А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Смерть Мелио забыта. Жизнь продолжается.
— Ей-Богу, да.
Ева приподнялась на локте.
— Я не такая оптимистка, как ты, — проговорила она, наливая себе немного коньяку.
— Послушай, — опять начал Лепра. — Ведь все ясно, как…
Усталость, возбуждение, вызванное спиртным, близость Евы — все это переплавилось в мгновенное опьянение, которое вдруг избавило Лепра от его страхов. Ему хотелось говорить, громоздить друг на друга става, как подбрасывают сучья в костер, чтобы раздуть пламя.
— Я утверждаю, — продолжал он, — что убийца не подозревает нас ни в чем. Но предположим, что подозревает. Тогда либо у него уже были пластинки, и ему незачем было убивать Мелио. Либо он пластинок не имел, но, поскольку Мелио аккуратно их посылал, ему все равно незачем было его убивать. С этим не поспоришь. Стало быть, наше предположение неверно. Я думаю, что Мелио убили по причинам, нам не известным, и убил его кто-то из его врагов. У него их тоже должно было быть немало!
— Ты всерьез так думаешь? — спросила Ева. — Ты не пытаешься сам себя заморочить?
— Конечно, нет.
— Такое чудовищное совпадение — тебя это не поражает?
— Совпадения случаются на каждом шагу. Если взглянуть под этим углом зрения, совпадением окажется все. Наша встреча… даже смерть твоего мужа.
Лепра отставил стакан и вытянулся рядом с Евой.
— И все же, ты права, признаюсь, я стараюсь себя заморочить, — прошептал он. — Я несчастлив.
Она повернулась к нему, он приблизил свою голову к ее лицу. Они видели друг друга близко-близко — поблескивающие, как чешуйки слюды, зрачки Лепра, едва заметные веснушки Евы. Их дыхание смешалось.
— Скажи мне, почему ты несчастлив? — тихо спросила она.
Он поискал наверху над своей головой на стене выключатель, чтобы потушить верхний свет. Ева поймала его руку, притянула к себе, положила себе на грудь.
— Я хочу тебя видеть, — сказала она. — Почему ты несчастлив?
Он закрыл глаза, нахмурил брови. Она почувствовала, как он сжал кулак, весь напрягся.
— Я боюсь тебя потерять… — сказал он. — Не знаю, что случилось сегодня. Но с самого начала, еще с того дня в Ла-Боль, мне кажется, я с каждым днем теряю тебя все больше. Ева, Ева, любимая, если я потеряю тебя, я конченый человек…
На его лице появилось патетическое выражение детского горя, Ева погасила свет.
— Я не узнаю сам себя, — продолжал Лепра в потемках. — Твой муж меня раскусил…
Он умолк.
— Продолжай, — сказала Ева. — Я твоя жена. Я никогда никому не говорила этих слов… Продолжай…
Но Лепра, прильнув к ней, молчал.
— Ты мне не доверяешь? — настаивала Ева. — Ты не уверен во мне? Тогда я тебе кое в чем признаюсь. В моей жизни было много мужчин… Ты это знаешь. Я поневоле заставляла их страдать. Я хотела, чтобы они позволяли себя любить, как позволяют себя любить неодушевленные предметы. На них смотрят, до них дотрагиваются, потом бросают. Мне хотелось, чтобы мужчины были огромными безмолвными пейзажами. Так я любила Мориса. Я долго мечтала, чтобы любовь была безответной, чтобы она не могла превратиться в ловушку…
Неподвижный, оледеневший Лепра впитывал, однако, ее слова всеми порами.
— С тобой по-другому… — продолжала Ева. — Я вдруг перестала быть проходящей мимо. Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты любил меня долго, всегда, если тебе так больше нравится, но это слово лишено смысла. Я люблю тебя в радости и в горе — ты слышишь, и в горе… Теперь ты мне доверяешь?
— Спасибо, — выдохнул Лепра.
— Почему ты несчастлив?
— Я больше не несчастлив.
Ева зажгла верхний свет. Повеселевший Лепра улыбался.
— Бедный мой малыш! — сказала она. Он стал искать ее губы. Она отвернулась.
— Нет. Я слишком устала.
Они без сил лежали друг подле друга — а до утра было еще далеко. Где-то там, на полу, как забытая вещь, валялось тело Мелио. Когда его обнаружат? В воскресенье в издательство никто не придет. Может, в понедельник. Комиссар обязательно вызовет их на допрос… Лепра погрузился в забытье, прерываемое внезапными пробуждениями. Очнувшись, он видел рядом Еву — широко открыв глаза, она о чем-то думала. О чем? О ком? О каком прошлом? Или о каком будущем? В конце концов Лепра провалился в сон, ему что-то пригрезилось, он застонал, затих и тоже превратился в тело, плывущее по черным волнам забвения.
Когда он пришел в себя, Евы радом не было. Он встал, заглянул в ванную, в кухню. Она ушла. Остался только запах духов у кровати и впадинка на покрывале. Настенные часы показывали половину девятого. Ему хотелось сорвать телефонную трубку, позвонить ей, сказать, что он ее любит… Ева, любимая… Любимая… Он напевал, но ему вовсе не было весело. Он слишком хорошо знал, какие опасности их ждут…
В девять утра в комиссариат на улице Бонзанфан прибежал мальчуган…
— Мсье, мать просила вас поскорее прийти. Она нашла мертвеца.
В полдень комиссар Борель из Уголовной полиции опустился на колени перед трупом Мелио.
8
Поздно утром позвонила Ева.
— Прошу тебя, приезжай, я схожу с ума.
Лепра хотел заговорить, но она сразу повесила трубку. В полном смятении Лепра стал ловить такси. Ева не из тех женщин, что легко теряют голову. Значит, что-то случилось… Неужели уже нашли труп? Впрочем, его так или иначе найдут. Этого испытания не миновать. Неужели комиссар установил связь между смертью Мелио и …? Нет, это исключено. Совершенно исключено. Это и надо втолковать Еве.
Лифт был занят, Лепра одним духом взлетел по лестнице, запыхавшись, ворвался к Еве, схватил ее в объятия.
— Что случилось?
— Ничего, — ответила Ева. — Незачем было бежать сломя голову!
Она высвободилась из его объятий, спокойная, холодная, немного отчужденная.
— Я испугался, — объяснил Лепра. — У тебя был такой голос…
— Очень мило с твоей стороны. Лепра вошел в гостиную.
— Тебе нездоровится? — спросил он.
— Да нет же.
— Ты в плохом настроении?
— Ох, не заводи опять эту музыку! — пробормотала она с раздражением. — По-твоему, то, что с нами случилось, очень весело?
Она села поодаль от него — он заметил, что она все еще в халате, в шлепанцах на босу ногу и лицо ее посерело от бессонной ночи. Она жестко поглядела на него.
— Что ты собираешься делать? — продолжала она.
— Я? — спросил пораженный Лепра. — А что я, по-твоему, должен делать? Надо ждать.
— Ждать, ждать! — простонала Ева. — Ты соображаешь, что… Полиция его обнаружит.
— Не сегодня.
— Нет, сегодня.
Она внезапно рассердилась так, слезно виной всему был Лепра.
— Не воображаешь же ты, что Мелио проводил воскресенья в одиночестве. Его безусловно куда-нибудь приглашали. Я уверена, в эту минуту кто-то ждет его, звонит по телефону и удивляется, что ответа нет.
Глаза ее уставились в пространство за спиной Лепра — ему стало не по себе, и он, ища опоры, опустился в кресло.
— Через час, — продолжала Ева, — в дверь Мелио постучат, начнут беспокоиться… Взломают дверь… Сообщат Борелю… он войдет в кабинет… заметит, что в столе и в шкафах кто-то рылся…
— Так или иначе, наших отпечатков он не обнаружит, — возразил Лепра. — Перчаток мы не снимали.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, зябким жестом запахнула на коленях халат.
— Я в этом уверен… — настаивал Лепра. — Единственная оплошность, какую мы, пожалуй, допустили, — это то, что мы не захватили с собой его бумажник, чтобы сбить полицию со следа.
Она метнула на него быстрый взгляд.
— Ты был бы на это способен?
— Не знаю, — признался Лепра. — Я об этом не подумал.
— А если бы подумал?
— Когда приходится защищаться, надо уж идти до конца… Но уверяю тебя, мы ничем особенно не рискуем. У Мелио была уйма всякого рода знакомых — разве не так? Почему же Борель должен заподозрить именно нас?
Ева нетерпеливо передернула плечами.
— Не будем спорить, — сказала она. — К чему! Только ты не можешь помешать Борелю думать то, что завтра будет думать весь Париж. Вот знаменитый композитор, который погиб при довольно загадочных обстоятельствах… И вот теперь его друг, издатель, в свою очередь умер — убит. Нет ли связи между двумя этими фактами?.. А стоит так подумать, и круг подозреваемых странным образом сужается, ты не находишь?
Лепра уклонился от ответа. Факты! Факты!… Ева часто пускала в ход это словечко. Оно заслоняет горизонт, сковывает воображение, подчиняет тебя законам реальной жизни. Лепра фактов не любил.
— Допустим, — согласился он наконец, — мы входим в круг подозреваемых. Но, черт возьми, мы же не виноваты в смерти Мелио. Почему же тогда мы? Почему нас станут беспокоить?
— Почему? — переспросила Ева с отвращением. — Да потому, что кто-то знает правду и ведет игру.
— Но кто это? Кто? — воскликнул Лепра.
Он пробежал через всю комнату и в бессильной ярости, распиравшей его грудь, встал перед Евой.
— Кто?
— Я бы дорого дала, чтобы это знать, — сказала Ева. Голос ее охрип, она поникла головой. Лепра опустился перед ней на колени, со сдержанной нежностью погладил по волосам.
— Теперь, — прошептала она, — довольно любой улики, и мы погибли. Понимаешь, любой! И мы ничего поделать не можем. Если бы я сказала правду… еще в Ла-Боль… мы бы не дошли до того, до чего дошли… Ложь опутала нас. Качав лгать… становишься… становишься…
Ее подбородок задрожал.
— Становишься кем?
— Сволочью.
Лепра рывком вскочил. И кулаком несколько раз изо всех сил стукнул себя по ладони.
— Господи! — воскликнул он. — Можно подумать, что ты нарочно. Я никогда еще не видал тебя такой…
— Скисшей? — подсказала она ему.
— Да, скисшей. Ты что же, считаешь себя великой преступницей?
— А ты?
Лепра рассматривал ее, уперев руки в бока.
— Вот телефон… — заметил он. — Давай признаемся. Но никто нам не поверит. И нам пришьют оба дела.
— Значит, ты тоже уверен, что уже слишком поздно? — спросила Ева.
— Совершенно уверен.
— Ладно. Это я и хотела от тебя услышать… Ты по крайней мере успел позавтракать?
— Что? Успел ли я…
Она уже устремилась к буфету, вновь обретя всю свою молодость.
— И он еще хочет казаться человеком твердым, — бросила она на ходу. — Накрой-ка лучше на стол.
Они позавтракали. Потом прогулялись по Люксембургскому саду. Порассуждали миролюбиво о предстоящем концерте Лепра. Блеш уже занимался афишами. Ева припомнила ядовитые и смешные сплетни, ходившие о Блеше. Неужели она вдруг забыла о Мелио? Или считала для себя делом чести казаться беззаботной? Сам Лепра не мог избавиться от тоскливой тревоги. Но, пленник своей роли, он старался подавать реплики как можно лучше. Вечером они появились на Елисейских полях. Ева встретила друзей, которые предложили им поужинать в модном ресторане. Она охотно согласилась.
— Расшевелись, — шепнула она. — Завтра Борель будет допрашивать всех подряд. Надо, чтобы ему сказали, что мы были веселы.
Лепра усердно пил до тех пор, пока до него не дошло, что комиссара бояться больше нечего. Эта очевидная мысль вдруг его озарила. Он стал внимательней вслушиваться в разговоры собеседников, которые теперь перешли к излияниям на английском языке, и нашел, что люди вокруг него славные. Зал тоже был славный. Да и жизнь в общем и целом тоже славная штука… Что до Евы… Тем хуже! Никогда ему не понять, любит он ее или ненавидит. Он ненавидел ее, когда она бывала сильнее, умнее, мужественнее его самого. В эту минуту, да, он ее отчасти ненавидел, потому что при вечернем освещении она была очень хороша, и на лицах склонявшихся к ней мужчин лежал отсвет, трепет, мерцание желания, от которого она вся так и расцветала. Стало быть, тогда, в Ла-Боль, он был глупцом… Однако он додумал свою мысль до конца. Однажды, когда Ева уйдет из его жизни, прошлое потеряет свою силу. Он стал преступником, потому что любил. Достаточно перестать любить и… Это была приятная мысль, вернувшая ему спокойствие и даже пробудившая в нем хрупкий и трогательный восторг на грани слез. Бедняжка Ева — в конце концов, она всего только женщина, такая же, как все!
Компания отправилась в ночной бар, оттуда в другой. Расстались поздно. Без конца пожимали друг другу руки. Взаимное расположение не знало границ. Ева взяла Лепра под руку.
— Голова кружится. Ты меня проводишь?
— Кто эти люди? — спросил Лепра.
— О, я знакома с ними шапочно. У высокого театр в Милане, а тот, что поменьше, по-моему, владелец автозавода. Ну а девушка… тебя она интересует?
— Нет.
— Меня тоже нет.
Она прижалась к Лепра.
— Надо было притворяться, — прошептала она. — Все это попадет в наше досье.
Они молча возвратились к дому Евы. У подъезда Лепра склонился над ее рукой.
— Не уходи, — сказала она. — Вот, возьми ключ. И оставь его у себя.
Лепра вошел за ней в лифт. Он был так растроган, что не смел ее благодарить. Ева взглянула на часы.
— Уже четыре… Скоро выйдут газеты. Знаешь, что нам надо сделать?
Лифт остановился на ее площадке. Ева нажала кнопку нижнего этажа.
— Мы подождем, пока откроются киоски. И первые прочитаем новости.
— Послушай, ты сошла с ума!
— Ничуть. Это нас позабавит!
Она подняла к Лепра лицо — возбуждение стерло с него усталость. Ева была в восторге, что придумала новую встряску.
— Признайся, — сказал Лепра. — Этот комиссар не выходит у тебя из головы. Ты не прочь, чтобы он начал тебя преследовать.
— Может статься, — сказала Ева.
Они долго шли и пришли к вокзалу Сен-Лазар. Лепра уже выбился из сил, но Ева наслаждалась прогулкой.
— Я часто садилась здесь на поезд, — пояснила она. — Теперь с гастролями покончено. Но в минувшем есть своя прелесть.
Ворота только что открылись. Они прошли по двору, поднялись по высокому лестничному маршу. Фонари освещали одинокую пару. Слегка откинув голову назад и держа Лепра за руку, Ева принюхивалась к запахам рассвета.
— Здесь, — сказала она, — я и встретила…
Она не договорила. Она даже не поняла, что Лепра опять уже страдает. Вестибюль был безлюден, время от времени за стеклом окошечка кассы мелькало белое пятно блузки. Ева неторопливо шла, увлекая за собой Лепра, останавливаясь иногда перед каким-нибудь объявлением, словно перед картиной. Может, этот вокзал и впрямь был музеем ее былой любви. Она захотела пройтись по платформе. На рельсах стояли терявшиеся в сумерках составы.
— А ты, — тихо сказала она, — ты скоро узнаешь этот вокзал. Друзья будут тебя провожать… Друзья придут тебя встречать… Другие женщины…
— Замолчи.
Они прошли мимо буфета, где торчали вверх ножки нагроможденных друг на друга стульев. Съежившись, спал какой-то бродяга, и Лепра увидел перед собой Мелио.
— Уйдем, — взмолился он.
Они ожидали рассвета в баре, за чашкой кофе. Увидели первые такси, первых пассажиров, первые машины, развозящие газеты, и Ева, почувствовав внезапную усталость, оперлась рукой на руку Лепра.
— Иди, — сказала она. — Купи побольше газет.
Лепра перебежал улицу. Теперь и ему хотелось поскорей узнать новости. Он узнал их еще прежде, чем развернул первую газету. Громадные заголовки издали бросались в глаза. Нашаривая мелочь, он краем глаза на лету прочитал: «Убийство музыкального издателя…», «Трагическая гибель Сержа Мелио…», «Загадочное преступление…». Зажав под мышкой рулон жирных от типографской краски листков, Лепра невольно прислонился к ограде. Поискал глазами часы. Четверть седьмого. В этот понедельник в четверть седьмого начиналась зловещая игра. Стиснув зубы, чтобы подавить страх, Лепра вернулся в бар и бросил газеты на столик.
Ева спокойно развернула их и, пока Лепра вытирал влажные ладони, пробежала глазами статьи.
— Они нашли его вчера, — вполголоса заговорила она. — Консьержка видела свет в его кабинете.
— Это Борель будет…
— Да, Борель. Судебно-медицинский эксперт установил час… между двадцатью и двадцатью двумя часами в субботу… Заглянем на последнюю страницу… а, вот оно… Они осмотрели квартиру Мелио. Квартиру обыскивали. В этом было легко убедиться с первого взгляда… Нашли связку ключей…
— И что? Что дальше?..
— Больше ничего. Борель считает, что убийца искал что-то, чего не оказалось на улице Камбон. Поэтому он явился на улицу Сент-Огюстен. Прочти сам…
— К чему?
— В общем, они ничего не узнали, — заключила Ева. — Много пустой болтовни, биография Мелио, сожаления…
— Это, пожалуй, к лучшему? Ева грустно улыбнулась.
— Пожалуй, к лучшему, как ты выражаешься. Во всяком случае, на сегодня.
Они мешкали, взвешивая свои шансы.
— Но раз уж пластинок больше нет… — начал Лепра.
— Ну же, ну… продолжай.
— Не вижу, почему бы нам не жить, как прежде.
— А-а! Ты упрям! — заметила Ева.
Они расстались у вокзала, и Лепра отправился к себе, чтобы работать. В вечерних газетах появилась кое-какая дополнительная информация. Лепра тотчас позвонил Еве.
— Читала последние газеты?
— Нет еще. Есть какие-нибудь новости?
— Немного. Полиция установила, что ничто не украдено, и задается вопросом, не инсценировка ли все это. Припомнили, что Мелио был связан с множеством людей из самых разных слоев, и начинают поговаривать, что следствие может затянуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16