– Логично.
– В таком случае будем воевать с армией, как ты выражаешься, Захара, что делать, – заключил Банда. – По крайней мере, не все так плохо – мы даже догадываемся, кто именно наш враг. А это уже кое-что...
– А чего мы у Ларисы-то забыли? – спросил вдруг Самойленко, но Банда вместо ответа лишь улыбнулся:
– Увидишь. Обещай мне только одно – не распускать руки и не нервничать. Хорошо?
– Ладно...

* * *

Позвонили в дверь поздно, около одиннадцати.
«Кого это черт мог принести на ночь глядя?» – тревожно подумала вдруг Лариса, прислушиваясь к разговору матери с нежданным гостем в коридоре.
– Лариса, это к тебе. Выходи! – позвала наконец ее мама, в душе даже обрадовавшись визиту этого незнакомого молодого мужчины – был хоть повод вытянуть дочку из комнаты: Лариса как за, перлась у себя, так больше и не выходила, даже отказавшись поужинать.
Лариса наскоро поправила прическу, глянув в зеркало, запахнула поглубже халат и вышла в коридор, снедаемая любопытством и тревогой одновременно.
В прихожей стоял абсолютно незнакомый ей человек. Красивый, высокий, широкоплечий, с короткой аккуратной стрижкой, в укороченной кожаной куртке, странных камуфляжных брюках и кроссовках, он был бы очень похож на бандита, если бы не одно обстоятельство – он был все же какой-то не такой, как окружение Юного.
Увидев его, в первую же секунду Лариса подумала: «Надо же, как бывает – ведь бандит бандитом, а морда интеллигентная, располагающая».
И эта доброжелательная улыбка...
– Что вам нужно? – спросила Лариса как можно строже, стараясь не поддаваться на эту улыбку.
– Вы Лариса?
– Я.
– Мне нужно с вами поговорить.
– В такое время?!
– Дело очень срочное, поверьте. Отлагательства не терпит никак, – Говорите.
– Давайте выйдем на лестничную площадку.
– Ага, как же... – начала было девушка, но парень перебил ее:
– Не бойтесь, я пришел один и клянусь вам, что ничего вам не сделаю.
– Ладно.
Они вышли на лестницу, и Лариса прикрыла за собой дверь квартиры – на всякий случай: если мать пожелает что-то подслушать, пусть уж лучше ей это не удастся.
– Ну, я вас слушаю.
На какой-то миг Банда засомневался – говорить с ней от имени ее знакомого Юного или представиться другом Самойленко и Дубова. Ведь до этого момента он действовал чисто по наитию, не сомневаясь лишь в том, что ему нужно срочно переговорить с Тимошик. А как он это осуществит, казалось ему делом второстепенным и не таким уж трудным.
– Меня прислали за вами... – начал он, все еще не придумав, на кого сослаться.
– Кто? – уточнила Лариса, тут же почувствовав его нерешительность.
– Юный.
Выражение лица девушки немедленно изменилось – если до того, как Банда вымолвил это имя, она смотрела на него, быть может, и не с интересом, но, по крайней мере, не враждебно, то сейчас глаза ее сверкнули ненавистью:
– Слушай, ты! Катись отсюда вместе со своим Юным! И передай ему, что если только он еще раз приволочется ко мне или позвонит – я сдам его с потрохами! Мне бояться больше нечего. Отбоялась уже. Я из-за вас, подонков, сама сволочью стала, такой же, как вы. Пошел отсюда!
Она наступала на него, с яростью выкрикивая эти слова, и Банде показалось даже, что девушка собирается его вот-вот ударить.
Что ж, имя Юного «не прошло». Оставалось использовать второй, настоящий вариант:
– Лариса, погодите. Я пошутил. Я не от Юного. Просто не знал толком, в каких вы с ним отношениях.
Опешив, она замолкла на полуслове, а затем совсем растерянно подняла на него глаза:
– Если вы не от Юного, то кто вас прислал? Что вы от меня хотите? И откуда вы знаете этого Юного?
– Я... Как вам сказать? – замялся на мгновение Банда, не зная толком, как объяснить ей все побыстрее и попроще. – Я – друг Николая Самойленко.
– И... – она просила продолжения, но голос ее звучал безжизненно, обреченно.
– Ему очень нужна ваша помощь. Без вас мы не сможем спасти Леночку.
– Понятно.
– Я очень прошу вас одеться и спуститься со мной в машину. Она у подъезда.
– Хорошо, сейчас, – ответила она бесцветным голосом, повернулась и исчезла в квартире, не пригласив мужчину войти.
Несколько минут, пока Лариса одевалась, показались Банде целой вечностью – и он клял себя за неосторожность. Ему чудилось, что Тимошик уже набирает номер Юного, предупреждая того, что в игре появился новый участник. В какой-то миг он вынул из кармана нож, готовясь перерезать на всякий случай телефонный провод, тянувшийся из распределительной коробки, но потом все же одумался, решив положиться на удачу.
Вскоре Лариса вышла – в джинсах, свитере, куртке, готовая идти с ним, и Банда вздохнул облегченно.
– Пойдемте, – предложила девушка, и они поспешили вниз по лестнице...

* * *

На ее приветствие сидевшие в машине Андрей и Николай не отозвались.
«Все знают!» – подумала Лариса, но это обстоятельство почему-то не взволновало ее.
Какая-то апатия овладела ею – она знала, что все кончено, что больше не будет любимой работы на телевидении, по крайней мере, в редакции Самойленко. Она понимала, что теперь за ней надолго установится нехорошая слава, и даже если никто ничего не будет знать конкретно, отношение к ней в среде журналистов будет уже совсем другим – предательства здесь не прощали.
Но она относилась теперь ко всему почти равнодушно. Правда, это было больше похоже на обреченность – изменить что-либо было уже невозможно. За все на свете когда-нибудь приходится расплачиваться, и расплата тем дороже, чем сильнее проступок.
– Ну что ж, Лариса, – нарушил молчание Банда, – приблизительно мы знаем, какую роль вы сыграли во всем этом жутком деле. Конечно, мы понимаем даже, что вы согласились помогать бандитам не по собственной воле...
– Конечно! – вдруг горячо воскликнула девушка. – Коля, прости меня!
Самойленко, сидевший на переднем сиденье, не ответил, в ярости отвернувшись к окну.
– Ребята, меня вынудили... – она попыталась все же оправдаться, чего бы ей это ни стоило.
– Как и когда? – строго переспросил Банда – он понимал, что Ларисе надо дать сейчас время для оправданий, надо дать ей почувствовать, что она нужна им и что они, несмотря ни на что, ей еще доверяют. В таком случае можно было бы рассчитывать на ее помощь.
– Тогда, тем мартовским вечером... Помнишь, Андрей, я рассказывала, как меня изнасиловали?
– Ну...
– Вот тогда все и случилось... Поймите меня правильно, я не героиня-одиночка. Когда я оказалась один на один с этими подонками, я просто испугалась.
– Пожалуйста, расскажите подробнее, Лариса, как все произошло? – попросил ее Банда. – Ваша информация, притом любая, относительно этого Юного может оказаться для нас очень важной и нужной.
– Хорошо, сейчас расскажу... Я шла вечером по проспекту Машерова, возвращалась домой с работы, когда рядом вдруг остановилась машина.
– Какой марки была машина, она не помнит, – прокомментировал Дубов, вспомнив путаные объяснения девушки на следующее после этого происшествия утро.
– Я не «не помню», я просто не знаю этих самых марок! Ну, не знаю я машин, кроме наших «жигулей» да «мерседесов»! – чуть не сорвалась на крик девушка, и Банда вмешался, успокаивающе подняв руку:
– Я вполне вам верю. Что было дальше?
– Они...
– Кто «они»?
– Их было трое. Один за рулем, он даже не показывался, и еще двое. Они как раз и вышли из машины, о чем-то меня спросили, а затем затолкали на заднее сиденье.
– Как они выглядели?
– Один – более молодой. Симпатичный такой на первый взгляд, обходительный. Это у него кличка Юный, может, как раз из-за его внешности. Именно он заправляет в той банде, и его все слушаются, я потом в этом убедилась... Второй был постарше – крепкого телосложения, короткостриженный, руки в наколках, как у уголовника. У него то ли имя, то ли кличка – Арнольд.
– Что было дальше?
– Они завязали мне глаза и связали руки, а когда развязали – мы были уже на даче. Юный говорил со мной вежливо, а Арнольд все время угрожал и даже несколько раз ударил. Наверное, они специально так себя вели – чтобы на контрасте я решила довериться Юному.
– А что он хотел от вас?
– Хотел в подробностях знать, чем занимается Николай. Его интересовало все – что именно он знает, откуда знает, какие у него есть документы – словом, все-все.
– А почему выбор их пал именно на вас?
– В то время Николай лежал в больнице после аварии, а мне именно тогда поручили проверить все данные из Таможенного комитета и налоговой службы по поводу дел фирмы «Технология и инжениринг»....
– Я дал задание, – снова пояснил Дубов. – Откуда я мог знать, что дело так обернется? Она всегда была нашим лучшим работником – исполнительная, аккуратная. Даже Коля не имел от нее секретов, посвящал ее в свои дела. Вот я и решил, что ей можно...
– Юный очень хотел знать имя того человека, который натравил Самойленко на его фирму.
– Значит, это его фирма? – уточнил Банда.
– Может, и не его, но он, по крайней мере, очень заинтересован во всем, что касается ее дед. Возможно, конечно, что его наняли.
– Хорошо. Что было дальше?
– Дальше?.. – Лариса некоторое время молчала.
Чувствовалось, что говорить ей об этом трудно – воспоминания, наверное, жгли душу.
Но, собравшись с силами, она все же продолжила свой рассказ:
– Я отказывалась с ними разговаривать на эти темы. Юный меня все время уговаривал, даже угощал каким-то фирменным шампанским, а Арнольд, наоборот, все время орал, что... вывернет мне матку.
Эти слова, произнесенные молодой женщиной, произвели на ребят тяжелое впечатление. Они молча переглянулись, продолжая слушать ее рассказ.
– Короче, вскоре им это надоело. Юный спокойно отошел к камину, а на меня набросился Арнольд. В считанные секунды я оказалась... без ничего...
– То есть? – жестко переспросил Банда. Он придерживался железного правила проведения допросов – все должно быть предельно ясно и конкретно, без намеков и недоговоренностей. Только тогда можно сделать вывод о том, все ли выложил допрашиваемый или что-то скрыл, недоговорил.
– Он сорвал с меня блузку, бюстгальтер, юбку, разорвал колготки... Я лежала на диване совсем голая, на мне оставались только трусики. Арнольд вытащил из-за пояса наручники, заломил мне руки и сковал их за спиной. Теперь я была практически беспомощной – со мной можно было делать все, что хочешь.
Она замолчала – рассказ давался ей тяжело. Ребята не торопили Ларису, понимая ее чувства.
– В этот момент Юный подошел ко мне и помахал перед носом пачкой долларов. Слушай, говорит, меня внимательно – вот тебе пять штук баксов, и ты работаешь на нас. Если откажешься, Арнольд пощекочет тебя своей вазелиновой головкой. Я послала его, тогда Арнольд рванул на мне трусики...
Ребята слушали молча, не задавая вопросов, не перебивая – они понимали, что сейчас для нее очень важно выговориться. Не только Дубов и Банда, но даже Николай вдруг почувствовал, что испытывает к ней что-то вроде жалости.
Лариса вдруг тихо заплакала, иногда всхлипывая чуть громче, а когда заговорила опять, голос ее дрожал от слез:
– Ребята, поймите же меня... Но у меня не было выбора. Я сказала, что согласна на все, лишь бы он отогнал от меня эту обезьяну.
– Мы понимаем, – сдержанно ответил за всех Банда, – и не осуждаем вас, поверьте.
– За «обезьяну» я со всего размаху получила от этого Арнольда кулаком по лицу... Думала, он мне челюсть сломает. Но обошлось...
– И что было дальше?
– Дальше они позволили мне одеться, и мы сидели, разговаривали...
– Так изнасилования никакого все-таки не было? – удивленно спросил Дубов.
– Не было.
– А зачем же ты тогда мне наврала? – начал было Андрей, но Лариса сразу же перебила его, даже не дослушав:
– Рассказ об изнасиловании придумал Юный. Он посчитал, что так мне будет легче действовать, я вроде как жертва, буду у вас вне подозрений.
– Профессионал, ничего не скажешь! – покачал головой Дубов.
– Не профессионал, а обыкновенный прощелыга, который слегка изучил психологию людей, – впервые подал голос Самойленко. – И как же ты «действовала»? Это ты похищала у нас документы и видеосюжеты?
– Я.
– А где ты взяла ключи от моего и Андрея кабинетов?
– Это оказалось не сложно. Вы же не прятали их от меня? – огрызнулась девушка. – Я сделала слепки, а Юный изготовил по ним ключи.
– И как с вами расплачивались? – снова взял нить допроса в свои руки Банда.
– Мне больше не давали денег. Они просто меня шантажировали – мол, свое ты уже получила, теперь, если откажешься, мы тебя опозорим перед твоими коллегами навек, а в придачу еще и в ментовку сдадим.
– Классический прием, – прокомментировал Банда. – Элементарная посадка «на крючок». Крайне сложно с него спрыгнуть, разве только найти какой-нибудь способ вернуть доллары. Кстати, а как закончился тот вечер?
– Меня отвезли утром на машине почти к самой работе, к телецентру.
– Снова с завязанными глазами?
– Нет.
– Очень хорошо, – обрадовался Банда. – Я надеюсь, вы запомнили место, где находится та дача?
– Вообще да. Я, пожалуй, узнаю его, если увижу снова. В том дачном поселке это был самый большой и богатый дом, с оригинальной кирпичной оградой в полтора человеческих роста.
– Отлично! – Банда переглянулся с ребятами. – Лариса, я не буду пока у вас больше ничего спрашивать ни про технику похищения материалов, ни про то, какие чувства вы при этом испытывали...
– Испытывала... Что я могла испытывать – мне было жутко противно, поверьте!.. Николай, поверь мне – я места себе не находила...
– Иди ты, – Коля снова отвернулся к окну, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– Лариса, теперь самые важные вопросы. Я надеюсь, вы понимаете, что лучше, пожалуй, вам будет ответить на них честно, – продолжил допрос Банда.
– Спрашивайте.
– Как вы связывались с бандитами?
– Я не связывалась никак... Они сами звонили мне – то в редакцию, то домой.
– Хорошо, допустим. А что вы знаете о похищении дочери Николая, Леночки?
– В понедельник часов в одиннадцать утра Юный позвонил мне на работу. Я сказала, что программа практически готова к эфиру и что сегодня после обеда, закончив последний монтаж, ее сдадут в Главную редакцию для утверждения и просмотра.
Юный очень разволновался, сказал, что скоро перезвонит...
– И перезвонил?
– Да, через час. Он назначил мне встречу без пятнадцати два на площади Независимости.
– Вы пришли?
– Я не могла отказаться. Вы же сказали; что понимаете меня... Да, я пришла, потому что висела уже у них «на крючке» очень основательно.
– И что было дальше?
– Мы... – Лариса украдкой взглянула на Николая, на секунду замолчав, а затем, опустив взгляд и набрав побольше воздуха в легкие, призналась:
– Мы подошли к телефонной будке, и он скомандовал – звони Самойленко.
– Куда вы должны были ему позвонить?
– Я спросила у него то же самое. Он потребовал звонить домой.
– Но ведь дома...
– ...никого не оказалось. То есть дома сидела с Леночкой только Степанида Владимировна. Я ее знала, несколько раз видела, когда к Коле приезжала, да и Коля о ней как-то рассказывал...
Самойленко вдруг заскрежетал зубами и сделал резкое движение в сторону Ларисы, как будто желая с разворота, одним ударом покончить с этой гадюкой.
Банда, уловив это движение, перехватил его руку и успокаивающе похлопал друга по плечу, глазами сделав знак остановиться: Лариса рассказала еще далеко не все, пугать ее сейчас было нельзя.
– В общем, – девушка продолжала рассказ, не поднимая глаз, – она даже не заметила этой быстрой сценки, – я сказала по приказу Юного Степаниде Владимировне, что подъеду минут через тридцать. Что мне очень нужно прямо сейчас передать Наташе выкройку какого-то костюма, потому что она ее просила, а вечером я заехать не смогу. Короче, я попросила, чтобы она открыла входную дверь, когда я позвоню.
– Да, она никому не открывала, кроме своих, – горько произнес Самойленко. – Разве могла она подумать, что и «свои» могут оказаться чужими...
– Продолжайте, Лариса! – потребовал Банда, заметив, что девушка в ужасе замолчала.
– Я больше ничего не знаю. Я поехала обратно на работу. Наверное, они приехали домой к Николаю, позвонили в дверь и, когда Степанида Владимировна отворила...
– ...они пристрелили ее. На месте. Всего одна пуля – прямо в лоб. Вполне достаточно, – сквозь зубы прокомментировал Самойленко. – А потом схватили Леночку – и были таковы. А ты сидела в это время на работе, смотрела мне в глаза – как ни в чем не бывало!
– Коля, я правда не знала, что так получится!
– Ты не понимала, что может последовать за твоим телефонным звонком? Ты совсем не понимала, зачем Юному нужно, чтобы Степанида Владимировна открыла дверь?
– Я не знала...
– Врешь, сука!
Лариса расплакалась – крыть аргументы Самойленко ей действительно было нечем. Она чуть не кричала сквозь слезы:
– Конечно, я виновата... Конечно, я понимала, что они что-то задумали... Но я думала, они хотят ограбить твою квартиру, напугать тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31