А там.., а там можно и со спокойной душой отправляться на пенсию, куда угодно, хоть на край света!
Сан Саныч еще раз затянулся и, усевшись в мягкое кресло, всем своим грузным телом откинулся назад.
Оставалось рискнуть в последний раз, хотя большого риска и проблем бывалый чекист в этой игре не видел.
Правда, в его распоряжении было не более часа, а возможно, и меньше.
— Так что, — снова отвлек майора от сладостных мыслей молодой мужчина, — будем рапортовать?
И вдруг Сан Саныч «проснулся»…
— Что рапортовать? — непонимающе и как-то испуганно спросил майор.
На лысине выступила испарина, и Барышников полез в карман за носовым платком. Он удивленно посмотрел на присутствующих: Марина Метелкина увлеченно строчила тонкими пальчиками по клавиатуре компьютера, а капитан Челядинский нетерпеливо ожидал распоряжений старшего группы.
— Времени осталось около часа, — недовольно фыркнул Владимир, — нужно что-то срочно предпринять…
По инструкции необходимо сообщить в центр.
Барышников никак не мог оторваться от своих проблем и включиться в работу.
— Зачем?
На лице молодого капитана появилось нечто похожее на недоуменное раздражение.
— Как зачем? — в свою очередь вопросом на вопрос ответил молодой капитан. — Времени в обрез, нужно согласовать с начальством, лично с полковником Барановым и брать их тепленькими.
Постепенно до Сан Саныча дошел смысл сказанного, вернее, он осознал, с какой преградой он может столкнуться в виде срочного рапорта, посланного полковнику Баранову Челядинским, а в том, что тот его пошлет непременно, Барышников не сомневался. Но если капитан подаст сигнал начальству немедленно, тогда все его планы рухнут как карточный домик, а с ними и погоны подполковника, и барыши, и пенсия. А главное — может оборваться и его собственная жизнь, если не из-за проклятых долгов, то из-за бездарно проваленного дела, которое ему поручили под большим секретом…
Выход был один — оттянуть время и послать сообщение минут через пятнадцать-двадцать. Что они решат по большому счету для командования? Ничего!
А для него эти минуты очень важны: они могут круто изменить всю его оставшуюся жизнь! Нет, его теперь никто не остановит, это его последний шанс наконец-то одним махом выбраться из этого дерьма…
— Правильно мыслишь, капитан, — ледяным голосом медленно сказал Барышников и вдруг, засуетившись, повысил голос:
— Только не стоит пороть горячки!
— Какой горячки?
Майор быстро встал и стал нервно расхаживать по комнате.
— Надо все обдумать, взвесить и только тогда докладывать начальству, — жестко сказал он.
Капитан криво усмехнулся.
— Это их дело думать, а наше…
— Молчать! — гаркнул старший по званию. — Здесь я принимаю решения, капитан!
Чувствуя, что разразится скандал, который сейчас не к месту, Марина Метелкина неожиданно побледнела и, резко поднявшись, в который раз выбежала в ванную.
— А мое решение, — не сдавался Владимир, — пока не поздно, немедленно доложить о разговоре по цепочке!
Сан Саныч решил сменить тактику и попытался уладить конфликт мирным путем.
— Согласен, Володя, — примирительным тоном произнес пожилой мужчина, — это твое право и обязанность. Но что мы доложим? Давай проанализируем, прикинем, что к чему: кто звонил, о чем шла речь, где произойдет встреча/
Барышников тянул время. Он прекрасно знал, кто звонил и где произойдет встреча. В отличие от молодого и не столь искушенного в сыскном деле капитана, Сан Саныч был хорошо информирован нужными людьми.
— Пятнадцать-двадцать минут никакой роли не сыграют! — пытался убедить по-хорошему майор молодого коллегу. — Зато доложим все по форме, как полагается спецам — чин-чинарем!
Капитан Челядинский решительно покачал черноволосой головой.
— Нет.
— Нет? — как-то странно переспросил майор.
— Нет!
Владимир резко повернулся к передатчику и включил его. В комнате воцарилась жуткая и тревожная тишина. Только из ванной чуть слышно доносились рвотные звуки беременной женщины. Барышников стоял в углу комнаты возле раскрытого сейфа.
— Володька, — вдруг донесся нервный голове майора.
Челядинский повернулся, и глаза его наполнились ужасом: в нескольких шагах от него с пистолетом в руках стоял майор Барышников и целился прямо в него.
— Ты что, Саныч… — затаив дыхание, медленно протянул капитан.
— Прости, Володька, — сухо процедил старый чекист, — ты сам напросился!
Владимир попытался встать, но тут же прогремел выстрел, и молодой мужчина, резко и конвульсивно дернувшись, замертво откинулся в кресле с простреленным сердцем.
— Прости, парень, — еще раз тихо прошептал лысый мужчина и отбросил на ковер пистолет.
Барышников быстро направился к телефону и, сняв трубку, набрал номер…
— Слушаю, — раздался недовольный властный старческий голос.
— Кузьмич?
— Он самый!
— Это Барышников!
— А-а… Подожди маленько…
Возникла небольшая пауза, и майор, воспользовавшись ею, с волнением прислушался, что творилось в ванной. По-прежнему шумела вода.
— Так что там у тебя?
Барышников в двух словах объяснил ситуацию…
— ..Одним словом, мне не обойтись без Шлемы, — закончил он краткий доклад.
— Мудило!
По раздраженному голосу патрона и его выражениям майор понял, что тот весьма недоволен.
— Мне по фиг, что там произошло, — зло выругался Кузьмич, — а компромат достань хоть из-под земли!
— Слушаюсь!
— Вот и молодец! — похвалил старик майора. — Ты же понимаешь, что поставлено на карту!
— Понимаю.
— Вот и хорошо, — донеслось до Барышникова, — а сделаешь дело, мы тебе все простим!
— Сделаю!
— Не сомневаюсь, — рассмеялся старческий голос, — жить-то, небось, всем охота/
Барышников не понял, то ли это вопрос, то ли утверждение, но смысл быстро дошел до его сознания.
В трубке раздались короткие гудки, и майор быстро набрал новый номер телефона.
* * *
У Марины гудело в голове, ее мутило, появилась какая-то слабость во всем теле, особенно в ногах. Во время, которое она провела в ванной, ей послышался какой-то хлопок, напоминающий выстрел огнестрельного оружия, но она была настолько занята своим делом, что не придала этому большого и должного значения.
Однако, когда молодая девушка вошла в комнату, она застыла в растерянности: в кресле лежал мертвый Челядинский, а в углу по телефону с кем-то мирно беседовал майор Барышников.
— И учти, Шлемофон, — строго произнес пожилой мужчина, — на все про все у тебя не более получаса!
Понял? Все! Время пошло! — обрубил майор и внимательно посмотрел на часы.
Метелкина в нерешительности остановилась посреди комнаты, пытаясь сообразить, что же тут произошло за время ее отсутствия. Была ссора… Но она же не могла закончиться таким нелепым образом!
— Что здесь произошло? — дрожащим от волнения голосом выдавила из себя девушка.
Сан Саныч только махнул рукой, как бы предлагая Марине помолчать. Однако неожиданно для самой себя Марина вдруг закричала:
— Кто его убил?!
Барышников спокойно повернулся к молодой девушке и медленно положил трубку на аппарат.
— Вы его убили! — ответила сама на свой вопрос Марина и, заметив на ковре пистолет, быстро бросилась к нему.
— Стой, дура!
Майор сделал шаг вперед, пытаясь ее остановить, но было поздно. Метелкина схватила еще не остывший пистолет и, взведя курок, направила его на майора.
— Стоять! — заорала не своим голосом Марина.
— Стою, — как можно спокойнее произнес Барышников и медленно сел в кресло.
Девушка часто задышала, пистолет в ее руках дрогнул, и ее затрясло как в лихорадке.
— Кто убил Володю? — немного приходя в себя, громко спросила Метелкина. — Вы?
Барышников нагло и брезгливо усмехнулся ей в лицо.
— Теперь уж, дочка, — вздохнул он, — я и сам не знаю, что сказать…
Глаза Марины расширились в ужасе, она побледнела, губы перекосились. Она все поняла! Однако молодая девушка решила рискнуть и без колебаний нажала на спусковой курок пистолета…
Глава 3
В это августовское утро двухтысячного года главный редактор еженедельной газеты «Новый век» Петр Гришин пребывал в приподнятом настроении и весьма отличном расположении духа. Даже его вечно засаленные, свисающие, как у запорожских казаков, длинные усы топорщились от удовольствия. Наконец-то можно было «выстрелить»!
Вот уже несколько месяцев он возглавлял газету «Новый век», но ничего стоящего на страницах еженедельника так и не появилось. Да, были отдельные материалы и статьи о Чечне, о провинциальной коррупции и о парочке громких, но местного порядка мафиозных разборок… Однако это была второсортная или изрядно запоздавшая информация: конкуренты успели уже ее обсосать и выжать из нее все, что можно. Но сегодня был его день, его триумф! Не зря же он приехал покорять первопрестольную из провинциального украинского городка Жмеринка!
Петр Миронович Гришин сидел в своем маленьком кабинете за огромным обшарпанным деревянным столом, громко посапывая, перечитывая какую-то статью и просматривая фотографии. По правде сказать, статья была дерьмовая, Гришин это прекрасно понимал, но это его не смущало. Главное — фотографии, которые сделала Кэт!
Возможно, они бы так и остались невостребованными, если бы сегодня утром в Баренцевом море не случилось несчастье: 118 человек погибли на атомной подводной лодке «Курск». Петр для приличия нахмурился и горестно вздохнул, как бы оправдываясь перед всевышним судом и скорбя о происшедшем, но спустя пару минут он уже расплылся в широкой улыбке.
— Мертвым — мертвое, а живое — живым! — подытожил он вслух. — Главное — выгоднее продать фотографии этому засранцу-американцу!
Главный редактор перевернул одну, потом другие фотографии, на обратной стороне которых подряд значились две буквы "Е" — инициалы автора снимков. Гришин удовлетворенно причмокнул толстыми слюнявыми губами и посмотрел на часы, висящие на стене напротив его рабочего места. Прошло уже двадцать пять минут после его звонка Патрику Глену. Гришин был уверен, что минут через пятьдесят дверь отворится и тот явится с «блюдечком с голубой каемочкой», на которой будут лежать зелененькие стопочки…
И Петр Миронович, со своим хохляндским чутьем, не ошибся: дверь в самом деле открылась в одиннадцать тридцать по московскому времени…
* * *
Редакция газеты «Новый век» находилась в маленьком переулке, неподалеку от метро «Новослободская» в здании научно-исследовательского института современных технологий и занимала в левом крыле здания в подвальном помещении несколько больших комнат и парочку поменьше. Единственной выгодой для редакции было то, что вход сюда был со двора и отдельно от главного. Сюда заглядывали только работники газеты, которых, к слову сказать, было человек шесть штатных да с пяток внештатных корреспондентов и фотографов. Многие прохожие даже и не подозревали, что тут находится редакция одной из малотиражных, но довольно скандальных газет «Новый век».
Главный редактор подумывал о том, чтобы достойно оформить фасадную часть входа, и даже отдал кое-кому из своих работников необходимые распоряжения относительно рекламного и дизайнерского решения…
Приблизительно в полдвенадцатого дня в зеленый скверик тихо въехала кофейного цвета иномарка и остановилась метрах в пятнадцати от входа в редакцию.
Из «Форда» вышли двое зрелых крепких мужчин во главе со щуплым маленьким старичком, лет шестидесяти пяти — семидесяти. Все трое были в темных очках и низко надвинутых на глаза фетровых шляпах мышиного цвета.
Медленно и внимательно осмотревшись по сторонам, старичок сухо и кратко сказал своим спутникам:
— Макар со мной, а ты, Таньга, останешься на входе.
Мужчины молча кивнули тяжелыми головами.
— В нашем распоряжении пять-семь минут, — сообщил главарь тройки и, задрав рукав плаща, посмотрел на часы. — А быть может, и того меньше, — недовольно добавил он. — Понятно?
— Как день божий, — усмехнулся мужчина с азиатским разрезом черных глаз.
— Без клоунады, Таньга!
— Заметано, Шлема!
Разговор происходил по пути следования в редакцию. Мужики спокойно и неторопливо подошли к входной двери и позвонили. Дверь открыл охранник, а по совместительству грузчик редакции, Юрка Байдаков — высокий молодой парень.
— Вы кто? — недовольно спросил охранник и подозрительно посмотрел на непрошеных гостей.
— ЦРУ! — съязвил старичок и достал удостоверение.
Байдаков успел только заметить магическую аббревиатуру «ФСБ» и отворил железную дверь.
— Проходите, — испуганно предложил Юрий.
— Где главный редактор? — спросил старичок, войдя в узкий полумрачный коридор.
— У себя.., последняя дверь налево.
— Много еще людей в редакции? — поинтересовался здоровый мужчина со шрамом на левой щеке.
— Как обычно.
Макар недовольно кашлянул в огромный кулак.
— Конкретно!
Молодой охранник неуверенно пожал плечами: было видно, что он стушевался перед людьми из силового ведомства и не знал, как себя вести с ними.
— Человек пять…
— Хорошо, — сказал старик, — никого в помещение не впускать ближайшие полчаса. Понял?
Юрий кивнул головой.
— Понял.
Шлема повернулся к узкоглазому напарнику.
— Останься.
— Есть! — козырнул Таньга.
Старичок прошел с Макаром вперед по коридору, а узкоглазый мужчина остался с Байдаковым.
* * *
В кабинет вошли без стука… Петр Гришин не успел даже спрятать фотографии, которыми любовался. Перед ним выросли двое мужчин: один малый щуплый, с пронизывающим взором старик, а другой — здоровый высокий мужчина в годах с каменным выражением на бледном лице.
— Петр Миронович? — сразу приступил к делу старичок.
— Да-а… — растерянно ответил главный редактор, — а в чем дело, господа? Вы по какому делу? — поинтересовался Гришин, собирая воедино фотографии и пряча их в ящик стола.
— По государственному, — сухо отчеканил старик.
Гришин удивленно поднял широкие брови, и его прошиб холодный пот. Предчувствие его не обмануло: он понял, что пришли по его душу. Еще полчаса назад он говорил Патрику Глену: «…или пан, или пропал!»
— С кем имею честь? — взволнованно спросил Гришин, стараясь изобразить на своем круглом лице деловитость и важность своей персоны.
— ФСБ, контрразведка, — отчеканил старик и сунул под нос перепуганному Гришину удостоверение с гербовой печатью, — полковник Сухой.
От волнения и страха Петр успел только заметить двуглавого орла. Его запорожские усы, еще несколько минут назад гордо топорщившиеся, моментально потеряли «эрекцию» и сиротливо обвисли на лощеном подбородке.
— Чему обязан? — с трудом выдавил из себя главный редактор.
Старик подошел вплотную к столу и добродушно усмехнулся, отчего главного редактора передернуло: эта улыбка не предвещала ничего хорошего хозяину маленького кабинета.
— Не догадываетесь?
— Нет.
Высокий мужчина, молча расхаживающий по кабинету и зорко рассматривающий все вокруг, грубо и раздраженно бросил непонятливому клиенту:
— Фотографии!
Руки у хозяина редакции затряслись. Однако он решил оттянуть время, чтобы понять, насколько серьезны их намерения…
— Какие?
Глаза старика, несколько секунд назад добрые и ласковые, вдруг стали злыми и колючими. Он приподнялся на носочки и, нагло усевшись на край стола, процедил сквозь зубы:
— Те, за которыми должен прийти Патрик Глен, американский резидент и ваш сообщник!
У Гришина после таких заявлений отвисла челюсть, а в области копчика нудно засвербило.
— Ка-кой ре-зи-дент… — пролепетал Гришин.
— Американский резидент, — усмехнулся старик, — ваш хозяин! Или вы не знаете такого?
— Нет, — замахал руками главный редактор, — я не знаю никакого хозяина! Вернее, я знаю Патрика Глена, но то, что он американский шпион, слышу впервые от вас… У нас чисто деловые отношения!
Я.., я…
— Вот и прекрасно, — начал терять терпение гость, — мы вам верим. А теперь — быстро материал и фотографии, которые вы обещали Патрику Глену!
Гришин понял, что отпираться бесполезно и трясущимися руками полез в ящик стола. Теперь самым главным для Петра Мироновича было отвести все подозрения от своей особы. В принципе он ничего такого не сделал, чтобы так сильно мандражировать, но все произошло так внезапно, что он не успел трезво оценить ситуацию и правильно сориентироваться.
— Вот, пожалуйста, — сказал он как можно услужливее и веселее, протягивая гостям пачку фотографий, среди которых были снимки совсем из другой области, а именно порнографические.
Полковник Сухой взял фотографии у главного редактора и впился в них. Да, это было то, что он искал.
Облегченно вздохнув, он улыбнулся, увидев среди прочего компромата порнографические снимки.
— Любитель?
Гришин не понял, что подразумевал гость под словом «любитель», и глупо улыбнулся.
— Не понял…
— Это неважно, — махнул рукой старик. — Кто снимал?
1 2 3 4