Следи внимательно: при малейшей ошибке с их стороны тебе следует осторожно потянуть за нить и как можно быстрее размотать весь клубок! Я надеюсь на тебя…
Аргументы фараона были неопровержимыми. И все же при мысли о том, что он будет так далеко от Сесостриса, сердце Собека наполнилось скорбью.
– И еще, Собек. Ты передашь приказ Царскому Сыну Икеру присоединиться ко мне в Эдфу Эдфу располагается в 245 км от Абидоса.
, – добавил Сесострис.
– Икер поедет вместе с вами? О, Великий Царь! Мне кажется…
– Знаю, знаю, что ты думаешь, Собек! Ты все еще продолжаешь ошибаться. Хочу тебе сказать, что во время нашей нубийской кампании Икеру предстоит совершить то, что, наконец убедит тебя в его безоговорочной преданности мне!
Над храмом в Эдфу с начала веков царствовал священный сокол – воплощение бога Хора, покровителя власти фараона. Его крылья были под стать размерам Вселенной, его взгляд видел тайны солнца. И когда он садился на голову царя, тот получал способность видеть даже то, что происходило по ту сторону мира.
На пристани Исиду встретил жрец и отвел ее в небольшую кузницу, устроенную неподалеку от святилища. В присутствии фараона два кузнеца ковали статую бога Птаха, чья голова была покрыта голубым головным убором, а тело спеленато белым покровом, из-под которого видны были только руки, державшие несколько скипетров, символизировавших жизнь, могущество и постоянство.
– Смотри и наслаждайся творением бога Птаха, покровителя ремесленников. Его творение связано с делом Сокариса, владыки подземного царства. Птах творит с помощью мысли и слова. Он дает имена божествам, людям и животным. Божественная Девятка воплощена в его зубах и губах, которые делают реальным то, что задумывает его сердце. Бог Тот создает мудрость посредством языка. Ногами он касается земли, а головой – далекого неба. Он поднимает совершенное творение, используя для этого собственную мощь. Имя Сокарис происходит от корня seker . Оно означает ковать металл, но соотносится также и с перенесением воскресающего тела через подземный мир. Когда во время ритуала ты чистишь ему рот, seker , то отворяешь Сокарису собственную совесть. И когда Осирис взывает к посвященному, находящемуся в самых глубинах мрака, он использует то же самое выражение, значение которого в этот момент меняется на «иди ко мне». Вера и набожность сами по себе не приведут к Осирису. Добрыми проводниками служат знание и опыты превращения веществ. Накануне сражения с нубийскими колдунами я прошу Птаха заточить мое копье, а Сокариса прошу заострить мой меч. Взгляни, вот они выходят из огня!
Первый кузнец выковал такое длинное и такое тяжелое копье, что только Сесострис был бы способен управляться с ним. А второй кузнец выковал меч, от которого исходило такое сильное сияние, что жрица вынуждена была прикрыть ладонью глаза.
Фараон взял в руки еще горячее оружие.
– Борьба со злом исключает какую-либо подлость и нечестность – все это увертки, уводящие от прямого пути… Все. Едем в Элефантину!
27
Провозвестник впитывал в себя чудовищную энергию, исходящую из Нильских порогов. Он становился каждым вихрем, каждой бегущей волной, яростно штурмующей скалы. Сидя у его ног, Бина наблюдала за удивительным зрелищем, но взгляд ее был пустым.
Иногда ветер доносил до них звуки словесного поединка горячо споривших друг с другом нубийских колдунов.
Наконец, после долгих часов ожесточенных споров, седовласый старец вновь появился перед Провозвестником.
– Мы предпочли не помогать тебе, а изгнать тебя с нашей земли, – сказал он Провозвестнику.
Тот при этих словах не выказал ни удивления, ни возмущения.
– Но мне кажется, вы не все придерживались одной точки зрения. Или я не прав?
– Самый ловкий и верткий среди нас, Течаи, даже высказался за то, чтобы тебя поддержать. Но большинство оказалось против такого решения, и он подчинился.
– А не твое ли мнение оказалось здесь решающим?
Старик явно рассердился.
– Я воспользовался своим правом старейшины и не жалею об этом!
– Что ж, ты совершаешь серьезную ошибку. Признай это, покайся и убеди своих друзей изменить свое мнение. Этим ты заслужишь мое снисхождение.
– Настаивать бесполезно! Немедленно покинь нашу страну! Оставь Нубию!
Провозвестник повернулся к старику спиной.
– Но это чрево порогов – мой союзник…
– Если ты будешь упорствовать, ты умрешь!
– Если ты осмелишься нанести вред мне или моим последователям, я буду вынужден убить вас!
– Наша магия превосходит твою! Еще поупорствуй, и этой же ночью мало тебе не покажется!
Гневно стуча палкой по земле, старик вернулся к своим.
– Хотите, господин, я избавлю вас от этой кучки проходимцев? – спросил Кривая Глотка.
– Часть из них мне нужна.
– Да нужно ли их всерьез опасаться? – спросил Шаб Бешеный.
– Я дам вам наставления, а вы им неукоснительно следуйте. Тогда вам не будет никакого урона. В течение трех дней и ночей нубийцы будут заклинать очи космоса – солнце и луну. И те, вместо своего обычного сияния, будут слать нам смертоносные волны. Наденьте туники из шерсти. Если хоть малая частица вашего тела останется неприкрытой, вас испепелит небесный огонь. Шум бушующего пламени будет наводить на вас ужас, и вам покажется, что вы находитесь в самой середине огнедышащей печи. Не пытайтесь ни смотреть вокруг себя, ни тем более бежать. Не двигайтесь, пока не восстановится тишина.
– А вы, господин? – беспокойно спросил Шаб.
– Я займусь чревом порогов.
– Вы уверены в том, что нам не следует бояться этих нубийцев?
Взгляд Провозвестника стал жестким.
– Это я всему их научил. Еще до того, как они появились на свет и повели себя как жалкие и презренные людишки, я был тут. Когда мои армии обрушатся на мир – завтра, послезавтра, через века – я все еще буду здесь!
Даже Кривая Глотка не стал, как обычно, куражиться и строго соблюдал полученные инструкции. Провозвестник лично укрыл Вину двумя туниками и прочно перехватил их поясами.
Как только стемнело, нубийцы начали свое наступление.
Из-под ног Провозвестника, из самой середины скалы, вырвался высокий язык пламени, который тут же охватил всю фигуру старика и стал с бешеной скоростью распространяться вокруг. Шум бушующего пламени перекрыл даже грохот рокочущей воды. Тела последователей Провозвестника исчезли в костре. Вся скала накалилась докрасна. Черные тучи скрыли нарождающуюся луну.
Три дня и три ночи бушевало пламя, и продолжалась пытка.
Один из учеников Провозвестника не выдержал, сбросил с себя тунику и побежал. Огненный язык тут же охватил его ноги, которые сгорели в несколько секунд. Затем в пепел превратились его тело и лицо…
Наконец снова выглянуло солнце. Провозвестник лично развязал узлы на поясе, стягивавшем Вину.
– Мы одержали победу, – объявил он. – Вставайте все! Его адепты – изнемогшие, с опустошенными душами – не сводили глаз со своего учителя.
Лицо Провозвестника было спокойным и даже отдохнувшим, словно он только что встал ото сна.
– А теперь накажем этих неосторожных людей, – решил он. – Но не двигайтесь с этого места!
– А если эти черномазые снова нападут? – спросил Кривая Глотка, которому не терпелось от них избавиться.
– Я разыщу их.
Провозвестник отвел Вину за огромную скалу, чтобы ее не могли увидеть.
– Раздевайся.
Как только она сняла одежду, он провел рукой по ее спине, и она окрасилась в цвет крови. Ее лицо стало львиным, а в глазах вспыхнула жажда крови.
– Ты, львица-убийца, разорви этих неверных!
Ужасающий рык заставил все живое содрогнуться. Все остановились, не в силах шевельнуться, на огромном пространстве до самой крепости Бухен. Хищница бросилась на свои жертвы.
Первым был убит седовласый старик. Он с недоверием отнесся к результатам колдовства лучших колдунов Нубии и как раз в этот момент побуждал их возобновить заклинание светил, но львица заставила его умолкнуть, сомкнув свои мощные челюсти над его головой. Несколько смелых старцев попытались все же произнести слова заклятия, но львица-убийца не оставила им времени их закончить. Она грызла, терзала и рвала на части…
Лишь пять нубийцев избежали жестоких когтей и зубов.
Когда Провозвестник вынул царскую бирюзу, львица успокоилась. Через несколько мгновений она превратилась в прекрасную юную брюнетку с гибким и тонким станом. Провозвестник поспешил прикрыть ее юное тело туникой.
– Подойди, Течаи, и пади ниц предо мной!
Высокий худой колдун, чье тело сплошь было покрыто магическими татуировками, исполнил приказание.
– Течаи… Кажется, твое имя означает «грабитель»?
– Да, господин, – прошептал колдун дрожащим голосом. – У меня дар вызывать силы тьмы и использовать их против моих врагов. Я высказывался за вас, но большинство меня не послушало!
– Ты и те, кто последовал твоему примеру, избавлены от ужасной участи.
Выжившие колдуны с облегчением простерлись у ног Провозвестника.
Вдруг глаза Провозвестника налились кровью, он схватил одного из колдунов за волосы и сорвал с него схенти.
Нагота открыла тайну – это была женщина!
– У тебя почти нет груди, но ты – женщина!
– Я буду служить вам, господин!
– Женщины – существа низкие и недостойные. Они всю свою жизнь остаются детьми, думают только о том, как бы обмануть, и поэтому должны быть в подчинении у своего мужа. Только Вина, Царица Ночи, имеет право помогать мне! А ты – наглая соблазнительница!
Колдунья стала целовать ноги Провозвестника.
– Течаи, – приказал тот, – забросай камнями и сожги ее.
– Господин…
Горящий взгляд Провозвестника говорил нубийцу, что выбора у него не осталось…
Нубиец и трое его товарищей подняли камни.
Несчастная попыталась убежать… Первый камень ударил ее в затылок, второй попал в поясницу.
Ей удалось приподняться только один раз, когда она попыталась прикрыть от ударов лицо…
На ее тело, еще корчащееся в предсмертных судорогах, четверо нубийцев насыпали сухие пальмовые стебли.
Течаи лично зажег огонь…
Еще дрожа от пережитого ужаса, колдуны думали лишь о том, как бы выжить. Течаи тщетно пытался вспомнить два-три заклинания, которые обычно пригвождали к земле даже самых страшных демонов. Но когда он увидел, что Провозвестник утоляет жажду солью пустыни, глядя на него в упор своими кровавыми глазами, он понял, что потерпел окончательное поражение и что малейшая попытка неповиновения приведет его к жестоким пыткам и жуткой смерти…
– Чего вы ждете от нас, господин?
– Объявите о моей победе своим племенам и прикажите им собраться в таком месте, где бы их не могли обнаружить египетские лазутчики.
– Они никогда к нам не рискуют заглядывать. Что же до вождей, то они почитают магию. После совершенных вами подвигов даже Триах, самый могущественный из царей Куша, будет вынужден выказать вам свое почтение.
– Мне его мало. Я требую полного, абсолютного подчинения!
– Триах – человек гордый и гневный. Он…
– Эту проблему мы решим позже, – пообещал Провозвестник мягким голосом. – Возвращайся с пищей и женщинами. Они выйдут из своих домов только для того, чтобы доставить удовольствие моим людям и приготовить еду для них. Затем я расскажу тебе о моих планах.
Видя, как удаляются нубийские колдуны, Кривая Глотка скептически усмехнулся.
– Вы, господин, слишком снисходительны. Мы больше их не увидим.
– Как раз наоборот, друг мой! Ты будешь удивлен их рвением.
И на этот раз Провозвестник не ошибся.
Через два дня Течаи пришел во главе маленького отряда черных воинов. Он явно был утомлен дорогой.
– Уже четыре племени решились последовать примеру главного колдуна, – объявил он. – Мы предупредили и царя Триаха. Он непременно пришлет нам своего посланца.
Кривая Глотка осмотрел нубийских воинов, придирчиво ощупывая их мускулатуру. Он остался доволен их силой и вооружением. У каждого были дротики, кинжалы и луки.
– Неплохо, – признал он. – Эти парни стали бы прекрасными рекрутами, если бы… выдержали мой метод тренировки!
И он захохотал.
– А где еда? – спросил Шаб Бешеный.
Течаи сделал знак носильщикам.
Те подошли поближе.
– Вот зерно, овощи, фрукты, сушеная рыба… Ничего не поделаешь, эта местность довольно скудная. Но мы раздобудем вам еду получше!
– Пробуй первым! – приказал Бешеный носильщику.
Тот послушно попробовал из каждого мешка.
Отравленной пищи не оказалось.
– А женщины? – спросил Кривая Глотка, плотоядно ухмыляясь.
Нубийских девушек было двадцать.
Прекрасные девушки, очень молодые, с обнаженной грудью и тугими бедрами, едва прикрытыми листьями.
– Ну, курочки мои, идите ко мне! Мы построим вам просторный дворец! И я отведаю вас первым!
Пока Бешеный организовывал стоянку, Провозвестник подвел колдунов поближе к самому крупному и опасному бурлящему водовороту.
Даже для нубийцев вид его был почти невыносимым.
– Если судить по состоянию потока и погодным приметам, какой тип разлива могли бы вы предсказать?
– Высокий, даже очень высокий, – ответил Течаи.
– Значит, наша задача будет значительно проще. Сосредоточив свою силу на этой гибельной бездне, мы совместными усилиями вызовем ярость разрушительной силы…
– Вы… вы хотите… смыть Египет с лица земли?
– Вместо Нила плодородного, покрывающего жаждущие берега живительной влагой, на эту проклятую страну обрушится неукротимый поток погибели!
– Это очень трудная задача, потому что…
– Вы с ней не справитесь?
– Нет, господин, не это! Но есть опасность обратного удара…
– Разве вы – не самые могущественные колдуны?! Ведь вы хотите изгнать захватчиков и освободить свой край. Поэтому Нил не обратится против вас. И, кроме того, это не единственное оружие, которое мы применим!
Течаи внимательно слушал.
– Нет ли у вас… каких-нибудь гарантий безопасности?
Голос Провозвестника сделался медовым.
– Разве некоторое число нубийцев не служит лучниками во вражеской армии?
– Предатели, продавшиеся врагам! Вместо того чтобы остаться дома и бороться за интересы племени, они предпочли легкую жизнь и нанялись к врагам!
– Вот видите, как иллюзорны земные преимущества! – отозвался Провозвестник. – Но мы заставим их заплатить за это предательство и расстроим египетские ряды!
– Вы способны были бы разрушить крепость Бухен?
– Ты, очевидно, считаешь, что меня могут остановить какие-то стены?
Поняв, что он нанес повелителю оскорбление, Течаи опустил голову.
– Уже слишком давно мы ведем себя как подчиненный народ… Но благодаря вам в нас возрождается вера!
Провозвестник улыбнулся.
– Будем вместе готовить пробуждение гибельного потока!
28
Супруга Медеса, Секретаря Дома Царя, уже час билась в истерике. Избив своих служанок, занимавшихся ее прической, макияжем и педикюром, она каталась по полу и выла. Потребовалось вмешательство мужа, который угостил ее несколькими пощечинами, чтобы та несколько успокоилась.
Потом он усадил ее на стул из эбенового дерева и попытался успокоить, но она продолжала рыдать и вздрагивать.
– Ты забываешь о своем достоинстве! Немедленно возьми себя в руки!
– Ты не понимаешь, я всеми покинута! Доктор Гуа уехал из Мемфиса!
– Знаю.
– Где он? Где?
– На юге, с фараоном.
– А когда вернется?
– Это мне не известно.
Она судорожно вцепилась в мужа и повисла у него на шее. Боясь, что она ненароком задушит его, он снова дал ей несколько пощечин и заставил сесть.
– Я погибла! Только Гуа мог лечить меня!
– Это вовсе не так. Гуа подготовил нескольких прекрасных учеников. И вместо одного врача у тебя теперь будет целых три!
Истерика жены немедленно кончилась. Она перестала рыдать и недоверчиво улыбнулась.
– Три… Ты надо мной смеешься?
– Первый будет осматривать тебя утром, второй – днем, а третий – вечером.
– Это правда, милый?
– Это так же верно, как и то, что меня зовут Медес.
Она бросилась его обнимать и целовать.
– Ты просто чудесный муж! Самый лучший в мире муж!
– Ну а теперь, дорогая, пойди и сделай себя самой красивой!
Сдав жену на руки испуганной массажистке, Медес отправился во дворец, чтобы получить поручения от визиря. Первым высокопоставленным чиновником, который ему встретился во дворце, стал Собек, начальник стражи.
– А я как раз собирался посылать за тобой.
Медеса внутренне передернуло, но он сумел сохранить приветливый вид и улыбнулся.
– Я в твоем распоряжении.
– Твой корабль уже готов.
– Мой корабль…
– Ты едешь в Элефантину, там тебя ждет фараон. Ответственность за груз зерна, необходимого для готовящейся экспедиции, возложена на Жергу.
– Разве я не принесу больше пользы здесь, в Мемфисе?
– Великий Царь поручает тебе организовать работу писцов. Ты будешь вести судовой журнал, делать ежедневные записи и составлять указы. Надеюсь, работа тебя не пугает?
– Совсем, совсем наоборот! – стал бурно возражать Медес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Аргументы фараона были неопровержимыми. И все же при мысли о том, что он будет так далеко от Сесостриса, сердце Собека наполнилось скорбью.
– И еще, Собек. Ты передашь приказ Царскому Сыну Икеру присоединиться ко мне в Эдфу Эдфу располагается в 245 км от Абидоса.
, – добавил Сесострис.
– Икер поедет вместе с вами? О, Великий Царь! Мне кажется…
– Знаю, знаю, что ты думаешь, Собек! Ты все еще продолжаешь ошибаться. Хочу тебе сказать, что во время нашей нубийской кампании Икеру предстоит совершить то, что, наконец убедит тебя в его безоговорочной преданности мне!
Над храмом в Эдфу с начала веков царствовал священный сокол – воплощение бога Хора, покровителя власти фараона. Его крылья были под стать размерам Вселенной, его взгляд видел тайны солнца. И когда он садился на голову царя, тот получал способность видеть даже то, что происходило по ту сторону мира.
На пристани Исиду встретил жрец и отвел ее в небольшую кузницу, устроенную неподалеку от святилища. В присутствии фараона два кузнеца ковали статую бога Птаха, чья голова была покрыта голубым головным убором, а тело спеленато белым покровом, из-под которого видны были только руки, державшие несколько скипетров, символизировавших жизнь, могущество и постоянство.
– Смотри и наслаждайся творением бога Птаха, покровителя ремесленников. Его творение связано с делом Сокариса, владыки подземного царства. Птах творит с помощью мысли и слова. Он дает имена божествам, людям и животным. Божественная Девятка воплощена в его зубах и губах, которые делают реальным то, что задумывает его сердце. Бог Тот создает мудрость посредством языка. Ногами он касается земли, а головой – далекого неба. Он поднимает совершенное творение, используя для этого собственную мощь. Имя Сокарис происходит от корня seker . Оно означает ковать металл, но соотносится также и с перенесением воскресающего тела через подземный мир. Когда во время ритуала ты чистишь ему рот, seker , то отворяешь Сокарису собственную совесть. И когда Осирис взывает к посвященному, находящемуся в самых глубинах мрака, он использует то же самое выражение, значение которого в этот момент меняется на «иди ко мне». Вера и набожность сами по себе не приведут к Осирису. Добрыми проводниками служат знание и опыты превращения веществ. Накануне сражения с нубийскими колдунами я прошу Птаха заточить мое копье, а Сокариса прошу заострить мой меч. Взгляни, вот они выходят из огня!
Первый кузнец выковал такое длинное и такое тяжелое копье, что только Сесострис был бы способен управляться с ним. А второй кузнец выковал меч, от которого исходило такое сильное сияние, что жрица вынуждена была прикрыть ладонью глаза.
Фараон взял в руки еще горячее оружие.
– Борьба со злом исключает какую-либо подлость и нечестность – все это увертки, уводящие от прямого пути… Все. Едем в Элефантину!
27
Провозвестник впитывал в себя чудовищную энергию, исходящую из Нильских порогов. Он становился каждым вихрем, каждой бегущей волной, яростно штурмующей скалы. Сидя у его ног, Бина наблюдала за удивительным зрелищем, но взгляд ее был пустым.
Иногда ветер доносил до них звуки словесного поединка горячо споривших друг с другом нубийских колдунов.
Наконец, после долгих часов ожесточенных споров, седовласый старец вновь появился перед Провозвестником.
– Мы предпочли не помогать тебе, а изгнать тебя с нашей земли, – сказал он Провозвестнику.
Тот при этих словах не выказал ни удивления, ни возмущения.
– Но мне кажется, вы не все придерживались одной точки зрения. Или я не прав?
– Самый ловкий и верткий среди нас, Течаи, даже высказался за то, чтобы тебя поддержать. Но большинство оказалось против такого решения, и он подчинился.
– А не твое ли мнение оказалось здесь решающим?
Старик явно рассердился.
– Я воспользовался своим правом старейшины и не жалею об этом!
– Что ж, ты совершаешь серьезную ошибку. Признай это, покайся и убеди своих друзей изменить свое мнение. Этим ты заслужишь мое снисхождение.
– Настаивать бесполезно! Немедленно покинь нашу страну! Оставь Нубию!
Провозвестник повернулся к старику спиной.
– Но это чрево порогов – мой союзник…
– Если ты будешь упорствовать, ты умрешь!
– Если ты осмелишься нанести вред мне или моим последователям, я буду вынужден убить вас!
– Наша магия превосходит твою! Еще поупорствуй, и этой же ночью мало тебе не покажется!
Гневно стуча палкой по земле, старик вернулся к своим.
– Хотите, господин, я избавлю вас от этой кучки проходимцев? – спросил Кривая Глотка.
– Часть из них мне нужна.
– Да нужно ли их всерьез опасаться? – спросил Шаб Бешеный.
– Я дам вам наставления, а вы им неукоснительно следуйте. Тогда вам не будет никакого урона. В течение трех дней и ночей нубийцы будут заклинать очи космоса – солнце и луну. И те, вместо своего обычного сияния, будут слать нам смертоносные волны. Наденьте туники из шерсти. Если хоть малая частица вашего тела останется неприкрытой, вас испепелит небесный огонь. Шум бушующего пламени будет наводить на вас ужас, и вам покажется, что вы находитесь в самой середине огнедышащей печи. Не пытайтесь ни смотреть вокруг себя, ни тем более бежать. Не двигайтесь, пока не восстановится тишина.
– А вы, господин? – беспокойно спросил Шаб.
– Я займусь чревом порогов.
– Вы уверены в том, что нам не следует бояться этих нубийцев?
Взгляд Провозвестника стал жестким.
– Это я всему их научил. Еще до того, как они появились на свет и повели себя как жалкие и презренные людишки, я был тут. Когда мои армии обрушатся на мир – завтра, послезавтра, через века – я все еще буду здесь!
Даже Кривая Глотка не стал, как обычно, куражиться и строго соблюдал полученные инструкции. Провозвестник лично укрыл Вину двумя туниками и прочно перехватил их поясами.
Как только стемнело, нубийцы начали свое наступление.
Из-под ног Провозвестника, из самой середины скалы, вырвался высокий язык пламени, который тут же охватил всю фигуру старика и стал с бешеной скоростью распространяться вокруг. Шум бушующего пламени перекрыл даже грохот рокочущей воды. Тела последователей Провозвестника исчезли в костре. Вся скала накалилась докрасна. Черные тучи скрыли нарождающуюся луну.
Три дня и три ночи бушевало пламя, и продолжалась пытка.
Один из учеников Провозвестника не выдержал, сбросил с себя тунику и побежал. Огненный язык тут же охватил его ноги, которые сгорели в несколько секунд. Затем в пепел превратились его тело и лицо…
Наконец снова выглянуло солнце. Провозвестник лично развязал узлы на поясе, стягивавшем Вину.
– Мы одержали победу, – объявил он. – Вставайте все! Его адепты – изнемогшие, с опустошенными душами – не сводили глаз со своего учителя.
Лицо Провозвестника было спокойным и даже отдохнувшим, словно он только что встал ото сна.
– А теперь накажем этих неосторожных людей, – решил он. – Но не двигайтесь с этого места!
– А если эти черномазые снова нападут? – спросил Кривая Глотка, которому не терпелось от них избавиться.
– Я разыщу их.
Провозвестник отвел Вину за огромную скалу, чтобы ее не могли увидеть.
– Раздевайся.
Как только она сняла одежду, он провел рукой по ее спине, и она окрасилась в цвет крови. Ее лицо стало львиным, а в глазах вспыхнула жажда крови.
– Ты, львица-убийца, разорви этих неверных!
Ужасающий рык заставил все живое содрогнуться. Все остановились, не в силах шевельнуться, на огромном пространстве до самой крепости Бухен. Хищница бросилась на свои жертвы.
Первым был убит седовласый старик. Он с недоверием отнесся к результатам колдовства лучших колдунов Нубии и как раз в этот момент побуждал их возобновить заклинание светил, но львица заставила его умолкнуть, сомкнув свои мощные челюсти над его головой. Несколько смелых старцев попытались все же произнести слова заклятия, но львица-убийца не оставила им времени их закончить. Она грызла, терзала и рвала на части…
Лишь пять нубийцев избежали жестоких когтей и зубов.
Когда Провозвестник вынул царскую бирюзу, львица успокоилась. Через несколько мгновений она превратилась в прекрасную юную брюнетку с гибким и тонким станом. Провозвестник поспешил прикрыть ее юное тело туникой.
– Подойди, Течаи, и пади ниц предо мной!
Высокий худой колдун, чье тело сплошь было покрыто магическими татуировками, исполнил приказание.
– Течаи… Кажется, твое имя означает «грабитель»?
– Да, господин, – прошептал колдун дрожащим голосом. – У меня дар вызывать силы тьмы и использовать их против моих врагов. Я высказывался за вас, но большинство меня не послушало!
– Ты и те, кто последовал твоему примеру, избавлены от ужасной участи.
Выжившие колдуны с облегчением простерлись у ног Провозвестника.
Вдруг глаза Провозвестника налились кровью, он схватил одного из колдунов за волосы и сорвал с него схенти.
Нагота открыла тайну – это была женщина!
– У тебя почти нет груди, но ты – женщина!
– Я буду служить вам, господин!
– Женщины – существа низкие и недостойные. Они всю свою жизнь остаются детьми, думают только о том, как бы обмануть, и поэтому должны быть в подчинении у своего мужа. Только Вина, Царица Ночи, имеет право помогать мне! А ты – наглая соблазнительница!
Колдунья стала целовать ноги Провозвестника.
– Течаи, – приказал тот, – забросай камнями и сожги ее.
– Господин…
Горящий взгляд Провозвестника говорил нубийцу, что выбора у него не осталось…
Нубиец и трое его товарищей подняли камни.
Несчастная попыталась убежать… Первый камень ударил ее в затылок, второй попал в поясницу.
Ей удалось приподняться только один раз, когда она попыталась прикрыть от ударов лицо…
На ее тело, еще корчащееся в предсмертных судорогах, четверо нубийцев насыпали сухие пальмовые стебли.
Течаи лично зажег огонь…
Еще дрожа от пережитого ужаса, колдуны думали лишь о том, как бы выжить. Течаи тщетно пытался вспомнить два-три заклинания, которые обычно пригвождали к земле даже самых страшных демонов. Но когда он увидел, что Провозвестник утоляет жажду солью пустыни, глядя на него в упор своими кровавыми глазами, он понял, что потерпел окончательное поражение и что малейшая попытка неповиновения приведет его к жестоким пыткам и жуткой смерти…
– Чего вы ждете от нас, господин?
– Объявите о моей победе своим племенам и прикажите им собраться в таком месте, где бы их не могли обнаружить египетские лазутчики.
– Они никогда к нам не рискуют заглядывать. Что же до вождей, то они почитают магию. После совершенных вами подвигов даже Триах, самый могущественный из царей Куша, будет вынужден выказать вам свое почтение.
– Мне его мало. Я требую полного, абсолютного подчинения!
– Триах – человек гордый и гневный. Он…
– Эту проблему мы решим позже, – пообещал Провозвестник мягким голосом. – Возвращайся с пищей и женщинами. Они выйдут из своих домов только для того, чтобы доставить удовольствие моим людям и приготовить еду для них. Затем я расскажу тебе о моих планах.
Видя, как удаляются нубийские колдуны, Кривая Глотка скептически усмехнулся.
– Вы, господин, слишком снисходительны. Мы больше их не увидим.
– Как раз наоборот, друг мой! Ты будешь удивлен их рвением.
И на этот раз Провозвестник не ошибся.
Через два дня Течаи пришел во главе маленького отряда черных воинов. Он явно был утомлен дорогой.
– Уже четыре племени решились последовать примеру главного колдуна, – объявил он. – Мы предупредили и царя Триаха. Он непременно пришлет нам своего посланца.
Кривая Глотка осмотрел нубийских воинов, придирчиво ощупывая их мускулатуру. Он остался доволен их силой и вооружением. У каждого были дротики, кинжалы и луки.
– Неплохо, – признал он. – Эти парни стали бы прекрасными рекрутами, если бы… выдержали мой метод тренировки!
И он захохотал.
– А где еда? – спросил Шаб Бешеный.
Течаи сделал знак носильщикам.
Те подошли поближе.
– Вот зерно, овощи, фрукты, сушеная рыба… Ничего не поделаешь, эта местность довольно скудная. Но мы раздобудем вам еду получше!
– Пробуй первым! – приказал Бешеный носильщику.
Тот послушно попробовал из каждого мешка.
Отравленной пищи не оказалось.
– А женщины? – спросил Кривая Глотка, плотоядно ухмыляясь.
Нубийских девушек было двадцать.
Прекрасные девушки, очень молодые, с обнаженной грудью и тугими бедрами, едва прикрытыми листьями.
– Ну, курочки мои, идите ко мне! Мы построим вам просторный дворец! И я отведаю вас первым!
Пока Бешеный организовывал стоянку, Провозвестник подвел колдунов поближе к самому крупному и опасному бурлящему водовороту.
Даже для нубийцев вид его был почти невыносимым.
– Если судить по состоянию потока и погодным приметам, какой тип разлива могли бы вы предсказать?
– Высокий, даже очень высокий, – ответил Течаи.
– Значит, наша задача будет значительно проще. Сосредоточив свою силу на этой гибельной бездне, мы совместными усилиями вызовем ярость разрушительной силы…
– Вы… вы хотите… смыть Египет с лица земли?
– Вместо Нила плодородного, покрывающего жаждущие берега живительной влагой, на эту проклятую страну обрушится неукротимый поток погибели!
– Это очень трудная задача, потому что…
– Вы с ней не справитесь?
– Нет, господин, не это! Но есть опасность обратного удара…
– Разве вы – не самые могущественные колдуны?! Ведь вы хотите изгнать захватчиков и освободить свой край. Поэтому Нил не обратится против вас. И, кроме того, это не единственное оружие, которое мы применим!
Течаи внимательно слушал.
– Нет ли у вас… каких-нибудь гарантий безопасности?
Голос Провозвестника сделался медовым.
– Разве некоторое число нубийцев не служит лучниками во вражеской армии?
– Предатели, продавшиеся врагам! Вместо того чтобы остаться дома и бороться за интересы племени, они предпочли легкую жизнь и нанялись к врагам!
– Вот видите, как иллюзорны земные преимущества! – отозвался Провозвестник. – Но мы заставим их заплатить за это предательство и расстроим египетские ряды!
– Вы способны были бы разрушить крепость Бухен?
– Ты, очевидно, считаешь, что меня могут остановить какие-то стены?
Поняв, что он нанес повелителю оскорбление, Течаи опустил голову.
– Уже слишком давно мы ведем себя как подчиненный народ… Но благодаря вам в нас возрождается вера!
Провозвестник улыбнулся.
– Будем вместе готовить пробуждение гибельного потока!
28
Супруга Медеса, Секретаря Дома Царя, уже час билась в истерике. Избив своих служанок, занимавшихся ее прической, макияжем и педикюром, она каталась по полу и выла. Потребовалось вмешательство мужа, который угостил ее несколькими пощечинами, чтобы та несколько успокоилась.
Потом он усадил ее на стул из эбенового дерева и попытался успокоить, но она продолжала рыдать и вздрагивать.
– Ты забываешь о своем достоинстве! Немедленно возьми себя в руки!
– Ты не понимаешь, я всеми покинута! Доктор Гуа уехал из Мемфиса!
– Знаю.
– Где он? Где?
– На юге, с фараоном.
– А когда вернется?
– Это мне не известно.
Она судорожно вцепилась в мужа и повисла у него на шее. Боясь, что она ненароком задушит его, он снова дал ей несколько пощечин и заставил сесть.
– Я погибла! Только Гуа мог лечить меня!
– Это вовсе не так. Гуа подготовил нескольких прекрасных учеников. И вместо одного врача у тебя теперь будет целых три!
Истерика жены немедленно кончилась. Она перестала рыдать и недоверчиво улыбнулась.
– Три… Ты надо мной смеешься?
– Первый будет осматривать тебя утром, второй – днем, а третий – вечером.
– Это правда, милый?
– Это так же верно, как и то, что меня зовут Медес.
Она бросилась его обнимать и целовать.
– Ты просто чудесный муж! Самый лучший в мире муж!
– Ну а теперь, дорогая, пойди и сделай себя самой красивой!
Сдав жену на руки испуганной массажистке, Медес отправился во дворец, чтобы получить поручения от визиря. Первым высокопоставленным чиновником, который ему встретился во дворце, стал Собек, начальник стражи.
– А я как раз собирался посылать за тобой.
Медеса внутренне передернуло, но он сумел сохранить приветливый вид и улыбнулся.
– Я в твоем распоряжении.
– Твой корабль уже готов.
– Мой корабль…
– Ты едешь в Элефантину, там тебя ждет фараон. Ответственность за груз зерна, необходимого для готовящейся экспедиции, возложена на Жергу.
– Разве я не принесу больше пользы здесь, в Мемфисе?
– Великий Царь поручает тебе организовать работу писцов. Ты будешь вести судовой журнал, делать ежедневные записи и составлять указы. Надеюсь, работа тебя не пугает?
– Совсем, совсем наоборот! – стал бурно возражать Медес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38