Борису Рублеву нравились вокзалы, порты, аэропорты.Он любил смотреть, как уплывают корабли, как, стуча колесами, гудя и фыркая, отъезжают поезда. До прихода поезда оставалось еще добрых полчаса, и Рублев прохаживался, оглядываясь по сторонам.На вокзале царило оживление, звучали громкие объявления о прибывающих и отходящих поездах, о том, что вагон такой-то находится в хвосте поезда или в голове. Все это бывший комбат слушал не очень внимательно – чужие проблемы.Наконец он услышал, на какой путь прибывает нужный поезд, и оживленно потер рука об руку, словно ему предстояло обнять кого-нибудь из своих друзей и крепко сжать мозолистую ладонь.На вокзале было очень много подростков и детей, просящих денег, чтобы купить еды. Но к Рублеву они почему-то не подходили. То ли вид у него был не очень богатый, на нового русского не тянул, то ли вообще он выглядел грозно и походил на работника правоохранительных органов в штатском."Да, детей много. Чертова власть, куда она смотрит?Совсем детьми не занимается. Да и родители, черт бы их подрал, за детьми не приглядывают."– Были на вокзале беженцы из различных регионов – во всяком случае, за таких они себя выдавали, грязные, вонючие. Они сновали как тени, прижимаясь к стенам, и бросались к выходящим из поездов мужчинам и женщинам, чей внешний вид подсказывал, что у них есть деньги и у них можно поживиться на бутылку пива.Длинное зеленое тело поезда медленно подъехало к платформе и, дернувшись, остановилось. Тут же проводники взялись протирать поручни, открывать двери, сбрасывать ступеньки.Рублев шел вдоль состава, уступая дорогу людям, которые выгружались с чемоданами, баулами, всевозможными корзинками. Вот и шестой вагон. Действительно, проводницей оказалась симпатичная невысокая блондинка со стройными ногами и огромной грудью.– Здравствуйте, девушка, с приездом, – сказал Рублев и улыбнулся в усы.– Здравствуйте, здравствуйте, " – как-то небрежно бросила проводница.– Мне тут передавали.– Так это вы Борис Рублев? Или Подберезский?– Я Рублев.– А документы у вас есть?– Есть, – сказал Рублев, вытаскивая из кармана водительское удостоверение.– Верю, это я так. Ваш друг описал вашу внешность, так что ни с кем не спутаешь.– Серьезно?– Да, – сказала девушка. – Пойдемте, я не смогу вытащить ваш баул.– Такой тяжелый?– Тяжелый – не то слово.Она провела Рублева в свое маленькое купе и показала на верхнюю полку.– Вот, берите.Рублев поднял руки и потащил на себя баул. Весил этот баул не меньше сорока килограммов, но Борис Иванович легко опустил его и поставил на пол одной рукой.– Может, вам помочь? – улыбнулась проводница.– Да нет, спасибо, я и так справлюсь. И не такой уж он тяжелый.– Ничего себе, не тяжелый! А что там ваш друг передал?– Всякую всячину, гостинцы.– Хороший мужчина.– Хороший, – согласился Рублев.Он выбрался с баулом из вагона, минут пять еще поговорил с проводницей о погоде в Сибири, о том, что делается в Москве. Девушка явно набивалась на свидание, но Борису Ивановичу она не очень понравилась, хотя была, в общем, нормальной и не пошлой, самое главное.– Спасибо вам большое.– А у меня даже ваш телефон есть, – вдруг сказала она.– Как это? – не понял Рублев.– Мне ваш друг дал, на всякий случай. И еще какого-то Подберезского Андрея три номера.– Есть такой у нас общий знакомый.– Если бы вы не пришли, то пришлось бы звонить.– Но, как видите, не придется, я появился.– Слава Богу, – как-то уже холодея, произнесла девушка, понимая, что ничего с этим привлекательным широкоплечим мужчиной у нее не получится, и заспешила по своим делам в вагон, на прощание махнув Рублеву рукой.Тот легко поднял баул, даже не сгибаясь под его тяжестью, словно баул был портфелем с бумагами, двинулся вдоль состава. Когда он подошел к своей машине, то увидел, что машина сияет, вымыты стекла, даже колпаки на колесах сверкают.«Черт подери, – подумал Рублев, – машина была грязная. Может, это не моя?»Но номер совпадал, ключ подошел к багажнику, тот легко открылся. Рублев опустил в багажник тяжеленный баул, захлопнул крышку.И тут услышал за спиной:– Ну что, дядя, нравится вам машина?Рублев обернулся. Перед ним стоял парнишка лет двенадцати, с грязными руками и грязным лицом, в болоньевой куртке, лыжной шапочке, в длинном синем шарфе, разбитых ботинках и потертых рваных джинсах. В руках мальчишка держал ведро из-под краски и тряпку.– Это ты помыл?– А то кто же? – сказал парень.– Разве я тебя об этом просил?– Нет. Но я подумал и решил, машина грязная, стоит вымыть.– А почему ты эти не помыл? – с интересом рассматривая маленького собеседника, осведомился Рублев, кивнув вправо и влево. С одной стороны стояла грязная «Вольво», а с другой – джип «Опель фронтера», тоже невероятно грязный.– А мне в этих машинах люди не понравились, сразу видно, жадные.– А я тебе понравился, что ли?– Ага, понравились. Вы, дядя, не жадный и, наверное, дадите мне денег.– Зачем тебе деньги?– Как это зачем? Работу я сделал, хочу поесть.– Ты что, голодный?– Ага, голодный. Давно не ел. Вчера вечером ел, гамбургер мужик дал за то, что я машину вымыл.И тут по машине забарабанили капли дождя. Мальчишка зло глянул в небо, его шея была худая и грязная.– Вот невезуха! – дрожащим голосом произнес паренек.– Да уж, невезуха, – запрокинув голову, подставляя лицо крупным каплям дождя, сказал Рублев. – А ну давай, приятель, садись в машину.– Нет, так не пойдет, – сказал паренек, – Почему не пойдет? Что, мы так и будем стоять под дождем и мокнуть?– Вы садитесь, а я постою, – Так ведь тебе же нужны деньги, а не мне.– Сядешь с вами в машину, а вы меня куда-нибудь завезете и того…– Чего-чего? – нахмурил брови Борис Иванович Рублев.Парнишка рукавом вытер мокрый лоб.– Того! Сами знаете, чего можете со мной сделать.– Я с тобой? – изумился Комбат.– Вы, а то кто же.– Извини, друг, я тебя не совсем понимаю.– Да все вы понимаете, просто прикидываетесь валенком.– А ты, собственно, откуда? Как тебя зовут?– Вот это уж не ваше дело.– Родители у тебя есть?Лицо паренька сразу же стало хмурым, глаза заблестели, словно из них вот-вот брызнут слезы.– Были родители, да убили их.– Как убили?– Убил", да и все, – неохотно ответил паренек.– А ну-ка, давай садись в машину, – Комбат подошел, причем настиг паренька в два шага, тот даже не успел дернуться и броситься наутек.– Э, э, ведро! – вдруг закричал он.– Какое еще ведро? – заталкивая в салон на заднее сиденье своего нового знакомого, переспросил Рублев.– Ведро с тряпкой.– Где оно?– Вон там стоит, возле джипа.И действительно, Комбат увидел пластиковое ведро из-под краски с коричневой тряпкой.– Это, что ли?– Ага, это.– Зачем оно тебе?– Как это зачем, это же мой инструмент. Я при помощи него деньги зарабатываю.– К черту твое ведро! – Комбат закрыл дверь.Паренек сидел, вжавшись в спинку заднего сиденья.– Так как тебя зовут?– А вас? – вопросом на вопрос ответил парнишка.– Меня зовут Борис Иванович, а фамилия моя Рублев, – совсем официально представился Комбат.– Борис Иванович Рублев?– Да, Борис Иванович Рублев.– Ясно. А меня зовут Сергей Сергеевич Никитин.– Ну так вот, Сергей Сергеевич, пойдем куда-нибудь, я тебя покормлю.– Куда это мы пойдем?– Куда ты предлагаешь, туда и пойдем.– Только не к вам домой и не к вашим знакомым.– Да нет, к знакомым мы не пойдем, надо тебя покормить, хотя, в общем, тебя вымыть бы не мешало. Ты грязен, Сергей Сергеевич, как кот помойный.Сергей втянул голову в плечи, немного испуганно заморгал и попытался спрятать грязные руки в карманы.А руки у него были действительно грязные – красные, распухшие, с черной каймой под ногтями.Что-что, а решения Борис Рублев принимал быстро, молниеносно.– Значит, так, Друг ты мой. Зовут тебя Сергей Сергеевич.– Да;– На самом деле?– На самом. А вас? – еще раз спросил парнишка.– Меня зовут Борис Иванович Рублев, чтоб мне сдохнуть.– Борис Иванович Рублев, – прошептал парнишка.– Да, точно, – по-военному сформулировал Комбат. – Я не спрашиваю, откуда ты взялся на этом вокзале и что ты здесь делаешь. Понимаю, жизнь у тебя не сложилась, правильно?– Точно, – сказал Сергей.– И наверное, ты голоден.– Не очень. Только курить вот хочется.– Чего-чего? – не поверив парнишке, переспросил Рублев.– Курить, говорю, хочется. У вас в машине можно закурить?– У меня в машине можно, но я тебе не советую.– Это еще почему? – парнишке явно не понравилась та категоричность, с которой пресек его желание незнакомый сильный мужчина.На бандита его новый знакомый был не похож, но и на сотрудника правоохранительных органов он тоже не походил.«Странный какой-то тип, – подумал Сергей, – может, приставать начнет? Еще чего не хватало! Я этого не люблю даже за деньги.»Машина заурчала и резко сорвалась с места.– Э, э, куда мы? – парень хотел открыть дверцу.– Сиди! – приказал Рублев таким тоном, что ослушаться было невозможно.– Едем ко мне.– К тебе домой?– Да.– И что мы там будем делать? – с безнадежностью в голосе задал вопрос Сергей Никитин.– Ну, во-первых, ты приведешь себя в порядок, помоешься. Затем я тебя покормлю.– А потом? – почти шепотом спросил Никитин.– Потом посмотрим.– Вы это.., ко мне…Только сейчас до Комбата дошло, чего опасался паренек.– Да ну, брось, ты что, с ума сошел? Я что, по-твоему, похож на тех, кто пристает к детям?– Нет, не очень, – неуверенно произнес Сергей.– Тогда в чем дело?– Мчимся, мчимся!В тепле, в машине парнишка сразу размяк, втянул голову в плечи, откинулся на мягкую спинку сиденья и почти мгновенно задремал. Он проснулся, лишь когда машина уперлась передними колесами в бордюр, и тут же принялся испуганно оглядываться, не понимая, где он и что с ним произошло.В последние несколько дней Сергею Никитину не везло, спал он мало, и поэтому тепло, покачивание автомобиля и негромкая музыка его сморили и бросили в сон.– Не беспокойся, приехали, – сказал Рублев и выбрался из машины.Сергей оглядывался по сторонам. Место было незнакомое, сколько времени они ехали, он не знал, где сейчас находится и на каком конце города – не подозревал.Но убегать ему не хотелось, он смирился со своей новой участью.А мужчина уже открыл багажник автомобиля, легко вытащил из него баул, поставил на лавочку у подъезда.– Давай.Они смотрелись довольно странно: грязный ребенок и огромный, сильный мужчина.– Идем, идем, не бойся, – сказал Комбат, похлопывая по худому плечу Сережу. – Вперед, не дрейфь, поднимайся по ступенькам.– По ступенькам? – переспросил Никитин, забегая на крыльцо.В подъезде он растерялся.– Там лифт, – сказал Комбат, кивнув в темноту, – опять сорванцы лампочки выкрутили. Ну ничего, я до них доберусь! – последняя фраза прозвучала безо всяких угроз, как-то дежурно, как обычно ворчит пожилой человек на своих внуков, которых любит и понимает.Сергей нашел кнопку, нажал, двери лифта тут же разошлись. Борис Рублев несильно подтолкнул в спину, парнишка вошел в кабину, за ним продвинулся, держа баул одной рукой, Комбат.– Какой этаж? – немного сдавленным голосом произнес Никитин.– Сам нажму, – и Комбат ткнул указательным пальцем в верхнюю клавишу.Двери сошлись, щелкнули, и лифт, урча и скрежеща, стал медленно вздыматься вверх. Горела красная кнопка, три нижних были черные, обожженные спичками и сигаретами, да и лифт смотрелся не очень чисто.Сергей стоял, облокотясь худыми плечами о стену.Щелчок, кабина замерла.– Ну, давай выходи, бродяга.– Я не бродяга, – немного обиженно произнес Никитин.– Ладно, извини. Выходи. Держи ключи, открывай.Парнишка не справился с нижним замком, и Комбату пришлось самому повернуть ключ.– Проходи.Дверь захлопнулась. Рублев понес баул в кухню, а Никитин остался стоять в коридоре, немного испуганно моргая светлыми ресницами. Все, что с ним случилось, ему не очень нравилось, но и угрозы для него пока видимой не было. Так что он не знал, что предпринять – то ли броситься убегать, то ли смиренно ждать, чем все это кончится.– Вначале помоешься, – сказал Борис Рублев, глядя на паренька, – а я за это время приготовлю чего-нибудь поесть.– Я не хочу, – вдруг сказал Сергей.– Чего не хочешь?– Не хочу мыться, не хочу есть. Отпустите меня, Борис Иванович!– Опустить тебя? А я тебя и не держу, хочешь идти – иди.– Где мы?Рублев назвал свой адрес.– Так это же у черта на куличках!– Да, далековато, но до метро не очень далеко. Можно пешком за две минуты дойти, а там, думаю, ты доедешь до своего вокзала.– Доеду, – сказал Никитин.– Но я бы тебе этого делать не советовал. Вот что, иди мойся. Вода горячая у меня есть, мыло и мочалка тоже.Так что – вперед.«Странный какой-то мужик», – подумал Сережа и почему-то вдруг смирился с новым положением и понял, что самым лучшим выходом из этой ситуации будет полное послушание с его стороны и выполнение всех приказов этого странного здоровяка.– Давай не стесняйся, солдат!«Какой я ему солдат?»Жилище Бориса Ивановича Рублева пареньку показалось удивительным: никакой роскоши, никаких ковров, но все чисто и аккуратно. Курить ему захотелось так сильно, что даже засосало под ложечкой, а во рту скопилась слюна.Только вот беда, сигарет у Сергея не нашлось, а пачка с торчащими сигаретами лежала на подоконнике в большой хрустальной пепельнице.– Можно закурить? – немного робко, но в то же время развязно спросил паренек.– Нет, нельзя, – жестко обрезал Рублев, – я не курю.– Как это не куришь, если сигареты лежат!– Я бросил и тебе советую.– Бросил? – словно бы не поверил услышанному Никитин.– Да, бросил. Уже почти месяц не курю.– Ничего себе! А зачем?– Решил бросить – и бросил.– Что, вы все так делаете?– Как так? – спросил Комбат.– Решил – и сделал.– Стараюсь, – признался Рублев. – А ты давай зубы мне не заговаривай, побыстрее мойся. Сейчас я тебе сделаю ванну.От этой странной заботы в душе у Сергея потеплело, но настороженность не проходила.«Все-таки странный тип. Привел к себе домой, я же могу стащить что-нибудь, деньги, драгоценности, часы, видик.»Паренек заметил, что на телевизоре стоит большой видеомагнитофон, а под ним, в тумбочке, за стеклом, в три ряда кассеты.В ванной шумела вода. Струя вначале била в гулкое чугунное дно, затем ванна начала наполняться. Вода уже просто плескалась.Появился Рублев. Рукава его рубахи были закатаны, руки – мокрые.– Смотри, солдат, сколько я тебе пены сделал.– Я никакой не солдат.– Все мужики для меня или солдаты, или никто.– Как это все?– А вот так.На вешалке в прихожей висел пятнистый бушлат без погон, с многочисленными карманами.«Военный или мент, наверное, – подумал Никитин, – правда, какой-то странный, необычный. Матом не ругается, не орет, разговаривает негромко, но очень властно. Попробуй такого не послушаться, так голову двумя пальцами оторвет.»– Давай раздевайся, что смотришь? Глянь, сколько пены, – Рублев вошел в ванную, закрыл воду. – Иди, иди, не стесняйся, я на тебя смотреть не буду. Вот тебе чистая майка, – и Комбат вытащил из стенного шкафа аккуратно сложенный тельник, подал пареньку. – Настоящая воздушно-десантная.– Не может быть!– Точно тебе говорю, настоящая.Сергей уже успел заметить в комнате над диваном большую фотографию, на которой были солдаты с автоматами – много солдат – и среди них хозяин этой квартиры.– Ну что ты медлишь? Стаскивай свою грязную куртку, снимай разбитые обувки, все это оставляй здесь.Сергей закрылся в ванной комнате. Ему даже хотелось повернуть защелку, но потом он подумал, что этого делать не стоит: хозяин обидится. Забрался в ванну. Вода была приятная, горячая, и Сергей вспомнил, что последний раз мылся недели две с половиной назад. Он сидел в ванной, смотрел по сторонам на белую плитку в капельках воды, на зеркало, на стеклянную полку с одинокой зубной щеткой и бритвой.«Да, странный тип. Как-то у него все не так, как у людей.»А Борис Рублев в это время распаковывал баул, присланный Бурлаком. И чего в нем только не было! Даже запах ткани, в которую были завернуты продукты, и то вызывал прилив слюны и посасывание под ложечкой. А пахло травами, перцем, лавровым листом, мясом, рыбой и сушеными грибами.– Ну, Гриша! Ну, клоун! – приговаривал Борис Рублев, разбирая увесистый баул. – Мяса пруд пруди, роту можно накормить. И на кой черт мне все это? – радостно думал Комбат, поднося к носу огромный окорок. – Ну и запах! Ладно, Сережку накормлю.Для себя Борис Рублев почти не готовил, питался наспех, с уважением относился лишь к завариванию чая.А вот ко всему остальному отношение было, в общем-то, пренебрежительное, хотя готовить он и любил, и умел.Но ведь не станешь же готовить для одного себя! Никто, кроме тебя, не оценит таланта.Сейчас же в квартире появился гость, ради которого стоило постараться. Хотя и стараться-то, в общем, не надо было, ведь еды и продуктов у Комбата хватало. А тут еще и посылка Бурлакова подоспела, так что можно было бы устроить шикарнейшее застолье.«Вот, правда, пить я себе запретил», – поглядывая на литровые штофы с золотистой водкой, размышлял Комбат.
1 2 3 4 5 6