Розелла не знала его. Старый Марсель, должно быть, больше не служил здесь.
Колеса заскрипели по посыпанной гравием подъездной дороге. До замка осталась еще целая миля. Девушка уже забыла, как красив окружавший замок парк. Деревья, лужайки, затененное плакучими ивами озеро с парой белых лебедей, резные скамейки вдоль берега. Но Розелла не ощущала гордости, оглядывая свои новые владения. Сердце начало болезненно сжиматься, страх сковал душу.
Огромные буки, окаймлявшие дорогу, расступились, и перед путешественницей вырос во всем своем величии готический замок. Словно роскошный персидский ковер, вокруг раскинулись цветочные клумбы и подстриженные зеленые лужайки. Старые каменные стены были увиты плющом, а по обе стороны от входа в кадках стояли, будто верные стражи, апельсиновые деревья, охраняя дом. Высокие цилиндрические башни заканчивались остроконечными плитками цвета охры. Темные башенные окна, узкие, как кошачьи глаза, смотрели на все стороны света. Замок производил впечатление уютного жилища. Без сомнения, его обитатели заботливо ухаживали за ним, но красивый фасад был обманчив. Розелла знала, что внутри скрыто черное и злое сердце.
Карета остановилась. Один из грумов спрыгнул, чтобы помочь девушке выйти, а другой взбежал по каменным ступеням и позвонил в колокольчик. Почти тотчас же дубовая дверь распахнулась, и на пороге появился незнакомый Розелле слуга.
– Я желаю увидеть мадам де Луимонт, – сказала она, проходя в дом. – Скажите ей, что здесь мадемуазель Розелла Иствуд.
– Я узнаю, принимает ли мадам, – ответил слуга, вопросительно глядя на внушительный выгружаемый багаж. Когда Розелла закончила делать покупки, ей пришлось приобрести три новых сундука и несколько коробок для шляп.
Ее провели в приемную, но девушка была слишком взволнована, чтобы сесть. Она шагала через комнату, к окну и обратно, и глубоко дышала, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Медленно тянулись минута за минутой. Розелла снова подошла к окну и стала смотреть на парк, нервно притопывая ногой и чувствуя легкое недомогание. Ей хотелось, чтобы это ужасное испытание поскорее закончилось.
Наконец вернулся слуга.
– Мадам де Луимонт примет вас, мадемуазель, в садовой комнате. Сюда, пожалуйста.
Она знала дорогу, но подумала, что лучше ничего не говорить. Дворецкий повел ее через великолепный холл. В отделанных лазуритом нишах стояли мраморные статуи, высокие колонны поддерживали галерею, на которую вела огромная, роскошно отделанная лестница. Голубой потолок был расписан фигурами резвящихся нимф и сатиров; в те далекие дни раскованность их поз оказалась вне понимания маленькой девочки, но хрустальная, сделанная в виде водопада люстра восхищала уже тогда.
Они проходили коридор за коридором, и Розелла замечала, где переставлены стулья и диваны. Девушку очень удивило, что она помнит столь незначительные детали. Затем дворецкий распахнул двери и назвал ее имя.
Розелла шагнула из темного коридора в залитое солнцем помещение, куда солнечные лучи проникали сквозь стеклянный потолок, отражаясь от выложенного разноцветными мраморными плитами пола. Алый костюм девушки на фоне бледно-зеленых стен вспыхнул, как настоящее пламя, словно среди железной кованой мебели появилась живая роза. Перо на ее шляпе задорно раскачивалось, будто оно жило своей собственной жизнью.
Розелла увидела трех женщин из семейства Луимонтов, окруженных кадками с пальмами и папоротниками и горшками с одуряюще ароматными экзотическими цветами. Они являли собой живописную картину, и все благодаря прекрасным платьям в мягких серых, фиолетовых и лиловых тонах. Розелла сразу же прочитала на лицах Луизы и Софи, которые стояли за креслом матери, откровенную враждебность. Но мадам Маргарита де Луимонт казалась скорее бесстрастной и замкнутой, чем открыто недоброжелательной.
– Розелла! Неужели это действительно ты? – спросила она, манерно повысив голос, и вскинула худую руку. Упавший на кольца солнечный луч разлетелся снопом радужных искр.
– Действительно я, мадам де Луимонт. – Розелла вежливо наклонила голову, но осталась на месте. – Я не послала сообщение о своем приезде, но на то была причина, и я все объясню.
– Прошло столько лет. – Маргарита говорила словно сама с собой, углубившись в собственные воспоминания, будто не слышала слов гостьи. Она встала, шурша шелками, и шагнула навстречу Розелле. – Как ты выросла, детка. И уже больше не ребенок. Напротив, симпатичная барышня. Как летит время.
Но хотя кожа Маргариты стала более дряблой, а на лбу и вокруг рта появились морщины, время обошлось с ней милостиво. Она все еще оставалась привлекательной женщиной, несмотря на то, что ее лицо казалось нервно напряжено. Бледно-голубые глаза излучали нежный свет, а копну роскошных каштановых волос едва тронула седина. Высокая изящная прическа подчеркивала стройность шеи. У нее были тонкие, хрупкие кости родовитой французской аристократки, а все ее движения отличались легкостью и грацией.
Непринужденным жестом Маргарита указала на своих дочерей, которые продолжали стоять с каменными лицами.
– Ты, конечно, помнишь Луизу и Софи. Как вы дружили в детстве! Тем летом, когда ты гостила у нас, у меня будто появилась третья дочь.
Розелла осталась безмолвна. Невероятно, что бы мать абсолютно ничего не знала об истинном положении дел, но светская жизнь Маргариты в те времена оставляла ей мало времени узнать, чем живет ее семья.
Молчание Розеллы осталось незамеченным. Маргарита повернулась в другую сторону, бросив одну из своих неуловимо-сладких улыбок. Розелла поняла, что в комнате есть кто-то еще. Итак, она и дамы семейства де Луимонт были не одни.
– Подойдите и поприветствуйте Розеллу, – пригласила Маргарита со странным, озабоченным видом.
Розелла медленно повернула голову, следуя за змеиным взглядом Маргариты. Вне поля ее зрения, наполовину скрытый кадками с пальмами, стоял мужчина, который наблюдал за ней с тех пор, как девушка вошла в комнату. Все время. С одобрением. Когда он подошел ближе, Розелла поняла, что это не Себастьен и не Жюль, которых она ожидала увидеть. Это был незнакомец, который с такой бесстыдной наглостью глазел на нее в отеле «Лувр», а потом из открытого ландо. Розелла с изумлением почувствовала, как краска заливает ей щеки, но ее удивление после того, как их представили друг другу, только возросло.
– Этот господин прошлым летом стал нашим соседом, – сказала Маргарита, объясняя его присутствие. – И теперь он снова вернулся… как весенние ласточки. Позволь представить тебе месье Филиппа Обера. Филипп – мадемуазель Розелла Иствуд.
– Очень рад, мадемуазель. – Он был серьезен. Голос казался глубоким и искренним, хотя в устремленных на нее глазах светился тот же живой интерес.
Филипп Обер! Человек, который оставил записку ее дедушке. Именно его адрес она надеялась узнать.
– Месье Обер! – произнесла Розелла, запнувшись. – Ваше письмо к Андрэ Каделю. Я прочитала его. Проходили дни, я ничего не знала об Андрэ и начала отчаянно беспокоиться. Я думала, вы могли бы помочь мне решить, что делать. Но вы уже покинули Париж.
– Мне хотелось побыстрее поселиться на моей здешней вилле, – серьезно ответил он. – И я решил, что ждать больше ни к чему. Если помните, я собирался в ближайшем будущем развлечь вас и Андрэ, тогда же на досуге можно было бы обсудить все деловые вопросы. Теперь я глубоко сожалею, что не отложил отъезд из Парижа. По крайней мере я мог бы помочь, когда стало известно, что мы с вами ждали его напрасно.
Филипп увидел, как она вздрогнула от его слов. Он скользнул глазами по ее алой накидке и изысканной шляпке, затем наклонил голову, чтобы взглянуть ей в глаза. Его вопрос выражал неподдельную заботу.
– Вы знаете, что случилось с ним, не так ли? Розелла поняла, что так как она не в трауре, месье Обер посчитал, будто ей еще не известно о смерти Андрэ Каделя. Однако девушка не могла понять, откуда он узнал о ее тяжелой утрате.
– Трагическую новость мне сообщил в Париже его адвокат, – объяснила Розелла. – Но как вам стало известно об этом?
Впервые заговорила Луиза. Ее голос разнесся по всей комнате.
– Мы рассказали ему! Вчера мы узнали, что кузен Андрэ умер в море. Жюль прочитал некролог в марсельской газете недельной давности. Разве ты не заметила, что maman, Софи и я одеты в платья траурных тонов? Должна сказать, я нахожу вызывающим твой бесстыдный наряд.
Розелла не спасовала.
– Такова воля Андрэ Каделя. Он не хотел, чтобы по нему носили траур.
– Неужели? – Большие, глубоко посаженные под черными бровями глаза Луизы потемнели от неистовой злобы. Хотя чертами и фигурой она походила на мать, у Луизы было страстное лицо, отражающее ее бурный темперамент: широкие скулы, прекрасной формы нос с миндалевидными ноздрями, всегда готовыми задрожать в негодовании, полные, изящно изогнутые красные губы. – Тогда тебе надо держаться подальше от тех, кто не может не отметить трауром уход родственника. – Тон Луизы стал агрессивным. – В любом случае, зачем ты приехала? Хотя старик и заботился о тебе все эти годы, но здесь тебе нечем поживиться!
– Тихо! – Маргарита возбужденно повернулась к старшей дочери. – Нельзя так разговаривать с Розеллой.
– Я не согласна, maman! – резко возразила Луиза. – Она нежеланная гостья, которая приехала без приглашения! Не повредит внести немного ясности.
Филипп смущенно нахмурился и потер руки.
– Я здесь лишний. Мне не следует присутствовать…
Он направился к двери, ведущей в сад, но Луиза преградила ему дорогу и схватила обеими руками его руку.
– Не уходи! – воскликнула она. – Я хочу, чтобы ты остался. Твой отец и мать были близкими друзьями кузена Андрэ на Мартинике. Ты знал его всю свою жизнь. Разве не ты стал его доверенным деловым представителем в Париже в последние годы? – Луиза отпустила Филиппа и злобно уставилась на Розеллу, хотя продолжала обращаться к нему. – Скажи мне, Филипп, на Карибах есть стервятники с алым оперением, которые слетаются, чтобы поживиться легкой добычей?
Подтекст ее слов был безошибочно ясен, горек и ядовит. Филипп поднял на собеседницу глаза и ответил, тщательно подбирая слова.
– Нет, Луиза. Я не знаю ни об одном. Но есть много попугаев, которые визгливо кричат, часто без всякой причины.
Она вспыхнула, встретившись с его взглядом, и отвернулась.
– Это нечестно! – угрюмо заявила Луиза.
– Филипп, ты не можешь обвинять Луизу из-за того, что она расстроена, – вступилась за сестру Софи. Она с интересом наблюдала за происходящим, стоя позади кресла матери и положив ладонь на высокую спинку.
В отличие от Луизы, худощавой женщины с маленькой высокой грудью, Софи была мягче и круглее, более тяжела в движениях. Ее фигура привлекала модной полнотой. Вьющиеся волосы, не такие темные, как у сестры, но приятного каштанового цвета, обрамляли овальное лицо с зеленовато-серыми глазами, маленьким капризным ртом, тонкими губами и надменно вздернутым носом.
– Ты должен понять, что за всю жизнь Розелла только однажды приезжала в замок, – продолжала Софи. – Зачем ей совершенно неожиданно появляться теперь, если не для того, чтобы выпросить какой-нибудь подарок из тех вещей, что кузен Андрэ время от времени оставлял здесь? Так всегда происходит когда кто-то умирает. Дальние родственники слетаются, словно хищники… А Розелла даже не приходилась родней кузену Андрэ!
Филипп пожал плечами и засунул руки в карманы куртки с поясом.
– Могу я предложить, чтобы вы спросили мадемуазель Розеллу, почему она приехала?
Луиза чопорно поджала губы. Казалось, она жалела о вспышке гнева в присутствии Филиппа и пыталась теперь вести себя, как подобает благовоспитанной даме.
– Итак, Розелла, что привело тебя снова во Францию? – цинично спросила Луиза. – Возможно, я была не права, поспешив делать выводы. Позволь нам узнать, чем объясняется твой неожиданный визит.
Розелла глубоко вздохнула. Пришло время все объяснить, и как бы неприятно это ни было, ей нельзя выказать и тени слабости или робости.
– То, что я должна сообщить, придется вам не по вкусу. Наверное, это будет большой неожиданностью для вас. Андрэ Кадель завещал замок де Луимонт, земли и имущество мне.
Все уставились на нее. Воцарилась тишина. Три женщины смотрели на нее с недоверием, слишком ошеломленные, чтобы говорить. Затем постепенно на их лицах появилось выражение жуткого страха. Маргарита де Луимонт внезапно сдавленно зарыдала. Она покачнулась и рухнула бы на пол, если бы Филипп не рванулся вовремя вперед, чтобы подхватить ее и усадить в кресло. Обе дочери кинулись помогать ей: Софи растирала запястья, а Луиза достала из парчовой сумочки, лежавшей на столе недалеко от кресла, ароматическую соль и поднесла ее к носу матери.
Когда Маргарита пришла в себя, отвернув голову от едкого запаха, Луиза забормотала ободряющие слова, показывая, что привычна к приступам изысканных страданий своей матери и знает, что они неподдельны. Филипп наклонился и осторожно положил ноги Маргариты на низкую скамеечку, Софи подоткнула под ослабшую голову мягкую подушку. Розелла с глубокой печалью заметила, что большие нежные глаза Маргариты остекленели. Мадам де Луимонт была шокирована новостью и на какое-то время потеряла способность воспринимать происходящее.
Луиза, все еще склонившись над матерью и поддерживая ее безвольную руку, через плечо свирепо взглянула на Розеллу.
– Этого не может быть! – гневно заявила она, отвечая на разрушительное сообщение Розеллы, словно всеобщее внимание не отвлек обморок Маргариты. – Себастьен является наследником Андрэ Каделя! Он должен получить замок и все угодья. Ты даже не член семьи! Ты не можешь ни на что претендовать.
Розелла сильно побледнела.
– Андрэ Кадель был моим дедушкой, – как можно спокойнее постаралась произнести она.
– Твоим дедушкой? – недоверчивым эхом отозвалась Луиза. – Но он не мог! Ты лжешь! Он имел единственную дочь, и она никогда не выходила замуж. Она умерла молодой. – Ее глаза сузились. – Если только не…?
– Моя мать сбежала с Мартиники с англичанином, который дедушке не нравился. Родители состояли в незаконном браке. Я осталась сиротой. Чтобы уберечь меня от скандала, дедушка решил, что я должна расти в Кенте. Возможно, он хотел, чтобы я никогда не узнала правду о нашем родстве. Если бы я вышла замуж, без сомнения, замок перешел бы Себастьену, ведь тогда не потребовалось бы завещать мне недвижимость, и я никогда не узнала бы, что была внучкой Андрэ Каделя.
– В таком случае, что же кузен Андрэ оставил нам? – потребовала ответа Софи. От ярости на ее щеках проступили багровые пятна.
Розелла неохотно ответила:
– Его адвокат, месье Батальяр, прочитал мне завещание. Там есть различные распоряжения, но ваши имена не упоминаются.
– Никто из нас? Даже maman? – закричала Софи. – Совершенно ничего Себастьену?
Розелла отрицательно покачала головой. Софи издала долгий стон и прижала скрещенные руки к груди, будто получила физический удар.
– Дьявол! Чертов старый скряга!
Луиза вскочила и заметалась по комнате, пытаясь сдержать бушующие в ней эмоции.
– Невероятно! Подумать только, быть выгнанными из нашего дома посторонним человеком! Я не потерплю этого! Я не могу это вынести!
Розелла шагнула к ней.
– Я не собираюсь просить вас покинуть дом. У меня будут собственные комнаты, и мы сможем жить под одной крышей. Нужно договориться о подходящих условиях. Адвокат моего дедушки месье Батальяр приедет через неделю-другую и урегулирует возможные трудности.
– Звучит разумно, – заметил Филипп.
– Разумно? – взорвалась Софи, пронзительно взвизгнув от оскорбления. – А что случится, когда Розелла выйдет замуж? Что тогда будет с моей семьей? У меня-то есть собственный дом в городе, а их выселят, как нищих?
– Уверяю тебя, у меня и в мыслях нет выходить замуж в обозримом будущем, – терпеливо сказала Розелла. – Но если бы я вступила в брак, это естественным образом освободило бы меня от обязательств жить в замке.
Выражение лица Софи не изменилось.
– Однако логично предположить, что твой будущий муж будет думать не так, как ты, и решит сделать замок своим домом. Никто в здравом уме не променяет такой дворец на что-нибудь еще.
– Это, конечно, зависит от мужа, которого выберет Розелла. – Дружелюбный мужской голос раздался из-за двери, ведущей в сад.
Там стоял Жюль, прислонившись плечом к косяку. Он вырос высоким и худым. Жюль тоже унаследовал красоту от матери, но в каждом из отпрысков де Луимонтов чувствовалась жестокость характера, доставшаяся от отца, который был безжалостным, деспотичным человеком, отличавшимся ужасной гордыней и неукротимым нравом. Сейчас, рассматривая лицо Жюля, Розелла не могла оценить, смягчили ли прошедшие годы его натуру. Наверное, он заметил в ее глазах настороженную неуверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Колеса заскрипели по посыпанной гравием подъездной дороге. До замка осталась еще целая миля. Девушка уже забыла, как красив окружавший замок парк. Деревья, лужайки, затененное плакучими ивами озеро с парой белых лебедей, резные скамейки вдоль берега. Но Розелла не ощущала гордости, оглядывая свои новые владения. Сердце начало болезненно сжиматься, страх сковал душу.
Огромные буки, окаймлявшие дорогу, расступились, и перед путешественницей вырос во всем своем величии готический замок. Словно роскошный персидский ковер, вокруг раскинулись цветочные клумбы и подстриженные зеленые лужайки. Старые каменные стены были увиты плющом, а по обе стороны от входа в кадках стояли, будто верные стражи, апельсиновые деревья, охраняя дом. Высокие цилиндрические башни заканчивались остроконечными плитками цвета охры. Темные башенные окна, узкие, как кошачьи глаза, смотрели на все стороны света. Замок производил впечатление уютного жилища. Без сомнения, его обитатели заботливо ухаживали за ним, но красивый фасад был обманчив. Розелла знала, что внутри скрыто черное и злое сердце.
Карета остановилась. Один из грумов спрыгнул, чтобы помочь девушке выйти, а другой взбежал по каменным ступеням и позвонил в колокольчик. Почти тотчас же дубовая дверь распахнулась, и на пороге появился незнакомый Розелле слуга.
– Я желаю увидеть мадам де Луимонт, – сказала она, проходя в дом. – Скажите ей, что здесь мадемуазель Розелла Иствуд.
– Я узнаю, принимает ли мадам, – ответил слуга, вопросительно глядя на внушительный выгружаемый багаж. Когда Розелла закончила делать покупки, ей пришлось приобрести три новых сундука и несколько коробок для шляп.
Ее провели в приемную, но девушка была слишком взволнована, чтобы сесть. Она шагала через комнату, к окну и обратно, и глубоко дышала, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Медленно тянулись минута за минутой. Розелла снова подошла к окну и стала смотреть на парк, нервно притопывая ногой и чувствуя легкое недомогание. Ей хотелось, чтобы это ужасное испытание поскорее закончилось.
Наконец вернулся слуга.
– Мадам де Луимонт примет вас, мадемуазель, в садовой комнате. Сюда, пожалуйста.
Она знала дорогу, но подумала, что лучше ничего не говорить. Дворецкий повел ее через великолепный холл. В отделанных лазуритом нишах стояли мраморные статуи, высокие колонны поддерживали галерею, на которую вела огромная, роскошно отделанная лестница. Голубой потолок был расписан фигурами резвящихся нимф и сатиров; в те далекие дни раскованность их поз оказалась вне понимания маленькой девочки, но хрустальная, сделанная в виде водопада люстра восхищала уже тогда.
Они проходили коридор за коридором, и Розелла замечала, где переставлены стулья и диваны. Девушку очень удивило, что она помнит столь незначительные детали. Затем дворецкий распахнул двери и назвал ее имя.
Розелла шагнула из темного коридора в залитое солнцем помещение, куда солнечные лучи проникали сквозь стеклянный потолок, отражаясь от выложенного разноцветными мраморными плитами пола. Алый костюм девушки на фоне бледно-зеленых стен вспыхнул, как настоящее пламя, словно среди железной кованой мебели появилась живая роза. Перо на ее шляпе задорно раскачивалось, будто оно жило своей собственной жизнью.
Розелла увидела трех женщин из семейства Луимонтов, окруженных кадками с пальмами и папоротниками и горшками с одуряюще ароматными экзотическими цветами. Они являли собой живописную картину, и все благодаря прекрасным платьям в мягких серых, фиолетовых и лиловых тонах. Розелла сразу же прочитала на лицах Луизы и Софи, которые стояли за креслом матери, откровенную враждебность. Но мадам Маргарита де Луимонт казалась скорее бесстрастной и замкнутой, чем открыто недоброжелательной.
– Розелла! Неужели это действительно ты? – спросила она, манерно повысив голос, и вскинула худую руку. Упавший на кольца солнечный луч разлетелся снопом радужных искр.
– Действительно я, мадам де Луимонт. – Розелла вежливо наклонила голову, но осталась на месте. – Я не послала сообщение о своем приезде, но на то была причина, и я все объясню.
– Прошло столько лет. – Маргарита говорила словно сама с собой, углубившись в собственные воспоминания, будто не слышала слов гостьи. Она встала, шурша шелками, и шагнула навстречу Розелле. – Как ты выросла, детка. И уже больше не ребенок. Напротив, симпатичная барышня. Как летит время.
Но хотя кожа Маргариты стала более дряблой, а на лбу и вокруг рта появились морщины, время обошлось с ней милостиво. Она все еще оставалась привлекательной женщиной, несмотря на то, что ее лицо казалось нервно напряжено. Бледно-голубые глаза излучали нежный свет, а копну роскошных каштановых волос едва тронула седина. Высокая изящная прическа подчеркивала стройность шеи. У нее были тонкие, хрупкие кости родовитой французской аристократки, а все ее движения отличались легкостью и грацией.
Непринужденным жестом Маргарита указала на своих дочерей, которые продолжали стоять с каменными лицами.
– Ты, конечно, помнишь Луизу и Софи. Как вы дружили в детстве! Тем летом, когда ты гостила у нас, у меня будто появилась третья дочь.
Розелла осталась безмолвна. Невероятно, что бы мать абсолютно ничего не знала об истинном положении дел, но светская жизнь Маргариты в те времена оставляла ей мало времени узнать, чем живет ее семья.
Молчание Розеллы осталось незамеченным. Маргарита повернулась в другую сторону, бросив одну из своих неуловимо-сладких улыбок. Розелла поняла, что в комнате есть кто-то еще. Итак, она и дамы семейства де Луимонт были не одни.
– Подойдите и поприветствуйте Розеллу, – пригласила Маргарита со странным, озабоченным видом.
Розелла медленно повернула голову, следуя за змеиным взглядом Маргариты. Вне поля ее зрения, наполовину скрытый кадками с пальмами, стоял мужчина, который наблюдал за ней с тех пор, как девушка вошла в комнату. Все время. С одобрением. Когда он подошел ближе, Розелла поняла, что это не Себастьен и не Жюль, которых она ожидала увидеть. Это был незнакомец, который с такой бесстыдной наглостью глазел на нее в отеле «Лувр», а потом из открытого ландо. Розелла с изумлением почувствовала, как краска заливает ей щеки, но ее удивление после того, как их представили друг другу, только возросло.
– Этот господин прошлым летом стал нашим соседом, – сказала Маргарита, объясняя его присутствие. – И теперь он снова вернулся… как весенние ласточки. Позволь представить тебе месье Филиппа Обера. Филипп – мадемуазель Розелла Иствуд.
– Очень рад, мадемуазель. – Он был серьезен. Голос казался глубоким и искренним, хотя в устремленных на нее глазах светился тот же живой интерес.
Филипп Обер! Человек, который оставил записку ее дедушке. Именно его адрес она надеялась узнать.
– Месье Обер! – произнесла Розелла, запнувшись. – Ваше письмо к Андрэ Каделю. Я прочитала его. Проходили дни, я ничего не знала об Андрэ и начала отчаянно беспокоиться. Я думала, вы могли бы помочь мне решить, что делать. Но вы уже покинули Париж.
– Мне хотелось побыстрее поселиться на моей здешней вилле, – серьезно ответил он. – И я решил, что ждать больше ни к чему. Если помните, я собирался в ближайшем будущем развлечь вас и Андрэ, тогда же на досуге можно было бы обсудить все деловые вопросы. Теперь я глубоко сожалею, что не отложил отъезд из Парижа. По крайней мере я мог бы помочь, когда стало известно, что мы с вами ждали его напрасно.
Филипп увидел, как она вздрогнула от его слов. Он скользнул глазами по ее алой накидке и изысканной шляпке, затем наклонил голову, чтобы взглянуть ей в глаза. Его вопрос выражал неподдельную заботу.
– Вы знаете, что случилось с ним, не так ли? Розелла поняла, что так как она не в трауре, месье Обер посчитал, будто ей еще не известно о смерти Андрэ Каделя. Однако девушка не могла понять, откуда он узнал о ее тяжелой утрате.
– Трагическую новость мне сообщил в Париже его адвокат, – объяснила Розелла. – Но как вам стало известно об этом?
Впервые заговорила Луиза. Ее голос разнесся по всей комнате.
– Мы рассказали ему! Вчера мы узнали, что кузен Андрэ умер в море. Жюль прочитал некролог в марсельской газете недельной давности. Разве ты не заметила, что maman, Софи и я одеты в платья траурных тонов? Должна сказать, я нахожу вызывающим твой бесстыдный наряд.
Розелла не спасовала.
– Такова воля Андрэ Каделя. Он не хотел, чтобы по нему носили траур.
– Неужели? – Большие, глубоко посаженные под черными бровями глаза Луизы потемнели от неистовой злобы. Хотя чертами и фигурой она походила на мать, у Луизы было страстное лицо, отражающее ее бурный темперамент: широкие скулы, прекрасной формы нос с миндалевидными ноздрями, всегда готовыми задрожать в негодовании, полные, изящно изогнутые красные губы. – Тогда тебе надо держаться подальше от тех, кто не может не отметить трауром уход родственника. – Тон Луизы стал агрессивным. – В любом случае, зачем ты приехала? Хотя старик и заботился о тебе все эти годы, но здесь тебе нечем поживиться!
– Тихо! – Маргарита возбужденно повернулась к старшей дочери. – Нельзя так разговаривать с Розеллой.
– Я не согласна, maman! – резко возразила Луиза. – Она нежеланная гостья, которая приехала без приглашения! Не повредит внести немного ясности.
Филипп смущенно нахмурился и потер руки.
– Я здесь лишний. Мне не следует присутствовать…
Он направился к двери, ведущей в сад, но Луиза преградила ему дорогу и схватила обеими руками его руку.
– Не уходи! – воскликнула она. – Я хочу, чтобы ты остался. Твой отец и мать были близкими друзьями кузена Андрэ на Мартинике. Ты знал его всю свою жизнь. Разве не ты стал его доверенным деловым представителем в Париже в последние годы? – Луиза отпустила Филиппа и злобно уставилась на Розеллу, хотя продолжала обращаться к нему. – Скажи мне, Филипп, на Карибах есть стервятники с алым оперением, которые слетаются, чтобы поживиться легкой добычей?
Подтекст ее слов был безошибочно ясен, горек и ядовит. Филипп поднял на собеседницу глаза и ответил, тщательно подбирая слова.
– Нет, Луиза. Я не знаю ни об одном. Но есть много попугаев, которые визгливо кричат, часто без всякой причины.
Она вспыхнула, встретившись с его взглядом, и отвернулась.
– Это нечестно! – угрюмо заявила Луиза.
– Филипп, ты не можешь обвинять Луизу из-за того, что она расстроена, – вступилась за сестру Софи. Она с интересом наблюдала за происходящим, стоя позади кресла матери и положив ладонь на высокую спинку.
В отличие от Луизы, худощавой женщины с маленькой высокой грудью, Софи была мягче и круглее, более тяжела в движениях. Ее фигура привлекала модной полнотой. Вьющиеся волосы, не такие темные, как у сестры, но приятного каштанового цвета, обрамляли овальное лицо с зеленовато-серыми глазами, маленьким капризным ртом, тонкими губами и надменно вздернутым носом.
– Ты должен понять, что за всю жизнь Розелла только однажды приезжала в замок, – продолжала Софи. – Зачем ей совершенно неожиданно появляться теперь, если не для того, чтобы выпросить какой-нибудь подарок из тех вещей, что кузен Андрэ время от времени оставлял здесь? Так всегда происходит когда кто-то умирает. Дальние родственники слетаются, словно хищники… А Розелла даже не приходилась родней кузену Андрэ!
Филипп пожал плечами и засунул руки в карманы куртки с поясом.
– Могу я предложить, чтобы вы спросили мадемуазель Розеллу, почему она приехала?
Луиза чопорно поджала губы. Казалось, она жалела о вспышке гнева в присутствии Филиппа и пыталась теперь вести себя, как подобает благовоспитанной даме.
– Итак, Розелла, что привело тебя снова во Францию? – цинично спросила Луиза. – Возможно, я была не права, поспешив делать выводы. Позволь нам узнать, чем объясняется твой неожиданный визит.
Розелла глубоко вздохнула. Пришло время все объяснить, и как бы неприятно это ни было, ей нельзя выказать и тени слабости или робости.
– То, что я должна сообщить, придется вам не по вкусу. Наверное, это будет большой неожиданностью для вас. Андрэ Кадель завещал замок де Луимонт, земли и имущество мне.
Все уставились на нее. Воцарилась тишина. Три женщины смотрели на нее с недоверием, слишком ошеломленные, чтобы говорить. Затем постепенно на их лицах появилось выражение жуткого страха. Маргарита де Луимонт внезапно сдавленно зарыдала. Она покачнулась и рухнула бы на пол, если бы Филипп не рванулся вовремя вперед, чтобы подхватить ее и усадить в кресло. Обе дочери кинулись помогать ей: Софи растирала запястья, а Луиза достала из парчовой сумочки, лежавшей на столе недалеко от кресла, ароматическую соль и поднесла ее к носу матери.
Когда Маргарита пришла в себя, отвернув голову от едкого запаха, Луиза забормотала ободряющие слова, показывая, что привычна к приступам изысканных страданий своей матери и знает, что они неподдельны. Филипп наклонился и осторожно положил ноги Маргариты на низкую скамеечку, Софи подоткнула под ослабшую голову мягкую подушку. Розелла с глубокой печалью заметила, что большие нежные глаза Маргариты остекленели. Мадам де Луимонт была шокирована новостью и на какое-то время потеряла способность воспринимать происходящее.
Луиза, все еще склонившись над матерью и поддерживая ее безвольную руку, через плечо свирепо взглянула на Розеллу.
– Этого не может быть! – гневно заявила она, отвечая на разрушительное сообщение Розеллы, словно всеобщее внимание не отвлек обморок Маргариты. – Себастьен является наследником Андрэ Каделя! Он должен получить замок и все угодья. Ты даже не член семьи! Ты не можешь ни на что претендовать.
Розелла сильно побледнела.
– Андрэ Кадель был моим дедушкой, – как можно спокойнее постаралась произнести она.
– Твоим дедушкой? – недоверчивым эхом отозвалась Луиза. – Но он не мог! Ты лжешь! Он имел единственную дочь, и она никогда не выходила замуж. Она умерла молодой. – Ее глаза сузились. – Если только не…?
– Моя мать сбежала с Мартиники с англичанином, который дедушке не нравился. Родители состояли в незаконном браке. Я осталась сиротой. Чтобы уберечь меня от скандала, дедушка решил, что я должна расти в Кенте. Возможно, он хотел, чтобы я никогда не узнала правду о нашем родстве. Если бы я вышла замуж, без сомнения, замок перешел бы Себастьену, ведь тогда не потребовалось бы завещать мне недвижимость, и я никогда не узнала бы, что была внучкой Андрэ Каделя.
– В таком случае, что же кузен Андрэ оставил нам? – потребовала ответа Софи. От ярости на ее щеках проступили багровые пятна.
Розелла неохотно ответила:
– Его адвокат, месье Батальяр, прочитал мне завещание. Там есть различные распоряжения, но ваши имена не упоминаются.
– Никто из нас? Даже maman? – закричала Софи. – Совершенно ничего Себастьену?
Розелла отрицательно покачала головой. Софи издала долгий стон и прижала скрещенные руки к груди, будто получила физический удар.
– Дьявол! Чертов старый скряга!
Луиза вскочила и заметалась по комнате, пытаясь сдержать бушующие в ней эмоции.
– Невероятно! Подумать только, быть выгнанными из нашего дома посторонним человеком! Я не потерплю этого! Я не могу это вынести!
Розелла шагнула к ней.
– Я не собираюсь просить вас покинуть дом. У меня будут собственные комнаты, и мы сможем жить под одной крышей. Нужно договориться о подходящих условиях. Адвокат моего дедушки месье Батальяр приедет через неделю-другую и урегулирует возможные трудности.
– Звучит разумно, – заметил Филипп.
– Разумно? – взорвалась Софи, пронзительно взвизгнув от оскорбления. – А что случится, когда Розелла выйдет замуж? Что тогда будет с моей семьей? У меня-то есть собственный дом в городе, а их выселят, как нищих?
– Уверяю тебя, у меня и в мыслях нет выходить замуж в обозримом будущем, – терпеливо сказала Розелла. – Но если бы я вступила в брак, это естественным образом освободило бы меня от обязательств жить в замке.
Выражение лица Софи не изменилось.
– Однако логично предположить, что твой будущий муж будет думать не так, как ты, и решит сделать замок своим домом. Никто в здравом уме не променяет такой дворец на что-нибудь еще.
– Это, конечно, зависит от мужа, которого выберет Розелла. – Дружелюбный мужской голос раздался из-за двери, ведущей в сад.
Там стоял Жюль, прислонившись плечом к косяку. Он вырос высоким и худым. Жюль тоже унаследовал красоту от матери, но в каждом из отпрысков де Луимонтов чувствовалась жестокость характера, доставшаяся от отца, который был безжалостным, деспотичным человеком, отличавшимся ужасной гордыней и неукротимым нравом. Сейчас, рассматривая лицо Жюля, Розелла не могла оценить, смягчили ли прошедшие годы его натуру. Наверное, он заметил в ее глазах настороженную неуверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23