По силам ли это вашим богам?
Миколианцам они говорили:
– Миколианцы до сих пор почитают Кинтара, но Кинтара происходят от нас и служат нам. Князья Кинтара – не кто иные, как мы в телесной форме. Если ваши вожди до сих пор чтут нас, если ваши владыки до сих пор поклоняются нам, отчего же вы считаете для себя зазорным служить нам? Нам, которые могут дать вам силу превыше ваших мечтаний и вознести вас выше Лордов Кваамила?
Для парочки из Биржи у них были более конкретные предложения, в соответствии с индивидуалистической природой их культуры.
– Все твои друзья мертвы, – говорили они Модре. – Ты осталась одна, ты беззащитна, отрезана даже от собственной Вселенной. Тебе некуда возвращаться. Но, хотя твои друзья и мертвы, они не исчезли насовсем – они здесь, с нами! Все, что дорого тебе, здесь; старая команда может собраться вновь, как в былые времена, но под нашим началом. Вы будете снова вместе, как в старые времена, но служить будете нам. Склонись перед нами, предайся нам, почти нас – и ты получишь все это, навсегда!
А Джимми услышал:
– Не впадай в отчаяние! Все религии ведут сюда, и все, что ты слышал – правда. Рай и Ад – действительно одно и то же место; это лишь вопрос того, смотришь ли ты на огненное озеро сверху вниз, обладая богатством, в неге и роскоши, или же находишься в этом озере и устремляешь жадный взор вверх, к тому, что никогда не станет твоим. Когда ты умрешь – а до этого осталось недолго, – будет уже слишком поздно. Ты больше не можешь себе позволить уходить от решения. Зло – лишь инструмент для закалки святых, не более. Кинтара – такая же часть Божественного плана, как и ангелы, и так же служат Ему. Нет чести в самопожертвовании, это напрасная трата дарованной тебе жизни. Ты мог бы стать новым Папой, объединив все расы, нации и религии. Загляни в себя. Свет не исходит сверху, но изнутри. Ты мог бы стать тем, кто возвестит истину всем народам и зажжет их внутренний огонь. Нет добра, нет и зла, есть только сила и мудрость, говорящая, как должным образом использовать эту силу.
Они пробовали не только просить, но и угрожать.
– Что вам терять? – спрашивали они. – Присоединитесь к нам, или же, рано или поздно, нам надоест эта игра, и мы помрачим ваш разум и рассеем вас по всей земле, и вы, нагие и босые, останетесь одинокими навсегда.
Эти существа хорошо знали их. Порой они рисовали им выразительные картины вечного горения в геенне огненной или бесконечного свежевания заживо, и грозили другими, довольно тривиальными карами, но по-настоящему задевал их за живое непрестанный мотив бесконечных скитаний в одиночестве, без защиты, подчеркнутый леденящим душу тоном и почти всегда сопровождавшийся визуальными образами.
– Вы видели и ощущали нас в другом мире, – напоминали им существа, – и знаете, что нет иного пути в Город, кроме как через нас. Здесь его нет так же, как и там. Вы присоединитесь к нам по своей воле, или же мы возьмем вас и сделаем с вами все, что пообещали. На этот раз вам никуда не уйти.
Криша переводила капитану все эти речи, пропуская те слова и образы, которые не могла заставить себя произнести. Для него не составляло труда заполнить пропуски, иногда даже еще худшими словами, чем были в оригинале.
– Ни один не догадался предложить мне коробку настоящих сигар, – заметил он, криво усмехаясь. – Никакого воображения, все как мы и ожидали.
– Ты и вправду думаешь, что Кинтара служат им? – спросила она.
– Почему-то я в этом сомневаюсь, – отвечал он. – Логика все чаще заставляет меня думать, что Кинтара – оппортунисты, не более. Помнишь тот информационный кубик, что мы нашли на базе у первой станции? Комментатор там говорил, что демоны – углеродная форма жизни; да, они хищники, но не больше, чем раса месоков, из которой происходил Савин. По сути, как бы уродливо они ни выглядели, как бы ни извратила их эволюция, в основе своей физиологии Кинтара и месоки не сильно различаются. Я думаю, Кинтара – просто более старая раса; возможно, из галактики более близкой ко всеобщему центру, чем наша. Я думаю, они обнаружили путь в иные миры, поняли, что происходит с сознанием тех, кто туда проникает, и приняли свою мощь за божественную. Конечно, они многое переняли от этих существ, но, обладая телесной формой, они имеют гораздо больше возможностей порадовать себя. Возможно, они заключили какое-то соглашение с духами, но я не думаю, что они им подчиняются. Нет, загадка в том, каким образом Кинтара оказались заточенными. О способе нетрудно догадаться, но вот кто и как смог это сделать – до сих пор неясно. И еще – почему их лишили свободы, а не уничтожили?
– Их заточили боги, для того, чтобы в нужный момент напустить на грешников, отвернувшихся от Истинной Веры, – вмешалась Манья. – Это согласуется с непогрешимым Святым Писанием и учением святых отцов.
Он не ответил. Не потому, что у него не было ответа, а потому, что такой ответ навечно заклеймил бы его как богохульника. Чем, в конце концов, были боги Мицлаплана или любые другие, как не существами иного мира, своей силой неограниченно превосходящими своих подчиненных, которые владычествовали над Вселенной ради своего удовольствия или насыщения, так же, как ученые используют животных для экспериментов? Они определяли, что добро, а что зло, они устанавливали правила. Теологически, «добром» было исполнять волю богов, а «злом» – противоборствовать ей. А особенно хорошим давали самый большой кусок сыра.
Не только Манья, но скорее всего и Морок, и Криша, никогда не смогли бы понять, как человек с такими воззрениями может в то же время быть верным гражданином теократической Империи Мицлаплана.
* * *
Зигзаг, тут срезали, там дали крюк, теперь сюда, потом обратно… Удивительно, как их отряды до сих пор не наткнулись друг на друга? Их окружали совершенно одинаковые стены живой изгороди, так что нельзя было определить расположение одного отряда относительно другого. Наконец Ган Ро Чин не выдержал:
– Возможно, нам предстоит скитаться здесь еще очень долго; мы понятия не имеем, близок ли конец лабиринта. Нам совершенно необходимо отдохнуть. И остальным тоже.
– И что ты предлагаешь, капитан? – спросил Морок.
– Перемирие. Мы все контактируем друг с другом. Пусть каждый отряд найдет себе место подальше от этих монстров и устраивается на привал. Если мы откроемся друг другу, то никому не удастся внезапно напасть на соседа так, чтобы все тут же не узнали об этом. Мы все не без греха, с этим ничего не поделать, но мы валимся с ног от усталости. В чем смысл блокировки, если от нее никто не выигрывает, а только замедляется темп движения? Кроме того, это может быть наш последний шанс отдохнуть, потому что участки пути, где нет призраков, попадаются все реже и реже. Может быть, это вообще последнее такое место.
– Мы примем предложение, если его примут остальные, – устало отозвался Джимми Маккрей.
Джозеф кивнул сам себе.
– Это больше не соревнование на выносливость. Мы все поняли, что можем погибнуть, несмотря на отличную физическую и ментальную подготовку. Было бы глупо сейчас не остановиться. Иначе мы просто раньше времени свалимся от усталости, и выиграют от этого лишь эти твари.
Морок оглядел своих:
– Итак?
– Они правы, – сказала Криша. – Если мы двинемся дальше, я наверняка попаду в лапы одного из этих существ, не успев даже заметить этого.
– Если они все сосредоточены в конце пути, как было в том сне, то нам скоро понадобятся все наши силы, – решительно сказала Манья. – Мы не послужим богам, если дойдем до конца, но не сможем ничего сделать. Я за привал.
– В таком случае, мы останавливаемся до тех пор, пока не двинется с места один из других отрядов, – послал всем Морок.
– Согласны, – откликнулся Джимми.
– Договорились, – добавил Джозеф.
Каждый отряд нашел себе место рядом с источником воды и подальше от призраков. Ган Ро Чину показалось интересным, что никто не возражал – ни миколианцы, ни Манья. Дело было не только в том, что все выдохлись – хотя и это, конечно, сыграло немаловажную роль. Он подозревал, что эта новая, неблокированная открытость разумов создала между отрядами определенное уважение друг к другу. Трудно было сохранять представление о миколианцах как о группе фанатичных дьяволопоклонников, когда, заглянув в их мысли, легко было обнаружить, что они не сильно отличаются от твоих. Манья с недавних пор даже прекратила попытки обратить всех в свою веру.
Криша, подойдя, опустилась на землю рядом с ним. Он предпочел бы, чтобы она этого не делала, потому что ему очень, очень трудно было видеть ее так близко, видеть, что все его представления о том, как она выглядит под одеянием, были верны, и при этом контролировать себя. Без штанов ему было практически невозможно скрыть свои чувства.
– Спасибо, капитан, еще раз, – тепло сказала она. – Никто, кроме тебя, не смог бы предложить подобное перемирие. Слишком много гордости поставлено на карту, и слишком велика потеря лица. Мы не продвинулись бы так далеко, если бы не ты.
– Скоро вам придется обходиться без меня, – ровным голосом проговорил он, стараясь смотреть не на нее, а на противоположную стену. Единственным способом справиться с вожделением было говорить – говорить о чем угодно, пока кто-нибудь из них не заснет.
– О чем ты?
– Возможно, отсюда и есть выход для большинства из нас, хотя я и не уверен в этом. Но я уверен, что здесь не найдется выхода для меня.
– Что… Не говори так!
Он вздохнул.
– Криша, сейчас впервые моя нечувствительность к силам, которыми вы все владеете, стала огромным недостатком. В этом мире все – все, что нас окружает, – основано на этом. Это ключ. Мы умеем сражаться с врагами из плоти и крови, но здесь битва не идет и не будет идти в материальном мире. Это – ловушка для нас, чтобы мы поубивали друг друга, или по крайней мере попытались это сделать. В том зале – той камере, или что там это было, – находилось больше Кинтара, чем хватило бы для физического захвата не одной солнечной системы. А скольких мы еще не видели? Миллионы? Миллиарды? Больше?
– Я… я не понимаю, причем здесь ты.
– Я в этом лабиринте как слепой. Если мы доберемся до Города – а я уверен, кому-то из нас это все же удастся, – и если Город спланирован так же, как это было в твоем видении в пещере кристаллов, то как из него выбраться? Этим же путем не получится. Даже если пойти обратно по своим следам, у нас нет ни припасов, ни воды, ни скафандров. Один только огненный мир испепелит нас в мгновение ока. В любом случае, тогда нам было легко находить дорогу при помощи всех этих наших инструментов: сканеров, усилителей и всего прочего; без них мы ее ни за что не найдем. Впрочем, я не думаю, что и Кинтара могут передвигаться по этим уровням.
– Что? Но мы же видели их следы!
– И ни одного существа, которое могло бы послужить добычей для хищника. Ни одного. А после первого уровня и настоящих следов уже не осталось. Кроме того, зачем расе, построившей такое, располагать свои станции так, чтобы между ними было два-три дня хода?
– Тогда зачем, по-твоему, они так расположены?
– Для того, чтобы любой, углубившийся в один из этих миров по какому-нибудь делу, смог найти станцию. Возможно, для того, чтобы рабочие бригады – не сами Кинтара, а их рабы или кто-нибудь в этом роде, не имеющие тех способностей, которыми обладают Кинтара, могли передвигаться с уровня на уровень. Я даже не уверен, что эти уровни – самостоятельные миры: там не было смены времен года, ночи и дня, и они были слишком ограничены в размерах. Скорее всего, это просто промышленные районы – для выращивания кристаллов, или литья конструкций, или чего угодно. Некоторые из них вообще могут быть заготовками, построенными только для проверки, испытаний и тому подобного. Еще больше я сомневаюсь, что те рисунки на стенах пещеры, которые мы видели, были подлинными, а не плодом больной фантазии Кинтара или отвратительной шуткой. Я думаю, мы находимся вообще уже не в нашей Вселенной, а где-то на границе, в междумирье.
– Но там же звезды, – указала она.
– Да, но настоящие ли они? Или, может быть, мы смотрим на них извне? Ты помнишь, что находилось за пределами Города в твоем видении?
Она нахмурилась.
– Мне очень трудно вспомнить даже то, с аналогами чего мы уже встретились. Эти воспоминания ускользают от меня. Все, что мне удается вспомнить – это что там было ничто, а такого не может быть. Понимаешь, не пустое место, а абсолютное ничто. Ни один разум не в состоянии вместить подобную идею.
– Наши – не могут, – отвечал он. – Но это не значит, что этого не может быть. Взять хотя бы мир, где путешествовала твоя душа. Но я боюсь, что именно там и находится выход. Если он вообще есть, то это он. Всем вам придется вернуться в то место, где бы и что бы оно ни было. Конечно, вам понадобится станция, но, если не ошибаюсь, в этом Городе она есть, может быть, даже узловая. Ею управляет то, что заменяет Кинтара компьютеры, но вряд ли это такие же замороженные демоны. Хотя, если вы не разберетесь с управлением, то они скорее всего смогли бы. Как оно работает, я не могу предположить. Возможно, вы должны будете состроить свой разум с каким-нибудь гигантским кристаллом. Как только попадете в тот мир, держитесь там как можно дольше. Чем дольше вы там продержитесь, тем больше радиации пройдет сквозь вас, и тем больше силы вы получите. Вы должны стать такими же могущественными, как Кинтара – не как обычные солдаты, но как те, кто командует ими. А когда вы обретете могущество, отправляйтесь к своим Святым Ангелам и расскажите им все. Кто-то должен сделать то же самое для Миколей и Хранителей, если они все еще существуют. Вы должны доказать им, что Кинтара вновь рвутся на свободу, и заручиться их помощью, ибо нас слишком мало, чтобы сражаться с целой расой.
– Но милый капитан, если ты прав, почему тебя не будет с нами? Со всеми нашими Талантами, мы не сложили бы и доли этой картины, как это сделал ты. Никому из нас не удалось бы ни привести такие убедительные доводы, ни подготовить лучший план сражения.
– Наверняка нашлись бы и другие, кому удалось бы, – сказал он без лишней скромности, – хотя у них и нет моего опыта. Тебе придется передать им то, что знаешь ты. Понимаешь, Криша, мне недоступен тот мир. Абсолютно. На какое-то мгновение я что-то почувствовал, а потом меня словно отключили. Все ваши вновь приобретенные Таланты – по сути мутации, возникшие при взаимодействии с тем миром, когда вы, сами того не зная, путешествовали по нему. Но я не такой, как вы. Что бы в вашем мозге ни давало вам ваши способности, у меня его нет.
– Но ты ведь мог перемещаться между станциями!
– Это другое дело. Помнишь, как примитивно были одеты первые Кинтара – не только по сравнению с нами, но даже с той голографической парой? Сначала я думал, что это какие-то дикари, случайно угодившие в ловушку, но теперь мы знаем, что это не так. Так отчего же тогда такая примитивная одежда и никаких технических устройств? Я долго думал, и, кажется, наконец догадался. Любой, кто найдет в своей Вселенной такую станцию, посчитает, что попал в большую игру. Даже мы сунулись туда вооруженными до зубов и в энергоброне. А станции запрограммированы на распознание материальных предметов. Это простейшая, но наиболее надежная система безопасности из когда-либо существовавших, которая показывает, насколько они умны. Она запрограммирована на перенос углеродных и кремниевых существ на любую станцию, – возможно, по пути превращая их в энергию и собирая обратно в материю на том конце, так что все, оказавшись в том мире, оказываются живы и могут ощущать его. Но если ты возьмешь с собой хоть что-нибудь – какой– нибудь артефакт, прибор, даже полоску ткани, – она лишь переместит тебя на следующую станцию из списка, и в конце концов ты попадешь сюда. А демонам не нужно ничего с собой брать. Обладая такой мощью, они могут забрать твое, или даже создать свое собственное, как знать?
– В том, что ты говоришь, есть смысл, но у тебя нет никаких доказательств, – Криша удивленно покачала головой. – Только дедукция! Талант столь же сверхъестественный, как и остальные, и ты его постоянно проявляешь. И тогда, на Медаре, и дюжину раз до того. Капитан, ты уверен в том, что говоришь?
– Вполне. Когда мы отбрасываем все, чего не может быть, то, что остается – почти всегда истина, как бы нелепо она ни выглядела. Например, прямо сейчас я понял, что Кинтара строили сеть станций не одни.
– Что? Почему?
– Коринфианец. Он был силикоид. Зачем Кинтара, углеродной форме жизни, разрабатывать систему, которая предназначена также и для силикоидов? Вывод – либо ее строили не они, но у нас есть свидетельства того, что они приложили к ней руку, либо они ее строили не одни.
– Но с кем? Не с этими же существами?
– Нет, не с ними. И думаю, не с Ангелами Мицлапланами. Мицлапланам весьма удобно на углеродных мирах, и я не слышал ни об одном, который отправился бы в иные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Миколианцам они говорили:
– Миколианцы до сих пор почитают Кинтара, но Кинтара происходят от нас и служат нам. Князья Кинтара – не кто иные, как мы в телесной форме. Если ваши вожди до сих пор чтут нас, если ваши владыки до сих пор поклоняются нам, отчего же вы считаете для себя зазорным служить нам? Нам, которые могут дать вам силу превыше ваших мечтаний и вознести вас выше Лордов Кваамила?
Для парочки из Биржи у них были более конкретные предложения, в соответствии с индивидуалистической природой их культуры.
– Все твои друзья мертвы, – говорили они Модре. – Ты осталась одна, ты беззащитна, отрезана даже от собственной Вселенной. Тебе некуда возвращаться. Но, хотя твои друзья и мертвы, они не исчезли насовсем – они здесь, с нами! Все, что дорого тебе, здесь; старая команда может собраться вновь, как в былые времена, но под нашим началом. Вы будете снова вместе, как в старые времена, но служить будете нам. Склонись перед нами, предайся нам, почти нас – и ты получишь все это, навсегда!
А Джимми услышал:
– Не впадай в отчаяние! Все религии ведут сюда, и все, что ты слышал – правда. Рай и Ад – действительно одно и то же место; это лишь вопрос того, смотришь ли ты на огненное озеро сверху вниз, обладая богатством, в неге и роскоши, или же находишься в этом озере и устремляешь жадный взор вверх, к тому, что никогда не станет твоим. Когда ты умрешь – а до этого осталось недолго, – будет уже слишком поздно. Ты больше не можешь себе позволить уходить от решения. Зло – лишь инструмент для закалки святых, не более. Кинтара – такая же часть Божественного плана, как и ангелы, и так же служат Ему. Нет чести в самопожертвовании, это напрасная трата дарованной тебе жизни. Ты мог бы стать новым Папой, объединив все расы, нации и религии. Загляни в себя. Свет не исходит сверху, но изнутри. Ты мог бы стать тем, кто возвестит истину всем народам и зажжет их внутренний огонь. Нет добра, нет и зла, есть только сила и мудрость, говорящая, как должным образом использовать эту силу.
Они пробовали не только просить, но и угрожать.
– Что вам терять? – спрашивали они. – Присоединитесь к нам, или же, рано или поздно, нам надоест эта игра, и мы помрачим ваш разум и рассеем вас по всей земле, и вы, нагие и босые, останетесь одинокими навсегда.
Эти существа хорошо знали их. Порой они рисовали им выразительные картины вечного горения в геенне огненной или бесконечного свежевания заживо, и грозили другими, довольно тривиальными карами, но по-настоящему задевал их за живое непрестанный мотив бесконечных скитаний в одиночестве, без защиты, подчеркнутый леденящим душу тоном и почти всегда сопровождавшийся визуальными образами.
– Вы видели и ощущали нас в другом мире, – напоминали им существа, – и знаете, что нет иного пути в Город, кроме как через нас. Здесь его нет так же, как и там. Вы присоединитесь к нам по своей воле, или же мы возьмем вас и сделаем с вами все, что пообещали. На этот раз вам никуда не уйти.
Криша переводила капитану все эти речи, пропуская те слова и образы, которые не могла заставить себя произнести. Для него не составляло труда заполнить пропуски, иногда даже еще худшими словами, чем были в оригинале.
– Ни один не догадался предложить мне коробку настоящих сигар, – заметил он, криво усмехаясь. – Никакого воображения, все как мы и ожидали.
– Ты и вправду думаешь, что Кинтара служат им? – спросила она.
– Почему-то я в этом сомневаюсь, – отвечал он. – Логика все чаще заставляет меня думать, что Кинтара – оппортунисты, не более. Помнишь тот информационный кубик, что мы нашли на базе у первой станции? Комментатор там говорил, что демоны – углеродная форма жизни; да, они хищники, но не больше, чем раса месоков, из которой происходил Савин. По сути, как бы уродливо они ни выглядели, как бы ни извратила их эволюция, в основе своей физиологии Кинтара и месоки не сильно различаются. Я думаю, Кинтара – просто более старая раса; возможно, из галактики более близкой ко всеобщему центру, чем наша. Я думаю, они обнаружили путь в иные миры, поняли, что происходит с сознанием тех, кто туда проникает, и приняли свою мощь за божественную. Конечно, они многое переняли от этих существ, но, обладая телесной формой, они имеют гораздо больше возможностей порадовать себя. Возможно, они заключили какое-то соглашение с духами, но я не думаю, что они им подчиняются. Нет, загадка в том, каким образом Кинтара оказались заточенными. О способе нетрудно догадаться, но вот кто и как смог это сделать – до сих пор неясно. И еще – почему их лишили свободы, а не уничтожили?
– Их заточили боги, для того, чтобы в нужный момент напустить на грешников, отвернувшихся от Истинной Веры, – вмешалась Манья. – Это согласуется с непогрешимым Святым Писанием и учением святых отцов.
Он не ответил. Не потому, что у него не было ответа, а потому, что такой ответ навечно заклеймил бы его как богохульника. Чем, в конце концов, были боги Мицлаплана или любые другие, как не существами иного мира, своей силой неограниченно превосходящими своих подчиненных, которые владычествовали над Вселенной ради своего удовольствия или насыщения, так же, как ученые используют животных для экспериментов? Они определяли, что добро, а что зло, они устанавливали правила. Теологически, «добром» было исполнять волю богов, а «злом» – противоборствовать ей. А особенно хорошим давали самый большой кусок сыра.
Не только Манья, но скорее всего и Морок, и Криша, никогда не смогли бы понять, как человек с такими воззрениями может в то же время быть верным гражданином теократической Империи Мицлаплана.
* * *
Зигзаг, тут срезали, там дали крюк, теперь сюда, потом обратно… Удивительно, как их отряды до сих пор не наткнулись друг на друга? Их окружали совершенно одинаковые стены живой изгороди, так что нельзя было определить расположение одного отряда относительно другого. Наконец Ган Ро Чин не выдержал:
– Возможно, нам предстоит скитаться здесь еще очень долго; мы понятия не имеем, близок ли конец лабиринта. Нам совершенно необходимо отдохнуть. И остальным тоже.
– И что ты предлагаешь, капитан? – спросил Морок.
– Перемирие. Мы все контактируем друг с другом. Пусть каждый отряд найдет себе место подальше от этих монстров и устраивается на привал. Если мы откроемся друг другу, то никому не удастся внезапно напасть на соседа так, чтобы все тут же не узнали об этом. Мы все не без греха, с этим ничего не поделать, но мы валимся с ног от усталости. В чем смысл блокировки, если от нее никто не выигрывает, а только замедляется темп движения? Кроме того, это может быть наш последний шанс отдохнуть, потому что участки пути, где нет призраков, попадаются все реже и реже. Может быть, это вообще последнее такое место.
– Мы примем предложение, если его примут остальные, – устало отозвался Джимми Маккрей.
Джозеф кивнул сам себе.
– Это больше не соревнование на выносливость. Мы все поняли, что можем погибнуть, несмотря на отличную физическую и ментальную подготовку. Было бы глупо сейчас не остановиться. Иначе мы просто раньше времени свалимся от усталости, и выиграют от этого лишь эти твари.
Морок оглядел своих:
– Итак?
– Они правы, – сказала Криша. – Если мы двинемся дальше, я наверняка попаду в лапы одного из этих существ, не успев даже заметить этого.
– Если они все сосредоточены в конце пути, как было в том сне, то нам скоро понадобятся все наши силы, – решительно сказала Манья. – Мы не послужим богам, если дойдем до конца, но не сможем ничего сделать. Я за привал.
– В таком случае, мы останавливаемся до тех пор, пока не двинется с места один из других отрядов, – послал всем Морок.
– Согласны, – откликнулся Джимми.
– Договорились, – добавил Джозеф.
Каждый отряд нашел себе место рядом с источником воды и подальше от призраков. Ган Ро Чину показалось интересным, что никто не возражал – ни миколианцы, ни Манья. Дело было не только в том, что все выдохлись – хотя и это, конечно, сыграло немаловажную роль. Он подозревал, что эта новая, неблокированная открытость разумов создала между отрядами определенное уважение друг к другу. Трудно было сохранять представление о миколианцах как о группе фанатичных дьяволопоклонников, когда, заглянув в их мысли, легко было обнаружить, что они не сильно отличаются от твоих. Манья с недавних пор даже прекратила попытки обратить всех в свою веру.
Криша, подойдя, опустилась на землю рядом с ним. Он предпочел бы, чтобы она этого не делала, потому что ему очень, очень трудно было видеть ее так близко, видеть, что все его представления о том, как она выглядит под одеянием, были верны, и при этом контролировать себя. Без штанов ему было практически невозможно скрыть свои чувства.
– Спасибо, капитан, еще раз, – тепло сказала она. – Никто, кроме тебя, не смог бы предложить подобное перемирие. Слишком много гордости поставлено на карту, и слишком велика потеря лица. Мы не продвинулись бы так далеко, если бы не ты.
– Скоро вам придется обходиться без меня, – ровным голосом проговорил он, стараясь смотреть не на нее, а на противоположную стену. Единственным способом справиться с вожделением было говорить – говорить о чем угодно, пока кто-нибудь из них не заснет.
– О чем ты?
– Возможно, отсюда и есть выход для большинства из нас, хотя я и не уверен в этом. Но я уверен, что здесь не найдется выхода для меня.
– Что… Не говори так!
Он вздохнул.
– Криша, сейчас впервые моя нечувствительность к силам, которыми вы все владеете, стала огромным недостатком. В этом мире все – все, что нас окружает, – основано на этом. Это ключ. Мы умеем сражаться с врагами из плоти и крови, но здесь битва не идет и не будет идти в материальном мире. Это – ловушка для нас, чтобы мы поубивали друг друга, или по крайней мере попытались это сделать. В том зале – той камере, или что там это было, – находилось больше Кинтара, чем хватило бы для физического захвата не одной солнечной системы. А скольких мы еще не видели? Миллионы? Миллиарды? Больше?
– Я… я не понимаю, причем здесь ты.
– Я в этом лабиринте как слепой. Если мы доберемся до Города – а я уверен, кому-то из нас это все же удастся, – и если Город спланирован так же, как это было в твоем видении в пещере кристаллов, то как из него выбраться? Этим же путем не получится. Даже если пойти обратно по своим следам, у нас нет ни припасов, ни воды, ни скафандров. Один только огненный мир испепелит нас в мгновение ока. В любом случае, тогда нам было легко находить дорогу при помощи всех этих наших инструментов: сканеров, усилителей и всего прочего; без них мы ее ни за что не найдем. Впрочем, я не думаю, что и Кинтара могут передвигаться по этим уровням.
– Что? Но мы же видели их следы!
– И ни одного существа, которое могло бы послужить добычей для хищника. Ни одного. А после первого уровня и настоящих следов уже не осталось. Кроме того, зачем расе, построившей такое, располагать свои станции так, чтобы между ними было два-три дня хода?
– Тогда зачем, по-твоему, они так расположены?
– Для того, чтобы любой, углубившийся в один из этих миров по какому-нибудь делу, смог найти станцию. Возможно, для того, чтобы рабочие бригады – не сами Кинтара, а их рабы или кто-нибудь в этом роде, не имеющие тех способностей, которыми обладают Кинтара, могли передвигаться с уровня на уровень. Я даже не уверен, что эти уровни – самостоятельные миры: там не было смены времен года, ночи и дня, и они были слишком ограничены в размерах. Скорее всего, это просто промышленные районы – для выращивания кристаллов, или литья конструкций, или чего угодно. Некоторые из них вообще могут быть заготовками, построенными только для проверки, испытаний и тому подобного. Еще больше я сомневаюсь, что те рисунки на стенах пещеры, которые мы видели, были подлинными, а не плодом больной фантазии Кинтара или отвратительной шуткой. Я думаю, мы находимся вообще уже не в нашей Вселенной, а где-то на границе, в междумирье.
– Но там же звезды, – указала она.
– Да, но настоящие ли они? Или, может быть, мы смотрим на них извне? Ты помнишь, что находилось за пределами Города в твоем видении?
Она нахмурилась.
– Мне очень трудно вспомнить даже то, с аналогами чего мы уже встретились. Эти воспоминания ускользают от меня. Все, что мне удается вспомнить – это что там было ничто, а такого не может быть. Понимаешь, не пустое место, а абсолютное ничто. Ни один разум не в состоянии вместить подобную идею.
– Наши – не могут, – отвечал он. – Но это не значит, что этого не может быть. Взять хотя бы мир, где путешествовала твоя душа. Но я боюсь, что именно там и находится выход. Если он вообще есть, то это он. Всем вам придется вернуться в то место, где бы и что бы оно ни было. Конечно, вам понадобится станция, но, если не ошибаюсь, в этом Городе она есть, может быть, даже узловая. Ею управляет то, что заменяет Кинтара компьютеры, но вряд ли это такие же замороженные демоны. Хотя, если вы не разберетесь с управлением, то они скорее всего смогли бы. Как оно работает, я не могу предположить. Возможно, вы должны будете состроить свой разум с каким-нибудь гигантским кристаллом. Как только попадете в тот мир, держитесь там как можно дольше. Чем дольше вы там продержитесь, тем больше радиации пройдет сквозь вас, и тем больше силы вы получите. Вы должны стать такими же могущественными, как Кинтара – не как обычные солдаты, но как те, кто командует ими. А когда вы обретете могущество, отправляйтесь к своим Святым Ангелам и расскажите им все. Кто-то должен сделать то же самое для Миколей и Хранителей, если они все еще существуют. Вы должны доказать им, что Кинтара вновь рвутся на свободу, и заручиться их помощью, ибо нас слишком мало, чтобы сражаться с целой расой.
– Но милый капитан, если ты прав, почему тебя не будет с нами? Со всеми нашими Талантами, мы не сложили бы и доли этой картины, как это сделал ты. Никому из нас не удалось бы ни привести такие убедительные доводы, ни подготовить лучший план сражения.
– Наверняка нашлись бы и другие, кому удалось бы, – сказал он без лишней скромности, – хотя у них и нет моего опыта. Тебе придется передать им то, что знаешь ты. Понимаешь, Криша, мне недоступен тот мир. Абсолютно. На какое-то мгновение я что-то почувствовал, а потом меня словно отключили. Все ваши вновь приобретенные Таланты – по сути мутации, возникшие при взаимодействии с тем миром, когда вы, сами того не зная, путешествовали по нему. Но я не такой, как вы. Что бы в вашем мозге ни давало вам ваши способности, у меня его нет.
– Но ты ведь мог перемещаться между станциями!
– Это другое дело. Помнишь, как примитивно были одеты первые Кинтара – не только по сравнению с нами, но даже с той голографической парой? Сначала я думал, что это какие-то дикари, случайно угодившие в ловушку, но теперь мы знаем, что это не так. Так отчего же тогда такая примитивная одежда и никаких технических устройств? Я долго думал, и, кажется, наконец догадался. Любой, кто найдет в своей Вселенной такую станцию, посчитает, что попал в большую игру. Даже мы сунулись туда вооруженными до зубов и в энергоброне. А станции запрограммированы на распознание материальных предметов. Это простейшая, но наиболее надежная система безопасности из когда-либо существовавших, которая показывает, насколько они умны. Она запрограммирована на перенос углеродных и кремниевых существ на любую станцию, – возможно, по пути превращая их в энергию и собирая обратно в материю на том конце, так что все, оказавшись в том мире, оказываются живы и могут ощущать его. Но если ты возьмешь с собой хоть что-нибудь – какой– нибудь артефакт, прибор, даже полоску ткани, – она лишь переместит тебя на следующую станцию из списка, и в конце концов ты попадешь сюда. А демонам не нужно ничего с собой брать. Обладая такой мощью, они могут забрать твое, или даже создать свое собственное, как знать?
– В том, что ты говоришь, есть смысл, но у тебя нет никаких доказательств, – Криша удивленно покачала головой. – Только дедукция! Талант столь же сверхъестественный, как и остальные, и ты его постоянно проявляешь. И тогда, на Медаре, и дюжину раз до того. Капитан, ты уверен в том, что говоришь?
– Вполне. Когда мы отбрасываем все, чего не может быть, то, что остается – почти всегда истина, как бы нелепо она ни выглядела. Например, прямо сейчас я понял, что Кинтара строили сеть станций не одни.
– Что? Почему?
– Коринфианец. Он был силикоид. Зачем Кинтара, углеродной форме жизни, разрабатывать систему, которая предназначена также и для силикоидов? Вывод – либо ее строили не они, но у нас есть свидетельства того, что они приложили к ней руку, либо они ее строили не одни.
– Но с кем? Не с этими же существами?
– Нет, не с ними. И думаю, не с Ангелами Мицлапланами. Мицлапланам весьма удобно на углеродных мирах, и я не слышал ни об одном, который отправился бы в иные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43