Продавать парфюмерию нисколько не лучше, чем торговать свитерами. Помнишь – ты неплохо с этим справлялась в Саксе, дома.– Продавать, конечно, не Бог весть что, но, по крайней мере, это честная работа.– Не смей говорить со мной таким высокопарным тоном! – сказала Беттина, с пылающим от гнева взором повернувшись к дочери. – Я трудилась с утра до ночи, чтобы прокормить тебя и себя. Не смей этого забывать! Принеси, подай, накрой на стол, вытри после людей, которые считают, что они – пуп земли! И так каждый день! Собираешь жалкие гроши, чтобы хоть ты со временем жила такой жизнью, о которой я могла только мечтать. И все это задолго до того, как появился Гордон Кинкейд и начал оплачивать наши счета. Я говорю это на тот случай, если у вас отшибло память, мисс.Было и еще кое-что, со злостью подумала Девон. Была бесконечная череда мужчин. Дядя Гарри, дядя Джон, дядя Фил…– Я делала все, что было в моих силах, – сказала Беттина, как будто читая мысли дочери. – И все – ради тебя!– А я тебя никогда ни о чем не просила, – сухо процедила Девон.– За все приходится платить, – задумчиво проговорила Беттина. – Борьба за выживание.Девон закрыла глаза. Не буду слушать, в запальчивости сказала она себе, не буду! Не буду, не буду.Она выросла на этом речитативе, слушая постоянные причитания о трудностях, что мать отдала дочери все, кроме своей жизни.– Подожди, еще отвернешься от меня, как твой отец…Обвинения отдавались в сердце острой болью, как от уколов лезвия ножа.– Ты же знаешь, мама, я никогда так не поступлю.– Молодец, девочка! – улыбнулась Беттина. Она наклонилась и поцеловала дочь, и они нежно потерлись щека о щеку. Затем мать посмотрела на часы. – О-о! Сколько уже натикало! Надо спешить, дорогая. Дедушка Кинкейд посылает за нами машину, и мы не должны опаздывать. Надень-ка что-нибудь красивое и яркое для разнообразия. И капни-ка в глаза мои капли, хорошо?Ты выглядишь так, как будто плакала, Боже праведный!Это лучше, чем выглядеть так, словно кто-то дал тебе в морду, подумала Девон.И с чего это в голову лезут такие мысли? Как бы то ни было, на душе стало веселее. В первый раз за долгие часы она улыбнулась. ГЛАВА ВТОРАЯ В пятницу в пятом часу вечера служащие из офисов в районе Уолл-стрит стали целыми потоками высыпать на улицу из подъездов, предвкушая отдых в предстоящие выходные дни. Холлы и бары заполнились постоянными посетителями, которым не терпелось поскорее, прямо сейчас, начать уикенд.Райан и Фрэнк, как это повелось у них еще со студенческих лет, каждую пятницу отмечали окончание рабочей недели рюмочкой. Оседлав два последних свободных высоких кожаных стула у шикарного резного бара красного дерева в “Вотеринг-Хоул”, они обменялись дружескими приветствиями с барменом Гарри.– Добрый вечер, джентльмены, – сказал Гарри. – Как обычно?– Да, – ответил Фрэнк, но Райан отрицательно покачал головой.– Мне кока-колу.– Кока-колу? переспросил Фрэнк, удивленно подняв бровь. – Что с тобой, парень? Неужели та дамочка сдвинула тебе мозги своей правой клешней? Ну, когда врезала тебе по башке?Райан осторожно дотронулся рукой до челюсти.– Да-а, хороший был ударчик, – проговорил он с раздражением. – Есть что-нибудь?– Синяк появляется, вот здесь, – ткнул пальцем Фрэнк.– Оу-у! – взвыл Райан от боли. Бармен поставил перед ним стакан, доверху наполненный льдом, и открытую бутылку кока-колы. Райан взял один кубик льда из стакана, завернул его в носовой платок и осторожно приложил к челюсти. – Надеюсь, это поможет. Мне что-то не хочется объяснять деду, почему у меня челюсть припухла.– А-а-а, – протянул Фрэнк, – я понял: не пьешь потому, что собираешься сесть за руль и навестить старика, – так, что ли?– Точно. – Райан осторожно подвигал челюстью из стороны в сторону. – Ну что ты будешь делать с этой дамочкой! Сначала вышагивает, демонстрируя почти все свои прелести, а когда мужик обращает внимание, выходит из себя от злости. Где приличия?– Приличия?– Да, приличия, знаешь ли! Поменьше декольте, поменьше голых ног, поменьше всего напоказ.Брови у Фрэнка приподнялись от удивления.– И это я слышу от парня, который имел свидания с Мисс Ноябрь?Действительно, Райан рассуждал как-то странно. Видано ли, чтобы его раздражало, что женщина слишком обнажена? Если она симпатичная, то – чем больше, тем лучше!Райан поднял глаза на Фрэнка.– Это была Мисс Декабрь, – сказал он и улыбнулся. Маленькие колокольчики помнишь?– Никогда не забуду! – хохотнул Фрэнк и принялся разглядывать челюсть Райана. – А синяк твой потемнел. Придется тебе сочинить какую-нибудь историю, да так, чтобы дед принял все за чистую монету.Райан вздохнул.– Э-эх! Если он спросит, расскажу, как было на самом деле. Скорее всего, он заявит, что я получил по заслугам.– Вижу, старик не изменился?– В противоположность некоторым женщинам, – он указал на синяк, – мой дед всегда предсказуем.Да, как и вечер в доме Кинкейда-старшего, размышлял Райан, в то время как Фрэнк, извинившись, отправился в туалет.Сначала напитки, их принесут в старомодную гостиную. Бурбон для Райана, сельтерская вода для Джеймса (он полностью отказался от виски по настоянию врачей). Затем Агнес Бримли, экономка с лицом красновато-лилового цвета, позовет их в столовую, на обед, предварительно проверенный и одобренный доктором: как всегда, твердый шелушенный рис, измельченные до кашицеобразного состояния овощи, жилистые куры. Десерт будет иметь вид, запах и структуру толченого мыла.Потом старик наплюет и на логику, и на чрезмерно рациональную мисс Бримли, зажжет одну из своих твердых, как канат, сигар – последняя слабость, с которой он не распростился, – твердо зафиксирует Райана своими слезящимися глазами и прочтет ему Лекцию Месяца: “Как Обстоят Дела в Мире и Насколько Лучше Обстояли Дела Семьдесят Лет Назад”. Вот вам и весь репертуар. Затем последует: “Как Управлять Бизнесом "Кинкейд Инкорпорейтед"”, несмотря на то что за те пять лет, что Райан стоит во главе этой фирмы по землеустройству, она из компании, влияние которой ограничивалось Восточным побережьем, выросла до общенациональной многопрофильной корпорации.Но все это будет только вступительным словом, разминкой перед настоящей, любовно выпестованной лекцией Джеймса, которая, как и всегда, начнется словами: “Время идет, мой мальчик” – и закончится напоминанием, что Райану скоро стукнет тридцать два и что самое время обзавестись семьей.Райан улыбнулся. Конечно, он будет сидеть на протяжении всей лекции без малейшего намека на протест. Никакой финансист высшего разряда не сможет ничего изменить. Райан Кинкейд, человек, которому журнал “Тайм” присвоил титул “Одинокий Рейдер”, Герой-одиночка.
будет терпеливо слушать всю лекцию по самой простой и самой сложной из причин – потому что он любит своего деда, а дед любит его, хотя старик скорее взбесится от ярости, чем признает это.Дед воспитал и вывел в жизнь и его, и Гордона после скандального развода их отца. Теперь, когда Гордона уже нет на свете, ни у Райана, ни у старика не осталось другого объекта заботы.– Ну а как насчет Шэрон? – спросил Фрэнк, снова водружаясь на высокий стул.– А что Шэрон?– Вряд ли она будет в восторге от перспективы провести этот вечер без тебя, если припомнить, как она нервничает каждый раз по поводу нашего еженедельного мальчишника.– Если ты все о том же, – скривился Райан, – мне бы не хотелось говорить о Шэрон.– А что, проблемы?– Ну… я забыл о ее дне рождения.– Вот почему мы в конце концов оказались в “Монтаносе”!– Да, но это еще не все, – вздохнул Райан. – Я считал, что мы понимаем друг друга. Она не хотела ничего постоянного, и я тоже. А теперь она все время твердит, что все ее подруги выходят замуж и рожают детей.– Надеюсь, ты объяснил ей, что еще слишком молод, чтобы поставить крест на своей жизни?Райан поднял стакан, поднес ко рту, внимательно посмотрел на темную жидкость и поставил его на место, не притронувшись.– Дело в том, что… нет. Фрэнк в ужасе отшатнулся.– Что “нет”?– Мы приближаемся к середине жизни – я говорю на случай, если ты этого не замечаешь.– В тридцать два года? – спросил Фрэнк, ухмыляясь все шире и шире. – А-а, я понял. Ты уже приготовился слушать лекцию дедушки Кинкейда о том, “Как Жениться, Остепениться и Произвести Маленьких Кинкейдов”, чтобы порадовать старика на склоне лет.– Иногда мне кажется, что он прав, – скривил губы Райан. – В конце концов, брата нет в живых, и, Бог свидетель, его брак не дал ни одного наследника.– Да. Полное фиаско.– А что еще могло быть? Гордон сам, по своей воле, женился на сан-францисской версии Иезавель. Библейская распутница.
– Беттина Элдридж, по-моему? Я помню, – вздохнул Фрэнк. – Слушай, парень, это Америка. Королевства не исчезают только потому, что Наследный Принц должен непременно выбрать себе невесту. Скажи это старику.Райан задумчиво водил пальцем по краю стакана.– Дедушка очень стар, – сказал он негромко. – Время идет, видишь ли.– Если даже свяжешь цепи стенных часов узлом, время все равно не остановится, – резко сказал Фрэнк. – Но если ты считаешь, что это не так, то всегда найдется Шэрон.Райан усмехнулся. Когда они еще учились на первых курсах Йельского университета, Фрэнк уже имел привычку раскладывать все по полочкам.– Спасибо, не надо. Я не согласен, что супружество – это естественное состояние мужчины.– За это я готов выпить.– Ладно. Взгляни на мою семью. Моя мать отметила пятнадцатую годовщину свадьбы тем, что попросила у отца развод, чтобы уехать и заняться антропологией. Через год отец влюбился в секретаршу и исчез в неизвестном направлении. Брат женился на женщине, которая каждый раз, когда смотрела на него, видела только долларовые знаки.– Брак может опротиветь до тошноты, – согласился Фрэнк.– Дедушка всегда говорил мне, что его брак удался на все сто процентов. Да и почему бы ему не быть удачным? – Моя бабушка была старомодной женщиной. Приятная, добродушная, доброжелательная.– В то время женщины отличались воспитанностью, приятель, – вздохнул Фрэнк. – Девочка рождалась для того, чтобы из нее получилась настоящая леди. Играть на пианино, подавать чай, вышивать салфеточки, принести мужу домашние тапочки, газету…У Райана даже бровь поднялась.– Мы вообще-то говорим о жене, – вежливо заметил он, – а не о коккер-спаниеле.– И вместе с тем, – продолжал Фрэнк, пропуская замечание друга мимо ушей, – она должна быть и красивой, и сексуальной.Райан вдруг представил, как он снимает с блондинки из “Монтаноса” ее бархатную накидку. Прикасается руками к обнаженному телу, к загорелой, шелковистой коже, к высокой, красивой груди и плавно изгибающимся бедрам…У-у-уххх! Райан взял стакан и залпом выпил остатки холодной как лед кока-колы.– Если бы я мог найти такую птичку, я бы сам на ней женился! – улыбнулся Фрэнк.Райан взглянул на часы и встал.– Ты описываешь идеальную жену. Однако пройдут годы, и она уже не будет красивой, как топ-модель. Кстати, именно об этом я хочу напомнить деду. – Он вытащил бумажник и бросил несколько купюр на стойку. – Спасибо за компанию, дружище. Это как раз то, что мне было нужно.– Да я и сам рад был поболтать, – сказал Фрэнк.И Райан подумал, что, когда дедушка снова заведет свою дежурную лекцию на тему “Почему Бы Тебе Наконец Не Обзавестись Семьей”, он запоет арию “Я Хочу Жениться На Точно Такой Же Девушке, Как Та, На Которой Женился Дорогой Дедушка”. Затем сложит руки на груди, откинется на спинку стула и будет, улыбаясь, смотреть на него.Как это повелось с незапамятных времен, с самого детства, Райан сел за стол в столовой Кинкейдов по правую руку от Джеймса. Сегодняшний ритуал не шел ни в какое сравнение с обедами его детства. И ничего общего с тем, к чему он привык за последние годы.Райан нахмурился. Что здесь, черт побери, происходит?Уже приготовившись к одному из тех ужасных обедов, которые он не раз живописал Фрэнку, Райан готов был упасть со стула, когда мисс Бримли почти парадным шагом внесла первое.– А-а-а! – со счастливым видом произнес Джеймс.– А-а-а! – повинуясь долгу, повторил Райан, приготовившись к самому худшему. Но, когда его дед приоткрыл крышку супницы, нос его уловил аппетитный, чудесный аромат. – Раковый суп? – с недоумением спросил он.– Раковый суп, – подтвердил Джеймс. Агнес Бримли сияла.За раковым супом последовала нежная говядина с жировыми прослойками, печеный картофель в сметане и весенний салат из помидоров, огурцов и зелени, вокруг которого были красиво разложены ломтики французского сыра “рокфор”.– И конечно, хороший кларет, Сухое красное вино типа “бордо”.
чтобы все это размочить, – сказал Джеймс.Когда с обедом было покончено, Райан вежливо кашлянул.– Мы… отмечаем какую-то годовщину, дедушка? – осторожно спросил он.Джеймс оторвал свой взгляд от тарелки. Губы его подрагивали от сдерживаемой улыбки.– Я вообще-то так не думаю, хотя… ты можешь считать, что так оно и есть.Райан кивнул.– И… что же это такое, сэр? Джеймс улыбнулся и покачал головой.– С вопросами пока повременим, Райан. После десерта – я обещаю.Не успел он договорить, как мисс Бримли, будто по сигналу, распахнула дверь для прислуги и внесла кушанье, проворностью своего шага подчеркивая, что она совершенно отрицательно относится к содержимому подноса.– Десерт, – холодно произнесла она. Райан, не в силах оторваться, смотрел на поднос, который она ему протягивала. Такого разнообразия сладостей он не видел с детства! Крошечные подрумяненные пирожные со взбитыми сливками, шоколадные эклеры размером в один укус, рассыпчатые квадратные коржики…Он изумленно поднял глаза на мисс Бримли:– Это шоколадные пирожные с орехами?– Самые настоящие, – фыркнула она.Райан потянулся было за пирожным, но вспомнил об изнуряющих тренировках, которыми он мучил себя каждое утро, чтобы быть в форме, и отдернул руку.– Я… я думаю… нет, спасибо. Лицо экономки немного подобрело.– Хоть один нашелся, кто пользуется мозгами, как Бог велел.Джеймс разразился хриплым смехом.– Если ты надеешься испортить мне аппетит, Бримли, – сказал он, пробуя от всего, что лежало перед ним, понемногу, – то я должен тебя огорчить: ничего не выйдет. Принеси кофе, пожалуйста. Только настоящий кофе, а не ту бурду, из которой кофеин полностью удален, – я имею в виду пойло, каким меня потчевали последние несколько лет. Потом закрой дверь и оставь нас одних.Когда все приказанное было исполнено, Джеймс вздохнул, засунул руку под жилет, вытащил сигару (поступок этот совсем недавно показался бы весьма смелым, но сейчас, в сравнении с таким пиршеством, был преисполнен даже какой-то невинности) и откусил кончик.– Отличный обед, мой мальчик, ты не находишь?Райан встал и взял с каминной полки старомодную дедушкину зажигалку для сигар.– Я полагаю, это зависит от того, что ты понимаешь под словом “отличный”, – сказал он несколько недовольным тоном, поднося зажигалку к сигаре и нажимая на зубчатое колесико. – Джулия Чайлд была бы, вероятно, согласна с тобой, что же касается меня, я подозреваю, что твои врачи будут придерживаться несколько другого мнения.– Врачи… – проскрежетал дед недовольным тоном, жестом как бы отметая их всех. – Шаманы, ты хочешь сказать? Бьют в бубны и пляшут вокруг костра. Мы все прекрасно знаем, что самое большее, что они могут, – это отсрочить неминуемое.Райан усмехнулся.– Возможно, диета твоя и изменилась, а вот характер такой же веселый, как и прежде.Старик захихикал, затем начал, попыхивая, раскуривать сигару, пока кончик не стал ярко-красным.– Так, – сказал он, выпуская кольцо дыма. – А что нового произошло в твоей жизни, молодой человек?– Почему бы тебе самому не рассказать сначала, что нового у тебя?Веки Джеймса задумчиво опустились.– А что у меня может быть нового? Пилюли и манная каша – вот и вся моя жизнь.– Но не сегодня.– Да, – усмехнулся Джеймс. – Не сегодня.– Ты обещал объяснить мне значение этого перенасыщенного холестерином пира, когда мы покончим с едой.– А что, если мы с тобой просто поболтаем? Райан нахмурился. Дед говорил спокойным, добродушным тоном. Почему же на душе так тревожно?– Нет, конечно, я не против. А о чем мы будем говорить?– Я уже сказал о чем. Что нового в твоей жизни?– Что ж, надо подумать. Мы решили выкупить собственность в Санта-Фе, а подразделение, которое мы расширяем вне Вегас…– Откуда у тебя синяк? Райан усмехнулся.– Ты поверишь, если я скажу, что потянулся за мылом и ударился о дверь ванной?– Нет, – сказал Джеймс, подняв брови. – Не поверю. Какой-нибудь обиженный муж оставил?– Дедушка! Ты меня удивляешь, – покачал головой Райан, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку. – Ты же знаешь, что я свято верю в незыблемость супружеских уз.На лице старика появилось загадочное выражение.– Я рассчитываю на это. И жду ответа, каким образом ты все-таки заработал синяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
будет терпеливо слушать всю лекцию по самой простой и самой сложной из причин – потому что он любит своего деда, а дед любит его, хотя старик скорее взбесится от ярости, чем признает это.Дед воспитал и вывел в жизнь и его, и Гордона после скандального развода их отца. Теперь, когда Гордона уже нет на свете, ни у Райана, ни у старика не осталось другого объекта заботы.– Ну а как насчет Шэрон? – спросил Фрэнк, снова водружаясь на высокий стул.– А что Шэрон?– Вряд ли она будет в восторге от перспективы провести этот вечер без тебя, если припомнить, как она нервничает каждый раз по поводу нашего еженедельного мальчишника.– Если ты все о том же, – скривился Райан, – мне бы не хотелось говорить о Шэрон.– А что, проблемы?– Ну… я забыл о ее дне рождения.– Вот почему мы в конце концов оказались в “Монтаносе”!– Да, но это еще не все, – вздохнул Райан. – Я считал, что мы понимаем друг друга. Она не хотела ничего постоянного, и я тоже. А теперь она все время твердит, что все ее подруги выходят замуж и рожают детей.– Надеюсь, ты объяснил ей, что еще слишком молод, чтобы поставить крест на своей жизни?Райан поднял стакан, поднес ко рту, внимательно посмотрел на темную жидкость и поставил его на место, не притронувшись.– Дело в том, что… нет. Фрэнк в ужасе отшатнулся.– Что “нет”?– Мы приближаемся к середине жизни – я говорю на случай, если ты этого не замечаешь.– В тридцать два года? – спросил Фрэнк, ухмыляясь все шире и шире. – А-а, я понял. Ты уже приготовился слушать лекцию дедушки Кинкейда о том, “Как Жениться, Остепениться и Произвести Маленьких Кинкейдов”, чтобы порадовать старика на склоне лет.– Иногда мне кажется, что он прав, – скривил губы Райан. – В конце концов, брата нет в живых, и, Бог свидетель, его брак не дал ни одного наследника.– Да. Полное фиаско.– А что еще могло быть? Гордон сам, по своей воле, женился на сан-францисской версии Иезавель. Библейская распутница.
– Беттина Элдридж, по-моему? Я помню, – вздохнул Фрэнк. – Слушай, парень, это Америка. Королевства не исчезают только потому, что Наследный Принц должен непременно выбрать себе невесту. Скажи это старику.Райан задумчиво водил пальцем по краю стакана.– Дедушка очень стар, – сказал он негромко. – Время идет, видишь ли.– Если даже свяжешь цепи стенных часов узлом, время все равно не остановится, – резко сказал Фрэнк. – Но если ты считаешь, что это не так, то всегда найдется Шэрон.Райан усмехнулся. Когда они еще учились на первых курсах Йельского университета, Фрэнк уже имел привычку раскладывать все по полочкам.– Спасибо, не надо. Я не согласен, что супружество – это естественное состояние мужчины.– За это я готов выпить.– Ладно. Взгляни на мою семью. Моя мать отметила пятнадцатую годовщину свадьбы тем, что попросила у отца развод, чтобы уехать и заняться антропологией. Через год отец влюбился в секретаршу и исчез в неизвестном направлении. Брат женился на женщине, которая каждый раз, когда смотрела на него, видела только долларовые знаки.– Брак может опротиветь до тошноты, – согласился Фрэнк.– Дедушка всегда говорил мне, что его брак удался на все сто процентов. Да и почему бы ему не быть удачным? – Моя бабушка была старомодной женщиной. Приятная, добродушная, доброжелательная.– В то время женщины отличались воспитанностью, приятель, – вздохнул Фрэнк. – Девочка рождалась для того, чтобы из нее получилась настоящая леди. Играть на пианино, подавать чай, вышивать салфеточки, принести мужу домашние тапочки, газету…У Райана даже бровь поднялась.– Мы вообще-то говорим о жене, – вежливо заметил он, – а не о коккер-спаниеле.– И вместе с тем, – продолжал Фрэнк, пропуская замечание друга мимо ушей, – она должна быть и красивой, и сексуальной.Райан вдруг представил, как он снимает с блондинки из “Монтаноса” ее бархатную накидку. Прикасается руками к обнаженному телу, к загорелой, шелковистой коже, к высокой, красивой груди и плавно изгибающимся бедрам…У-у-уххх! Райан взял стакан и залпом выпил остатки холодной как лед кока-колы.– Если бы я мог найти такую птичку, я бы сам на ней женился! – улыбнулся Фрэнк.Райан взглянул на часы и встал.– Ты описываешь идеальную жену. Однако пройдут годы, и она уже не будет красивой, как топ-модель. Кстати, именно об этом я хочу напомнить деду. – Он вытащил бумажник и бросил несколько купюр на стойку. – Спасибо за компанию, дружище. Это как раз то, что мне было нужно.– Да я и сам рад был поболтать, – сказал Фрэнк.И Райан подумал, что, когда дедушка снова заведет свою дежурную лекцию на тему “Почему Бы Тебе Наконец Не Обзавестись Семьей”, он запоет арию “Я Хочу Жениться На Точно Такой Же Девушке, Как Та, На Которой Женился Дорогой Дедушка”. Затем сложит руки на груди, откинется на спинку стула и будет, улыбаясь, смотреть на него.Как это повелось с незапамятных времен, с самого детства, Райан сел за стол в столовой Кинкейдов по правую руку от Джеймса. Сегодняшний ритуал не шел ни в какое сравнение с обедами его детства. И ничего общего с тем, к чему он привык за последние годы.Райан нахмурился. Что здесь, черт побери, происходит?Уже приготовившись к одному из тех ужасных обедов, которые он не раз живописал Фрэнку, Райан готов был упасть со стула, когда мисс Бримли почти парадным шагом внесла первое.– А-а-а! – со счастливым видом произнес Джеймс.– А-а-а! – повинуясь долгу, повторил Райан, приготовившись к самому худшему. Но, когда его дед приоткрыл крышку супницы, нос его уловил аппетитный, чудесный аромат. – Раковый суп? – с недоумением спросил он.– Раковый суп, – подтвердил Джеймс. Агнес Бримли сияла.За раковым супом последовала нежная говядина с жировыми прослойками, печеный картофель в сметане и весенний салат из помидоров, огурцов и зелени, вокруг которого были красиво разложены ломтики французского сыра “рокфор”.– И конечно, хороший кларет, Сухое красное вино типа “бордо”.
чтобы все это размочить, – сказал Джеймс.Когда с обедом было покончено, Райан вежливо кашлянул.– Мы… отмечаем какую-то годовщину, дедушка? – осторожно спросил он.Джеймс оторвал свой взгляд от тарелки. Губы его подрагивали от сдерживаемой улыбки.– Я вообще-то так не думаю, хотя… ты можешь считать, что так оно и есть.Райан кивнул.– И… что же это такое, сэр? Джеймс улыбнулся и покачал головой.– С вопросами пока повременим, Райан. После десерта – я обещаю.Не успел он договорить, как мисс Бримли, будто по сигналу, распахнула дверь для прислуги и внесла кушанье, проворностью своего шага подчеркивая, что она совершенно отрицательно относится к содержимому подноса.– Десерт, – холодно произнесла она. Райан, не в силах оторваться, смотрел на поднос, который она ему протягивала. Такого разнообразия сладостей он не видел с детства! Крошечные подрумяненные пирожные со взбитыми сливками, шоколадные эклеры размером в один укус, рассыпчатые квадратные коржики…Он изумленно поднял глаза на мисс Бримли:– Это шоколадные пирожные с орехами?– Самые настоящие, – фыркнула она.Райан потянулся было за пирожным, но вспомнил об изнуряющих тренировках, которыми он мучил себя каждое утро, чтобы быть в форме, и отдернул руку.– Я… я думаю… нет, спасибо. Лицо экономки немного подобрело.– Хоть один нашелся, кто пользуется мозгами, как Бог велел.Джеймс разразился хриплым смехом.– Если ты надеешься испортить мне аппетит, Бримли, – сказал он, пробуя от всего, что лежало перед ним, понемногу, – то я должен тебя огорчить: ничего не выйдет. Принеси кофе, пожалуйста. Только настоящий кофе, а не ту бурду, из которой кофеин полностью удален, – я имею в виду пойло, каким меня потчевали последние несколько лет. Потом закрой дверь и оставь нас одних.Когда все приказанное было исполнено, Джеймс вздохнул, засунул руку под жилет, вытащил сигару (поступок этот совсем недавно показался бы весьма смелым, но сейчас, в сравнении с таким пиршеством, был преисполнен даже какой-то невинности) и откусил кончик.– Отличный обед, мой мальчик, ты не находишь?Райан встал и взял с каминной полки старомодную дедушкину зажигалку для сигар.– Я полагаю, это зависит от того, что ты понимаешь под словом “отличный”, – сказал он несколько недовольным тоном, поднося зажигалку к сигаре и нажимая на зубчатое колесико. – Джулия Чайлд была бы, вероятно, согласна с тобой, что же касается меня, я подозреваю, что твои врачи будут придерживаться несколько другого мнения.– Врачи… – проскрежетал дед недовольным тоном, жестом как бы отметая их всех. – Шаманы, ты хочешь сказать? Бьют в бубны и пляшут вокруг костра. Мы все прекрасно знаем, что самое большее, что они могут, – это отсрочить неминуемое.Райан усмехнулся.– Возможно, диета твоя и изменилась, а вот характер такой же веселый, как и прежде.Старик захихикал, затем начал, попыхивая, раскуривать сигару, пока кончик не стал ярко-красным.– Так, – сказал он, выпуская кольцо дыма. – А что нового произошло в твоей жизни, молодой человек?– Почему бы тебе самому не рассказать сначала, что нового у тебя?Веки Джеймса задумчиво опустились.– А что у меня может быть нового? Пилюли и манная каша – вот и вся моя жизнь.– Но не сегодня.– Да, – усмехнулся Джеймс. – Не сегодня.– Ты обещал объяснить мне значение этого перенасыщенного холестерином пира, когда мы покончим с едой.– А что, если мы с тобой просто поболтаем? Райан нахмурился. Дед говорил спокойным, добродушным тоном. Почему же на душе так тревожно?– Нет, конечно, я не против. А о чем мы будем говорить?– Я уже сказал о чем. Что нового в твоей жизни?– Что ж, надо подумать. Мы решили выкупить собственность в Санта-Фе, а подразделение, которое мы расширяем вне Вегас…– Откуда у тебя синяк? Райан усмехнулся.– Ты поверишь, если я скажу, что потянулся за мылом и ударился о дверь ванной?– Нет, – сказал Джеймс, подняв брови. – Не поверю. Какой-нибудь обиженный муж оставил?– Дедушка! Ты меня удивляешь, – покачал головой Райан, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку. – Ты же знаешь, что я свято верю в незыблемость супружеских уз.На лице старика появилось загадочное выражение.– Я рассчитываю на это. И жду ответа, каким образом ты все-таки заработал синяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16