Придумает какую-нибудь историю. Например, что Эрика внезапно заболела и ему пришлось отправить ее куда-нибудь до выздоровления. А как еще объяснить ее исчезновение? А потом он разберется со своим племянничком. Данте дорого заплатит за содеянное!
Пока Эрика дожидалась, когда Данте вернется в капитанскую каюту и развяжет ее, все в ней клокотало от гнева. Каков наглец! Как он смел связать ее и бросить здесь, в этой каюте! Как посмел угрозами заставить Джейми покинуть корабль, а потом среди ночи сняться с якоря и отплыть, даже не удосужившись сказать куда!
Данте вернулся в каюту как раз в тот момент, когда терпение Эрики подходило к концу. Однако он был настолько погружен в свои мысли, что совершенно позабыл о своей пленнице. Видя, что Данте и не думает ее развязывать, Эрика решила напомнить о себе, стукнув ногой в стену, чтобы привлечь его внимание.
Фаулер обернулся: Эрика сверлила его яростным взглядом. Взглянув на ее бурно вздымающуюся грудь, Данте почувствовал, что всю его озабоченность как рукой сняло. В гневе Эрика была просто великолепна: прекрасное лицо полно негодования, глаза сверкают, темные волосы переливаются в тусклом свете фонаря. Данте направился к ней развязной походкой, подойдя, опустился на колени, чтобы развязать ей ноги. Кляп он решил вытащить в самый последний момент. Фаулер прекрасно понимал, что, как только он это сделает, заложница примется осыпать его проклятиями.
Так оно и случилось. В ту же секунду, когда руки у нее оказались свободными, Эрика сама выдернула кляп изо рта, и слова потоком хлынули из нее:
– Зачем ты так напугал моего брата? Что ты еще задумал? Куда, черт подери, мы направляемся?
Данте с деланным недоумением пожал плечами:
– На какой вопрос мне отвечать сначала?
– Я требую, чтобы ты сказал, в какую идиотскую авантюру втянул меня на этот раз! Черт подери, Данте…
В этот момент в каюту вошел Рид, и Эрика на время замолчала.
– Я сообщил команде, что теперь у них новый капитан и что во время этого плавания Эрика замещает своего брата. Им на все это глубоко наплевать, лишь бы денежки платили. – Рид подошел к столу, плеснул себе бренди и плюхнулся на стул, хотя прекрасно видел, что помешал. – Том Хайетт и Оуэн Грант тоже находятся среди матросов. Они замолвили за тебя словечко, поэтому никто и не стал допытываться, почему на корабле вдруг другой капитан.
Данте принял это сообщение легким кивком, по-прежнему не сводя глаз с Эрики.
– Ты не оставишь нас одних, Рид? Нам с Эрикой нужно обсудить кое-какие дела, не терпящие отлагательства.
Рид заметил, каким влюбленным взглядом смотрит капитан на Эрику. Губы его растянулись в язвительной улыбке. Вряд ли эти двое после его ухода займутся разговорами. У Данте, похоже, совсем другое на уме.
– Как прикажешь. Капитан-то ты, – хмыкнул он и, схватив бутылку бренди, вихляющей походкой направился к двери. – До утра я тебя не побеспокою.
Как только за Ридом закрылась дверь, Эрика вновь бросила на Данте гневный взгляд:
– Я требую от тебя ответа. Не воображай, что можешь вертеть мною, как тебе вздумается! Отвечай, дьявол тебя раздери, что происходит?
Удивленно вскинув темные брови, Данте взглянул на пышущее негодованием прекрасное лицо Эрики.
– Моя дорогая Эрика, я всегда считал тебя умной и высокообразованной молодой девушкой. Однако, должен признаться, твой лексикон меня просто шокирует. С тех пор как ты спустилась с дерева, растущего перед домом Сэбина, ты только и делаешь, что ругаешься, – поддел он ее.
Вскочив, Эрика заметалась по каюте, словно раненый зверь.
– Ты был бы еще больше шокирован, если б знал, что в детстве я любила бродить в порту и частенько туда убегала. Оттуда я и почерпнула немало соленых словечек и выражений, бытующих в среде матросов и портовых рабочих. И если ты не объяснишь мне, что происходит, я их все пущу в ход!
Голос Эрики поднялся почти до крика.
Данте довольно хмыкнул. У этой девицы просто бешеный темперамент. Впрочем, он не мог винить Эрику за то, что она так разгневана. За последние несколько недель произошла масса событий, а она по-прежнему оставалась в полном неведении. Быть может, настало время рассказать ей всю правду? В противном случае она вряд ли станет помогать ему бороться с Сэбином и ее отцом.
– По-моему, сейчас самое время выпить, – заявил Данте и направился к серванту за двумя стаканами.
Пока он, открыв бар капитана Маршалла, битком набитый всевозможными бутылками, размышлял, что бы ему выбрать, Эрика, воздев глаза к потолку, молилась Богу, чтобы Он не лишал ее терпения. Не нужна ей никакая выпивка. Ей нужно только, чтобы Данте ответил на ее вопросы. Однако Господь не внял ее мольбам: терпению Эрики пришел конец. Схватив первый подвернувшийся под руку предмет – им оказался стул, – она метнула его в Данте.
Данте пронзительно вскрикнул, получив удар в спину, и от неожиданности пролил бренди на брюки.
– Черт бы тебя побрал, Эрика! Ты разнесешь каюту вдребезги! – взорвался он. – Лучше садись за стол и выпей со мной! Может, хоть тогда немного успокоишься.
– Ты сам довел меня до такого состояния! – воскликнула Эрика. – Не хочу я твоей отравы! Мне нужно, чтобы ты объяснил мне, что происходит. Хватит играть со мной в кошки-мышки! Я этого больше не потерплю!
Изобразив на лице одну из самых своих обезоруживающих улыбок, Данте отодвинул от стола стул и жестом пригласил Эрику сесть.
– Думаю, тебе будет легче переварить то, что я расскажу, если ты немного выпьешь, – заметил он.
Бросив на него недоверчивый взгляд, Эрика тем не менее прислушалась к его совету. Отпив глоток бренди, она едва не задохнулась: горло обожгло как огнем. Эрика зашлась в кашле, и Данте, хмыкнув, несколько раз стукнул ее по спине.
– Сомневаюсь, чтобы у бравого капитана нашлось в баре что-нибудь приличное, но еще пара глотков – и тебе будет все равно, – усмехнулся он, залпом проглотив огненную жидкость.
Эрика так и ахнула: Данте влил в себя эту гадость, даже не поморщившись, словно это было молоко.
– Как ты можешь пить так спокойно? – изумленно спросила она. – Ведь это все равно что глотать огонь.
Пожав плечами, Данте взял в руки бутылку и снова наполнил стаканы.
– У меня луженый желудок, – ответил он, поднося стакан ко рту. – Пей. Вторая порция пойдет уже легче.
Эрика последовала его примеру, и – о чудо! – Данте оказался прав. Ни язык, ни горло уже не обожгло так, как в первый раз.
Данте насмешливо взглянул на очаровательное лицо Эрики.
– Я должен рассказать тебе правду, Эрика, – проговорил он. – Понравится она тебе или нет – это дело твое, но ты хотела получить ответы на свои вопросы, и сегодня ты их получишь. Твой отец, если узнает, убьет меня за то, что я выдал его тайну, но я считаю, что ты уже не маленькая и должна знать истину. И я не стану ее от тебя скрывать.
Эрика приготовилась услышать самое худшее, хотя и не представляла, что именно должно было произойти, чтобы ее отец, сильный, волевой мужчина, превратился в жалкое, забитое существо. Данте еще раз наполнил стаканы до краев, и Эрика, сделав глоток, решила, что вкус бренди вовсе не так уж плох.
– Три года назад, – начал Фаулер, – брат моей матери, Сэбин, пригласил ее погостить на своей плантации. Мой отец не любил Сэбина и попросил ее отказаться от приглашения, однако она, не слушая его доводов, отправилась в Новый Орлеан. Мама не могла отречься от своего ближайшего родственника. Она считала, что ее брат не такой уж плохой, и решила во что бы то ни стало загладить свою вину перед ним, поскольку считала себя виноватой в том, что все эти годы Кейри с отцом были в ссоре. Отец же убеждал ее, что она не должна этого делать. В результате, слово за слово, родители сильно повздорили, после чего Мэгги, моя мама, отправилась на плантацию Сэбина, где прожила почти два месяца, стараясь убедить брата не держать зла на моего отца.
Окунаясь в эти неприятные воспоминания, Данте тяжело вздохнул. Многое отдал бы он, чтобы узнать, что стало с его матерью после всего случившегося.
– Сэбин, – продолжал Фаулер, – боготворил мою мать и открыто заявлял, что считает, будто Доминик, мой отец, недостаточно хорош для нее. Что только Сэбин ни делал, чтобы их разлучить, ничего не выходило: мама поклялась перед Богом быть верной отцу и клятву верности сдержала. Не могу сказать, чтобы они безумно любили друг друга, однако были вполне довольны своей семейной жизнью. Когда мать гостила на плантации Сэбина, дядюшка мой позаботился о том, чтобы она постоянно бывала в компании одного довольно известного в Новом Орлеане джентльмена, рассчитывая таким образом охладить ее чувство к моему отцу. Дьявольский замысел Сэбина удался. Маме приглянулся человек, которого Кейри ей так услужливо подсунул. Но дядюшке этого показалось мало. Он написал моему отцу, что у его жены роман с другим. А когда тот приехал, чтобы убедиться в том, что все это нелепые вымыслы и забрать жену домой, Сэбин вызвал его на дуэль. Мой отец был в бешенстве, а Сэбин как раз на это и рассчитывал. Готовясь к дуэли, Сэбин заставил быть секундантом маминого ухажера. Тому ничего не оставалось делать, как согласиться: Сэбин поклялся раззвонить об их с мамой отношениях по всему городу, если он откажется. Я не могу доказать, что Сэбин всучил моему отцу неисправный пистолет, имеющий обыкновение давать осечку, но я достаточно хорошо знаю дядюшку и не сомневаюсь, что он никогда бы не согласился на дуэль, если бы не был на сто процентов уверен в том, что выиграет ее.
Кровь отхлынула от лица Эрики, когда она увидела, насколько взволнован Данте.
– А тот мужчина? Неужели он согласился стать свидетелем убийства?
Данте мрачно кивнул.
– И он, и моя мать оба были там. Маму все случившееся совершенно потрясло. В тот же день она уехала, больше я ее не видел. А ее любовник остался в городе. Но с тех пор страх преследовал его по пятам, не давая покоя. Страх того, что от Сэбина семья узнает всю правду, что его перестанут уважать в городе, если все случившееся выплывет наружу, и что ему грозит мрачная перспектива потерять все свое состояние, если он не позволит Кейри вертеть им, как ему угодно. Я думаю, Сэбин в конечном счете собирался поженить маму и ее любовника, но она исчезла. Так что бесцеремонное вмешательство Кейри в ее личную жизнь не принесло ей ничего, кроме боли. Он сломал ей жизнь, равно как и многим другим людям.
Взглянув на Данте, Эрика нахмурилась, потом сделала очередной глоток из своего стакана.
– А как ты считаешь, она и в самом деле любила этого человека? И если да, то мог бы ты простить ее? – спросила она, несколько неуверенно выговаривая слова.
Бросив взгляд на захмелевшую собеседницу, Данте печально улыбнулся.
– Когда погиб мой отец, я проклинал ее за то, что это произошло по ее вине. Я любил отца, восхищался им, хотя и понимал, что он женился на моей матери лишь потому, что это отвечало интересам обеих семей. Мама была в ту пору молоденькой девушкой и не имела права голоса, ее пожелания не принимались в расчет. Она не пыталась сбежать из дома, как это сделала ты, и в общем-то не стремилась как-то повлиять на свою судьбу. Но со временем мое отношение к матери изменилось. Я уже не презирал ее за то, что произошло, особенно после того как сам убедился, какой подонок этот Сэбин. Однако после всего случившегося я стал крайне осторожно относиться к женщинам. Я решил ни в кого не влюбляться, пока не удостоверюсь, что та, которую я выбрал, мне верна. Прежде чем я попрошу ее остаться со мной на всю жизнь, я должен знать наверняка, что меня любят.
– А моего отца ты тоже презираешь? – тихонько спросила Эрика.
Черные ресницы Данте дрогнули, он помрачнел.
– Я не могу его уважать за то, что он позволил Кейри измываться над собой, как ему вздумается, и за то, что не восстал против жесточайшей несправедливости. Наша семья распалась, а он все молчал и продолжал плясать под дудку Сэбина, опасаясь лишиться своего богатства и ради этого пожертвовав гордостью. Когда человек лишается чувства собственного достоинства, это уже не человек.
Пока Данте разглагольствовал насчет бездействия Эвери и выражал свое презрительное отношение к нему, Эрика размышляла о том, почему сам Эвери побоялся рассказать ей правду. Может быть, боялся, что дети станут стыдиться своего отца? Его нерешительность и отсутствие силы воли дорого стоили Эрике, однако она не считала, что отец ее настолько тщеславен и эгоистичен, что способен пожертвовать собственной дочерью, лишь бы правда не выплыла наружу.
– А что думаешь по этому поводу ты, Эрика? – спросил Данте. – Теперь ты знаешь, что твой отец пошел на все, лишь бы скрыть эту неприглядную историю. Совершенно ясно, что он никогда не расскажет тебе о том, что когда-то любил мою мать. Найдешь ли ты в себе силы простить его за то, что он собирался отдать тебя в жены этому дьяволу Сэбину?
Эрика задумчиво прикусила нижнюю губу. Самые разнообразные чувства одолевали ее. Она была уже изрядно пьяна, так что ее мнением Фаулер мог бы и не интересоваться.
– По-моему, и твою мать, и моего отца можно только пожалеть, – невнятно пробормотала она. – И в то же время я не могу простить им то, что они натворили. Слишком много невинных людей пострадало, а Сэбин получил возможность крутить и вертеть человеческими жизнями, как ему заблагорассудится. В результате пагубной страсти наших родителей ты потерял веру в любовь, а я была вынуждена скоропалительно выскочить замуж, после чего попала в руки этого негодяя Сэбина и подписала бумаги на расторжение брака. А теперь я плыву на корабле, сама не зная куда, с сыном любовницы моего отца. Я втянута в какую-то безумную интригу… Еще месяц назад я могла распоряжаться собственной жизнью по своему усмотрению, а теперь я пешка в чьей-то хитроумной игре. Я хочу жить так, как считаю нужным, и сама решать свою судьбу! – негодующе воскликнула Эрика. – А мне этого не дают!
Потянувшись через стол, Данте взял ее маленькую руку в свою ладонь.
– Может, тебе будет легче, если я скажу, что страшно сожалею о том, что доставил тебе столько горя?
Резко отняв руку, Эрика сделала щедрый глоток из стакана и недовольно надула губы. Вид у нее при этом стал настолько потешный, что Фаулер хмыкнул.
– Не будет, – вяло произнесла она. – Ты вел себя как самый настоящий негодяй, и тебе это отлично известно. – Она икнула и продолжила свою обвинительную речь, хотя слова с трудом слетали у нее с языка: – Ты пытался сбагрить меня всевозможным мерзавцам, которые плыли на твоем пароходе, а когда я всех их послала к черту, сам женился на мне, притворяясь, что оказываешь мне величайшую милость, хотя на самом деле единственное, что тебе было нужно, – это добраться до Сэбина.
– Но ведь когда я сделал тебе предложение, ты согласилась. И я бы отпустил тебя восвояси, если бы Сэбин не поджег мой пароход, лишив меня всего груза.
Сделав очередной глоток бренди, Эрика погрозила Фаулеру пальцем. Лица его она уже не видела: вместо него было нечеткое расплывчатое пятно. Ей еще никогда не доводилось столько выпить, и теперь она с удивлением ощущала, что голова у нее совершенно не работает.
– Признайся, ведь ты использовал меня как приманку, – бросила она, пытаясь грозно нахмурить брови.
Данте едва не расхохотался, когда Эрика, пошатнувшись, чуть не свалилась со стула. Волосы ее растрепались, на губах блуждала пьяная ухмылка.
– Может, отложим спор до утра? – предложил он. – По-моему, ты слишком много выпила.
– И это тоже по твоей вине, – заявила Эрика и снова поднесла к губам стакан. – Мне напиваться было как-то ни к чему.
Малышка совершенно пьяна, решил Данте, наблюдая за ее неверными движениями.
– Ты абсолютно права. С тобой я действительно вел себя по-свински, – признался он, весело блестя глазами.
Эрика согласно кивнула и хотела было подпереть подбородок рукой, но промахнулась и, зашатавшись, снова едва не упала со стула. Фаулер подскочил как раз вовремя, иначе Эрика наверняка рухнула бы на пол. Будь она потрезвее, сгорела бы со стыда оттого, что не держится на ногах, но сейчас ей было море по колено.
– Давай-ка я уложу тебя в постель, – насмешливо проговорил Данте, и его ловкие пальцы принялись расстегивать крючки на платье.
Прикосновение его пальцев, как обычно, подействовало на Эрику возбуждающе, и она прижалась к Фаулеру, склонив голову ему на грудь.
– Но ты так и не сказал мне, куда мы плывем и зачем, – упрекнула его Эрика и вздохнула. Глаза у нее слипались, однако она тряхнула головой, отгоняя сон.
– Мы плывем в Вест-Индию. Доставим туда хлопок, а потом отправимся в Центральную Америку.
– Это хорошо, – пробормотала Эрика, обнимая Данте за плечи. Смысл его слов, однако, ускользнул от нее.
Фаулер изумленно покачал головой. Он недаром выставил на стол бренди. Ему казалось, что когда Эрика немного расслабится, ей будет легче узнать правду о своем отце и о том, куда ее везут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Пока Эрика дожидалась, когда Данте вернется в капитанскую каюту и развяжет ее, все в ней клокотало от гнева. Каков наглец! Как он смел связать ее и бросить здесь, в этой каюте! Как посмел угрозами заставить Джейми покинуть корабль, а потом среди ночи сняться с якоря и отплыть, даже не удосужившись сказать куда!
Данте вернулся в каюту как раз в тот момент, когда терпение Эрики подходило к концу. Однако он был настолько погружен в свои мысли, что совершенно позабыл о своей пленнице. Видя, что Данте и не думает ее развязывать, Эрика решила напомнить о себе, стукнув ногой в стену, чтобы привлечь его внимание.
Фаулер обернулся: Эрика сверлила его яростным взглядом. Взглянув на ее бурно вздымающуюся грудь, Данте почувствовал, что всю его озабоченность как рукой сняло. В гневе Эрика была просто великолепна: прекрасное лицо полно негодования, глаза сверкают, темные волосы переливаются в тусклом свете фонаря. Данте направился к ней развязной походкой, подойдя, опустился на колени, чтобы развязать ей ноги. Кляп он решил вытащить в самый последний момент. Фаулер прекрасно понимал, что, как только он это сделает, заложница примется осыпать его проклятиями.
Так оно и случилось. В ту же секунду, когда руки у нее оказались свободными, Эрика сама выдернула кляп изо рта, и слова потоком хлынули из нее:
– Зачем ты так напугал моего брата? Что ты еще задумал? Куда, черт подери, мы направляемся?
Данте с деланным недоумением пожал плечами:
– На какой вопрос мне отвечать сначала?
– Я требую, чтобы ты сказал, в какую идиотскую авантюру втянул меня на этот раз! Черт подери, Данте…
В этот момент в каюту вошел Рид, и Эрика на время замолчала.
– Я сообщил команде, что теперь у них новый капитан и что во время этого плавания Эрика замещает своего брата. Им на все это глубоко наплевать, лишь бы денежки платили. – Рид подошел к столу, плеснул себе бренди и плюхнулся на стул, хотя прекрасно видел, что помешал. – Том Хайетт и Оуэн Грант тоже находятся среди матросов. Они замолвили за тебя словечко, поэтому никто и не стал допытываться, почему на корабле вдруг другой капитан.
Данте принял это сообщение легким кивком, по-прежнему не сводя глаз с Эрики.
– Ты не оставишь нас одних, Рид? Нам с Эрикой нужно обсудить кое-какие дела, не терпящие отлагательства.
Рид заметил, каким влюбленным взглядом смотрит капитан на Эрику. Губы его растянулись в язвительной улыбке. Вряд ли эти двое после его ухода займутся разговорами. У Данте, похоже, совсем другое на уме.
– Как прикажешь. Капитан-то ты, – хмыкнул он и, схватив бутылку бренди, вихляющей походкой направился к двери. – До утра я тебя не побеспокою.
Как только за Ридом закрылась дверь, Эрика вновь бросила на Данте гневный взгляд:
– Я требую от тебя ответа. Не воображай, что можешь вертеть мною, как тебе вздумается! Отвечай, дьявол тебя раздери, что происходит?
Удивленно вскинув темные брови, Данте взглянул на пышущее негодованием прекрасное лицо Эрики.
– Моя дорогая Эрика, я всегда считал тебя умной и высокообразованной молодой девушкой. Однако, должен признаться, твой лексикон меня просто шокирует. С тех пор как ты спустилась с дерева, растущего перед домом Сэбина, ты только и делаешь, что ругаешься, – поддел он ее.
Вскочив, Эрика заметалась по каюте, словно раненый зверь.
– Ты был бы еще больше шокирован, если б знал, что в детстве я любила бродить в порту и частенько туда убегала. Оттуда я и почерпнула немало соленых словечек и выражений, бытующих в среде матросов и портовых рабочих. И если ты не объяснишь мне, что происходит, я их все пущу в ход!
Голос Эрики поднялся почти до крика.
Данте довольно хмыкнул. У этой девицы просто бешеный темперамент. Впрочем, он не мог винить Эрику за то, что она так разгневана. За последние несколько недель произошла масса событий, а она по-прежнему оставалась в полном неведении. Быть может, настало время рассказать ей всю правду? В противном случае она вряд ли станет помогать ему бороться с Сэбином и ее отцом.
– По-моему, сейчас самое время выпить, – заявил Данте и направился к серванту за двумя стаканами.
Пока он, открыв бар капитана Маршалла, битком набитый всевозможными бутылками, размышлял, что бы ему выбрать, Эрика, воздев глаза к потолку, молилась Богу, чтобы Он не лишал ее терпения. Не нужна ей никакая выпивка. Ей нужно только, чтобы Данте ответил на ее вопросы. Однако Господь не внял ее мольбам: терпению Эрики пришел конец. Схватив первый подвернувшийся под руку предмет – им оказался стул, – она метнула его в Данте.
Данте пронзительно вскрикнул, получив удар в спину, и от неожиданности пролил бренди на брюки.
– Черт бы тебя побрал, Эрика! Ты разнесешь каюту вдребезги! – взорвался он. – Лучше садись за стол и выпей со мной! Может, хоть тогда немного успокоишься.
– Ты сам довел меня до такого состояния! – воскликнула Эрика. – Не хочу я твоей отравы! Мне нужно, чтобы ты объяснил мне, что происходит. Хватит играть со мной в кошки-мышки! Я этого больше не потерплю!
Изобразив на лице одну из самых своих обезоруживающих улыбок, Данте отодвинул от стола стул и жестом пригласил Эрику сесть.
– Думаю, тебе будет легче переварить то, что я расскажу, если ты немного выпьешь, – заметил он.
Бросив на него недоверчивый взгляд, Эрика тем не менее прислушалась к его совету. Отпив глоток бренди, она едва не задохнулась: горло обожгло как огнем. Эрика зашлась в кашле, и Данте, хмыкнув, несколько раз стукнул ее по спине.
– Сомневаюсь, чтобы у бравого капитана нашлось в баре что-нибудь приличное, но еще пара глотков – и тебе будет все равно, – усмехнулся он, залпом проглотив огненную жидкость.
Эрика так и ахнула: Данте влил в себя эту гадость, даже не поморщившись, словно это было молоко.
– Как ты можешь пить так спокойно? – изумленно спросила она. – Ведь это все равно что глотать огонь.
Пожав плечами, Данте взял в руки бутылку и снова наполнил стаканы.
– У меня луженый желудок, – ответил он, поднося стакан ко рту. – Пей. Вторая порция пойдет уже легче.
Эрика последовала его примеру, и – о чудо! – Данте оказался прав. Ни язык, ни горло уже не обожгло так, как в первый раз.
Данте насмешливо взглянул на очаровательное лицо Эрики.
– Я должен рассказать тебе правду, Эрика, – проговорил он. – Понравится она тебе или нет – это дело твое, но ты хотела получить ответы на свои вопросы, и сегодня ты их получишь. Твой отец, если узнает, убьет меня за то, что я выдал его тайну, но я считаю, что ты уже не маленькая и должна знать истину. И я не стану ее от тебя скрывать.
Эрика приготовилась услышать самое худшее, хотя и не представляла, что именно должно было произойти, чтобы ее отец, сильный, волевой мужчина, превратился в жалкое, забитое существо. Данте еще раз наполнил стаканы до краев, и Эрика, сделав глоток, решила, что вкус бренди вовсе не так уж плох.
– Три года назад, – начал Фаулер, – брат моей матери, Сэбин, пригласил ее погостить на своей плантации. Мой отец не любил Сэбина и попросил ее отказаться от приглашения, однако она, не слушая его доводов, отправилась в Новый Орлеан. Мама не могла отречься от своего ближайшего родственника. Она считала, что ее брат не такой уж плохой, и решила во что бы то ни стало загладить свою вину перед ним, поскольку считала себя виноватой в том, что все эти годы Кейри с отцом были в ссоре. Отец же убеждал ее, что она не должна этого делать. В результате, слово за слово, родители сильно повздорили, после чего Мэгги, моя мама, отправилась на плантацию Сэбина, где прожила почти два месяца, стараясь убедить брата не держать зла на моего отца.
Окунаясь в эти неприятные воспоминания, Данте тяжело вздохнул. Многое отдал бы он, чтобы узнать, что стало с его матерью после всего случившегося.
– Сэбин, – продолжал Фаулер, – боготворил мою мать и открыто заявлял, что считает, будто Доминик, мой отец, недостаточно хорош для нее. Что только Сэбин ни делал, чтобы их разлучить, ничего не выходило: мама поклялась перед Богом быть верной отцу и клятву верности сдержала. Не могу сказать, чтобы они безумно любили друг друга, однако были вполне довольны своей семейной жизнью. Когда мать гостила на плантации Сэбина, дядюшка мой позаботился о том, чтобы она постоянно бывала в компании одного довольно известного в Новом Орлеане джентльмена, рассчитывая таким образом охладить ее чувство к моему отцу. Дьявольский замысел Сэбина удался. Маме приглянулся человек, которого Кейри ей так услужливо подсунул. Но дядюшке этого показалось мало. Он написал моему отцу, что у его жены роман с другим. А когда тот приехал, чтобы убедиться в том, что все это нелепые вымыслы и забрать жену домой, Сэбин вызвал его на дуэль. Мой отец был в бешенстве, а Сэбин как раз на это и рассчитывал. Готовясь к дуэли, Сэбин заставил быть секундантом маминого ухажера. Тому ничего не оставалось делать, как согласиться: Сэбин поклялся раззвонить об их с мамой отношениях по всему городу, если он откажется. Я не могу доказать, что Сэбин всучил моему отцу неисправный пистолет, имеющий обыкновение давать осечку, но я достаточно хорошо знаю дядюшку и не сомневаюсь, что он никогда бы не согласился на дуэль, если бы не был на сто процентов уверен в том, что выиграет ее.
Кровь отхлынула от лица Эрики, когда она увидела, насколько взволнован Данте.
– А тот мужчина? Неужели он согласился стать свидетелем убийства?
Данте мрачно кивнул.
– И он, и моя мать оба были там. Маму все случившееся совершенно потрясло. В тот же день она уехала, больше я ее не видел. А ее любовник остался в городе. Но с тех пор страх преследовал его по пятам, не давая покоя. Страх того, что от Сэбина семья узнает всю правду, что его перестанут уважать в городе, если все случившееся выплывет наружу, и что ему грозит мрачная перспектива потерять все свое состояние, если он не позволит Кейри вертеть им, как ему угодно. Я думаю, Сэбин в конечном счете собирался поженить маму и ее любовника, но она исчезла. Так что бесцеремонное вмешательство Кейри в ее личную жизнь не принесло ей ничего, кроме боли. Он сломал ей жизнь, равно как и многим другим людям.
Взглянув на Данте, Эрика нахмурилась, потом сделала очередной глоток из своего стакана.
– А как ты считаешь, она и в самом деле любила этого человека? И если да, то мог бы ты простить ее? – спросила она, несколько неуверенно выговаривая слова.
Бросив взгляд на захмелевшую собеседницу, Данте печально улыбнулся.
– Когда погиб мой отец, я проклинал ее за то, что это произошло по ее вине. Я любил отца, восхищался им, хотя и понимал, что он женился на моей матери лишь потому, что это отвечало интересам обеих семей. Мама была в ту пору молоденькой девушкой и не имела права голоса, ее пожелания не принимались в расчет. Она не пыталась сбежать из дома, как это сделала ты, и в общем-то не стремилась как-то повлиять на свою судьбу. Но со временем мое отношение к матери изменилось. Я уже не презирал ее за то, что произошло, особенно после того как сам убедился, какой подонок этот Сэбин. Однако после всего случившегося я стал крайне осторожно относиться к женщинам. Я решил ни в кого не влюбляться, пока не удостоверюсь, что та, которую я выбрал, мне верна. Прежде чем я попрошу ее остаться со мной на всю жизнь, я должен знать наверняка, что меня любят.
– А моего отца ты тоже презираешь? – тихонько спросила Эрика.
Черные ресницы Данте дрогнули, он помрачнел.
– Я не могу его уважать за то, что он позволил Кейри измываться над собой, как ему вздумается, и за то, что не восстал против жесточайшей несправедливости. Наша семья распалась, а он все молчал и продолжал плясать под дудку Сэбина, опасаясь лишиться своего богатства и ради этого пожертвовав гордостью. Когда человек лишается чувства собственного достоинства, это уже не человек.
Пока Данте разглагольствовал насчет бездействия Эвери и выражал свое презрительное отношение к нему, Эрика размышляла о том, почему сам Эвери побоялся рассказать ей правду. Может быть, боялся, что дети станут стыдиться своего отца? Его нерешительность и отсутствие силы воли дорого стоили Эрике, однако она не считала, что отец ее настолько тщеславен и эгоистичен, что способен пожертвовать собственной дочерью, лишь бы правда не выплыла наружу.
– А что думаешь по этому поводу ты, Эрика? – спросил Данте. – Теперь ты знаешь, что твой отец пошел на все, лишь бы скрыть эту неприглядную историю. Совершенно ясно, что он никогда не расскажет тебе о том, что когда-то любил мою мать. Найдешь ли ты в себе силы простить его за то, что он собирался отдать тебя в жены этому дьяволу Сэбину?
Эрика задумчиво прикусила нижнюю губу. Самые разнообразные чувства одолевали ее. Она была уже изрядно пьяна, так что ее мнением Фаулер мог бы и не интересоваться.
– По-моему, и твою мать, и моего отца можно только пожалеть, – невнятно пробормотала она. – И в то же время я не могу простить им то, что они натворили. Слишком много невинных людей пострадало, а Сэбин получил возможность крутить и вертеть человеческими жизнями, как ему заблагорассудится. В результате пагубной страсти наших родителей ты потерял веру в любовь, а я была вынуждена скоропалительно выскочить замуж, после чего попала в руки этого негодяя Сэбина и подписала бумаги на расторжение брака. А теперь я плыву на корабле, сама не зная куда, с сыном любовницы моего отца. Я втянута в какую-то безумную интригу… Еще месяц назад я могла распоряжаться собственной жизнью по своему усмотрению, а теперь я пешка в чьей-то хитроумной игре. Я хочу жить так, как считаю нужным, и сама решать свою судьбу! – негодующе воскликнула Эрика. – А мне этого не дают!
Потянувшись через стол, Данте взял ее маленькую руку в свою ладонь.
– Может, тебе будет легче, если я скажу, что страшно сожалею о том, что доставил тебе столько горя?
Резко отняв руку, Эрика сделала щедрый глоток из стакана и недовольно надула губы. Вид у нее при этом стал настолько потешный, что Фаулер хмыкнул.
– Не будет, – вяло произнесла она. – Ты вел себя как самый настоящий негодяй, и тебе это отлично известно. – Она икнула и продолжила свою обвинительную речь, хотя слова с трудом слетали у нее с языка: – Ты пытался сбагрить меня всевозможным мерзавцам, которые плыли на твоем пароходе, а когда я всех их послала к черту, сам женился на мне, притворяясь, что оказываешь мне величайшую милость, хотя на самом деле единственное, что тебе было нужно, – это добраться до Сэбина.
– Но ведь когда я сделал тебе предложение, ты согласилась. И я бы отпустил тебя восвояси, если бы Сэбин не поджег мой пароход, лишив меня всего груза.
Сделав очередной глоток бренди, Эрика погрозила Фаулеру пальцем. Лица его она уже не видела: вместо него было нечеткое расплывчатое пятно. Ей еще никогда не доводилось столько выпить, и теперь она с удивлением ощущала, что голова у нее совершенно не работает.
– Признайся, ведь ты использовал меня как приманку, – бросила она, пытаясь грозно нахмурить брови.
Данте едва не расхохотался, когда Эрика, пошатнувшись, чуть не свалилась со стула. Волосы ее растрепались, на губах блуждала пьяная ухмылка.
– Может, отложим спор до утра? – предложил он. – По-моему, ты слишком много выпила.
– И это тоже по твоей вине, – заявила Эрика и снова поднесла к губам стакан. – Мне напиваться было как-то ни к чему.
Малышка совершенно пьяна, решил Данте, наблюдая за ее неверными движениями.
– Ты абсолютно права. С тобой я действительно вел себя по-свински, – признался он, весело блестя глазами.
Эрика согласно кивнула и хотела было подпереть подбородок рукой, но промахнулась и, зашатавшись, снова едва не упала со стула. Фаулер подскочил как раз вовремя, иначе Эрика наверняка рухнула бы на пол. Будь она потрезвее, сгорела бы со стыда оттого, что не держится на ногах, но сейчас ей было море по колено.
– Давай-ка я уложу тебя в постель, – насмешливо проговорил Данте, и его ловкие пальцы принялись расстегивать крючки на платье.
Прикосновение его пальцев, как обычно, подействовало на Эрику возбуждающе, и она прижалась к Фаулеру, склонив голову ему на грудь.
– Но ты так и не сказал мне, куда мы плывем и зачем, – упрекнула его Эрика и вздохнула. Глаза у нее слипались, однако она тряхнула головой, отгоняя сон.
– Мы плывем в Вест-Индию. Доставим туда хлопок, а потом отправимся в Центральную Америку.
– Это хорошо, – пробормотала Эрика, обнимая Данте за плечи. Смысл его слов, однако, ускользнул от нее.
Фаулер изумленно покачал головой. Он недаром выставил на стол бренди. Ему казалось, что когда Эрика немного расслабится, ей будет легче узнать правду о своем отце и о том, куда ее везут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41