Я просто улыбнулась.
Билл появился этим вечером в баре, сразу после наступления темноты. Мне пришлось работать допоздна, так как у одной из вечерних официанток что-то случилось с машиной. Его только что не было — и вот он уже здесь, замедляет движение, чтобы я заметила, как он входит. Если у Билла и существовали какие-то сомнения по поводу того, стоит ли предавать наши отношения огласке, то он не придал им значения. Он поднял мою руку и поцеловал ее так, что будь этот жест проделан кем-то другим, это показалось бы ужасно фальшивым. Я ощутила, как прикосновение его губ к тыльной стороне моей ладони распространяется до самых кончиков пальцев ног, и он тоже осознал это.
— Как ты нынче вечером? — прошептал он, и я вздрогнула.
— Слегка… — Слова не шли с языка.
— Расскажешь мне позже, — предложил он. — Когда ты заканчиваешь?
— Как только Сюзи доберется.
— Приходи ко мне.
— Ладно. — Я улыбнулась ему, чувствуя себя сияющей и легкой.
Билл улыбнулся мне в ответ. Моя близость оказала воздействие, его клыки слегка высунулись, и для любого другого эффект улыбки был бы несколько выбивающим из колеи.
Он нагнулся, чтобы поцеловать меня, слегка прикоснувшись к щеке, и повернулся, чтобы уйти. Но в этот момент вечер покатился кубарем.
В бар вошли Малкольм и Диана, распахнув двери настежь. Интересно, куда подевался Лиам? Может, ставил машину. Надеяться на то, что они оставили его дома, было нелепо.
Жители Бон Темпс стали уже привыкать к Биллу, но броский Малкольм и не менее броская Диана взволновали публику. Первой моей мыслью было: это явление никак не способствует приятию наших с Биллом отношений.
На Малкольме были кожаные штаны и рубашка с цепями. Он выглядел, словно сошел с обложки рок-альбома. На Диане сверкал цельный комбинезон из лайкры или чего-то похожего, тонкого и обтягивающего, цвета лайма. Если захотеть, наверняка можно было пересчитать все волоски на ее теле. Черные обычно не заходили к Мерлотту, но если для кого-то из них такой визит и был совершенно безопасен, так это для Дианы. Лафайет таращил глаза через окошко раздачи в неприкрытом восхищении, приправленном солидной порцией страха.
Пара вампиров вздрогнула от притворного удивления, увидев Билла. Насколько я могла судить, Билл не был особо рад их присутствию, но пережил вторжение спокойно, как, впрочем, и все остальное.
Малкольм поцеловал Билла в губы, как и Диана. Сложно сказать, чье приветствие показалось посетителям бара более вызывающим. Биллу лучше бы продемонстрировать свое отвращение и сделать это прямо сейчас, если он хочет сохранить хорошие отношения с жителями Бон Темпс.
Билл, не будь дураком, сделал шаг назад и обнял меня, отделив себя от вампиров и присоединив к людям.
— Так твоя крошечная официантка все еще жива, — сказала Диана, и ее голос разнесся по всему бару. — Ну не удивительно ли?
— Ее бабушку убили на прошлой неделе, — тихо сказал Билл, пытаясь подавить желание Дианы закатить сцену.
Ее роскошные карие лунатические глаза задержались на мне, и мне стало холодно.
— Это правда? — спросила она и рассмеялась.
Вот так. Никто не простил бы ей теперь. Пожелай Билл найти способ укрепиться, я бы написала именно такой сценарий. С другой стороны, отвращение, которое сгущалось среди людей, сидевших в баре, могло создать реакцию и прокатиться и по Биллу.
Конечно… для Дианы и ее приятелей Билл был ренегатом.
— И когда же кто-нибудь укокшит тебя, деточка? — она поддела мой подбородок пальцем, но я отбросила ее руку.
Она бы накинулась на меня, если бы Малкольм не удержал ее руку, лениво, без видимого усилия. Но я заметила напряжение в его стойке.
— Билл, — сказал он, словно не напрягал каждый мускул, чтобы удержать Диану. — Я слышал, что в этом городке неквалифицированная рабочая сила исчезает с поразительной скоростью. А маленькая птичка из Шривпорта пропела мне, что ты и твоя подружка были в «Клыкочущем веселье» и расспрашивали, кто из вампиров бывал с убитыми клыками-кулаками.
— Но это только между нами, понимаешь, — продолжил Малкольм, и внезапно его лицо стало настолько серьезным, что это пугало. — Некоторым из нас не нравится ходить на бейсбол и (он явно перетряс свою память в поисках чего-то столь же отвратительно человеческого) барбекю. Мы — Вампиры! — он произнес это величественно, с очарованием, и, готова поручиться, множество людей попали под его чары. Малкольм был достаточно умен, чтобы попытаться загладить неприятное впечатление, которое произвела Диана. Одновременно он выказывал и свое презрение тем, кому оно предназначалось.
Я собрала весь свой вес и наступила им ему на ногу. Он оскалил на меня клыки. Люди в баре моргнули и встряхнулись.
— Почему бы вам просто не уйти отсюда, мистер? — спросил Рене. Он сгорбился у бара, поставив локти вокруг своего пива.
В этот момент все висело на волоске, и бар мог обернуться полем кровавой битвы. Похоже, никто из людей не понимал, насколько сильны вампиры, насколько они безжалостны. Билл встал передо мной, что не укрылось ни от одного взгляда.
— Что ж, если нашего общества не желают… — протянул Малкольм. Его мужественное мускулистое тело не соответствовало журчащему голоску, который он изобразил. — Эти добрые люди хотят есть мясо, Диана, и действовать по-человечески. Сами по себе. Или с нашим бывшим другом Биллом.
— Кажется, наша маленькая официанточка хочет сделать с Биллом кое-что очень человеческое, — начала Диана, но Малкольм схватил ее за руку и вытащил из зала, прежде чем она успела нанести еще какой-либо урон.
Весь бар вздрогнул, когда они выходили за дверь, и я решила, что лучше пойду, пусть даже не дождавшись Сюзи. Билл ждал меня снаружи. Когда я спросила, почему, он ответил, что хотел удостовериться в том, что они действительно ушли.
Я поехала за Биллом к нему, думая о том, что от этого визита вампиров мы отделались сравнительно легко. Мне было любопытно, зачем приходили Диана и Малкольм. Казалось странным, что они болтались так далеко от дома и внезапно решили заскочить к Мерлотту. Они не прилагали никаких усилий к ассимиляции, может, они просто хотели несколько повредить намерениям Билла.
Дом Комптонов явственно отличался от того, каким я видела его в последний раз, в тот злополучный вечер, когда я встретила других вампиров.
Рабочие действительно постарались для Билла, то ли оттого, что боялись его, то ли оттого, что он хорошо платил. Может, по обеим причинам. В гостиной был новый потолок и свежие обои, белые с неброским цветочным узором. Паркетные полы были вычищены и сияли, как и было изначально. Билл провел меня на кухню. Она была обставлена скромно, но была чистой и светлой, с новым холодильником, наполненным бутылочками с синтетической кровью.
Ванная внизу стала роскошной.
Насколько я успела узнать, Билл никогда не пользовался ванной, по крайней мере — для обычных человеческих нужд. Я озиралась в изумлении.
Пространство для этой громадной ванной было позаимствовано у кладовой и старой кухни.
— Мне нравится принимать душ, — сказал он, указывая на душевую кабину в углу. Она вместила бы двух взрослых, да еще, пожалуй, пару карликов в придачу. — А еще мне нравится лежать в теплой воде. — Он указал на середину помещения, на громадную лохань, окруженную палубой из кедра, на которую с двух сторон вели лесенки. Вокруг стояли горшки с цветами. Все это было настолько приближено к царской роскоши, насколько только может быть в северной Луизиане.
— Что это? — спросила я с почтением.
— Портативное спа, — гордо ответствовал Билл. — В нем есть струи, которые можно подбирать для каждого человека индивидуально, регулируя напор воды. Это теплая ванна, — упростил он.
— В ней и сиденья есть, — отметила я, заглянув внутрь. Поверху шел орнамент из зеленой и голубой плитки. Снаружи располагались ручки управления.
Билл повернул их и пустил воду.
— Хочешь, примем ванну вместе? — предложил он.
Я почувствовала, как щеки пылают, а сердце бьется чаще.
— Может, сейчас? — Пальцы Билла потянули мою рубашку за подол, заправленный в черные шорты.
— Ну… может быть, — я не могла решиться посмотреть на него прямо, стоило подумать о том, что этот — ладно, мужчина — видел меня больше, чем я когда-либо кому-либо позволяла, включая и врачей.
— Ты скучала? — спросил он, расстегивая мои шорты и стягивая их.
— Да, — ответила я сразу, потому что это было правдой. Он рассмеялся и нагнулся, чтобы развязать мои кроссовки.
— А о чем ты больше всего скучала?
— О твоем молчании, — сказала я, не задумываясь.
Он посмотрел на меня. Его пальцы помедлили потянуть за шнурок, чтобы развязать бантик.
— Мое молчание, — повторил он.
— Я не могу читать твои мысли. Ты даже не представляешь, Билл, насколько это здорово!
— Я надеялся, что ты назовешь что-нибудь другое.
— Ну, обо всем этом я тоже скучала.
— Тогда расскажи мне об этом! — предложил он, стягивая с меня носки и пробегая пальцами по бедрам, чтобы стащить с меня трусики.
— Билл! Я стесняюсь, — запротестовала я.
— Сьюки, со мной можно не стесняться. Со мной меньше, чем с кем бы то ни было иным. — Он встал, снял с меня рубашку и потянулся, чтобы расстегнуть лифчик, пробегая пальцами по следам, которые оставили на коже бретельки, чтобы переключить внимание на мою грудь. Сам он одновременно ногами стаскивал с себя сандалии.
— Я попробую, — сказала я, глядя в пол.
— Раздень меня.
Ну это-то я могла сделать. Я быстро расстегнула на нем рубашку, выправила ее из-за пояса и скинула с плеч. Потом расстегнула пояс и начала расстегивать пуговицу на брюках. Она была тугой, и мне пришлось попотеть. Я готова была зарыдать, если пуговица наконец не подастся. Я чувствовала себя неуклюжей и неумелой. Он взял мои руки и положил себе на грудь.
— Медленнее, Сьюки, тише, — сказал он, и голос его был мягким и дрожащим. Я расслабилась почти осязаемо дюйм за дюймом и начала гладить его грудь, как он делал это с моей, завивая волоски вокруг своих пальцев и нежно пощипывая его плоские соски. Его рука легла мне на затылок и мягко надавила. Я и не знала, что мужчинам такое нравится, но Биллу нравилось несомненно, так что я уделила равное внимание и второму соску. Пока я занималась этим, мои пальцы возобновили сражение с пуговицей, и на сей раз она легко расстегнулась. Я потянула брюки вниз, и запустила пальцы внутрь трусиков.
Он помог мне забраться в ванну, вода пенилась вокруг наших ног.
— Искупать тебя сперва? — спросил Билл.
— Нет, — тихо ответила я. — Дай-ка лучше мыло мне.
Глава 7
Следующим вечером мы с Биллом завели разговор, который выбил меня из колеи. Мы были в его кровати, огромной, с резными изголовьями и новеньким матрасом Рестоник. Простыни были в цветочек, как и обои, и я вспомнила, как поинтересовалась, потому ли ему нравятся нарисованные цветы, что он не может их увидеть живыми, по крайней мере, как их предполагается видеть… при дневном свете.
Билл лежал на боку, глядя на меня. Мы ходили в кино. Биллу ужасно нравились фильмы про пришельцев. Возможно, эти космические создания вызывали у него какие-то родственные чувства. На сей раз фильм был настоящей стрелялкой, почти все пришельцы были уродливыми, отвратительными, склонными к убийству. Он возмущался этим все время, пока мы ужинали и возвращались к нему. Я порадовалась, когда он предложил мне попробовать новую кровать.
Я была первой, кто лежал с ним на ней.
Он смотрел на меня, что, как я уже поняла, ему нравилось. Может, он слушал, как бьется у меня сердце, ведь он мог слышать то, чего не слышала я. Может, он смотрел на то, как бьется мой пульс, ведь он мог видеть то, чего не видела я. Наш разговор начался с фильма, который мы посмотрели, перешел к ближайшим окружным выборам (Билл хотел попробовать зарегистрироваться для голосования), затем к нашему детству. Я понимала, что Билл отчаянно пытается вспомнить, что это значит — быть обычным парнем.
— Ты когда-нибудь играла в «покажи-ка мне» со своим братом? — спросил он. — Теперь-то это считается нормальным, а я никогда не забуду, какую трепку задала мама Роберту, когда обнаружила его с Сарой в кустах.
— Нет, — ответила я, стараясь сказать это нормально, но лицо напряглось, а в животе шевельнулся комок страха.
— Ты не говоришь правды.
— Говорю, — я смотрела на его подбородок, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы переменить тем разговора. Но Билл был весьма настойчив.
— Значит, не с братом. А с кем?
— Я не хочу говорить об этом. — Мои руки сжались в кулаки, и вся я замкнулась.
Но Билл терпеть не мог уклонений. Он привык, что люди говорят ему все, что он хочет знать, ибо привык использовать свои чары, чтобы сделать по-своему.
— Расскажи мне, Сьюки. — Его голос был упрашивающим, а глаза — два озерца любопытства. Он провел пальцем по моему животу, и я вздрогнула.
— У меня был… забавный дядюшка, — сказала я, чувствуя, как на губах возникает привычная улыбка.
Он поднял брови, не поняв смысла сказанного. Я стала говорить по возможности отстраненно:
— Взрослый мужчина, родственник, который приставал к своим… к детям в семье.
Его глаза вспыхнули. Он сглотнул, я видела, как дернулся его кадык. Я усмехнулась ему. Мои руки откинули волосы с лица. Я уже не могла остановиться.
— И кто-то сделал с тобой такое? Сколько тебе было?
— Ну, все началось, когда я была совсем маленькой. — Я ощутила, как ускоряется дыхание, сердце бьется быстрее, признаки паники, в которую я всегда впадала, когда вспоминала об этом. Колени согнулись и сжались. — Думаю, мне было пять, — пробормотала я, говоря все быстрее и быстрее. — Он никогда не… не трахал меня, но делал другое… — Мои руки дрожали перед глазами, я пыталась заслониться ими от взора Билла. — А хуже всего, Билл, хуже всего, — продолжала я, не в силах остановиться, — что каждый раз, когда он приходил, я знала, что он сделает, потому что могла читать мысли! И я ничего не могла сделать, чтобы что-то изменить! — Я закрыла рот руками, чтобы заставить себя замолчать. Мне не стоило говорить об этом. Я повернулась на живот, чтобы спрятаться, и тело мое было совершенно жестким.
Спустя долгий промежуток времени, я ощутила, как холодная рука Билла легла мне на плечо. И осталась там, утешая.
— Это было еще до того, как погибли твои родители? — спросил он обычным спокойным голосом. Я все еще не могла смотреть на него.
— Да.
— А ты говорила маме? Она ничего не сделала?
— Нет. Она решила, что у меня на уме только гадости, или что я стащила из библиотеки книжку, из которой узнала про то, про что, по ее мнению, не должна была еще знать. — Я могла вспомнить ее лицо, обрамленное волосами на два тона темнее, чем мои. Ее лицо исказилось от отвращения. Она была из очень консервативной семьи и считала, что публичное проявление привязанности или упоминание о том, что сама считала неблаговидным, было совершенно недопустимо. Странно, что она и мой отец казались счастливыми, — сообщила я своему вампиру. — Они были настолько разными. — Тут я поняла, насколько нелепым было мое высказывание. Я перевернулась на бок. — Как будто мы не разные, — сказала я Биллу и попыталась улыбнуться. Лицо Билла было совершенно спокойным, но я заметила, как дернулся мускул на шее.
— А отцу ты говорила?
— Да, прямо перед тем, как он погиб. Я слишком стеснялась сказать ему, пока была младше. Да и мат мне не поверила. Но я больше не могла выдержать, зная, что мне придется встречаться с дядюшкой Бартлетом по крайней мере два раза в месяц, когда он приезжал навестить нас на выходные.
— Он все еще жив?
— Дядюшка Бартлет? Да, конечно. Он брат бабушки, а бабушка была матерью моего отца. Дядя живет в Шривпорте. Но когда мы с Джейсоном стали жить у бабушки, после смерти родителей, в первый раз, когда дядя Бартлет приехал к ней в дом, я спряталась. Она отыскала меня и спросила, почему. Я рассказала ей. И она поверила. — Я снова ощутила облегчение того дня, красивый голос моей бабули, которая обещает, что мне никогда не придется встречаться с ее братом, что нога его не ступит в ее дом.
Так и случилось. Она порвала с братом, чтобы защитить меня. Он пытался и с бабушкиной дочерью, Линдой, когда она была маленькой, но этот эпизод бабуля спрятала в недрах своей памяти, сделав вид, что произошло недопонимание. Она сказала мне, что никогда с тех пор не оставляла Линду со своим братом, и почти перестала приглашать его в свой дом, хотя и не до конца могла поверить в то, что он прикасался к ее маленькой девочке.
— Так он тоже Стакхаус?
— Нет. Видишь ли, бабушка стала Стакхаус, когда вышла замуж, а до того она была Хейл, — я удивилась, что рассказывала все это Биллу. Он был слишком южанином, пусть даже и вампиром, чтобы следить за такими простыми семейными отношениями.
Билл выглядел далеким, ушедшим за сотни миль. Я расстроила его своим мрачным рассказом, да и себе кровь заморозила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30