Макса несколько озадачила теплота, с которой она отозвалась об отце. Это как-то не вязалось с трудно скрываемым раздражением, которое сквозило в ее голосе всякий раз, когда она упоминала лорда Дункана.
— Сложно вам приходится с отцом? — спросил он, останавливаясь под фонарем рядом с небольшим ресторанчиком.
Он не собирался поднимать этот вопрос, но почему-то не удержался. Констанция засмеялась, но Максу показалось, что ее смех прозвучал немного неестественно.
— Нет, он очень снисходительный и терпимый. Он вообще никогда не вмешивается в наши дела.
— Тогда почему он тебя раздражает?
— Раздражает?! — воскликнула она. — С чего ты это взял?
— Не считай меня дураком. Нужно быть глухим и слепым, чтобы не заметить, что очень часто при упоминании об отце ты и твои сестры с трудом скрываете раздражение.
Констанция вздохнула. Ей остался единственный выход — рассказать ему хотя бы часть правды.
— Он очень упрям, — сказала она. — Если ему в голову западает какая-то идея, он от нее не отступится. А его идеи не всегда бывают хорошими или здравыми. Мама умела управлять им, при этом делала это настолько хорошо, что он даже не замечал, что им управляют. А когда мама умерла, некому стало сдерживать его. Однажды он потерял очень много денег, ввязавшись в какую-то глупую авантюру, и мы решили, что, если не хотим оказаться в приюте для нищих, нам придется учиться управлять им, как это делала наша мама. Нам это не всегда удается, поэтому мы часто приходим в отчаяние.
— Понятно. Я не хотел показаться слишком любопытным. Зайдем? — Он указал на ресторанчик, возле которого они стояли. — Я заказал столик. Здесь очень тихо и уютно. Конечно, если ты не хочешь пообедать в более фешенебельном месте.
— Нет, меня вполне устроит этот ресторанчик.
Ее несколько удивило, что он выбрал такое непритязательное и неприметное заведение. Но как только она оказалась внутри, царившая там атмосфера очаровала ее. Маленький зал, всего на шесть столиков, был освещен только свечами. Добродушная хозяйка поприветствовала Макса по имени, с искренней теплотой пожала ему руку и проводила их к столу, стоявшему у окна.
— У нас сегодня отличное, тушеное мясо с овощами, мистер Энсор. Я знаю, как вы его любите.
— Мы целиком полагаемся на вас, миссис Бейкер, — сказал Макс, отодвигая стул для Констанции, — по крайней мере я. — Он занял место напротив. — Не уверен насчет мисс Дункан, она любит сама принимать решения, — поддразнил он.
Констанция развернула салфетку и обратилась к Максу:
— Сегодня я последую вашему примеру, мистер Энсор. — Она улыбнулась миссис Бейкер. — Я тоже целиком полагаюсь на ваш выбор.
— Слушаюсь, мадам, — с улыбкой ответила женщина и поспешно удалилась.
Через несколько минут к ним подошел официант с бутылкой кларета. Он открыл бутылку, сам попробовал вино и только после этого разлил его в бокалы. Макс кивком поблагодарил его.
— Бейкеры раньше работали у нас. Мистер Бейкер был дворецким, а его жена — экономкой. Потом они получили небольшое наследство и решили открыть собственное дело. — Он жестом указал на зал. — И вот результат. Дела у них идут очень хорошо, и я бываю здесь так часто, как только могу.
— Здесь очень мило, — сказала Констанция.
Она взяла бокал и задумчиво посмотрела на Макса. Она сказала, что им необходимо получше узнать друг друга, чтобы укрепить их отношения, которые до сих пор строились только на сексе. В этом ресторанчике царила такая уютная интимная атмосфера, которая, казалось, располагала к откровенности. Ей было интересно — не из-за этого ли Макс решил привести ее именно сюда?
— Ну и когда вы планируете брать штурмом Вестминстер? — спросил он. — На листовке ничего не сказано об этом, да и на собрании определенная дата не упоминалась.
— Это еще пока не решено, — ответила она. — А что? Ты хочешь к нам присоединиться?
— Навряд ли. — Он откинулся на стуле, пока официант расставлял тарелки с луковым супом и корзинку с хрустящим хлебом. Взяв ложку, Макс с наслаждением вдохнул исходивший от супа аромат: — Луковый суп у них превосходен. Вылечивает от всех болезней.
Констанция опустила ложку в густую коричневую массу, в глубине которой плавали кусочки сыра.
— Если я справлюсь со всем этим, то больше уже ничего не смогу съесть.
— О нет, сможешь, — возразил Макс. — Ты не устоишь перед их тушеным мясом с овощами.
— Эта еда больше подходит для холодной зимы. — Констанция принялась наматывать на ложку волокна расплавленного сыра. Потом попробовала суп и воскликнула: — Да, это действительно очень вкусно! Только я не представляю себе, как это есть, соблюдая хорошие манеры, — пробормотала она, завязнув зубами в сырных волокнах.
Макс рассмеялся и своей вилкой помог ей разорвать сырный клубок, остатки которого упали обратно в тарелку. Это был очень интимный жест, но в то же время такой естественный, что она едва обратила на него внимание.
Констанция сделала глоток вина, с изумлением пытаясь понять, как между ними так внезапно установилась дружеская и непринужденная атмосфера. Что же он все-таки был за человек? Опытный и внимательный любовник. В постели он мог быть то нежным и ласковым, то властным и требовательным. Это добавляло прелести любовной игре. И в повседневной жизни все обстояло точно так же. Он мог быть заботливым, тактичным и обаятельным, а через мгновение — высокомерным, саркастичным и даже напыщенным. Констанция полагала, что у всех людей можно было найти противоречия в их характерах, но у Макса эти противоречия были особенно заметны.
— Почему бы тебе не задать этот вопрос прямо? — прервал он затянувшееся молчание.
— Какой вопрос? — удивилась она, снова погружая ложку в суп.
— Тот, который вертится у тебя на языке, — ответил он. — Я вижу, что ты умираешь от желания спросить у меня что-то. Давай, смелее. Я не укушу тебя.
— Мне просто стало любопытно, почему после той истории, которая приключилась с тобой в Индии, ты так и не женился. Это весьма необычно, что у сорокалетнего мужчины нет жены.
— Может быть, я еще не встретил женщину, на которой мне хотелось бы жениться, — сказал Макс. Он положил ложку и снова наполнил их бокалы. — А может быть, я пришел к выводу, что нельзя доверять ни одной женщине.
— Это несколько огульное утверждение, — возмутилась Констанция. — Только из-за того, что одна женщина не сдержала обещания, обвинять весь женский род.
— Да, умом я это понимаю. Давай остановимся на том, что после того эпизода в Индии я не встретил ни одной женщины, с которой я хотел бы быть по-настоящему близок.
— И ты не чувствуешь себя одиноким?
Он покачал головой:
— Нет. Мне не составляет труда найти себе покладистую партнершу.
— Такую, как я? — Констанция готова была откусить себе язык за то, что у нее вырвался этот вопрос.
— И как я должен на это ответить? — спросил Макс. — Любой прозвучит как оскорбление.
— Не важно, ответь все равно.
«Будь что будет, к чему теперь останавливаться на полдороге», — подумала Констанция.
Он задумчиво посмотрел на нее:
— Хорошо, я отвечу. Ты не попадаешь в категорию покладистых партнерш. Отчасти потому, что большую часть времени ты вовсе не можешь похвастаться покладистостью. Ты любишь поспорить, вызывающе держишься, к тому же очень самоуверенна.
— О! — рассмеялась Констанция. — А ты любишь женщин, которые смотрят тебе в рот и соглашаются со всем, что бы ты ни сказал? Так?
— Нет, не так. — Макс улыбнулся. — Это какой-то глупый разговор, но если уж я начал, могу и закончить. Если оставить в стороне все эти недостатки, я нахожу тебя интересной, зачастую интригующе загадочной и, когда тебе этого захочется, неотразимо обаятельной. Удовлетворена?
Констанция почувствовала, что краснеет.
— Извини, что я задала этот вопрос.
— А теперь ответь ты на мой вопрос.
Она кивнула, решив, что это будет справедливо, хотя ее беспокоило, какой вопрос он собирается задать.
— Ты очень страстная женщина, и физически, и эмоционально. А тебе никогда не бывает одиноко?
Констанция принялась задумчиво водить ручкой вилки по скатерти.
— У меня есть мои сестры. В этом отношении я совсем не одинока.
— А в других отношениях?
Она посмотрела на него и честно призналась:
— Я об этом как-то не думала… до тех пор, пока не встретила тебя.
— Я должен расценивать это как комплимент?
— Это констатация факта. Я сама только сейчас это поняла.
Они хранили молчание, пока официант убирал тарелки из-под супа. Макс размышлял, подходящий ли это момент, чтобы прямо спросить ее о «Леди Мейфэра». Но потом решил, что будет лучше, если она сама расскажет ему об этом. Когда-нибудь он сумеет заставить ее во всем признаться, но сейчас ему не хотелось нарушать их идиллию.
Мясо с овощами оказалось восхитительным, как Макс и говорил, и Констанции не составило труда справиться со своей порцией. За мясом последовал ароматный сыр, а Макс вдобавок ко всему заказал еще большой кусок яблочного пирога, от которого Констанция с сожалением вынуждена была отказаться.
Он подцепил на вилку кусочек пирога с золотистыми ломтиками яблок и пухлыми изюминками и поднес к ее губам.
— Хотя бы попробуй. У миссис Бейкер изумительная выпечка. Открой рот.
Констанция открыла рот и закрыла глаза. Пирог оказался потрясающе вкусным. Она взяла свою вилку и отломила у Макса еще кусочек.
— Ты уверена, что не хочешь заказать себе пирога?
— Абсолютно уверена, — сказала Констанция. — Я не в состоянии больше съесть ни крошки.
С этим словами она опять потянулась вилкой к его тарелке.
— Я сдаюсь, — объявил Макс, подвигая к ней свою тарелку. — Ешь, а я закажу себе еще одну порцию.
— Но я действительно больше не хочу, — протестующе воскликнула Констанция. — Я вовсе не сладкоежка. Хотя этот пирог сладким не назовешь, — добавила она с улыбкой. — Он просто божественный!
Уже перевалило за полночь, когда они вышли из ресторана. На улице было тепло и темно. Констанция чувствовала себя удивительно беспечной и беззаботной. Может быть, ей ударило в голову вино, но скорее всего причиной явилось осознание того, что она никогда прежде не проводила вечер в такой приятной и дружеской обстановке. Они не препирались, как обычно, а провели время удивительно мирно, в спокойной, расслабленной атмосфере.
— Домой? — спросил Макс, останавливая наемный экипаж, медленно ехавший им навстречу.
— К тебе или ко мне? — задала вопрос Констанция, садясь в экипаж.
— Это вопрос, ответ на который я предпочел бы услышать от дамы, — сказал он, все еще стоя на тротуаре и ожидая, какой адрес назвать кебмену.
— Тогда к тебе. Позже ты можешь отвезти меня домой на автомобиле.
— Как прикажете, мадам. Кэнон-роу, милейший.
— Слушаюсь, сэр.
Лошадь тронулась с места. Констанция лениво повернула голову и стала наблюдать за тем, как лицо Макса то освещалось, то уходило в тень, по мере того как они проезжали под уличными фонарями. Он протянул руку, коснулся ее щеки и нежно погладил ее. Атмосфера между ними моментально накалилась. У Констанции перехватило дыхание, с такой внезапной неожиданностью ее охватило страстное желание. Она прильнула к нему и прижалась губами к его губам. Поцелуй был долгим и страстным. Макс застонал, его рука скользнула к ней под юбку. Он погладил ее ногу, обтянутую тонким шелковым чулком, потом передвинул руку выше. Она раздвинула ноги, открывая ему доступ к самым интимным частям своего тела. Его ласки сводили ее с ума. Достигнув пика блаженства, она закусила губу, чтобы сдержать сладострастный стон.
— Бог мой, — прошептала она. — Мы ведь находимся в наемном экипаже!
Он тихо рассмеялся, хотя его собственное дыхание было неровным, а глаза горели желанием.
— Я и сам не ожидал, — тихо сказал он, убирая руку. — Какая распущенность!
Констанция принялась расправлять свои юбки, чтобы занять себя чем-нибудь, пока ее учащенный пульс не придет в норму.
— Я чувствую себя виноватой. Ты же не получил удовольствия.
— О нет, получил, — прошептал он. — Когда я до тебя дотрагиваюсь, я теряю голову. Ты такая страстная и горячая, что мне хочется зарыться в тебя губами, исследуя языком каждый изгиб, каждую ложбинку на твоем теле. И я это сделаю. — Он улыбнулся ей, и на его лице читалось обещание страсти. — Как только мы закроем за собой дверь, я сниму с тебя все эти элегантные одежды, одну за другой, а потом буду ласкать руками и губами твое обнаженное тело. Я заставлю тебя рыдать от восторга. Ты достигнешь таких вершин наслаждения, о которых прежде и не подозревала. И когда я закончу, обещаю, что ты будешь не в состоянии пошевельнуть даже пальцем.
Констанция судорожно глотнула воздух. Ее тело вновь горело огнем. Она беспокойно зашевелилась.
— Не нужно больше, — с мольбой простонала она. — Не говори ничего, пока мы не доберемся до дома. Я не в силах это вынести.
— Мне нравится видеть тебя такой. Мне нравится, что я могу одними словами довести тебя почти до исступления.
— Это садизм, — сказала она. — Настоящий садизм.
— Ни в коем случае! Я всего лишь доставляю тебе наслаждение.
— Иногда наслаждение бывает неотличимо от боли, — возразила она, радуясь возможности отвлечься и пытаясь успокоиться.
— Так же, как и боль может быть сродни наслаждению, — заметил он. — Как очень убедительно описал маркиз.
— Ты читал де Сада? — Уже лучше, подумала Констанция. Нужно попытаться сосредоточиться на чем-нибудь. И пусть темой их разговора остаются интимные отношения, в их беседе присутствует какой-то интеллектуальный компонент. — Он же запрещен, разве не так?
— В Париже всегда можно купить подпольное издание. Хочешь, я дам тебе почитать «Жюстину»? Пожалуй, это лучшая его вещь.
В этот момент экипаж остановился, и кебмен прокричал:
— Кэнон-роу, хозяин!
— Мы закончим обсуждение этой интереснейшей темы как-нибудь в другой раз, — с хищной улыбкой пообещал Макс. — А сейчас у меня на уме совсем другое. — Он открыл дверь, спрыгнул на землю и подал руку Констанции.
Пока Макс расплачивался с кебменом, Констанция стояла на тротуаре, с интересом разглядывая высокое здание, окруженное террасой. Макс еще не нанял слуг, кроме уборщицы, приходившей днем. У Марсела, его камердинера, был выходной, и он должен был появиться не раньше утра.
— Ты и вправду дашь мне почитать «Жюстину»? — спросила она, пока он открывал дверь ключом. — Я полагала, что ты сочтешь такую литературу неподходящей для женщины.
— Не пытайся отвлечь меня разговорами, моя дорогая, — сказал он и распахнул дверь.
— Я пытаюсь отвлечь саму себя, — призналась она, заходя в темное помещение.
Она обернулась и попала прямо в его объятия. Привстав на цыпочки, Констанция всем телом прильнула к нему. Макс принялся поглаживать ее по спине, потом резко сжал руками ее ягодицы и с силой прижал к себе, чтобы она почувствовала, насколько он сам возбужден.
Констанции хотелось поскорее избавиться от одежды. Словно почувствовав ее нетерпение, он отступил назад и с шумом выдохнул. В холле было темно, единственный свет падал от уличного фонаря, стоявшего у входной двери. Он взял Констанцию за руку и потянул за собой в гостиную. Сквозь раздвинутые портьеры в комнату проникал слабый свет уличных фонарей.
— Я хочу видеть тебя, — мягко произнес он.
Чиркнув спичкой, Макс зажег свечи, стоявшие на столике возле стены.
— Нужно задвинуть портьеры, — сказала Констанция.
— Нас никто не увидит.
Он подошел к ней, обнял, подвел к камину и принялся раздевать ее, как и обещал, не торопясь, аккуратно расстегивая крючки и пуговки, едва дотрагиваясь пальцами до ее кожи и покрывая легкими быстрыми поцелуями ее плечи, шею и ложбинку между грудей. Наконец, когда она осталась совершенно обнаженной, он схватил ее в объятия и принялся ласкать руками и губами все ее тело, доставляя ей такое пронзительное наслаждение, что она задрожала.
Когда Макс понял, что уже больше не в состоянии сдерживать себя, он поспешно избавился от собственной одежды, ухитряясь при этом не выпускать Констанцию из своих объятий. Она скользнула руками по его телу и стала, в свою очередь, осыпать его ласками, пытаясь доставить ему такое же наслаждение, какое он доставлял ей. Наконец он медленно опустился на пол, увлекая ее за собой, и их тела слились в одно целое. По мере того как их возбуждение нарастало, они двигались все быстрее, пока Констанция наконец не закричала от восторга, прижавшись к нему всем телом и не в силах больше сдерживаться. В ответ он громко застонал и уронил голову ей на плечо.
Они еще долго лежали, прижавшись друг к другу и тяжело дыша, потом он перекатился на спину и пробормотал:
— Бог мой!
— Бог мой, — отозвалась Констанция.
Да, этот мужчина знал, как выполнять свои обещания!
Глава 15
Дверной колокольчик зазвонил рано вечером в воскресенье. Сестры были в гостиной, где провели весь день в ожидании, не зная, чем себя занять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32