— Ты просто великолепна, дорогая моя, — любовно сказал ее дядя, бывший на этой свадьбе посаженым отцом, когда Рут вывела собравшихся на улицу, где их ожидали машины.
Еще минута — и в доме впервые за утро все стихло, а Келси, не думая о платье, опустилась на диван и отсутствующим взглядом посмотрела в лицо дяде.
— Спасибо, дядя Джордж. — Ее голос был каким-то холодным, бесцветным, и именно так она себя и чувствовала. За последний час, когда она облачалась в изящное платье из роскошного кремового бархата, широкий кринолин и облегающий лиф которого были расшиты вручную множеством крошечных жемчужин, все чувства в ней будто оцепенели. Дополнял костюм длинный, до пят, плащ с широким откинутым капюшоном из того же материала, что и платье, отороченный зеленым шелком под цвет платьев подружек, а вместо цветов она держала в руках большую бархатную муфту, у которой с боков свисали узкие зеленые ленты.
Парикмахер уложил ее волосы в шиньон и перевил шелковыми нитями, унизанными сотнями крохотных жемчужин, однако сверкающее неземное отражение, которое она увидела в большом зеркале, стоявшем в ее девичьей спальне, лишь усугубило ощущение нереальности происходящего, не оставлявшее ее ни на минуту. Она смотрела на умопомрачительно красивую девушку в зеркале совершенно отстранение, будто это была не она. Она здесь не по-настоящему, все кругом тоже не настоящее. Это сон, еще немножко — и она проснется.
Иллюзия нереальности происходящего владела ею до того самого момента, когда она пошла по проходу, не видя вокруг никого, кроме темного, высокого силуэта, неподвижно застывшего у алтаря маленькой, забитой до отказа церкви, но стоило Маршаллу повернуться — и мир рассыпался на множество осколков. Нет, это не сон. Все происходит на самом деле. Когда взгляд его темных, горящих глаз обдал ее жаркой волной, она чуть не сбилась с ноги и не споткнулась лишь потому, что дядя поддержал ее под локоть.
Такого выражения на лице Маршалла, как сейчас, она не видела еще ни разу — то была смесь глубокой покорности, бьющей через край гордости и яростного, необузданного желания, которое он тут же обуздал, но его чувственная сила передалась ей.
Потом она стояла рядом с ним и слушала его низкий, сочный голос, дающий обет любить ее до самой смерти. Это насмешка! Жестокое, безумное издевательство над священным таинством, и их постигнет за это кара! Ее смятенный ум перескакивал с одной шальной мысли на другую, но в это же время ее нежный голосок, лишенный всякого выражения, повторял вслед за священником клятву верности.
А потом все было кончено. Она стала его женой перед Богом и людьми, и, наклонившись поцеловать ее, он будто ощутил смятение и страх, от которых она вся похолодела, и лишь слегка коснулся губами ее губ, прошептав: “Здравствуйте, миссис Хендерсон”. Она подняла на него глаза, но на мгновение его лицо заслонило лицо Джейд — в раскосых глазах насмешка, влажные красные губы выпячены вперед. “Что с тобой?” Она пошатнулась, но он успел ее подхватить, и она потрясение зажмурилась. Ей нужно поесть; когда она поест, ей станет лучше, но вот как избавиться от уверенности, что она только что совершила самую страшную ошибку в своей жизни?
На фуршете, приготовленном в огромной столовой Маршалла для сорока самых близких гостей, присутствовавших в церкви на венчании, шампанское лилось рекой. Позднее, во время ужина, число гостей должно было возрасти до сотни.
— Мы пробудем здесь с часик, не более, — вполголоса сказал ей Маршалл, улучив минутку, когда шум немного стих. — Я на эту ночь забронировал номер.
— Да? — Как она ни старалась, ей не удалось скрыть охвативший ее испуг. Как могла она согласиться отдаться человеку, который ее не любит. В жизни еще не была она так напугана.
Увидев ее лицо, он напрягся и медленно кивнул.
— Я подумал, что ты будешь рада сбежать от гостей. Иди расшнуруйся и передохни немного.
— Да, конечно. — Даже деревянная кукла, подаренная Келси Амалией, проявила бы, наверное, больше радости; губы Маршалла плотно сжались, он отвернулся и заговорил с кем-то из гостей. Я снова его рассердила, горестно подумала Келси. Дурной знак. Что-то будет ночью?
Когда в восемь часов прибыли остальные гости, у нее уже болело лицо от деланных улыбок, и она была рада ускользнуть в тихую спальню Маршалла, чтобы сменить подвенечный наряд на новое белое шерстяное платье и пальто того же цвета, которые были разложены здесь на стульях. Теперь это и ее спальня. При этой мысли к ее горлу подступила тошнота, во рту пересохло. Если бы только он ее любил. Тогда все было бы по-другому.
Она отказалась от услуг Рут, которая хотела помочь ей переодеться, но теперь, после тщетной попытки расстегнуть крохотные жемчужные пуговки на спине, она решила, что придется все-таки ее позвать.
— Могу ли я чем-нибудь помочь? Издав возглас удивления, она обернулась и увидела Маршалла; он был в том же безупречном костюме в мелкую полоску и голубой шелковой рубашке, в которых венчался; Маршалл стоял, опершись о косяк открытой двери, и выглядел очень самоуверенно.
— Нет… — Ее голос оборвался, едва она уловила в его безмятежно-спокойном взгляде веселые огоньки. Он ее муж. Он имеет полное право здесь находиться.
— Думаю, если я тебе не помогу, ты здесь просидишь до утра, и хотя в этом платье ты выглядишь просто сногсшибательно, у меня на эту ночь другие планы.
Она так и не смогла заставить себя улыбнуться и снова повернулась к зеркалу, и ей показалось, что, подходя к ней, он чуть слышно вздохнул. Его длинные пальцы управлялись со сложными застежками с удивительной ловкостью; не прошло и нескольких секунд, как он справился с пуговками и осторожно спустил платье с ее плеч. Когда она тут же подняла руки, чтобы прикрыть грудь, он тихонько рассмеялся, и его теплое дыхание согрело ее обнаженную спину. Когда он развернул ее к себе лицом, у нее невольно пробежал по телу легкий холодок. Он такой большой, сильный, такой мужественный, и в то же время это почти чужой человек. Ей уже не под силу было разобраться в своих чувствах.
— Готово. — Он небрежным жестом указал на платье и в ту же минуту вышел из комнаты, закрыв за собой дверь; щелчок — и в прохладном воздухе остался висеть лишь призрачный, едва уловимый аромат его лосьона.
"Он меня даже не поцеловал”. Ее шепот затерялся в просторной спальне; она разжала пальцы — и платье упало к ее ногам, превратившись в бесформенную груду ткани; ей не сразу удалось понять, какое чувство вызвала в ней его откровенная холодность — облегчение или легкую досаду. Она ощущала на себе его пронизывающий взгляд весь день, даже когда смотрела в другую сторону, и каждый раз, когда ее глаза встречались с его карими глазами, она ощущала страх, смешанный с волнением, и от этого дурманящего чувства кусок не шел ей в горло, а на щеках горел лихорадочный румянец.
Едва пробило девять, они покинули ярко освещенный дом Маршалла; на прощанье их осыпали с ног до головы конфетти. Из смеющейся толпы провожающих неслись пожелания счастья, заплаканная Рут крепко обняла Келси и, будто отрекаясь, толкнула в объятия Маршалла, и на мгновение Келси вдруг безумно захотелось прижаться к материнской груди вместо того, чтобы ехать куда-то в ночь вдвоем с этим совершенно чужим ей человеком.
Примерно через четверть часа езды под колесами захрустел гравий, и Маршалл припарковал машину на крохотной стоянке у маленькой деревенской гостиницы. В машине они оба молчали:
Маршалл, едва они остались одни, как-то отдалился и помрачнел, она тоже была не в силах вымолвить ни слова.
— Где ты хочешь поужинать, внизу или в нашем номере?
Стоило им, пригнувшись под низкой притолокой, переступить порог заполненного до отказа бара, как Келси вдруг поняла, что сегодня она просто не может больше видеть людей и слышать их голоса.
— В нашем номере, пожалуйста. Это ничего?
— Конечно. — Он легонько прижал ее к себе и жестом подозвал хозяйку гостиницы, которая в ту же минуту поспешила им навстречу.
— Ну, вот и вы, мистер Хендерсон, — весело сказала эта низенькая толстушка, и ее круглые, как пуговки, глаза приветливо засияли. — Ваш ужин готов, сэр. А это, должно быть, ваша красавица жена?
— Могли бы мы поужинать у себя в номере, если это вас не затруднит? — негромко спросил Маршалл, и хозяйка согласно кивнула.
— Конечно. Сюда, пожалуйста. — Они прошли вслед за хозяйкой в маленький холл, где чуть заметно пахло воском, а затем по узкой винтовой лестнице поднялись на второй этаж. Когда маленькая хозяйка открыла тяжелую старинную дверь и пригласила их войти, Келси с удивлением обнаружила, что оказалась в маленькой гостиной со старинным камином, в котором весело трещал огонь, а за проходом в виде арки виднелось нечто вроде спальни с альковом.
— Как уютно! — Келси обернулась к Маршаллу и невольно положила руку ему на рукав; глянув сверху вниз на ее раскрасневшееся лицо, он улыбнулся.
— Я знал, что тебе здесь понравится. Верхний этаж принадлежит миссис Джонс с мужем, но иногда они сдают его хорошим знакомым, а ведь мы с вами старые друзья, правда, миссис Джонс?
— А как же, сэр! — просияла маленькая хозяйка, которая, видимо, никогда не переставала улыбаться, и, несмотря на свою нервозность, Келси не могла не улыбнуться ей в ответ. Пока Маршалл ходил за оставшимися в машине чемоданами, Келси заглянула в спальню, открыла дверь ванной и окинула беглым взглядом ее розовый интерьер, затем ее взгляд приковала стоявшая на середине спальни и занимавшая большую ее часть огромная кровать с балдахином. Сквозь кружево нарядного покрывала виднелись накрахмаленные простыни, в комнате было тепло, в воздухе стоял нежный аромат, исходивший от букета живых цветов в огромной вазе, — все это придавало спальне праздничный вид, не соответствовавший ее душевному состоянию: она ощущала необычайную скованность.
Пройдет несколько часов, а может быть, и меньше — и она станет его женой в полном смысле этого слова. И тут Келси до конца осознала, какое его ждет разочарование. Джейд была права: она и понятия не имеет о тех интимных приемах, к которым привык столь искушенный мужчина, как ее Маршалл. Если бы он хотя бы ее любил! Когда любишь, закрываешь глаза на многое.
Услышав на лестнице тяжелые шаги Маршалла, Келси бегом вернулась в гостиную и присела перед камином, протянув руки к красным языкам пламени; она не знала, до чего прелестна в белоснежном платье, с рассыпавшимися по плечам золотисто-каштановыми локонами, освобожденными от пут, которые стягивали их весь день. Она слышала, как он, войдя в комнату, на минуту задержался у двери, но не оглянулась и продолжала не отрываясь смотреть на мерцающие красные уголья. Он направился с чемоданами в спальню, и в тот же момент появилась миссис Джонс с ужином.
Они поели за столиком, пододвинутым к огню, и, хотя на вид ужин был просто объеденье, Келси обнаружила, что с трудом может заставить себя проглотить несколько кусочков — еда застревала у нее в пересохшем горле, и она с благодарностью приняла из рук Маршалла большой бокал шампанского. Единственное, чего она желала и о чем мечтала, — это чтобы эти несколько часов поскорее прошли. Разве ей под силу тягаться с Лорой и остальными? Это глупость, безумие, она, должно быть, сошла с ума, когда думала, что он сможет довольствоваться только ею одной.
— Успокойся, Келси. — Она оторвалась от созерцания пузырьков в своем бокале и увидела, что его карие глаза внимательно изучают ее побледневшее лицо. — Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется. Хватит с меня того, что ты сейчас здесь, со мной.
— Что? — Она вытаращила на него глаза, а он взял ее за руку, подвел к маленькому диванчику сбоку от камина и усадил рядом с собой.
— Я не был уверен, что ты сможешь дойти до конца, — просто ответил он, лаская ее взглядом. — Последние дни ты была вся как на иголках. Мне казалось, ты вот-вот дашь задний ход.
— Я бы тебя так не подвела! — вознегодовала Келси, глядя ему в лицо, и уголки его твердо очерченного рта тронула усмешка.
— Нет, конечно. Мне следовало это понимать, правда? Ты совершенно права. — Он посмотрел в ее овальное личико, поднятое навстречу его взгляду, и медленно пропустил прядь ее шелковистых волос сквозь пальцы. — Просто я так хотел, чтобы ты была моей, что был уверен — что-нибудь да сорвется. Понимаешь?
— Да. — Она ответила со всем спокойствием, на которое была способна, если учитывать ее бешено колотившееся сердце.
— Сомневаюсь. — Пиджак он снял, еще когда они сели за стол, а теперь развязал галстук, расстегнул несколько пуговиц рубашки и умиротворенно вытянул длинные ноги. Он казался воплощением ленивой расслабленности, а она вся сжалась, как пружина, и сидела в напряженной позе, положив крепко сжатые кулачки на колени. — Почему ты за меня вышла, Келси? — спросил Маршалл, искоса взглянув на нее, и положил руку на спинку дивана за ее спиной. От неожиданности Келси вздрогнула.
— Кажется, я тебе говорила, — поспешила солгать она.
— Нет, не говорила, — задумчиво протянул он, нежно очерчивая пальцем контур ее лица. — Я тебе хотя бы нравлюсь? — (Она молча взглянула на него, подумав про себя, что, наверное, трудно представить себе более странный разговор между молодоженами в брачную ночь, и медленно кивнула.) — Но я тебя пугаю. — Это был уже не вопрос, а утверждение, и она судорожно проглотила слюну, подыскивая слова, чтобы ответить отрицательно и при этом не выдать правды.
— Ты меня не пугаешь, Маршалл.
— Да нет же, пугаю. — В его голосе сквозило замешательство. — Неужели, Келси, после всего, что между нами было, ты мне все еще не доверяешь?
— Почему же, доверяю, — слабо возразила она, задаваясь вопросом, когда же все это кончится. — Просто дело в том…
— В чем?
— Не знаю, захочешь ли ты меня после того, как…
— Как что? — Он явно не улавливал ход ее мысли.
— После того, как мы будем вместе. — Ну вот, она и сказала. — Я не знаю, чего ты от меня ждешь, то есть я хочу сказать, я еще не… — Она стала запинаться не только от нервозности, но и от того, что на его смуглом, красивом лице появилось недоверчивое выражение.
— И о чем ты только думаешь? — Он пристально смотрел ей прямо в глаза. — Пропади оно все пропадом, ты что, считаешь, я жду, что ты будешь вести себя как дрессированная собачка? — Он раздраженно провел рукой по волосам, и она поняла, что глубоко его обидела, но было уже поздно.
— Нет, я знаю, просто Джейд… — Келси резко оборвала себя. Пытаясь исправить положение, она проболталась именно о том, что решила скрыть от него любой ценой.
— Джейд? — Он молниеносно ухватился за это имя. — Так я и знал! Джейд-то туг при чем?
— Ей-Богу, ни при чем. — По его суровому лицу она видела: его не провести. — Просто она кое-что сказала…
— Выкладывай, Келси, — решительно потребовал Маршалл. — Наш с тобой роман был сущим посмешищем, и будь я проклят, если позволю Джейд или кому-либо превратить в посмешище еще и наш брак. Всю правду — и немедленно.
— Пожалуйста…
— Немедленно! — По мере того как она слово в слово излагала свой телефонный разговор с Джейд, он все более мрачнел, а когда она, запинаясь, добралась до конца, он резко поднялся, подошел к камину и минуту, показавшуюся ей вечностью, всматривался в мерцающие угли, а затем снова повернулся к ней; в его глазах застыла боль. — И ты поверила?
— Нет, — торопливо ответила она. — Я не думала, что ты будешь мне изменять, нет, конечно. Но я подумала…
— Ты подумала, что я буду ставить тебе отметки за поведение в постели. — Он говорил сдержанно, но немая ярость, от которой потемнело его лицо, пугала. — Черт побери, Келси, ты, похоже, не успокоишься, пока меня не доконаешь, так, что ли? — В его голосе слышалась такая ярость, что на секунду в ее потрясенном сознании мелькнула мысль — вот сейчас он ее ударит, однако вместо этого он шагнул к столу, сдернул со спинки стула свой пиджак и быстрыми шагами направился к двери.
— Куда ты? — От ужаса голос Келси стал пронзительным, но он не замедлил шагов и остановился на минуту лишь в дверях; его глаза метали молнии.
— Кто я, по-твоему, такой? — По контрасту с глазами его голос был ледяным, но эта холодность полоснула ее по сердцу, будто бритвой. — Кто я, черт возьми, по-твоему, такой? — Он окинул ее презрительным взглядом. — Нет, пожалуй, можешь не отвечать. Ты что, думаешь, я не понимаю, что Джейд мизинца твоего не стоит? Рядом с тобой… — Он внезапно оборвал себя и негромко выругался. — Не смотри на меня так, Келси. Мне нужно подумать, дай мне время подумать. — И, прежде чем она смогла найти слова, чтобы упросить его остаться, он с шумом захлопнул за собой дверь.
Первый час после его ухода она просидела не шевелясь, но минуты шли, камин стал догорать, и ей пришло в голову, что он может и вовсе не вернуться. Она подбежала к окну и сквозь мелкие стеклышки в свинцовом переплете стала смотреть вниз, туда, где была стоянка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19