Так что давай договариваться полюбовно!
– Это меня Валтер сдал? – угрюмо осведомился Фаусту.
– Это ты сам себя сдал. А если не хочешь говорить, то вон ребята тебе помогут.
За спиной коренастого парня маячили еще двое. Видно, тот, четвертый, что сидел в машине, и был заплечных дел мастером. Теперь он вышел и приближался к Фаусту.
Фаусту струсил.
– Я не сам все это придумал! – злобно огрызнулся он, глядя исподлобья на приближающихся парней. – Меня принудила дона Бранка Моту, она шантажировала меня через Розу. Хотя Нанду мне никогда не нравился, слишком вольно вел себя и много о себе понимал. Ничего! Теперь узнал, почем фунт лиха.
Парни стояли, нависая над Фаусту, и тот торопливо рассказывал, как его обработали и Бранка, и Роза, как Роза привезла наркотики, как он сунул их в сумку Нанду. Утверждал, что согласился из-за больного сына: мальчика нужно лечить! Тут его голос сорвался, и он крикнул, что не согласен один за всех отдуваться!
Коренастый парень, ухмыляясь, сказал:
– Вот и ладненько. Теперь можешь отправляться домой к своему сыночку.
Фаусту опешил: как это? Не может этого быть! Они что, задумали пристрелить его на улице?
Глядя на его растерянную физиономию, парни расхохотались.
– Спасибо за сведения, а что тебе дальше делать, мы сообщим по телефону. Знай одно: ты нам нужен живой и здоровый. Кто-то ведь должен занять место Нанду в тюрьме.
Парни помахали Фаусту рукой и вышли из ангара.
– Ну и дерьмо! – сказал один из них. – Я думал, он так скоро не расколется. Хозяин будет доволен. Сейчас быстро нашлепаем фотографии и отвезем ему вместе с кассетой.
Пока парни занимались Фаусту, Роза успела добраться до Бранки и рассказать, что, когда она отдавала деньги, на них напали какие-то незнакомцы, скорее всего переодетые полицейские, сфотографировали их вместе, но она сумела сбежать, а Фаусту с ними остался.
– Он все расскажет! Я знаю его! Я не хочу, чтобы меня привлекли к суду, – плакала Роза. – Не хочу, чтобы мои фотографии появились в газетах!
– Да что ты? – издевательски протянула Бранка. – А мне-то казалось, что ты только и мечтаешь, что о фотографиях в газетах. Но если ты появишься под руку с мошенником, то, конечно, со светской карьерой тебе придется распрощаться!
– Придумай что-нибудь, Бранка! – умоляла Роза. – Спаси меня!
Она выглядела до того напуганной, что Бранке стало противно.
– Вот не знала, что ты из породы мокрых куриц! – сказала она с презрением. – Мне не нужна такая трусливая напарница. Вот увидишь, через полчаса я возьму ситуацию под контроль.
Роза затихла на диване, взяв стакан с холодным апельсиновым соком.
– Тебе лучше выпить коньячку, – усмехнулась Бранка и, позвав Зилу, распорядилась принести им обеим по рюмке.
После коньяка Розе и впрямь стало легче.
– Поезжай домой, – распорядилась Бранка. – Когда будут новости, я тебе сообщу.
Роза кивнула и покорно пошла к двери, она была до того подавлена и растеряна, что Зила, провожая ее, не могла не отметить: наверное, ведьме крепко наступили на хвост. Дал бы Бог, чтобы кто-то вступился за Нанду!
Бранка не сразу дозвонилась Фаусту, сначала было занято, потом женский голос сказал, что его нет дома. Узнав, что она говорит с женой, Бранка попросила разрешения приехать. У нее к Ноэми очень важный разговор.
План действий родился у Бранки мгновенно. Пока она ехала к Фаусту, он был доведен до совершенства.
Такие женщины, как Бранка, всегда добиваются того, чего хотят. Жена Фаусту была не храбрее мужа, вдобавок ей не давала покоя мысль о больном сыне, да и муж никогда не бывал с ней откровенен, всегда изворачивался и темнил. Бранка явилась перед ней как ангел-воитель, несущий свет и справедливость.
Для начала Бранка открыла глаза несчастной Ноэми на то, что ее муж замешан в неблаговидных делах и им заинтересовалась полиция. Ей, Бранке, стало известно это от бывшего начальника вертолетного парка и от него же она узнала об их больном сыне и захотела помочь. Она готова отправить Ноэми с мальчиком в лучший санаторий Соединенных Штатов, где Мигела будут лечить и откуда он вернется совершенно здоровым, пока его папа будет сидеть в тюрьме.
Предложение было, мягко говоря, экстравагантным, но Бранка сумела подать его так естественно, что спустя четверть часа оно казалось и Ноэми самым лучшим выходом для всей семьи.
Когда перепуганный Фаусту наконец добрался до дома, он увидел в гостиной Бранку и ему стало совсем нехорошо.
– Что вы тут делаете? – злобно прошипел он. – Зачем вы вмешиваете в свои грязные дела мою семью?
– Не груби! – неожиданно подала голос всегда молчаливая Ноэми. – Дона Бранка хочет помочь нам!
– Представляю, что это за помощь! – проскрипел Фаусту.
– Твой ребенок будет лечиться в самом лучшем санатории, пора заняться его здоровьем всерьез, – проговорила Бранка.
– А я? Где я в это время буду? – Фаусту понял, что ему грозит, и захлебнулся негодованием. – Я что, один буду расхлебывать эту кашу?
– Раз ты виноват и готов был подставить невиновного, а теперь попался, то отвечай, – заявила ему жена.
От злобного возмущения Фаусту на секунду онемел: эти две бабы мигом сговорились у него за спиной! Они готовы продать его! Выдать! А сами будут благоденствовать!
У Фаусту начиналась истерика отчаяния, еще секунда, и он будет все вокруг ломать и крушить, это было видно по его налившимся кровью глазам, рукам, сжавшимся в кулаки, перекошенному рту.
Ноэми тоже встала в позу – она готова была отстаивать ту радужную перспективу, которую нарисовала перед ней Бранка, посулив немалые деньги и лечение в санатории сына. Но больше всего ее устраивало то, что за все обещанные блага расплатится муж. Она была рада пожить несколько лет в комфорте и покое, не считая каждый грош и избавившись от деспотизма психопата-мужа.
– Если ты не расскажешь все сам, то вместо тебя пойду в полицию я! – угрожающе произнесла Ноэми.
Бранка встала между ними – ей нужен был договор, согласие Фаусту, а вовсе не семейный скандал.
– По-моему, Мигелу пора спать, – заявила она. – Ноэми, детка, уложите его, а мы тут пока побеседуем с вашим мужем.
Упоминание о сыне разом утихомирило супругов. Ноэми, взглянув на часы, всплеснула руками: как хорошо, что дона Бранка вернула их к действительности, мальчику нужно срочно давать лекарство. И она торопливо вышла из комнаты.
Фаусту приготовился защищаться. Он не собирался сдаваться за здорово живешь. Он свое дело сделал, пусть с ним расплатятся, как договаривались, и он исчезнет со всей семьей.
– Если бы ты не выдал меня, Фаусту, ты бы мог исчезнуть. Но я не позволю, чтобы трясли меня, а не тебя. Надо уметь проигрывать и платить по счету! – сурово сказала Бранка. – Ты же выдал меня! Выдал? – Фаусту опустил голову. – Ну вот. Так что тебе только кажется, что я опять в выигрыше. Я тоже проиграла. Сейчас выйдет этот парень и начнет разорять мой дом, мою семью, и мне снова придется принимать охранительные меры. Ты подвел и меня, и себя своей неосторожностью, своей болтливостью. Я должна была бы наказать тебя, но я поступаю великодушно – за твое предательство я плачу деньги. Из тюрьмы ты выйдешь богатым человеком.
Бранка испытующе смотрела на сообщника. Фаусту вынужден был признать, что логика в ее словах есть. Мысль о неприятностях Бранки, как ни странно, его утешила. А тюрьма? Ее призрак и так все время маячил перед ним, заставляя психовать и нервничать. Теперь тюрьма выглядела своеобразным деловым предложением, и его следовало рассмотреть. С деньгами и в тюрьме можно было жить как на отдыхе. Смотря какие деньги.
– Сколько? – спросил он совсем другим тоном, прикидывая про себя, за какую сумму готов продать свою свободу.
– Я отдам причитающиеся тебе двести пятьдесят и добавлю еще триста, – предложила Бранка.
– Добавишь пятьсот, – быстро сказал Фаусту. – Это мое последнее слово. И тогда, если меня вызовут в полицию, я все возьму на себя.
– Идет, – кивнула Бранка. – Но честно тебе скажу, что я с радостью останусь при своих пятистах тысячах, и буду знать, что ты на свободе, а Нанду в тюрьме. Договор действителен для крайнего случая.
– Согласен, – кивнул Фаусту.
У него отлегло от сердца. События развивались так стремительно, что у него не было времени остановиться и задуматься. Но похоже, что и самый худший для него вариант будет небезнадежным. Пятьсот тысяч долларов – такая сумма, на которую они с Ноэми и больным Мигелом проживут безбедно до конца своих дней.
Даже жаль будет, если его не дернут.
Однако Фаусту мог не беспокоиться, Тражану не швырял денег на ветер. Вечером он сидел с Мег и слушал записанную кассету, смотрел фотографии. Выражение лица перепуганной Розы было глупейшим. Сиплый голос перепуганного Фаусту назвал как главное действующее лицо Бранку Моту.
Супруги переглянулись.
– Я знала, что Бранка – человек жестокий, но чтобы засадить невинного человека в тюрьму только из-за того, что он встречается с ее дочерью!.. Такого я и представить себе не могла, – потрясенно выговорила Мег. – Представляю, что она может натворить, если возьмется защищать Марселу…
– А ты не представляй, – ответил муж. – Отвечать за все придется Фаусту. Бабушку наших с тобой внуков мы трогать не будем. Но я думаю, что она и сама об этом позаботилась.
Тражану позвонил Альсиу и сообщил, что у него есть веские основания считать Фаусту виновным в том, что в сумке Нанду оказались наркотики. Однако доказательства получены не совсем законным способом, поэтому воспользоваться ими непосредственно они не могут, но зато, если теперь полиция потрясет Фаусту, он наверняка признает свою вину.
– Спасибо, Тражану, за помощь, – обрадованно воскликнул Альсиу. – Как раз готовлю текст апелляции и потребую дополнительного допроса свидетеля Фаусту.
– Желаю успеха, – пожелал Тражану.
– Теперь я в нем не сомневаюсь! – ответил Альсиу.
Глава 24
Бранка имела гордый и неприступный вид, но внутри у нее все кипело от негодования и обиды. Все, что поначалу шло так удачно, разваливалось буквально на глазах. Еще несколько дней, и Нанду, от которого она так ловко было избавилась, выйдет на свободу, и Милена вновь заведет разговор о свадьбе. Да что там разговор?! Распишется, и дело с концом! С голодранцем. Нищим! Убыток номер один.
А Изабел? Нет, убыток номер один – это Изабел. Фернанду – номер два. А катящаяся в пропасть фирма, из которой ушел Атилиу, – номер три.
Теперь Бранка не видела для себя иного выхода, кроме раздела имущества. От чужих хищных рук нужно было спасти хотя бы свою долю! И немедленно получить от Арналду пятьсот тысяч долларов, которые она заплатит Фаусту за то, чтобы ее имя не трепали в полиции попусту, а главное, чтобы Милена не узнала, какую роль сыграла ее мать в осуждении Нанду, и не стала навек ее смертельным врагом.
Ну что ж, Бранка была готова начать борьбу за свои интересы против Изабел. В конце концов, на Нанду ей наплевать. Пусть Милена мыкает с ним горе, пусть живет, если хочет, в нищете! Бранка умывает руки.
Но Изабел Бранка выкинет из фирмы и не допустит утечки семейных денег. Арналду должен разделить их между женой и Марселу, а остальные своим своеволием и непослушанием заслужили кукиш с маслом. В раздражении Бранка позволяла себе простонародные выражения, а иногда куда более крепкие.
Она дождалась, пока Арналду спустится из своей спальни, позвала его к себе в будуар и начала неприятный разговор.
– Мне нужно пятьсот тысяч долларов, – заявила она мужу с ходу с такой непринужденностью, будто просила несколько реалов на булавки.
Арналду внутренне ахнул.
– Ну и аппетит! – произнес он. – Зачем тебе такая сумма? Мы не располагаем такими средствами.
– Понимаю, – медленно произнесла Бранка, – все средства, которыми мы располагаем, ты тратишь на любовницу. Ей не жалко и миллионов, а мне… Ну так знай, на что мне нужны деньги! Мне приходится спасать свою шкуру!..
И она с гордостью рассказала, как подвела под монастырь Нанду и как плохо внезапно обернулось дело.
Арналду не слишком удивился. Он успел неплохо изучить свою жену. Бранка всегда отличалась пристрастием к авантюрам и тем бесчувствием, которое позволяет задумывать их и осуществлять. Арналду это бесчувствие претило и раньше, а уж теперь, когда отношения у них окончательно испортились, оно ему было отвратительно. С Бранкой они уже не были теми надежными партнерами, которые из одного только чувства сообщничества всегда выручают друг друга. В общем, ему не слишком хотелось отваливать такие деньжищи Бранке, о чем он ей и сообщил.
– Я навредила какому-то жалкому пилотишке, – возмутилась она, – а ты обкрадываешь всю страну! Ты же переводишь деньги за границу с тем, чтобы не платить налогов! А знаешь, что за это бывает?
Арналду прекрасно это знал и поэтому действовал с максимальной осторожностью.
– Все, что у нас есть за границей, лежит на нашем с тобой общем счете, – напомнил он, пытаясь образумить жену. – И сумма совсем невелика. Минимум, который мы отложили себе на старость.
– Невелика? Неужели? Значит, Изабел блефовала, когда трясла передо мной пачками переведенных счетов на сумму больше ста миллионов? Значит, мне не о чем волноваться, суд тебе не грозит, и я могу потребовать обратно драгоценности и квартиру, которую ты купил своей любовнице в обход интересов семьи, растранжирив наши денежки! Что ж, я охотно пойду на этот скандал, ты меня знаешь! Ни перед чем не остановлюсь и выведу Изабел на чистую воду. А заодно и тебя вместе с ней.
Арналду знал, что Бранка способна и не на такое, что она действительно ни перед чем не остановится, а поскольку блефовал сейчас он, то он и задумался, как ему выйти из этого крайне неприятного положения.
– Изабел тут ни при чем, – сказал он. – У нее свои доходы, она все покупает на свои деньги. Если я ей что-то и дарил, то по мелочи.
Бранка задохнулась от бесстыдной лжи мужа.
– Я требую раздела имущества, – произнесла она, – я не хочу, чтобы меня и моих детей обкрадывали!
– Что за глупости, Бранка! – Арналду не был готов к разделу. Свой заграничный счет он лелеял, как садовник лелеет любимую оранжерею. Это был его рай, Эдем, почва, питающая его фантазии, мечты и надежды. И вот в этот райский сад врывалась вихрем Бранка и начинала кромсать его и уродовать. Арналду мгновенно занял оборонительную позицию.
– Я не вижу необходимости дробить капитал, – сухо сказал он.
– А я вижу! – продолжала наступать Бранка. – Еще немного, и ты окончательно пустишь детей по миру. Я должна позаботиться об их интересах, и в первую очередь о Марселу, который не щадя себя трудится в интересах семейной фирмы!
– Ну тогда уж большую часть нужно выделить Милене, – включился в разговор о детях Арналду, – она девочка, ей нужно в жизни иметь подспорье, когда она выйдет замуж…
– За голодранца! – чуть ли не взвизгнула Бранка. – Единственный благородный человек с аристократическими манерами в этом семействе – Марселу! Он и заслуживает большей доли! Остальные просто ничтожества, которые пошли в тебя и унаследовали твой вкус к помоечным знакомствам – что Милена, что Леу!
– Говоря о помоечных знакомствах, ты имеешь в виду себя? – Арналду разозлился всерьез и не мог не наступить Бранке на больную мозоль. – А если ты считаешь, что Марселу пошел исключительно в тебя, то я не вижу, откуда ему набраться такого уж аристократизма!
– Он пошел в своего отца! – гордо заявила Бранка.
– То есть ты хочешь сказать, что он не мой сын? – уточнил Арналду.
Бранка уже поняла, что сморозила страшную глупость. Она и раньше, желая побольнее уязвить мужа, намекала на то, что только мать может знать, кто отец ее детей, но никогда еще не заявляла об этом с такой откровенностью. Она тут же замяла этот разговор, продолжая настаивать на разделе. Арналду тоже не стал заострять внимание на сомнительном аргументе. Для него возникла угроза потери всего накопленного, иными словами, его лишали тех ослепительных возможностей, которыми он привык себя тешить и которые испробовал в поездке с Изабел в Буэнос-Айрес. Бранка собиралась его лишить не денег, а могущества, покоя, защищенности. За это он готов был сражаться до последнего.
– Я не отказываюсь от раздела, – заявил он жене. – Мы посоветуемся, как это лучше сделать, с юристом. Мне не кажется, что имеет смысл выделять Марселу, всех своих детей я люблю одинаково.
После схватки противники искали передышки, стремясь обдумать дальнейшие военные действия. Им было нужно перемирие, и они пошли друг другу навстречу.
– Конечно, к вопросу раздела мы с тобой еще вернемся, – согласилась Бранка, – но вот пятьсот тысяч я хотела бы получить как можно скорее.
– Я сейчас же займусь этим, посмотрю, каковы наши возможности, и сообщу тебе, – пообещал Арналду.
Внутренне он уже смирился с тем, что отдаст эту сумму Бранке. Он хотел выиграть время, утихомирить жену и предпринять кое-какие финансовые операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31