А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я не могу ответить и пожимаю плечами.— Там есть переговорное устройство, — объясняет голем. — Под окошком. Я опускаю голову, шарю рукой по стене и нахожу гибкий шланг с маской для рта и носа. Прижимаю ее к лицу, делаю вдох, и мое горло наполняется водой, потом воздухом. Меня бьет кашель. И все же так приятно снова дышать. Давно ли это было?Возобновилось дыхание, а значит, и мои внутренние часы тоже затикали.— Значит… — новый приступ кашля, — ваш Серый достал из холодильника запасную заготовку и, прежде чем испустить дух, рассказал обо мне. Ловко.Двойник Махарала усмехается.— Мне не нужно было ничего рассказывать. Я и есть тот самый Серый. Тот, что разговаривал с вашим архетипом во вторник утром. Тот, который стоял у моего тела в полдень. Тот, который застрелил вас во вторник во второй половине дня. Как же это? И тут я вспоминаю странного виду машину.Я присматриваюсь к голему внимательнее — кожа словно новая, но под ней темнеют какие-то пятна… Кажется, я понял.— Дитто-реювенация. Так вот оно что! — После короткой паузы я добавляю: — А «Всемирные печи» хотят сохранить ваше открытие в секрете. Чтобы поддержать уровень продаж.Его улыбка становится жесткой.— Хорошее предположение. Если бы все было так. А социальные потрясения? Экономические трудности? Впрочем, со всем этим общество способно справиться. Что он хочет этим сказать? Нечто более серьезное, чем социальные потрясения?— Как… как долго дитто способен функционировать, накапливая свежие впечатления, прежде чем начинаются проблемы с загрузкой?Махарал кивает:— Ответ зависит от личности оригинала. Но вы на верном пути. Со временем поле души голема начинает смещаться, трансформируясь в нечто новое. — В новую личность, — бормочу я. — Многим это не понравится.Голем пристально смотрит на меня, словно оценивает мою реакцию. Но для чего?Мне вдруг приходит в голову, что я как-то уж очень спокоен и миролюбив.— Вы добавляете какое-то седативное средство?— Расслабляющее. Нас ждут дела, меня и вас. Что толку, если вы расстроитесь. В возбужденном состоянии вы склонны к непредсказуемости. Ха. То же самое мне всегда говорит Клара. От нее я готов это услышать, но соглашаться с этим клоуном — нет. И что бы он там ни добавил в жидкость, которой я уже успел нахлебаться, «возбуждаться» я буду, когда захочу!— Вы так говорите, будто мы уже проходили все это.— О да! Только вы об этом не помните. Мы познакомились довольно давно и не в этой лаборатории. И каждый раз… я избавлялся от воспоминаний. Как еще можно реагировать на такое заявление, если не ошарашенным взглядом? Значит, я не первый Альберт Моррис, похищенный Махаралом. Он умыкнул несколько моих копий — за последние годы их исчезло не так уж и мало, — а потом избавился от них после того……после чего? Махарал не похож на заурядного извращенца.Рискну угадать.— Эксперименты. Вы похищали двойников и проводили на них эксперименты. Но почему? Почему вы выбрали меня?У Махарала стеклянные глаза. В них отражается мое серое лицо.— Причин много. Одна из них — ваша профессия. Вы регулярно теряете высококлассных големов и не очень беспокоитесь по этому поводу. Если дела идут хорошо — злодей пойман, а клиент платит, — вы списываете пропажу по статье неизбежных потерь, считая, что это входит в издержки работы. Вы даже не всегда обращаетесь за страховкой. — Но…— Конечно, есть и другие причины. Он говорит это таким тоном, словно уже устал от объяснений. Не могу сказать, что мне от этого легче.Молчание затягивается. Ждет? Испытывает? Предполагается, что я должен что-то вычислить, имея в своем распоряжении только то, что вижу?Румянец, обычный после «выпечки», уже прошел. Он стоит передо мной — ничего особенного, стандартный Серый, вполне свежий и… нет, не вполне. Пятна под кожей не пропали. Используемый им процесс восстановления несовершенен. Такое происходит со стареющими кинозвездами. Сколько ни делай подтяжек, годы и беды проступают — это необратимо.— Должен… должен быть какой-то предел. Нельзя же освежать клетки до бесконечности.Он кивает:— Ошибочно искать спасение только через сохранение тела. Это знали даже древние во время, когда у человеческой души был лишь один дом. Даже они знали — вечность не в теле, а в душе. Несмотря на пророческий тон, я чувствую, что Махарал говорит не только о духовном, но и о технологическом аспекте проблемы.— Вечность в душе… Хотите сказать, душа переходит из одного тела в другое. — Я мигнул. — Из тела в другое тело… не тело оригинала?Вот как.— Но тогда вы совершили величайшее открытие. Это даже значительнее, чем продление жизни голема.— Продолжайте. — Вы… вы считаете, что сможете продолжить так до бесконечности… без реального себя.По серо-стальному лицу расплывается улыбка. Мой ответ его порадовал, как радует учителя правильный ответ любимого ученика. Но в этой улыбке есть нечто жутковатое.— Реальность — это проблема точки зрения. Я — настоящий Йосил Махарал. Глава 22 МИМ — ВОТ ЧТО НУЖНО …или как вторничный Зеленый приобретает еще один оттенок…
Впервые после того, как мне едва удалось выбраться из передряги во «Всемирных печах», появилась возможность продиктовать отчет.Наговаривать текст на старомодный самописец, какая трата драгоценного времени. Тем более что я в бегах. У Серых все иначе: субвокальные рекордеры, встроенные для описания всего, что они видят, слышат и думают в реальном настоящем времени! Конечно, это намного удобнее. Но я всего лишь Зеленый, даже если меня перекрасили. Дешевка. И уж если отчет о моем участии во всем этом…Вот и призовой вопрос. Отчет для кого? Не для реального Альберта, моего создателя, который наверняка мертв. Не для копов, которые расчленят меня, как только увидят. Не для моих серых братьев. Черт, мне даже думать о них страшно.Тогда зачем? Кому все это нужно?Может быть, я и Франки, но я не могу не представлять себе Клару, воюющую в далекой пустыне и не подозревающую о том, что ее реальный любовник поджарен ракетой. Ей нужно утешение по-современному — услышать рассказ обо всем случившемся от двойника, оставшегося без владельца. От призрака. То есть от меня, потому что я единственный уцелевший дитто. Даже если я и не чувствую себя Альбертом Моррисом.Вот так, дорогая Клара. Письмо-призрак, чтобы помочь тебе справиться с первым приступом горя. У бедняги Альберта были свои недостатки, но он по крайней мере любил. И у него была работа.
Я находился там, когда это случилось. Я имею в виду «атаку» на «Всемирные печи». Мимо меня промчался Серый № 2, весь какой-то пятнистый, обесцвеченный. Что-то разъедало его изнутри, что-то ужасное, готовое взорваться. И мне ничего не оставалось, как смотреть на него. Он пробежал мимо, едва взглянув на меня и хорька-дитто Пэла, сидевшего на моем плече, хотя мы только что прошли через ад, чтобы проникнуть на территорию комплекса и спасти его!Не обращая внимания на наши крики, он отчаянно метался, словно искал что-то, а потом нашел — место, где можно умереть, не погубив других.Если не считать бедняги оператора погрузчика, так и не понявшего, зачем какому-то незнакомцу понадобилось вдруг влезть ему в задницу! Для великана-дитто это стало первым неприятным сюрпризом. Он взревел и стал распухать, увеличившись в несколько раз, как воздушный шарик. Я решил, что бедолага лопнет! И тогда всем нам будет крышка. Без вариантов. Всем на фабрике. Всем «Всемирным печам». Может быть, всем дитто в городе?Представьте только, всем архи придется все делать самим! Конечно, они знают, как что делать. Но ведь все так привыкли жить во множественном числе. Вести несколько параллельных жизней! Куча народу просто тронется, если у них останется только одно тело.К счастью для нас, несчастный погрузчик перестал надуваться… в самый последний момент. Он стоял, как удивленная рыба-пузырь, оглядываясь, крутя головой, будто хотел сказать: «Эй, этого мой контракт не предусматривал». Потом он как-то померк, потемнел. Глиняное тело содрогнулось и замерло.Не позавидуешь. Я бы не хотел так кончить.После этого все закрутилось в водовороте хаоса. Зазвенели звонки. Оборудование отключилось. Рабочие-големы остановились, а фабрику заполнили спасательные отряды, в задачу которых входило предотвратить распространение опасности. Я видел проявления безрассудной смелости… точнее, это была бы безрассудная смелость, если бы спасатели не являлись дубликатами. Но все равно надо обладать немалым мужеством, чтобы подойти к раздутому телу. Из распухшей массы сочилась какая-то жидкость, и каждый, кто пытался убрать хотя бы каплю, падал, сотрясаясь от боли.И все же основная часть яда осталась внутри погрузчика. А когда он начал разлагаться, разъедаемый изнутри, пурпурные чистильщики уже развернули шланги, заливая все вокруг антиприоновой пеной.Потом прибыло начальство. Не реальные люди, а целая толпа серых ученых в белых халатах. За ними явились синие големы — полицейские, а следом и серебристо-золотистый двойник самого шефа «ВП», вика Энея Каолина, который с ходу потребовал объяснений.— Давай, — сказал хорек-дитто Пэлли, сидевший у меня на плече, — сваливай отсюда. Ты теперь Оранжевый, но босс может узнать твое лицо.Однако мне хотелось остаться и выяснить, что же все-таки случилось. Может быть, помочь снять подозрения с бедняги Альберта. Не дать опорочить его имя. А что ждало меня там, за оградой «ВП»? Чем мне там заниматься?Чесать голову оставшиеся десять часов? Слушать причитания и укоры Гадарина и Лума? Ждать, пока часы остановятся и придет время прыгать в рециклер?Пена, шипя и пузырясь, растекалась по громадному помещению. Инстинкт самосохранения, впечатанный вместе с Постоянной Волной, заставил меня присоединиться к опасливо отступавшим зевакам.— Ладно, — вздохнул я. — Давай выбираться отсюда.Я повернулся и чуть не наткнулся на плотных ребят из секьюрити, одетых в бледно-оранжевые костюмы с синими повязками. Они угрожающе поигрывали троекратно увеличенными эрзац-мускулами.— Пожалуйста, пройдемте с нами, — произнес усиленным для внушительности голосом один из них, стискивая мою руку железными тисками пальцев. Мне это показалось хорошим знаком.То есть: «пожалуйста».
Мы оказались внутри какого-то запечатанного фургона с простыми металлическими стенами, остававшимися непрозрачными, несмотря на все наши усилия. Пэлли счел это грубостью.— Могли бы уж хотя бы дать осмотреться, прежде чем резать на кусочки наши мозги, — проворчал хорек с лицом Пэла и тут же в характерной для себя манере попробовал втереться в доверие к охранникам: — Эй, кореша! Как насчет того, чтобы позволить парню проконсультироваться с адвокатом, а? Вы все тут ответите за дитнэппинг. Я же завалю вас штрафами. Слышали о недавнем деле «дитАддисон против Хьюза»? Голем больше не может оправдываться тем, что «выполнял приказ». Вспомните закон «О службе». Если перейдете на нашу сторону, то поможете мне выдвинуть обвинение против вашего босса и не будете знать, что делать с денежками!Старина Пэл, очаровашка. В любом обличье. Только это не имеет никакого значения. Находимся ли мы под арестом в строгом смысле слова — не важно. Мы всего лишь собственность и возможные соучастники в деле о промышленной диверсии. Никакое красноречие не убедит служащих «ВП» встать на защиту наших попранных прав.По крайней мере никто не отключил флашер, так что я попросил дать новости. Передо мной тут же появился голографический пузырь с сообщениями о «неудавшемся нападении фанатиков-террористов» на «ВП». Сообщения не несли никакой полезной информации. Однако через какое-то время верхнюю строчку занял вертящийся глобус, оттеснивший прочую мелочь в угол голоскопа.
ДОМ В РАЙОНЕ НОРТСАЙД УНИЧТОЖЕН РАКЕТОЙ!
Сначала я ничего не понял — передо мной был пылающий ад. Но корреляторы уже дополнили картину адресом, и…— Ух ты, — пробормотал мне на ухо Пэл. — Круто, да?Дом. Мой дом. Или то место, где меня одушевили, где у меня появились воспоминания о прошлой жизни, откуда я начал этот долгий скорбный день. Черт, они даже сожгли сад, подумал я, наблюдая за тем, как пламя пожирает строение и все, что было в нем.В каком-то смысле произошедшее можно было назвать милостью судьбы. В новостях уже звучало имя Альберта Морриса как главного подозреваемого в организации нападения на «Всемирные печи». Оставшись в живых, он попал бы в серьезную передрягу. Бедняга. Впрочем, рано или поздно нечто подобное неизбежно случилось бы. Альберт действовал как романтик-крестоносец, старомодный борец со злом. Когда-нибудь он вызвал бы раздражение какой-то крупной шишки и навлек бы на себя настоящие неприятности. Тот, кто все это задумал, оказался расчетливым и жестоким.Я еще не в полной мере осознал, во что именно вляпался, когда фургон остановился. Задняя дверца открылась, и хорек-дитто Пэл приготовился выпрыгнуть, но охранники были настороже, и один из них вовремя ухватил Пэллоида за шею.Другой взял меня за локоть, не грубо, но с достаточной силой, показывая, что сопротивление бесполезно.Мы вышли около неосвещенного входа в какой-то большой каменный особняк с уходящими вниз ступеньками, скрытыми настоящими хризантемами. Я бы посопротивлялся державшему меня за руку громиле ради того, чтобы понюхать цветочки. Но только если бы творец наделил меня обонянием. Запах, наверное, того стоил.Спустившись вниз, мы попали в просторный зал, где с полдюжины людей сидели в креслах, покуривая, разговаривая и выпивая. Поначалу мне показалось, что все это реальные люди, потому что их кожа под прочными старомодными костюмами выглядела настоящей. Но, приглядевшись, я распознал искусную имитацию. А уж окончательно их выдавали лица с выражением усталости и скуки. Дитто в конце долгого рабочего дня, терпеливо ожидающие своего часа «Икс».Двое сидели перед экранами-интерфейсами, разговаривая с компьютерными аватарами, лица которых напоминали их собственные. Один, маленький, похожий на ребенка голем, был одет в потертую джинсу. Я не понял ни слова из того, что он говорил. Зато другая, грудастая женщина в плохо сидящем, бесформенном платье, с рыжеватыми волосами, разговаривала громко. …с учетом скорого развода можно предвидеть много проблем… …Моя роль становится куда более сложной, и мне хотелось бы знать всю информацию. …к счастью, положение настолько сумбурное, что последовательность ни к чему… Сугубо профессиональный тон. Тема, не имеющая никакого отношения к моим проблемам… Так что Альберт Моррис явно не единственный опытный специалист, работающий по контракту на эксцентричных триллионеров.Нас провели к двери, ведущей в соседнюю комнату. Луч сканера пробежался по синим лбам охранников, и панель отошла в сторону. Просторное помещение, разделенное рядами внушительных колонн, напоминало каменный лес. У нас не было возможности оглядеться, и я лишь заметил, что это какая-то лаборатория. Слева размещалось оборудование, имевшее отношение к копированию: холодильники, импринтеры, печи и тому подобное, а также несколько непонятного назначения машин. То, что находилось справа, было предназначено для биологических и медицинских исследований и представляло собой больницу для реальных людей в миниатюре, дополненную последними моделями сканеров-анализаторов мозга.То есть это я решил, что они последней модели. Альберт интересуется психопатологией мозга нарушителей закона и прилежно читает научные статьи по этой теме. Странное увлечение, которое я, как Франки, похоже, не разделяю.Охранники доставили нас в еще один зал за закрытой дверью. Через узкое окошко я мельком увидел некую личность, нервно расхаживающую по комнате и бросающую резкие короткие вопросы в адрес кого-то, оставшегося вне поля моего зрения. Гладкая, полированная кожа и дорогие синтетические сухожилия делали голема очень похожим на реального человека. Позволить себе такие копии могут лишь немногие. А о том, чтобы использовать их в большом количестве, нечего и мечтать. Это был уже второй высококлассный Каолин-дитто, попавший мне на глаза в течение последнего часа. Расхаживая, он постоянно посматривал на стену с многочисленными голографическими дисплеями, которые, реагируя на его взгляд, тут же надувались, показывая события, происходящие в разных часовых зонах.Несколько пузырей давали «картинку» с фабрики, где все еще работали отряды спасателей. Судя по отсутствию в их действиях спешки, угроза миновала, и прионового заражения можно было не опасаться. Я мог бы поспорить, что производство возобновится — по крайней мере на части территории фабрики — уже к утру.На другом дисплее были видны дымящиеся руины маленького домика, ставшего, возможно, крематорием для Альберта. Увы.— Отойдите, пожалуйста, отсюда, — сказал один из охранников достаточно мягким тоном, давая понять, что второе предупреждение будет выражено в менее любезной форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56