- Там кого-то караулит полиция,- сказал Софии клиент.
София выглянула на улицу. Белый замызганный "форд" метрах в пятидесяти от нашей конторы действительно смахивал на полицейскую машину. Через полчаса София опять вышла на крыльцо. Машина стояла на прежнем месте. София отправилась к Мордехаю.
Я спорил по телефону с чиновником из офиса окружного прокурора. В пятницу после обеда бюрократическая машина ускоряет вращение шестеренок, люди думают только о предстоящих выходных.
София и Мордехай явились вместе, дабы сообщить мне неприятную новость.
- По-моему, там копы,- угрюмо предположил Мордехай.
Я испытал секундное желание нырнуть под стол.
- Где?
- На углу. Следят за нашими дверями больше часа.
- За тобой пришли,- сострил я.
Улыбок не последовало.
- Я навела справки,- ровным голосом произнесла София.- Выписан ордер на твой арест. Тебя обвиняют в краже со взломом.
Кража! Тюрьма! Симпатичный белый парень в камере с отребьем! Подавшись вперед, я изо всех сил постарался не выдать страха:
- Ничего удивительного. Переживем.
- У меня есть знакомый в офисе окружного прокурора.
Могу поговорить. Пусть разрешат явиться без сопровождения.
- Было бы здорово.- На самом деле поблажка мало что значила.- Но я полдня болтаю с ними по телефону - никто никого не хочет слушать.
- В офисе работают более двухсот человек...
Друзей вне улицы Мордехай не имел. Полисмены и прокуроры являлись для него естественными врагами.
Мы спешно разработали план действий. София свяжется с чиновником, оформляющим документы для освобождения под залог. Он встретит нас на пороге тюрьмы. Мордехай попытается отыскать не слишком враждебно настроенного судью. Ни слова не было сказано лишь о том, что сегодня пятница. До понедельника я в камере могу и не дожить.
Мордехай и София отправились звонить, а я, вслушиваясь в скрип входной двери, остался за столом - опустошенный, неспособный ни думать, ни двигаться. Долго страдать от ожидания мне не пришлось. Ровно в четыре часа дня вместе с двумя подручными порог конторы переступил лейтенант Гэско.
При нашей встрече на квартире у Клер я не жалел насмешек и угроз - еще бы, ведь он малограмотный коп, а я дипломированный юрист. Я и представить не мог, что в один далеко не прекрасный день Гэско получит блестящую возможность отомстить мне.
Самоуверенно ухмыляясь и по-петушиному высоко подбрасывая голенастые ноги, лейтенант приблизился к столу Софии.
- Мне нужен мистер Брок.
Я как раз с улыбкой на устах выходил из кабинета:
- Привет, Гэско. По-прежнему ищешь досье?
- Нет. По крайней мере не сегодня.
Появился Мордехай:
- Ордер у вас есть?
- Да, сэр. Выписан на имя мистера Брока, сэр.
- К вашим услугам, сэр.- Я пожал плечами. Ни при каких обстоятельствах не терять присутствия духа.
Коп снял с ремня наручники.
- Я его адвокат,- заявил Мордехай.- Позвольте ознакомиться с ордером.
Пока Мордехай вчитывался в постановление об аресте, коп защелкнул у меня на запястьях холодные кольца наручников, стянув куда сильнее, чем нужно. Я удержал болезненную гримасу. Во что бы то ни стало оставаться презрительно спокойным.
- С удовольствием доставлю клиента по назначению,- казал Мордехай.
- Весьма вам признателен, справимся сами.
- Куда вы направляетесь?
- В Центральный.
- Я подъеду,- заверил меня Мордехай.
Но больше, чем его обещание, меня утешил вид говорившей по телефону Софии.
Немыми свидетелями сцены оказались трое безобидных уличных джентльменов, зашедших перекинуться словечком с Софией. Они в недоумении смотрели на мои руки, отведенные назад.
Через полчаса вся улица будет знать, что полиция арестовала белого человека, юриста. Коп схватил меня за локоть и вытолкнул на крыльцо. "Скорей бы в машину",- подумал я, спускаясь по лестнице.
- Какая бездарная трата времени,- заметил Гэско, усаживаясь на заднее сиденье рядом со мной.- По городу числится сто сорок нераскрытых преступлений, на каждом углу торгуют наркотиками, их предлагают даже в школах, а мы вынуждены валандаться с тобой.
- Ты начал допрос, Гэско?
- Нет.
- Отлично. В таком случае отстань.
Коп-шофер на бешеной скорости вел "форд" по Четырнадцатой улице - ни мигалки, ни сирены, ноль внимания на светофоры и пешеходов.
- Если бы это зависело от меня - с радостью. Но ты встал поперек горла каким-то бонзам. Прокурор сам сказал, на него давят с твоим арестом.
- Кто давит?
Ответ был заранее известен. "Дрейк энд Суини" не станет разоряться на болтовню с полицией, нет, она пойдет сразу к прокурору.
- Потерпевшие,- ядовито усмехнулся Гэско.
Сарказм вполне оправдан: забавно воображать компанию весьма состоятельных юристов в качестве жертвы преступления.
Быть арестованными довелось многим известным личностям. Мартин Лютер Кинг попадал за решетку несколько раз. А прославленные грабители Бойски и Милкен, чьих имен я не помню? А звезды киноэкрана, баскетбола, которых хватали за хранение наркотиков или за автогонки в нетрезвом виде? Я слышал об отбывающем пожизненное заключение судье из Мемфиса, помнил клиента, угодившего в камеру за неуплату налогов. И Мордехай небось побывал в наручниках. Всех их отправляли в участок. И все они пережили это.
Арест принес определенное облегчение. Больше не надо бежать, прятаться, озираться. Мучительное ожидание беды кончилось. И не глубокой ночью, остаток которой наверняка пришлось бы провести в камере. Есть время для маневра.
В случае удачи я выйду под залог до того, как на меня обрушатся выходные, непредсказуемые по последствиям.
Однако вслед за облегчением я испытал ужас, животный, первобытный. В тюрьме всякое может случиться. Куда-нибудь запропастятся необходимые для освобождения под залог документы. Начальство найдет десяток поводов, чтобы перенести уплату залога на субботу или воскресенье, а то и на понедельник. Меня сунут в камеру к отвратительным, если не откровенно опасным субъектам.
Об аресте поползут слухи. Сочувственно вздыхая, мои бывшие друзья будут задавать друг другу вопрос: что еще этот сумасшедший отчебучит, дабы окончательно пустить свою жизнь под откос? Известие, что сын за решеткой, страшно ударит по отцу и матери. Только Клер останется невозмутимой, особенно теперь, найдя мне достойную замену.
Я прикрыл глаза и попытался устроиться поудобнее. Но с руками за спиной сделать это оказалось невозможным.
События в полицейском участке напоминали сюрреалистический сон. Гэско таскал меня из кабинета в кабинет, как собаку на поводке. "Не поднимай глаз от пола,- твердил я себе.- Не смотри на их морды".
Вытащить все из карманов, сдать под опись, расписаться на бланке. По грязному коридору марш в комнатку фотографа, снять обувь и встать к мерной ленте, можете не улыбаться, если не хотите, смотреть прямо в камеру. Так, теперь в профиль. Комната дактилоскопии. Там, как в туалете, занято, и Гэско, приковав меня наручниками к стулу, отправляется на поиски кофе. По коридору шмыгают люди, проходя те же стадии оформления, что и я. Вокруг полно копов.
Чье-то белое лицо, молодое и пьяное, с глубокой царапиной на левой щеке. Дорогой темно-синий костюм. Как можно надраться до такой степени в пятницу, до пяти вечера? Костюм сыплет угрозами, голос резкий, лающий, на угрозы Никто не реагирует. Вот костюм сгинул.
Я был близок к панике. На улице стемнело. Рабочая неделя завершилась, значит, очень скоро в камеры начнут поступать новые жильцы. Вернувшийся наконец Гэско провел меня к дактилоскописту и, стоя рядом, с удовлетворением наблюдал за процедурой снятия отпечатков.
Телефонные звонки уже бесполезны. Адвокат мой где-то неподалеку, но Гэско его не видел. По пути в подвал я заметил, что двери становятся толще и толще. Мы явно двигались не в том направлении - выход на улицу остался за спиной.
- Могу я внести залог?- При виде стальных решеток и охранников нервы мои не выдержали.
- Думаю, ваш адвокат именно этим и занят,- ответил Гэско.
Сержант Кэффи приказал мне упереться руками в стену и раздвинуть ноги, быстро и тщательно ощупал каждый сантиметр моего тела, будто рассчитывал найти провалившуюся за кожу монету. Ничего не обнаружив, он кивнул в сторону, и я прошел через металлодетектор мимо распахнутой стальной двери в узкий коридор с решетками от пола до потолка вместо стен. Дверь захлопнулась. Надежда на быстрое освобождение не сбылась.
Сквозь решетки к нам тянулись руки. Я вновь опустил глаза. На ходу Кэффи заглядывал в каждую камеру - мне показалось, он по головам пересчитывает заключенных. У третьей клетки справа мы остановились.
Негры в камере были гораздо моложе меня. Поначалу я заметил четверых, потом обнаружил пятого - он лежал на верхней койке; четверка помещалась внизу. Камера представляла собой небольшой квадрат пола, обнесенный с трех сторон решетками, так что можно было видеть не только точно такую же клетку напротив, но и соседнюю. Кирпичная задняя стена была выкрашена в черный цвет, в углу располагались раковина и унитаз.
Лязгнул замок. Человек с верхней койки свесил ноги и почти коснулся сидящих внизу. Стоя у двери под изучающими взглядами пяти пар глаз, я старался не выдать страха.
Главное - отыскать свободное местечко на полу: до жути не хочется задеть кого-нибудь из сокамерников.
Слава Богу, заботливые власти установили металлодетектор. У старожилов ни ножей, ни пистолетов - у меня ни часов, ни бумажника, ни сотового телефона. Причины и средства для смертоубийства отсутствуют.
У передней решетки, решил я, пожалуй, безопаснее, чем у стены, и, не обращая внимания на взгляды, уселся на полу спиной к двери. Чей-то голос истошно призывал охранника.
В клетке наискосок от меня вспыхнула драка: двое негров могучего телосложения молотили по голове парня в дорогом темно-синем костюме. Зрители восторженно вопили.
Не самый подходящий момент вспомнить: я белый.
Послышался пронзительный свист, дверь распахнулась, и в коридоре возник Кэффи с резиновой дубинкой в руке.
Побоище мгновенно прекратилось, пьяный без движения лежал на животе. Кэффи осведомился, в чем дело. Никто ничего не слышал и не видел.
- Чтоб больше ни звука!- Кэффи удалился.
Тянулись минуты. Пьяный застонал; кого-то стошнило.
Один из негров слез с нижней койки, босые ступни остановились в нескольких сантиметрах от меня. Я поднял на негра глаза и сразу отвел в сторону. Негр смотрел в упор. "Конец!" - подумал я.
- Хороший пиджак,- обронил босоногий.
- Спасибо,- пробормотал я в надежде, что благодарность не покажется ему радостью.
На мне был старый блейзер - я носил его каждый день с джинсами. Жертвовать здоровьем ради одежки я не собирался.
- Хороший пиджак.- Босоногий придвинулся ближе.
Негр с верхней койки спрыгнул на пол.
- Спасибо,- повторил я.
Лет восемнадцати-девятнадцати, высокий и мускулистый, ни грамма жира. Похоже, член банды, всю жизнь провел на лице. Не терпится произвести впечатление на сокамерников. Нашел легкую добычу.
- У меня такого хорошего нет.- Юный босяк слегка толкнул мою ногу, провоцируя.
Блатные замашки. Но украсть блейзер нельзя - некуда с ним бежать.
- Хотите поносить?- спросил я, по-прежнему глядя в сторону.
- Нет.
Я подтянул колени к подбородку, уходя в глухую защиту.
Ни в коем случае не отвечать ударом на удар - любое сопротивление вызовет мгновенную реакцию остальных. Пятерка отлично позабавится, пиная ненавистного белого.
- Друг говорит, у тебя хороший пиджак,- сказал негр с верхней койки.
- Да. Я поблагодарил его за комплимент.
- Он говорит, у него такого нет.
- И что делать?
- Всегда приятно получить подарок.
К двоим присоединился третий, замкнув полукруг. Босоногий вновь толкнул меня ногой, остальные явно ждали, кто начнет драку. Я снял блейзер и протянул им.
- Подарок?- уточнил босоногий.
- Вам виднее.
От удара ногой голова моя резко стукнулась о толстый металлический прут.
- О черт! Берите.- Не позволить убить меня.
- Подарок?
- Да.
- Спасибо, приятель.
- Не стоит.- Я потер щеку. В голове гудело.
Троица оставила меня в покое.
Я потерял всякое представление о времени. Темно-синий костюм подавал слабые признаки жизни; кто-то опять вал охрану. Мой подарок юнец не надел. Блейзер просто растворился в камере.
Лицо пылало, но крови не было. Если ударов больше не последует, могу считаться счастливчиком. Обладатель зычного баса заявил, что хочет спать. Я попробовал представить, что ждет меня ночью. Две узкие койки на шестерых.
Спать на полу, без подушки и одеяла? Пол, между прочим, становился холоднее.
Исподтишка поглядывая на соседей, я пытался угадать, какие преступления они совершили. Да, я позаимствовал чужое досье, но с безусловным намерением вернуть. Неужто за такую ерунду я должен разделить участь торговцев белой смертью, угонщиков автомобилей, насильников, а может, и убийц?
Не испытывая никакого аппетита, я подумал о еде. Зубной щетки у меня не было. В туалет не хотелось, но что будет, когда приспичит? Есть ли тут питьевая вода? Самые примитивные вещи приобрели огромную значимость.
- Хорошие тапочки.
От неожиданности я вздрогнул.
Надо мной возвышался тип в грязных белых носках, ступни его были на несколько сантиметров длиннее моих.
- Спасибо.
Похоже, речь о разношенных кроссовках. Будь они баскетбольные, могли бы представить для парней интерес, а так...
- Какой размер?
- Десятый.
Подошел босоногий:
- И у меня.
- Может, они вам как раз?- Я начал развязывать шнурки. - Прошу принять в подарок.
Босоногий невозмутимо забрал кроссовки.
"А как насчет джинсов и трусов?" - готов был спросить я.
В семь вечера появился Мордехай. Кэффи вывел меня из камеры, и мы поднялись наверх.
- Где кроссовки?- спросил Мордехай.
- Там.
- Вернут.
- Спасибо. У меня был еще блейзер.
Мордехай всмотрелся в ссадину на левой щеке.
- Ты в порядке?
- Все замечательно. Я свободен!
Залог составил десять тысяч долларов. Я заплатил тысячу наличными и подписал необходимые бумаги. Кэффи принес кроссовки, блейзер, мои испытания закончились.
За рулем машины нас ждала София.
Глава 27
За падение с небес на землю нужно платить. Царапины, полученные в аварии, почти зажили, но неприятные ощущения в мышцах и суставах по-прежнему давали о себе знать. Я довольно быстро худел; ежедневные обеды в ресторанах стали не по карману, да и вкус к еде пропал начисто. От спанья на полу ныла спина. Я продолжал эксперимент в расчете, что рано или поздно привыкну, однако расчеты внушали серьезные сомнения.
А теперь удар ногой. Пока хватало терпения, я прикладывал к шишке лед, но иногда, просыпаясь среди ночи и ощупывая голову, пугался, что шишка растет.
И все-таки меня переполняло счастье: я уцелел после двухчасового пребывания в аду. Ближайшее будущее перестало внушать ужас, на какое-то время можно было забыть о копах, прячущихся в тени.
Обвинение в краже со взломом не очень располагало к веселью: максимальный срок наказания предусматривал десять лет тюрьмы. Но об этом будет время подумать.
В субботу утром я вышел из дома пораньше, торопясь купить свежую прессу. Ближайшая кофейня, которой заправляла многодетная семья пакистанцев, располагалась в двух кварталах от меня. Устроившись за стойкой, я заказал большую чашку кофе с молоком и раскрыл газету.
Мои друзья в "Дрейк энд Суини" всегда отличались умением планировать свои действия. На второй полосе я увидел собственную фотографию - из рекламного проспекта фирмы, изданного несколько лет назад. Негативы были только у них.
Заметка из четырех столбцов оказалась информативной: фирма поделилась с журналистом почти всем, что знала обо мне. Ни одного личного мнения не было. Поместили ее в газете с единственной целью - унизить меня. Заголовок аж кричал:
ГОРОДСКОЙ АДВОКАТ АРЕСТОВАН
ЗА КРАЖУ СО ВЗЛОМОМ!
Далее следовало описание папки.
Но плевок, по сути, вышел жидким - кучка крючкотворов переругались из-за каких-то бумажек. Кому, кроме меня и моих знакомых, до этого дело? Слишком много вокруг происходит событий гораздо более сенсационных, чем мой проступок. А стыд я, пожалуй, перенесу. Без особых усилий я представил, как Артур с Рафтером в течение долгих часов уточняли план моего ареста, смаковали его последствия. Часы наверняка будут включены в счет, который фирма выставит "Ривер оукс", непосредственно заинтересованной в скорейшем возвращении компрометирующих документов.
Ах, какой скандал! Четыре колонки в субботнем выпуске!
Пончиков с фруктовой начинкой пакистанцы не готовили. Купив вместо них овсяного печенья, я поехал в контору.
Руби спала на крыльце, укрывшись старыми пледами, голова покоилась на огромной холщовой сумке, набитой пожитками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33