И женщину. Любую. Хоть распоследнюю уличную шлюху.Общение с богатыми ублюдками всегда пробуждало в нем жажду и похоть. Глава 5 – Я помню это место! – прошептала Марла, когда «Бентли» съехал с шоссе и принялся взбираться по крутому подъему, змеящемуся к вершине Маунт-Сутро.Едва впереди показался дом, сердце ее отчаянно забилось. «Да, да, да! Сомнений нет: она была здесь, она все это видела!»Марла покидала больницу в дурном настроении: однако все переменилось, когда перед внутренним взором ее замелькали обрывки прошлого. Кольцо, не то, что на ней сейчас, – попроще, без бриллиантов... пляж... лошади... Воспоминания вспыхивали на миг и исчезали, не складываясь в целостную картину; однако сомнений не было – они реальны. Марла потихоньку вспоминала свою жизнь.Меньше получаса назад со смешанным чувством облегчения и тревоги перед будущим она покинула больничные стены. Санитар подвез Марлу на кресле-каталке к поджидавшему автомобилю, а Алекс помог устроиться на мягком кожаном сиденье. Дверцу ей открыл шофер – рослый блондин с холодными голубыми глазами и странной, как будто механической улыбкой. Ларс Андерсон. «Он уже много лет с нами», – объяснил Алекс. Марле в этом великане-скандинаве почудилось что-то неприятное; он напоминал лощеного красавца-злодея из фильмов о Джеймсе Бонде. Огромные руки Ларса легли на руль, и машина мягко тронулась. Позади осталась пышная зелень парка «Золотые Ворота», викторианские особняки Хейт-Эшбери и наконец впереди вырос особняк Кейхиллов – настоящая крепость!«Вот я и дома».Ворота с электронным управлением распахнулись, и машина двинулась к дому, сияющему в сумерках дюжинами узких окон. И эти окна-бойницы, прорезанные в беленых кирпичных стенах, и черепичная крыша, и мощеные дорожки, и кусты рододендронов и азалий, застывшие вдоль подъезда, словно молчаливые часовые, – все это было Марле определенно знакомо!От облегчения на глаза ее навернулись слезы.– Я все это помню! – прошептала она, чувствуя себя на редкость глупо.– Правда? – Алекс широко улыбнулся, но серые глаза смотрели холодно, как будто он ей не верил.– Думаешь, я тебя обманываю?– Что ты, конечно, нет. – Откинувшись на сиденье, он сжал ее руку, переплетя ее пальцы со своими.Однако чувство узнавания исчезло, как только Ларс свернул в сторону и завел машину в подземный гараж. Здесь Марла увидела серебристый «Ягуар» и пустое место для еще одной машины.– А где... – Твоего «Порше» здесь нет, – с полуслова понял ее Алекс.– Я водила «Порше»?– Да, и будешь водить снова, как только немного окрепнешь. Думается, тебе не стоит спешить садиться за руль.Марла невольно вздрогнула. Ах, если бы повернуть время назад!– Что толку плакать о пролитом молоке? – пробормотала она.– Прости, что ты сказала?– Да ничего, просто поговорка. Ее часто повторяла моя мать...Мать? Перед глазами всплыл и тут же растаял смутный образ женщины... ее матери!– Ты ее помнишь?– Д-да... нет, пока еще нет. Но вспомню. Алекс полез в карман за сигаретой.– Ты говорил, она умерла.– Да, несколько лет назад.«Не повезло, – подумала Марла. – Как раз сейчас мне очень не хватает матери. Как и моим детям! Почему я совсем о них не думаю?» При мысли о малыше на сердце у нее потеплело. Захотелось прижать его к груди, взглянуть в милое личико. Которого она даже не помнит. М-да, хороша мамаша!Она отогнала прочь эту неприятную мысль. Тем временем Ларс заглушил мотор, вышел и открыл дверцу с ее стороны. Марла ощутила слабый запах бензина и машинного масла и пыли. Ларс протянул ей руку, и она вышла из машины, чувствуя странную неловкость, как будто никогда прежде не принимала его помощи.Возможно, так оно и есть. Ведь раньше она водила машину сама.– Спасибо, – машинально пробормотала она и заметила, что в глазах Ларса блеснуло удивление.– Теперь сюда, на лифт, – напомнил ей Алекс. Марла растерянно оглядывалась кругом – ничто не навевало воспоминаний. Более того – как ни глупо это звучало, Марла была почти уверена, что она здесь впервые.«Но ведь сам дом я помню! – возразила она себе. – Так что не о чем беспокоиться».– Хочешь подняться наверх и прилечь? – поинтересовался Алекс.Марла покачала головой.– Сейчас я хочу одного – увидеть сына.Алекс двинулся к лифту. За ним струился сигаретный дымок.– Джеймс, наверно, сейчас спит.– Я просто посмотрю на него. Мне это нужно. – Она подняла глаза на мужа. – Ты понимаешь меня, правда?– Конечно. Но, мне казалось, ты захочешь сначала освоиться в доме, вспомнить, где у нас что и...Двери лифта растворились. Алекс швырнул недокуренную сигарету в мусорный бак, вошел и нажал кнопку третьего этажа.– Что «и»?– Ничего. – Он плотно сжал губы, словно разозлившись на себя.– Нет, ты хотел что-то еще сказать! – настаивала Марла, чувствуя, как нарастает тупая боль в висках.– Видишь ли, – заговорил он медленно и очень отчетливо, словно обращался к ребенку, – если ты его не узнаешь, или он испугается тебя – для тебя это будет очень тяжело. Я думаю только о твоем самочувствии.– С моим самочувствием все в порядке, – отрезала Марла, раздраженная тем, что все обращаются с ней, словно с нежным тепличным цветком.Впрочем, здоровой и сильной ее сейчас никак не назовешь. Марла не так уж много знала о себе, но в одном уверена: она никогда не была рохлей и плаксой!– Пойдем взглянем на нашего сына.– Хорошо, если ты уверена, что сможешь выдержать…– Алекс, – раздраженно прервала она, – заткнись и покажи мне дорогу!Он промолчал. Старинный лифт плавно полз вверх. Прислонившись к стене, Марла мысленно выругала себя за то, что нагрубила мужу. В конце концов, он о ней же заботится. И он не виноват, что память ее разлетелась на тысячи осколков.На третьем этаже Марла увидела просторный холл, а посредине – центральную лестницу. Алекс подвел жену к двойным дверям.– Вот тут мы и живем, – объявил он, вводя Марлу в уютную гостиную – камин, пара диванов, кресла, столик для чтения. – Моя спальня вон там, – он указал на закрытую дверь, – а твоя здесь.Открыв дверь, он пропустил Марлу в просторную светлую комнату, выдержанную в синих, бежевых и персиковых тонах. Первым делом в глаза ей бросилась кровать – огромная, резная, розового дерева, застланная кружевным покрывалом. Оглядевшись, Марла обнаружила книжный шкаф, полный внушительных томов в кожаных переплетах, свежесрезанные цветы в вазах на столиках, картины на стенах. Все вместе напоминало музейную залу – не хватало только экскурсантов.– Разве мы с тобой не спим вместе?– Обычно нет. – Алекс ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Иногда бывает, конечно, но обычно каждый спит у себя.– Довольно странно, тебе не кажется? – заметила она, чувствуя, как просыпается в основании черепа ноющая боль.Он покачал головой.– Да нет. Мы ведь много лет женаты. Даже самая пылкая страсть со временем затухает. – Алекс пожал плечами. – У каждого из нас – своя жизнь, и я ничего плохого в этом не вижу.– Но ведь мы как-то ухитрились зачать ребенка! – удивилась Марла.– Точно. – Алекс ухмыльнулся. – Хорошо сказано – ухитрились! Ладно, пошли знакомиться с маленьким разбойником.Пройдя в дальний конец спальни, он отворил стеклянную дверь, завешенную шторкой, и ввел Марлу в детскую – комнатку в нежно-голубых тонах, с веселыми зверушками на обоях. Из углов смотрели на Марлу набивные игрушки, над детской кроваткой мягко светился ночник в виде Ноева ковчега. Детская совсем не походила на спальню: здесь было тепло и уютно, чувствовалось, что здесь живут.Из кроватки доносилось еле слышное посапывание. Марла склонилась над кроваткой – и сердце замерло у нее в груди. «Маленький разбойник» спал на боку, подогнув ножки и сжав крохотные ручонки в кулачки. Сквозь редкие рыжеватые волосики просвечивала нежная кожа. Во сне Джеймс причмокивал губами, словно ему снилась мамина грудь.Сердце Марлы сжалось, но не от материнской любви, а от отчаяния. Как мог этот чудесный малыш не врезаться золотыми буквами ей в сердце? Почему она совсем его не помнит? Сморгнув слезы, она потянулась к ребенку и осторожно взяла его на руки вместе с одеяльцем.«Это мой сын! Мой!» Эта мысль согревала, но и пугала. Что она знает о маленьких детях? Правда, она уже вырастила одного ребенка; но навыки материнства покинули ее вместе с памятью.Джеймс заворочался и пискнул во сне, когда она прижала его к плечу. Какое это счастье – держать его на руках, у сердца; но все же какое-то смутное чувство неправильности происходящего назойливо вертелось у нее в мозгу, дразнило и ускользало.Малыш открыл глаза и застыл, уставившись на нее изумленными круглыми глазенками.– Здравствуй, Джеймс! – прошептала Марла. Сердце ее полнилось гордостью и нежностью.Малыш заморгал, словно от испуга, открыл ротик и завопил что есть мочи. Личико его мгновенно сморщилось и покраснело от плача.– Тише, маленький, тише! – заговорила Марла, положив ладонь на его крошечную головку. – Ты у меня такой хороший!Но Джеймса, как видно, нелегко было пронять комплиментами. Выгнувшись и запрокинув головку, он орал во всю мочь своих двухмесячных легких.– Вот этого я и боялся! – сокрушенно сказал Алекс. Впервые на памяти Марлы лицо его исказилось растерянностью. – Позову няню.– Не надо.Марла старалась взять себя в руки. Она ничего дурного не сделала. Это ее сын. Она вправе зайти к нему, разбудить его, попробовать наладить с ним отношения.– Тише, солнышко мое, тише, – шептала она. – Все хорошо. Мама здесь, она о тебе позаботится. Теперь все будет хорошо.Ах, если бы себя обмануть было так же просто, как двухмесячного младенца!Где-то в другой части дома заливисто залаяла собака.– Этого еще не хватало! – пробормотал Алекс. – Говорил же я, не стоило его будить!Не обращая внимания на мужа, Марла качала плачущего сына и шептала ему что-то ласковое. Может быть, он голоден, думала она, или недоволен, что его разбудили. Или, быть может, ему надо сменить подгузник. В голове пульсировала тяжелая боль, но сейчас Марла не собиралась ей поддаваться.– Я о тебе позабочусь, – пообещала она малышу.Она поднесла Джеймса к столику для пеленания, уложила на матрасик и принялась расстегивать на малыше пижамку. К этому времени он вопил так, что мог и мертвого поднять из могилы.– Иду-иду, мой зайчик! – послышался вдруг от двери незнакомый женский голос с сильным английским акцентом.Дверь распахнулась, и в детскую влетело прелюбопытное существо: тощая фигура, завернутая в какой-то невообразимый балахон, лохматая копна рыжих волос, бледная веснушчатая физиономия, очки с толстыми стеклами и торчащие вперед, словно у крольчихи, передние зубы. Няня (как догадалась Марла, это была именно она), не обратив на хозяйку дома никакого внимания, даже не поздоровавшись, попросту оттолкнула ее с дороги и бросилась к младенцу.– Сейчас я все сделаю! – объявила она с уверенным видом человека, знающего свои обязанности.– А вы, простите?..– Да Фиона я. Няня. Вы что, миссис Кейхилл, не узнаете меня, что ли?«Разумеется, не узнаю!» – сердито подумала Марла.– Простите, – извинилась она, чувствуя, как нарастает пульсирующая боль в голове. – Я, видите ли, многого не помню.– А как же, слыхали! Амнезия. Страшная штука, скажу я вам. У моего дяди была точь-в-точь такая же фигня. Катался он на лыжах, сошел с лыжни и треснулся головой о камень. Открыл глаза – батюшки, ничего не помнит! Ну а потом ничего, все прошло. Вспомнил. Только хромым на всю жизнь остался, – не совсем последовательно закончила она и повернулась к ребенку.Наблюдая, как ловко Фиона управляется с малышом, Марла ощутила приступ черной зависти. Хуже всего, что в умелых руках няни Джеймс моментально умолк.– Голосистый он у нас, что есть, то есть, – проговорила Фиона, по-матерински прижимая затихшего малыша к груди. – А вы не хотите, скажем, пойти прилечь?– Марла! – В детскую почти вбежала Юджиния, озабоченная и недовольная. – Что ты здесь делаешь?Она сердито обернулась к Алексу.– Господи боже, она только что из больницы! Фиона права, ей надо отдохнуть.– Марла хотела взглянуть на Джеймса.– Конечно, конечно, понимаю, но всему свое время. – Юджиния устремила на Марлу встревоженный взгляд. – Не беспокойся, малыш никуда не денется. Исчезать из дома он начнет лет через пятнадцать, не раньше.И снова, как бывало и раньше, за ее шутливыми уверениями Марле почудилось какое-то невысказанное... предупреждение? Угроза?– Кстати, Фиона, я уже не раз просила вас при детях следить за своей речью. – Юджиния обернулась к малышу, и на лице ее заиграла блаженная улыбка. – Он у нас само очарование, правда?– Несколько минут назад он был не так уж очарователен, – заметил Алекс и тут же усмехнулся: – Шучу, шучу. Ладно, мне давно пора бежать. Вернусь через пару часов. Присмотри за моей женой, ладно, мама?Он подмигнул Юджинии, чмокнул в щеку Марлу и скрылся за дверью.– Вечно Александер носится как сумасшедший, – с ласковой укоризной заметила Юджиния. – И этот молодой человек, похоже, вырастет такой же. Правильно, милый? Будешь как папа?Фиона, исполнившая свой долг и явно очень этим гордая, уложила малыша обратно в кроватку. Марла подобрала упавшее на пол одеяльце и бережно укрыла сына.– Необыкновенный малыш, – сияя, продолжала Юджиния. – Как долго мы все его ждали! Наконец-то есть кому продолжить династию Кейхиллов!«Неудивительно, что Сисси так переживает!» – подумала Марла.– Джеймс стал для нас благословением божиим, – соловьем разливалась Юджиния. – Я бы сказала, особым благословением. Высочайшим.– А Сисси?– Ну... она тоже благословение божие. Разумеется. Все дети – дары небес.– Но мальчики – «Ролексы», а девочки – «Таймексы»? Марки наручных часов. «Ролекс» – дорогая элитная марка, «Таймекс» – дешевая и общедоступная (Прим. пер.).

– язвительно уточнила Марла.Рассуждения об «особом и высочайшем благословении», от которых пахнуло позапрошлым веком, внезапно привели Марлу в бешенство. Неужели ее свекровь в самом деле ценит мужчин выше женщин? Что за средневековая дикость?– Нет, нет, что ты. У каждого свое предназначение в жизни. Сисси не такая, как Джеймс, но это не значит, что она хуже, – торопливо поправилась Юджиния. На пергаментных щеках ее выступили красные пятна.Марла, разумеется, ни на секунду не поверила в ее искренность.– А теперь, дорогая, – помолчав и откашлявшись, заговорила свекровь, – может быть, тебе в самом деле вздремнуть? Или почитать немного. У твоей кровати установлен интерком, если тебе что-нибудь понадобится, просто нажми кнопку. Я уже попросила Кармен принести тебе чаю, воды и растворить в апельсиновом соке твои таблетки.В первый раз после выхода из больницы Марла признала, что силы ее еще далеко не восстановились. Гудела голова, ныла челюсть, от усталости подкашивались ноги. Пожалуй, ей в самом деле стоит пойти в свою спальню, лечь в постель, позволить лекарству сразиться с болью, а самой попытаться сложить головоломку своей – но такой чужой – жизни.– Вы правы, я, пожалуй, прилягу, – устало ответила она.Вернувшись к себе в спальню, Марла скинула туфли и села на роскошную кровать. – Отдыхай спокойно, – проговорила Юджиния, задергивая шторы.– Спасибо, – пробормотала Марла.«Ты здесь не живешь. Ты никогда здесь не жила. Это не твой дом. И кровать не твоя», – настойчиво звучало в мозгу. Но Марла отбросила эту мысль. Глупости. Она просто устала. Отдохнет, освежит усталый мозг сном и все вспомнит. Скоро все вспомнит.– Если чего-нибудь понадобится, нажми вот эту кнопку. Это интерком, какая-то новейшая модель, но работает очень хорошо. – Юджиния нажала черную кнопку. – Кармен!– Да, миссис Кейхилл, – послышалось в ответ. Юджиния нажала еще раз.– Все в порядке. Нам ничего не нужно. – Она покосилась в сторону Марлы, как бы приглашая высказать свои пожелания, но та покачала головой. – Я просто показываю Марле, как работает интерком. Спасибо.«Это проверка, просто проверка». Откуда, из каких темных глубин памяти приплыли к Марле эти слова, она не знала. И, честно говоря, не хотела знать. Сейчас ей хотелось одного – лечь и закрыть глаза.– Может быть, тебе нужно что-нибудь еще? – заботливо поинтересовалась Юджиния. – Вон там, на столике, апельсиновый сок. И в нем, думаю, уже растворены твои таблетки.– Ничего больше не нужно, спасибо.– Если что, дай знать Кармен. А теперь отдыхай и ни о чем не тревожься.«Это уж как получится», – мысленно ответила Марла. О чем бы она ни думала, все вызывало тревогу – она сама, семья, авария, проклятая потерянная память.– А где Сисси?Юджиния поправила жемчужное ожерелье.– Я отпустила ее к подруге. Она довольно долго тебя прождала, но вы с Алексом задержались.– Да, регистратор что-то напутал с выпиской, – объяснила Марла, вспомнив, как ей не терпелось поскорее вырваться из больничных стен.– Я бы не стала отпускать ее к Томасам, но за последние дни ты на нее вдоволь насмотрелась. Да и устала я, честно говоря, от ее ворчания и нытья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41