – Ведь он предпочел тебя. Ты получила то, что хотела. Остальное не имеет значения.– Имеет! Если бы у нас с мисс Дойл было одинаковое положение в обществе, он выбрал бы не меня!Жюстин, потеряв терпение, выругался.– Почему ты так решила? – Он вопросительно взглянул на Лизетту. – Многие ли знали об их… гм-м… связи?– Никто, кроме членов семьи. Филипп посоветовался с Максом, и Макс сказал ему…– Вы хотите сказать, что он на мне женился по совету своего отца? – В голосе Селии слышалась ярость оскорбленной женщины. – Сколько времени он размышлял, прежде чем принял решение? Сколько разговоров и доверительных бесед состоялось, прежде чем он наконец решился поехать во Францию? Я ждала его три года! А он, оказывается, ждал не окончания войны, а просто долго не мог выбрать, на какой из женщин жениться!Лицо Лизетты жалобно сморщилось, и она умоляюще посмотрела на Жюстина.– Спасибо, мама. – Он едва заметно подал знак, чтобы Лизетта оставила их.– Ты думаешь, Бриони не проговорится? – спросила Лизетта.– Нет.– Помоги нам Бог, – вздохнула Лизетта и вышла из комнаты.Они остались вдвоем.– Ну, – сказал Жюстин, – объясни мне, что вызвало такой взрыв негодования?Селия вскочила с кресла и подошла к окну.– Тебе разве непонятно? Зачем говорить об этом? Впрочем, ясно: тебе просто хочется поиздеваться надо мной…– Я не издеваюсь. Подойди сюда и сядь.– Нет.– Иди сюда, – твердо повторил Жюстин, – и сядь. – Ему на мгновение показалось, что она не подчинится.Но Селия неохотно подошла и села рядом с ним на диван.– Что ты хочешь сказать?– Что Филипп любил тебя. Любил достаточно, чтобы жениться. Он стоял перед трудным выбором, но почему это задевает твое самолюбие? Наоборот, тебе должно льстить, что в конце концов он стал твоим мужем.– Все оказалось совсем не так, как я думала. Я была уверена: он любит меня, в его сердце нет места для другой женщины. И речи не могло быть ни о каком выборе. И ни в чьих советах он не нуждался. – Она произнесла это слово так, будто оно было неприличным. – Он не должен был сомневаться в том, что ему нужна только я – и никто другой. – Селия опустила голову. – После смерти матери у меня не было ничего, что принадлежало бы мне одной, – пробормотала она. – Отец с головой ушел в работу, на меня легли все заботы о доме и семье. Когда на сестер начали заглядываться молодые люди, приходить в дом и ухаживать за ними, обо мне всегда как-то забывали, и в один прекрасный день я поняла, что моя молодость прошла…Жюстин, не удержавшись, рассмеялся.– Как ты смеешь потешаться надо мной?! – возмутилась Селия.Он протянул руку и, погрузив пальцы в светлые локоны, повернул ее лицо к себе.– Твоя молодость не прошла. – В глазах его поблескивали озорные огоньки. – В сущности, в некотором отношении ты все еще остаешься маленькой девочкой.Селия решила, что он над ней смеется, но тепло его руки успокаивало.– Не смейся надо мной, – только и сказала она.– За тобой стал бы ухаживать любой мужчина, прояви ты к нему хоть малейший интерес. Но ведь тебе был нужен не любой, тебе был нужен особенный, – тихо говорил он, перебирая пальцами ее волосы. – Филипп лучше других понял тебя. Но и он не разглядел кое-чего. Я точно знаю, что ты хотела получить от Филиппа, малышка, – чтобы он был полностью твоим. Но это оказалось невозможным. Филипп был так же увлечен своей работой, как и твой отец. Для него пациенты всегда были бы на первом месте. И его жене, то есть тебе, вряд ли это понравилось бы. Филипп считал, что ты будешь идеальной женой для человека его профессии… Но ты ненавидела бы каждую минуту, которую вы проводили бы врозь.Селия пристыженно опустила голову, чувствуя, что Жюстин прав. Она хотела было солгать, сказать, что он ошибается, но поняла: это бесполезно. И как это ему удается читать ее мысли?– Каких ужасов ты обо мне наговорил, – пробормотала она. – Я не так эгоистична, как ты думаешь. Я не вела бы себя как собственница…– В этом нет ничего ужасного. Некоторые мужчины мечтают о том, чтобы их любили именно так.– Эта девушка любит Филиппа неэгоистичной любовью, – задумчиво сказала Селия.– Ты права. Она была довольна тем, что он ей давал.– Что она тебе сказала, когда думала, что ты Филипп?– А вот это пусть останется между ней и Филиппом. * * * Селия забылась беспокойным сном. Снова вернулись долгое время преследовавшие ее кошмары. Вот она на палубе, смотрит вниз на трупы, плавающие в кровавой воде. Филипп еще жив, он протягивает к ней руки. Но она не может ему помочь – лишь с ужасом наблюдает, как он погружается в воду. За ее спиной – Доминик Легар. Громовым голосом он угрожает ей смертью, пальцы его тянутся к ее горлу, сжимают его. Рядом нет никого, кто мог бы ей помочь. Нет спасения.Селия проснулась в холодном поту и резко села в кровати. В окна спальни заглядывала луна, было тихо. В который уже раз Селия сказала себе: «Филипп мертв, а Доминик Легар до тебя не доберется. Бояться нечего». Но почему ее продолжают мучить эти ужасные видения? Постепенно страх ушел, и Селия снова легла. Сама того не желая, она вспомнила, как этот кошмарный сон приснился ей впервые, а Жюстин успокаивал ее. От него исходила сила, с ним было так спокойно… Нет, сказала она себе, не стоит думать об этом. Но воспоминание не желало уходить.Селия вспомнила, что было потом. И покраснела от стыда и сладостного чувства, вдруг захлестнувшего ее всю целиком.– Боже мой! – прошептала она и, зарывшись лицом в подушку, снова попыталась заснуть. * * * На следующий день Селия осталась во флигеле. Она писала акварелью, но на сей раз ее любимое занятие не приносило желанного успокоения. Во второй половине дня стало прохладнее, подул ветерок. Она решила прогуляться по саду. Там она и столкнулась с Жюстином.– А я как раз задавал себе вопрос, когда ты перестанешь прятаться, – признался он.Его синие глаза с нескрываемым интересом оглядели ее фигуру в обтягивающем платье из серого муслина и рубиново-красного бархата. Платье было с высоким воротом, но не скрывало округлившиеся груди и соблазнительно обрисовывало при ходьбе талию и бедра.– Прятаться? – сухо переспросила Селия, не обращая внимания на его дерзкий взгляд. – Я и не думала прятаться.– В таком случае почему ты завтракала и обедала во флигеле?– Мне хотелось побыть одной.– Ты пряталась от меня.– Я избегала встречи с тобой. Просто не считаю приятной твою компанию, как бы это тебя ни удивляло! Но ведь ты, конечно, не поверишь этому.На его лице медленно расплылась улыбка:– Не поверю.– Ты надеешься, что я брошусь тебе на шею, когда ты будешь уезжать? Буду умолять взять с собой?– Ошибаетесь, мадам Волеран. Ваше будущее представляется мне по-другому: вы станете образцом добродетели, и никому даже в голову не придет, что вы когда-то были молоды. Пройдет десяток-другой лет, и неприятное приключение со мной сотрется из памяти. Ты станешь спокойной и уравновешенной, любимой тетушкой детей отца и Лизетты.– Не такое уж неприятное будущее.– Для тебя оно будет неприятным.– Ты так думаешь? – Селия одарила его высокомерным взглядом. – Что же мне, по-твоему, больше подходит?– Однажды я тебе об этом говорил.Ну да, конечно, – стать его любовницей и уехать в дальние края. Он, наверное, думал, что она умрет от счастья, польстится на обещанные дома, драгоценности и наряды, словно какая-нибудь проститутка.– Твое предложение оскорбительно.– Оно остается в силе.– Ты, видно, сошел с ума, если рассчитываешь, что я стану раздумывать над ним.– Станешь, – сказал он. В его взгляде не было обычного насмешливого огонька. – Прежде чем исчезнуть навсегда, я сделаю так, что ты будешь думать обо мне.Селия замерла.– Нет, – прошептала она, почувствовав его руки на своей талии.– Глупышка, ты сама знаешь: между нами есть что-то такое, о чем никто из окружающих и не догадывается. Что-то такое, чего никогда не было между тобой и Филиппом.Она ударила его по щеке и, тяжело дыша, вырвалась из его объятий. Потрясенная собственным поступком, Селия пришла в ужас от того, что он с такой легкостью заставил ее забыться. Какое-то мгновение они с яростью смотрели в глаза друг другу, потом Жюстин окинул ее своим обычным надменным взглядом.– Ах, какой темперамент! – тихо сказал он. – В ту ночь на озере ты чуть не сожгла меня заживо.– После всего, что сделала для тебя, я, мне кажется, заслуживаю лучшего отношения.Круто повернувшись, она хотела уйти, но он рассмеялся и схватил ее за руку:– Селия, подожди…– Оставь меня в покое!– Ты права, ты заслуживаешь лучшего. Прости меня, – сказал он и взял ее маленькую руку в свои ладони. – Я больше не буду вспоминать о той ночи.– Ладно. А теперь уходи и не забудь захватить с собой свое предложение.Синие глаза были полны раскаяния.– Я вел себя отвратительно.– Ты всегда ведешь себя отвратительно, – заметила Селия, но перестала вырываться.Он улыбнулся, взглянув на их сплетенные пальцы, потом серьезно попросил:– Позволь мне проводить тебя.– Нет, тебе нужно отдохнуть…– Прошу тебя.Селия была обезоружена. Руки у него такие сильные и теплые.– Прошу тебя, – тихо повторил Жюстин, и она не устояла.Пока они шли по саду, Жюстин старался вести себя сдержанно и был любезнее, чем когда-либо. Он забавлял ее рассказами о проделках, на которые они с Филиппом были большие мастера, смешил ее, и в конце концов Селия перестала ощущать неловкость в его присутствии. Он то и дело поглядывал на нее, и в его взгляде она читала вопрос, будто ему еще очень многое было в ней непонятно. Упоминание о ночи на озере действительно расстроило ее, однако… кроме него, никто не считал ее страстной женщиной. И Селия не могла сказать, что это было ей неприятно.– Ты так красива, когда смеешься, – сказал Жюстин, когда они почти подошли к дому.– Мне иногда кажется, что я не должна смеяться или радоваться чему-нибудь, пока ношу траур по Филиппу. Иногда я чувствую себя виноватой, даже если улыбаюсь, потому что его нет рядом и он не может улыбаться вместе со мной…– Ты не права, – тихо заметил Жюстин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30