— приподнял брови Габриэль.
— Конечно!
— К сожалению, ты напрасно потратила свое время, дорогая! Куда лучше было бы спуститься вниз и пообедать. Не сомневаюсь, что ты давно проголодалась.
Феба удивленно уставилась на него:
— Как же ты упрям!
— Если ты называешь упрямством нежелание следовать женской логике, образчик которой ты мне только что продемонстрировала, я согласен с тобой: конечно же, я упрям.
В ярости Феба вскочила на ноги.
— Знаешь, что я тебе скажу? Мало того, что ты упрям, ты еще и порядочный трус.
— Ты уже не в первый раз называешь меня трусом, — снисходительно напомнил ей Габриэль. — Твое счастье, что меня не так легко обидеть. Многие мужчины не оставили бы без последствий подобное замечание.
— В самом деле? Так вот что я тебе на это скажу, Габриэль. Твое счастье, что я так же упряма, как и ты. Я все равно верю, что ты меня любишь. Но из-за своей трусости ты просто боишься в этом признаться.
— Ты, конечно, можешь думать все, что угодно.
— Черт побери, Габриэль! — Феба топнула ногой, понимая, что уже готова сдаться. — С тобой совершенно невозможно иметь дело.
Развернувшись, она вихрем вылетела вон, в свою темную спальню.
Захлопнув за собой дверь, она принялась мерить шагами комнату. Черт бы побрал этого невозможного человека! Он кого угодно с ума сведет своим упрямым отказом от всех человеческих чувств, от любви. Она ведь знает, что он так же доступен чувствам, как и любой другой. Она никогда не поверит, будто могла ошибиться в нем.
Нет, нельзя даже допускать мысли, будто она все эти годы обманывалась, рисуя себе идеальный образ Габриэля. Слишком страшно отказаться от него теперь, когда она вышла за него замуж. Ее будущее навеки связано с ним. Она должна пробиться сквозь толстый защитный панцирь к своему благородному рыцарю.
Кричать на него, обзывать его в лицо трусом — многого ли она этим добьется?..
Что-то бесшумно влетело в распахнутое окно. Феба заметила, что в комнату попал какой-то посторонний предмет, лишь когда со стороны кровати послышался глухой удар.
Обернувшись в испуге, Феба пыталась вглядеться во мрак комнаты. Там что-то было — оно скатилось на край матраса. Она ничего не могла рассмотреть. Только бы не летучая мышь!
В следующую секунду раздалось странное тихое шипение, и на кровати взметнулись оранжевые языки пламени. Тихо посвистывая, они принялись облизывать кружевной полог.
Еще несколько секунд — и пламя охватит всю постель!
Феба стряхнула охватившее ее оцепенение. Метнувшись через всю комнату, она схватила кувшин, стоявший возле умывальника.
— Габриэль! — громко позвала она, пытаясь залить огонь водой из кувшина.
— Какого… — дверь со стуком распахнулась, и Габриэль увидел пляшущее пламя. — Господи! Феба, подай кувшин из моей комнаты и разбуди слуг. Быстрее!
Феба бросилась в соседнюю комнату, вернулась с кувшином и передала его Габриэлю. Тот уже стащил с кровати обгоревший полог и сбивал пламя ударами тяжелой ткани.
Феба подала ему кувшин и выбежала из комнаты, чтобы позвать на помощь слуг.
Глава 18
Ущерб от пожара был невелик — чего нельзя было сказать о ярости Габриэля. И час спустя, когда огонь давно погас и все слуги уснули, он все еще переживал едва не случившееся несчастье. Он полулежал в кресле с бокалом бренди в руках, не сводя с жены задумчивых глаз. Феба пристроилась в изголовье кровати Габриэля, поджав под себя ноги. Лицо ее тоже было задумчиво, она глоточками потягивала бренди.
Он опять чуть не потерял ее. В душе Габриэль вновь и вновь содрогался при этой мысли.
Сейчас он мог думать только об одном: как близко прошло на этот раз несчастье. Если бы Феба уже спала, она не успела бы проснуться, не успела бы спастись. А он из соседней комнаты мог и не почувствовать запах дыма и пришел бы на помощь слишком поздно.
Слава Богу, что она еще не спала.
— Теперь я не спущу с тебя глаз, — негромко пообещал Габриэль, допивая последний глоток бренди.
— Что это было, Габриэль? — спросила его Феба.
— Должно быть, опять та сумасшедшая служанка, которая заперла тебя в катакомбах «Дьявольского тумана».
— Ты думаешь, это Алиса?
Габриэль вертел в руках пустой бокал.
— Она могла последовать за нами в Лондон. Она вознамерилась напугать тебя, а может быть, и причинить вред. Но какой во всем этом смысл?
— Какой смысл может быть в безумии? Это просто безумие.
— Но почему эта сумасшедшая принялась именно за тебя? Ты ведь совсем не знаешь ее.
— Бросить факел в окно могла и не Алиса, — задумчиво проговорила Феба, — это мог сделать кто угодно. Какая-нибудь шайка бандитов вышла на улицу в поисках приключений. Ты же знаешь, как бывает, когда их соберется целая толпа. Они швыряют в окна камни, поджигают… разрушают все на своем пути.
— Бога ради, Феба, никакой толпы у нас под окнами не было. Мы бы услышали шум.
— Да, правда, — согласилась она, покусывая нижнюю губу. — Я еще кое о чем подумала.
— О чем? — Габриэль резко поднялся на ноги и подошел к окну. Он то и дело выглядывал из окна в надежде заметить хоть что-нибудь, что дало бы ему ключ к событиям ночи.
— Этот пожар…
— О чем ты, Феба?
— Понимаешь, — медленно продолжала она, — все очень напоминает случай в подземелье, когда мне пришлось выбираться вплавь из грота.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Габриэль.
— Неужели ты не помнишь? Это же следующее проклятие в конце «Дамы на башне».
— Ад и все дьяволы… Это невозможно. Я решительно против того, чтобы ты приплетала сюда еще и мистику, и так все запутано. Черт побери, Феба, я даже в своих собственных книгах не обращаюсь к потусторонним силам.
— Да, я знаю. Но вспомни, как начинается колофон!
Феба спрыгнула с постели и исчезла в своей спальне. Через минуту она возвратилась с «Дамой на башне»в руках.
— Феба, это, наконец, просто смешно.
— Вот послушай. — Феба снова пристроилась на кровати и раскрыла старинную книгу на последней странице. — «Проклятие тому, кто украдет эту книгу. Пусть он утонет в волнах. Пусть его поглотит пламя. Пусть он познает бесконечную ночь в преисподней».
— Черт побери, Феба, просто вздор!.. — Габриэль помолчал. — Если только… эта Алиса знает о проклятии? Может быть, ее безумие как-то связано с ним?
— Откуда она узнала бы о нем? — спросила Феба, осторожно закрывая книгу.
— «Дама на башне» вернулась в Англию вместе со мной. Допустим, кто-нибудь из слуг мог порыться у меня в библиотеке. А потом он или она рассказали об этом Алисе.
— Пусть так, — наморщила лоб Феба, — но ведь проклятие написано на старофранцузском. Кто-нибудь из твоих слуг читает на старофранцузском?
— Хороший вопрос, — произнес Габриэль, снова выглядывая в окно. — И вообще, кто она, эта Алиса?!
— Я не знаю, Габриэль. Я все время думаю об этом и совершенно уверена, что никогда прежде не встречалась с ней.
— А не служила ли она в доме твоих родителей?
— Нет.
— Должна существовать какая-то связь.
— Габриэль?..
— Да? — откликнулся он, не оборачиваясь.
Габриэль напряженно перебирал всевозможные догадки. Должна быть какая-то связь между книгой, Алисой и происшествиями.
— Я не хотела заговаривать об этом, ты и так уже настроен против Нила…
Холодный пот прошиб Габриэля. Одним прыжком он подскочил к кровати.
— Бакстер связан со всей этой историей?
— Нет. — Феба вытянула руку, словно пытаясь укрыться от него. Габриэль угрожающе нависал над кроватью. — Во всяком случае, я не думаю, что он причастен. Уверена, что нет.
— Но?
Феба сглотнула.
— В тот вечер, когда он танцевал со мной, он сказал, что хотел бы получить назад «Даму на башне». Сказал, что книга по праву принадлежит ему. Это все, что было у него на память обо мне, и я должна ему оставить эту книгу.
— Дьявол забери его душу!
— Габриэль, ты не должен делать никаких поспешных выводов. Подумай, первое несчастье случилось в «Дьявольском тумане», когда мы еще и не знали, что Нил остался в живых. И потом, не Нил, а Алиса завела меня в подземелье.
— Значит, есть какая-то связь между Алисой и Бакстером. — Казалось, эта мысль доставила Габриэлю какое-то злобное удовлетворение.
— Милорд, мы не можем делать подобные выводы на данной стадии расследования, — быстро возразила Феба. — Нил просил у меня книгу чисто из… из романтических чувств.
— Бакстер не более романтичен, чем акула.
— Как бы ты к нему ни относился, у Нила нет никаких причин желать мне зла, — произнесла Феба, упрямо поджав губы.
— У него есть причины желать зла мне, и у него хватит ума догадаться, что лучше всего это можно сделать через тебя.
— Где доказательства, Габриэль?
— Когда я найду связь между Бакстером и Алисой, появятся и доказательства.
— Габриэль, у тебя просто навязчивая идея, что Бакстер непременно должен оказаться злодеем. Когда ты такой, я готова тебя бояться.
Габриэль постарался обуздать свой гнев и бесконечную тревогу.
— Прости, дорогая, я вовсе не хотел напугать тебя. — Наклонившись, он прижал Фебу к себе. Он заставил ее подняться на ноги и тут же откинул одеяло. — Думаю, нам все-таки нужно поспать. Утром я прикажу Стинтону разыскать эту загадочную Алису.
— А как же я? — спросила Феба, послушно укладываясь в кровать. — Я думала, ты хочешь, чтобы Стинтон повсюду следовал за мной.
— Стинтон не может раздвоиться.
Глаза Фебы радостно вспыхнули.
— Не означает ли это, что ты все-таки согласен поверить мне, а? И ты больше не считаешь, что за мной необходимо постоянно следить?
— Означает, — произнес Габриэль, задув свечку и устраиваясь рядом с Фебой. — Это означает также, что тебе придется завтра провести день дома.
Феба замерла, глаза ее в темноте широко раскрылись.
— Не может быть, милорд! Вы не посмеете просто посадить меня под замок. У меня назначены на завтра дела. Я должна навестить сестру.
— Пусть сестра сама придет навестить тебя. — Габриэль ласково потянулся к ней. — Ты никуда не выйдешь, пока все не уладится.
— Никуда не выйду? Габриэль, ты так не поступишь со мной.
— Поступлю. Я знаю, что ты не умеешь слушаться, тем более своего бедного мужа. Но на сей раз, ради себя самой, тебе придется быть покорной женой. — Он почувствовал, как она словно окаменела, и попытался смягчить голос, стараясь убедить ее:
— Не сердись, моя дорогая, но я не могу больше так рисковать. Ты должна быть дома и выходить только вместе со мной или под присмотром Стинтона.
Феба решительно зашевелилась, пытаясь сесть.
— Милорд, я не позволю вам запереть меня в моем собственном доме!
Габриэль положил руку ей на грудь, чтобы она не могла подняться, а затем улегся сверху, накрывая тело Фебы своим. Феба продолжала отбиваться изо всех сил, пока тяжелая нога не придавила ее бедра. Тогда Габриэль обхватил ладонями разгневанное личико жены.
— Успокойся, Феба, — ласково попросил он. — Это не просто очередное приключение. Ситуация очень опасная. И ты должна довериться мне.
— И ты думаешь, я позволю тебе командовать мной?
— Я твой муж. И разбираюсь в подобных вещах гораздо лучше, чем ты.
Она вызывающе смотрела ему прямо в глаза. Габриэль молча ждал, молясь про себя, чтобы на этот раз она уступила ему.
Но поединок продолжался недолго. Габриэль почувствовал, как Феба расслабилась, и понял, что победил. По крайней мере сейчас. Он с облегчением вздохнул.
— Иногда, милорд, меня крайне раздражает положение замужней женщины, — пробормотала Феба.
— Я знаю, — прошептал Габриэль в ответ. Он понимал, что она наконец сдалась и сожалеет теперь о своей слабости. Лунный свет, проникавший в окно, подчеркивал печальное выражение ее глаз.
Габриэль неожиданно вспомнил, что впервые он увидел Фебу при лунном свете, той ночью, на тропинке посреди леса в Сассексе: он приподнял ее вуаль, увидел потрясенное дерзкое лицо и сразу понял, что хочет обладать этой женщиной. Что-то подсказывало ему, что он ни перед чем не остановится, лишь бы завладеть ею.
Я посмею.
Теперь Феба принадлежит ему. Но она так безрассудна и так уязвима. Он должен защищать ее, сама она не сможет уйти от беды.
«Бог мой, Феба, ты даже не подозреваешь, как много ты для меня значишь. Но я и сам еще не могу этого понять. Знаю одно: она принадлежит мне, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее от несчастья».
Губы его коснулись губ Фебы, подчинили их себе, проникли в них, словно желая проникнуть в саму ее душу. Из уст Фебы вырвался тихий стон, и она обхватила руками его шею.
— Что происходит?! Что, черт побери, происходит?! — повторял Энтони.
Схватив со стола бутылку кларета, он трясущейся рукой налил себе полный стакан и снова обернулся к сидевшему напротив него Габриэлю.
— Прошу тебя, потише. — Габриэль быстро огляделся. Было еще рано, и зала пустовала, но все-таки два-три человека находились достаточно близко от них, чтобы разобрать громко сказанное слово. — Я вовсе не хочу, чтобы о моих делах толковал весь свет.
— Хорошо, — недовольно ответил Энтони, все-таки понизив голос, — но объясните, наконец, что все это значит.
— Кто-то пытается навредить Фебе или по крайней мере сильно ее напугать… — Или даже убить ее, добавил Габриэль про себя. Вслух он этого говорить не стал.
— Боже мой! — пробормотал Энтони. Он был явно потрясен. — Вы уверены в этом?
— Да, уверен.
— Кто этот враг? Я покончу с ним.
— Вам придется подождать своей очереди. Первым хотел бы приняться за него я. Пока мне известно только, что исполнителем была женщина по имени Алиса. Она либо безумна, либо преступница с задатками актрисы. Она выдала себя за служанку — и Феба поверила ей. Не исключаю возможности, что в деле замешан Нил Бакстер. — И он коротко изложил все факты.
Энтони молча слушал. Когда Габриэль закончил, Энтони прорвало:
— Черт бы все побрал! Бакстер считался покойником. Вы сами сказали нам, что он мертв.
— Можете мне поверить, его неожиданное воскресение огорчает меня куда больше, чем вас.
— Что, черт побери, вы собираетесь сделать с ним теперь?!
— Теперь? Теперь мне придется еще раз покончить с ним, — ответил Габриэль. — Но на этот раз я позабочусь, чтобы он больше никогда не попадался мне на пути.
— Вы уверены, что он убийца? — пристально глянул на него Энтони.
— Мои моряки, чудом оставшиеся в живых, свидетельствовали, что Бакстер получал удовольствие, перерезая людям глотку.
— Почему он принялся за Фебу?
— Полагаю, таким образом он надеется отомстить мне.
— Почему он пользуется услугами этой Алисы? — продолжал свои расспросы Энтони.
— Например, для того, чтобы не оставить улик против самого себя. — Габриэль, нахмурившись, перебирал возможности. — Если она попадется, осудят только ее. Если она и вправду сумасшедшая, то не сумеет дать показания против Бакстера, а если она принадлежит к преступному миру, ее показания никто не примет во внимание.
— К тому же она могла даже не видеть Бакстера, — продолжил его мысль Энтони. — Он мог нанять ее, чтобы она выполнила за него грязную работу, и скрыть от нее свое имя.
— Вполне вероятно, — кивнул Габриэль. — Но я должен обнаружить связь между ними.
— Как же быть?
Габриэль наклонился вперед, еще больше понижая голос:
— Я нанял частного сыщика и поручил ему выяснить, есть ли у Бакстера любовница и есть ли у него знакомства в преступном мире.
Энтони пристально посмотрел на собеседника.
— А если вам не удастся доказать, что за этими нападениями на Фебу стоит Бакстер? Что тогда?
— Я предпочел бы получить доказательство того, что все эти неприятности исходят от Бакстера, — пожал плечами Габриэль. — По крайней мере Фебе пришлось бы отказаться от своего златокудрого Ланселота. Но я в любом случае должен избавиться от Бакстера. В худшем случае обойдусь и без доказательств, мне вполне достаточно собственного убеждения в своей правоте.
— Но Феба потребует доказательств. Она не откажется просто так от старого друга. Феба не умеет предавать.
— Я знаю. — Габриэлю с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица. — Но Бакстер представляет слишком большую опасность. Я не могу допустить, чтобы он все время кружил поблизости от нее. Ему ничего не стоит соблазнить такое наивное создание, как Феба. Там, на островах, он подчинил своим чарам не одну женщину. Жены выдавали ему секреты своих мужей, и любовницы открывали ему тайны своих возлюбленных.
— Ваша любовница в том числе?
— Не совсем так, — поправил его Габриэль. — Это была женщина, на которой я собирался жениться. Она была дочерью моего партнера. Ее звали Онора . Какая насмешка, не правда ли? На всем свете, должно быть, не сыскать более неверной женщины, чем Онора Ральстон.
— Она сообщала какие-то сведения Бакстеру?
— Он стал ее любовником. Убедил, что я опасный пират, скрывающийся под маской честного торговца. Сказал, что его задача — загнать меня в западню.
— Понятно. — Энтони заколебался, но все-таки спросил:
— И вы в какой-то момент догадались, что происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Конечно!
— К сожалению, ты напрасно потратила свое время, дорогая! Куда лучше было бы спуститься вниз и пообедать. Не сомневаюсь, что ты давно проголодалась.
Феба удивленно уставилась на него:
— Как же ты упрям!
— Если ты называешь упрямством нежелание следовать женской логике, образчик которой ты мне только что продемонстрировала, я согласен с тобой: конечно же, я упрям.
В ярости Феба вскочила на ноги.
— Знаешь, что я тебе скажу? Мало того, что ты упрям, ты еще и порядочный трус.
— Ты уже не в первый раз называешь меня трусом, — снисходительно напомнил ей Габриэль. — Твое счастье, что меня не так легко обидеть. Многие мужчины не оставили бы без последствий подобное замечание.
— В самом деле? Так вот что я тебе на это скажу, Габриэль. Твое счастье, что я так же упряма, как и ты. Я все равно верю, что ты меня любишь. Но из-за своей трусости ты просто боишься в этом признаться.
— Ты, конечно, можешь думать все, что угодно.
— Черт побери, Габриэль! — Феба топнула ногой, понимая, что уже готова сдаться. — С тобой совершенно невозможно иметь дело.
Развернувшись, она вихрем вылетела вон, в свою темную спальню.
Захлопнув за собой дверь, она принялась мерить шагами комнату. Черт бы побрал этого невозможного человека! Он кого угодно с ума сведет своим упрямым отказом от всех человеческих чувств, от любви. Она ведь знает, что он так же доступен чувствам, как и любой другой. Она никогда не поверит, будто могла ошибиться в нем.
Нет, нельзя даже допускать мысли, будто она все эти годы обманывалась, рисуя себе идеальный образ Габриэля. Слишком страшно отказаться от него теперь, когда она вышла за него замуж. Ее будущее навеки связано с ним. Она должна пробиться сквозь толстый защитный панцирь к своему благородному рыцарю.
Кричать на него, обзывать его в лицо трусом — многого ли она этим добьется?..
Что-то бесшумно влетело в распахнутое окно. Феба заметила, что в комнату попал какой-то посторонний предмет, лишь когда со стороны кровати послышался глухой удар.
Обернувшись в испуге, Феба пыталась вглядеться во мрак комнаты. Там что-то было — оно скатилось на край матраса. Она ничего не могла рассмотреть. Только бы не летучая мышь!
В следующую секунду раздалось странное тихое шипение, и на кровати взметнулись оранжевые языки пламени. Тихо посвистывая, они принялись облизывать кружевной полог.
Еще несколько секунд — и пламя охватит всю постель!
Феба стряхнула охватившее ее оцепенение. Метнувшись через всю комнату, она схватила кувшин, стоявший возле умывальника.
— Габриэль! — громко позвала она, пытаясь залить огонь водой из кувшина.
— Какого… — дверь со стуком распахнулась, и Габриэль увидел пляшущее пламя. — Господи! Феба, подай кувшин из моей комнаты и разбуди слуг. Быстрее!
Феба бросилась в соседнюю комнату, вернулась с кувшином и передала его Габриэлю. Тот уже стащил с кровати обгоревший полог и сбивал пламя ударами тяжелой ткани.
Феба подала ему кувшин и выбежала из комнаты, чтобы позвать на помощь слуг.
Глава 18
Ущерб от пожара был невелик — чего нельзя было сказать о ярости Габриэля. И час спустя, когда огонь давно погас и все слуги уснули, он все еще переживал едва не случившееся несчастье. Он полулежал в кресле с бокалом бренди в руках, не сводя с жены задумчивых глаз. Феба пристроилась в изголовье кровати Габриэля, поджав под себя ноги. Лицо ее тоже было задумчиво, она глоточками потягивала бренди.
Он опять чуть не потерял ее. В душе Габриэль вновь и вновь содрогался при этой мысли.
Сейчас он мог думать только об одном: как близко прошло на этот раз несчастье. Если бы Феба уже спала, она не успела бы проснуться, не успела бы спастись. А он из соседней комнаты мог и не почувствовать запах дыма и пришел бы на помощь слишком поздно.
Слава Богу, что она еще не спала.
— Теперь я не спущу с тебя глаз, — негромко пообещал Габриэль, допивая последний глоток бренди.
— Что это было, Габриэль? — спросила его Феба.
— Должно быть, опять та сумасшедшая служанка, которая заперла тебя в катакомбах «Дьявольского тумана».
— Ты думаешь, это Алиса?
Габриэль вертел в руках пустой бокал.
— Она могла последовать за нами в Лондон. Она вознамерилась напугать тебя, а может быть, и причинить вред. Но какой во всем этом смысл?
— Какой смысл может быть в безумии? Это просто безумие.
— Но почему эта сумасшедшая принялась именно за тебя? Ты ведь совсем не знаешь ее.
— Бросить факел в окно могла и не Алиса, — задумчиво проговорила Феба, — это мог сделать кто угодно. Какая-нибудь шайка бандитов вышла на улицу в поисках приключений. Ты же знаешь, как бывает, когда их соберется целая толпа. Они швыряют в окна камни, поджигают… разрушают все на своем пути.
— Бога ради, Феба, никакой толпы у нас под окнами не было. Мы бы услышали шум.
— Да, правда, — согласилась она, покусывая нижнюю губу. — Я еще кое о чем подумала.
— О чем? — Габриэль резко поднялся на ноги и подошел к окну. Он то и дело выглядывал из окна в надежде заметить хоть что-нибудь, что дало бы ему ключ к событиям ночи.
— Этот пожар…
— О чем ты, Феба?
— Понимаешь, — медленно продолжала она, — все очень напоминает случай в подземелье, когда мне пришлось выбираться вплавь из грота.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Габриэль.
— Неужели ты не помнишь? Это же следующее проклятие в конце «Дамы на башне».
— Ад и все дьяволы… Это невозможно. Я решительно против того, чтобы ты приплетала сюда еще и мистику, и так все запутано. Черт побери, Феба, я даже в своих собственных книгах не обращаюсь к потусторонним силам.
— Да, я знаю. Но вспомни, как начинается колофон!
Феба спрыгнула с постели и исчезла в своей спальне. Через минуту она возвратилась с «Дамой на башне»в руках.
— Феба, это, наконец, просто смешно.
— Вот послушай. — Феба снова пристроилась на кровати и раскрыла старинную книгу на последней странице. — «Проклятие тому, кто украдет эту книгу. Пусть он утонет в волнах. Пусть его поглотит пламя. Пусть он познает бесконечную ночь в преисподней».
— Черт побери, Феба, просто вздор!.. — Габриэль помолчал. — Если только… эта Алиса знает о проклятии? Может быть, ее безумие как-то связано с ним?
— Откуда она узнала бы о нем? — спросила Феба, осторожно закрывая книгу.
— «Дама на башне» вернулась в Англию вместе со мной. Допустим, кто-нибудь из слуг мог порыться у меня в библиотеке. А потом он или она рассказали об этом Алисе.
— Пусть так, — наморщила лоб Феба, — но ведь проклятие написано на старофранцузском. Кто-нибудь из твоих слуг читает на старофранцузском?
— Хороший вопрос, — произнес Габриэль, снова выглядывая в окно. — И вообще, кто она, эта Алиса?!
— Я не знаю, Габриэль. Я все время думаю об этом и совершенно уверена, что никогда прежде не встречалась с ней.
— А не служила ли она в доме твоих родителей?
— Нет.
— Должна существовать какая-то связь.
— Габриэль?..
— Да? — откликнулся он, не оборачиваясь.
Габриэль напряженно перебирал всевозможные догадки. Должна быть какая-то связь между книгой, Алисой и происшествиями.
— Я не хотела заговаривать об этом, ты и так уже настроен против Нила…
Холодный пот прошиб Габриэля. Одним прыжком он подскочил к кровати.
— Бакстер связан со всей этой историей?
— Нет. — Феба вытянула руку, словно пытаясь укрыться от него. Габриэль угрожающе нависал над кроватью. — Во всяком случае, я не думаю, что он причастен. Уверена, что нет.
— Но?
Феба сглотнула.
— В тот вечер, когда он танцевал со мной, он сказал, что хотел бы получить назад «Даму на башне». Сказал, что книга по праву принадлежит ему. Это все, что было у него на память обо мне, и я должна ему оставить эту книгу.
— Дьявол забери его душу!
— Габриэль, ты не должен делать никаких поспешных выводов. Подумай, первое несчастье случилось в «Дьявольском тумане», когда мы еще и не знали, что Нил остался в живых. И потом, не Нил, а Алиса завела меня в подземелье.
— Значит, есть какая-то связь между Алисой и Бакстером. — Казалось, эта мысль доставила Габриэлю какое-то злобное удовлетворение.
— Милорд, мы не можем делать подобные выводы на данной стадии расследования, — быстро возразила Феба. — Нил просил у меня книгу чисто из… из романтических чувств.
— Бакстер не более романтичен, чем акула.
— Как бы ты к нему ни относился, у Нила нет никаких причин желать мне зла, — произнесла Феба, упрямо поджав губы.
— У него есть причины желать зла мне, и у него хватит ума догадаться, что лучше всего это можно сделать через тебя.
— Где доказательства, Габриэль?
— Когда я найду связь между Бакстером и Алисой, появятся и доказательства.
— Габриэль, у тебя просто навязчивая идея, что Бакстер непременно должен оказаться злодеем. Когда ты такой, я готова тебя бояться.
Габриэль постарался обуздать свой гнев и бесконечную тревогу.
— Прости, дорогая, я вовсе не хотел напугать тебя. — Наклонившись, он прижал Фебу к себе. Он заставил ее подняться на ноги и тут же откинул одеяло. — Думаю, нам все-таки нужно поспать. Утром я прикажу Стинтону разыскать эту загадочную Алису.
— А как же я? — спросила Феба, послушно укладываясь в кровать. — Я думала, ты хочешь, чтобы Стинтон повсюду следовал за мной.
— Стинтон не может раздвоиться.
Глаза Фебы радостно вспыхнули.
— Не означает ли это, что ты все-таки согласен поверить мне, а? И ты больше не считаешь, что за мной необходимо постоянно следить?
— Означает, — произнес Габриэль, задув свечку и устраиваясь рядом с Фебой. — Это означает также, что тебе придется завтра провести день дома.
Феба замерла, глаза ее в темноте широко раскрылись.
— Не может быть, милорд! Вы не посмеете просто посадить меня под замок. У меня назначены на завтра дела. Я должна навестить сестру.
— Пусть сестра сама придет навестить тебя. — Габриэль ласково потянулся к ней. — Ты никуда не выйдешь, пока все не уладится.
— Никуда не выйду? Габриэль, ты так не поступишь со мной.
— Поступлю. Я знаю, что ты не умеешь слушаться, тем более своего бедного мужа. Но на сей раз, ради себя самой, тебе придется быть покорной женой. — Он почувствовал, как она словно окаменела, и попытался смягчить голос, стараясь убедить ее:
— Не сердись, моя дорогая, но я не могу больше так рисковать. Ты должна быть дома и выходить только вместе со мной или под присмотром Стинтона.
Феба решительно зашевелилась, пытаясь сесть.
— Милорд, я не позволю вам запереть меня в моем собственном доме!
Габриэль положил руку ей на грудь, чтобы она не могла подняться, а затем улегся сверху, накрывая тело Фебы своим. Феба продолжала отбиваться изо всех сил, пока тяжелая нога не придавила ее бедра. Тогда Габриэль обхватил ладонями разгневанное личико жены.
— Успокойся, Феба, — ласково попросил он. — Это не просто очередное приключение. Ситуация очень опасная. И ты должна довериться мне.
— И ты думаешь, я позволю тебе командовать мной?
— Я твой муж. И разбираюсь в подобных вещах гораздо лучше, чем ты.
Она вызывающе смотрела ему прямо в глаза. Габриэль молча ждал, молясь про себя, чтобы на этот раз она уступила ему.
Но поединок продолжался недолго. Габриэль почувствовал, как Феба расслабилась, и понял, что победил. По крайней мере сейчас. Он с облегчением вздохнул.
— Иногда, милорд, меня крайне раздражает положение замужней женщины, — пробормотала Феба.
— Я знаю, — прошептал Габриэль в ответ. Он понимал, что она наконец сдалась и сожалеет теперь о своей слабости. Лунный свет, проникавший в окно, подчеркивал печальное выражение ее глаз.
Габриэль неожиданно вспомнил, что впервые он увидел Фебу при лунном свете, той ночью, на тропинке посреди леса в Сассексе: он приподнял ее вуаль, увидел потрясенное дерзкое лицо и сразу понял, что хочет обладать этой женщиной. Что-то подсказывало ему, что он ни перед чем не остановится, лишь бы завладеть ею.
Я посмею.
Теперь Феба принадлежит ему. Но она так безрассудна и так уязвима. Он должен защищать ее, сама она не сможет уйти от беды.
«Бог мой, Феба, ты даже не подозреваешь, как много ты для меня значишь. Но я и сам еще не могу этого понять. Знаю одно: она принадлежит мне, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее от несчастья».
Губы его коснулись губ Фебы, подчинили их себе, проникли в них, словно желая проникнуть в саму ее душу. Из уст Фебы вырвался тихий стон, и она обхватила руками его шею.
— Что происходит?! Что, черт побери, происходит?! — повторял Энтони.
Схватив со стола бутылку кларета, он трясущейся рукой налил себе полный стакан и снова обернулся к сидевшему напротив него Габриэлю.
— Прошу тебя, потише. — Габриэль быстро огляделся. Было еще рано, и зала пустовала, но все-таки два-три человека находились достаточно близко от них, чтобы разобрать громко сказанное слово. — Я вовсе не хочу, чтобы о моих делах толковал весь свет.
— Хорошо, — недовольно ответил Энтони, все-таки понизив голос, — но объясните, наконец, что все это значит.
— Кто-то пытается навредить Фебе или по крайней мере сильно ее напугать… — Или даже убить ее, добавил Габриэль про себя. Вслух он этого говорить не стал.
— Боже мой! — пробормотал Энтони. Он был явно потрясен. — Вы уверены в этом?
— Да, уверен.
— Кто этот враг? Я покончу с ним.
— Вам придется подождать своей очереди. Первым хотел бы приняться за него я. Пока мне известно только, что исполнителем была женщина по имени Алиса. Она либо безумна, либо преступница с задатками актрисы. Она выдала себя за служанку — и Феба поверила ей. Не исключаю возможности, что в деле замешан Нил Бакстер. — И он коротко изложил все факты.
Энтони молча слушал. Когда Габриэль закончил, Энтони прорвало:
— Черт бы все побрал! Бакстер считался покойником. Вы сами сказали нам, что он мертв.
— Можете мне поверить, его неожиданное воскресение огорчает меня куда больше, чем вас.
— Что, черт побери, вы собираетесь сделать с ним теперь?!
— Теперь? Теперь мне придется еще раз покончить с ним, — ответил Габриэль. — Но на этот раз я позабочусь, чтобы он больше никогда не попадался мне на пути.
— Вы уверены, что он убийца? — пристально глянул на него Энтони.
— Мои моряки, чудом оставшиеся в живых, свидетельствовали, что Бакстер получал удовольствие, перерезая людям глотку.
— Почему он принялся за Фебу?
— Полагаю, таким образом он надеется отомстить мне.
— Почему он пользуется услугами этой Алисы? — продолжал свои расспросы Энтони.
— Например, для того, чтобы не оставить улик против самого себя. — Габриэль, нахмурившись, перебирал возможности. — Если она попадется, осудят только ее. Если она и вправду сумасшедшая, то не сумеет дать показания против Бакстера, а если она принадлежит к преступному миру, ее показания никто не примет во внимание.
— К тому же она могла даже не видеть Бакстера, — продолжил его мысль Энтони. — Он мог нанять ее, чтобы она выполнила за него грязную работу, и скрыть от нее свое имя.
— Вполне вероятно, — кивнул Габриэль. — Но я должен обнаружить связь между ними.
— Как же быть?
Габриэль наклонился вперед, еще больше понижая голос:
— Я нанял частного сыщика и поручил ему выяснить, есть ли у Бакстера любовница и есть ли у него знакомства в преступном мире.
Энтони пристально посмотрел на собеседника.
— А если вам не удастся доказать, что за этими нападениями на Фебу стоит Бакстер? Что тогда?
— Я предпочел бы получить доказательство того, что все эти неприятности исходят от Бакстера, — пожал плечами Габриэль. — По крайней мере Фебе пришлось бы отказаться от своего златокудрого Ланселота. Но я в любом случае должен избавиться от Бакстера. В худшем случае обойдусь и без доказательств, мне вполне достаточно собственного убеждения в своей правоте.
— Но Феба потребует доказательств. Она не откажется просто так от старого друга. Феба не умеет предавать.
— Я знаю. — Габриэлю с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица. — Но Бакстер представляет слишком большую опасность. Я не могу допустить, чтобы он все время кружил поблизости от нее. Ему ничего не стоит соблазнить такое наивное создание, как Феба. Там, на островах, он подчинил своим чарам не одну женщину. Жены выдавали ему секреты своих мужей, и любовницы открывали ему тайны своих возлюбленных.
— Ваша любовница в том числе?
— Не совсем так, — поправил его Габриэль. — Это была женщина, на которой я собирался жениться. Она была дочерью моего партнера. Ее звали Онора . Какая насмешка, не правда ли? На всем свете, должно быть, не сыскать более неверной женщины, чем Онора Ральстон.
— Она сообщала какие-то сведения Бакстеру?
— Он стал ее любовником. Убедил, что я опасный пират, скрывающийся под маской честного торговца. Сказал, что его задача — загнать меня в западню.
— Понятно. — Энтони заколебался, но все-таки спросил:
— И вы в какой-то момент догадались, что происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34