Когда я остановился среди развалин Министерства знаний, чтобы показать гостям останки обезьяны, умевшей писать фразу «Я не обезьяна», одна женщина поинтересовалась, из чего состоит мой рацион. Я честно ответил, что из растительной пищи и фруктов, и она, почувствовав себя гораздо увереннее, попросила разрешения потрогать мои крылья. Я не возражал. Она осторожно провела ладонью по перепонке крыла. Увидев это, все остальные обступили меня и принялись ощупывать с ног до головы. Детям особенно хотелось проверить колючесть шипа на кончике хвоста. Я умолял их быть осторожнее, чтобы не уколоть пальцы о ядовитое острие. Одна девушка даже встала на носочки и, дотянувшись до левого рога, ласково его погладила. Я хотел было погладить ее в ответ, но, подумав хорошенько, решил, что не стоит.В Музее развалин меня засыпали вопросами об истории города. Живейшее любопытство вызвала у посетителей кожура райского плода, и я позволил каждому подержать ее в руках и понюхать. Я заверил их, что плод и в самом деле способен творить чудеса, и рассказал, что один экземпляр дерева растет здесь, среди руин.– Вот настоящее чудо, – воскликнул Фескин, кладя длинную худую руку мне на плечо. – Ты человечнее многих из тех, кто проклинает тебя в нашем Вено.Кажется, он собирался сказать еще что-то приятное, но в этот момент одна пожилая дама нашла среди экспонатов голову фарфоровой куклы, которой она играла в детстве. Я предложил ей взять ее с собой, но женщина лишь покачала головой.– Ее место здесь, – сказала она.Потом мы вместе дошли до обвалившейся стены, где остались лошади и повозки. Гости поблагодарили меня за экскурсию и спросили, не могут ли они что-нибудь сделать для меня или что-нибудь мне привезти. Я заверил их, что ни в чем не нуждаюсь. Когда все уже расселись по повозкам, Фескин и Эмилия задержались.Может, ты как-нибудь навестишь нас в Вено? – предложил учитель.Это было бы чудесно, но сомневаюсь, что все будут от этого в восторге, – возразил я.– Дай мне немного времени, и я уговорю их, – пообещал Фескин. – Прилетай к школе через неделю. Это такой дом…– Я знаю, – перебил я его. – Где раньше был рынок, возле колокола.Фескин кивнул:– Приходи вечером, через час после заката. Я буду ждать.Я с радостью согласился.– Да, и еще, Мисрикс… – Фескин замялся. – Такое деликатное дело… Ты только не обижайся. Может, это покажется тебе бесцеремонным, но если ты хочешь более… э-э… свободно общаться с жителями Вено, придется тебе что-нибудь надеть.В конце своей речи он выразительно посмотрел на мои чресла, и я не удержался от смеха.– Что-нибудь придумаю, – пообещал я.К чести для Эмилии, она взглянула на Фескина так, словно понятия не имела, о чем идет речь. Когда учитель ушел, девочка задержалась еще на пару минут.Я принесла тебе кое-что, – сказала она, сунула руку в карман и вытащила оттуда длинный тонкий предмет, завернутый в коричневую бумагу.Что это? – спросил я.В это время мать девочки крикнула ей, чтобы она поторапливалась. Эмилия поспешно попрощалась и умчалась сквозь прореху в стене.– Конфета! – донесся ее голос уже с той стороны. Целых три дня я купался в лучах этой встречи. По ночам я бесшумно летал над деревней и смотрел вниз, на светящиеся окна, пытаясь угадать, кто из моих новых знакомых сидит у каждого огонька за чтением, или шитьем, или качая дитя в колыбели. Я не стал есть конфету, подаренную мне Эмилией. Я даже не посмел развернуть ее, лишь подносил к ноздрям: конфета пахла апельсином, и этот запах был мне милее аромата райского плода. Сегодня днем я был занят именно этим, когда мысленным взором увидал Клэя, склонившегося над озером с прозрачной водой. Тогда я понял, что настало время писать.Вкус апельсиновой конфеты сейчас смешался с хмельным теплом красоты. То, что раньше было в моей голове холодным шаром, теперь превратилось в спелый апельсин, чья сладость сочится по моим венам. Я вижу Запределье и летнее солнце, повисшее в небе. А вот и охотник, он снова один… Впрочем, нет, не один – в избранном обществе одноухого пса. Я берусь за перо, уже зная, что лучше него преуспел в общении с аборигенами моего мира. Пустая книга души Было темно, мучительно жарко, и на лице лежало что-то плоское. Первой Клэю пришла в голову мысль, что его похоронили заживо. Он судорожно попытался сесть. Когда ему это удалось, жесткий кожаный переплет книги, теперь уже напрочь лишенный содержимого, соскользнул с лица, упал на колени, и в глаза ударило солнце.Обнаружить, что ты не в могиле, было приятно, несмотря на липкий пот и дикую головную боль. В центре лба чувствовался адский зуд, и Клэй яростно почесался. Несколько минут он сидел не шевелясь, с закрытыми глазами, чтобы немного прийти в себя и успокоить бешеное сердцебиение. Потом медленно разлепил веки и в резком солнечном свете увидел перед собой Вуда. Пес, вывалив язык, тяжело дышал.За Вудом расстилался пейзаж, состоявший из одного лишь розового песка. Клэй посмотрел направо, посмотрел налево – только высокие дюны и ни травинки вокруг. Слева на песке валялась пухлая кожаная фляжка. Справа – сложенные грудой лук и колчан со стрелами, камни для разжигания огня, шляпа и нож. Мешка не было.«Должно быть, он на дне водопада, вместе с ружьем», – с горечью подумал Клэй. Он поглядел прямо перед собой на горизонт, где мир дрожал в полуденном зное, и понял, что его бросили посреди пустыни.«Вот так друзья, вот так молчуны…», – подумал Клэй, припомнив их издевательский хохот – последний звук, который услаждал его слух, прежде чем зелье довершило начатое.– Па-ни-та…, – повторил он шепотом слова королевы. – Наверное, это значит «дуракам – дурацкая смерть»…Осознание случившегося вдруг разом навалилось на Клэя, заставив ощутить всю горечь предательства. Откуда-то из самого сердца вырвался скорбный стон, и, содрогаясь всем телом, Клэй заплакал навзрыд. Один в пустыне, обреченный на верную смерть теми самыми людьми, которые, он думал, научат его выживать в Запределье! Схватив пустую обложку книги о душе, он со злостью зашвырнул ее подальше. Пес с трудом поднялся, словно жара усиливала силу тяжести, и медленно подошел к охотнику.– Я не могу идти, – сказал ему Клэй. – На этот раз, дружище, мы действительно влипли.Вставать не хотелось, да и не зачем было. Охотник решил, что будет тут лежать и поджариваться на солнце, пока не потеряет сознание, а потом и жизнь. Потянувшись за флягой, чтобы напоить Вуда, Клэй услышал откуда-то сзади отчетливый птичий свист. Сперва он решил, что это ему напекло голову, но вскоре звук послышался снова, а потом вторая птица ответила первой.Любопытство оказалось сильнее отчаяния. Клэй медленно, пошатываясь, поднялся и повернулся взглянуть, что за упрямая галлюцинация насмехается над его злой долей. Голова все еще была не на месте, а от увиденного совсем пошла кругом. В сотне ярдов перед охотником раскинулся огромный оазис – настоящий остров буйной зелени, живой изумруд в оправе из жгучего розового песка. Клэй протер глаза, все еще сомневаясь, не мираж ли это. Однако ни усиленное моргание, ни троекратное оборачивание спиной, а потом обратно, ничего не дали: мачты древесных стволов, опахала папоротников и застывшие взрывы пурпурных цветов в зеленой траве никуда не делись. Среди деревьев вспорхнула и исчезла птица – крылатая радуга с необыкновенно длинным хвостом и волнистым оперением.
Этот лес не был похож на те, что ему доводилось видеть прежде. Все растения в нем – от древесных ветвей с миндалевидными листьями до буйных зарослей кустарника – были жизнерадостно-зеленого цвета. Такое впечатление, что благодаря силе пустынного зноя сама возможность жизни сконцентрировалась на этом клочке земли диаметром в две сотни ярдов. «Еще один остров», – усмехнулся про себя Клэй, раздвигая локтями ветви папоротников и толстые, свисающие сверху лианы. Пышные зеленые кроны над головой звенели птичьим гомоном, а вокруг жужжали и гудели насекомые. Подозревая, что в этом райском местечке могут обитать и менее безобидные создания, Клэй на всякий случай держал оружие наготове.Проходя мимо, он случайно затронул какую-то ветку и листья вспорхнули с нее стайкой бабочек. В сложенном виде их крылья были неприметны, теперь же раскрылись сотней лазоревых цветков. Бабочки дружно взметнулись вверх и синхронно затрепетали крыльями, будто направляемые единым разумом, а когда Вуд гавкнул от неожиданности – рассыпались в разные стороны, как разбившийся вдребезги осколок летнего неба. Клэй заворожено смотрел, как они воссоединились на другой ветке и вновь превратились в жухлые листья.
Черный блестящий жук с крысу величиной и с устрашающего вида жвалами, шевеля усами, проворно пробежал вверх по раздвоенному стволу дерева, согнувшегося до земли под тяжестью колючих желтых плодов.
На поляне, усыпанной розовым песком, напоминающим коралловую пыль в руинах Отличного города, они обнаружили с полдюжины холмиков различной высоты. Между ними, вокруг них и сквозь них вереницей ползли рыжие муравьи. На вершине одного муравейника бригада рабочих насекомых тщетно, но упорно пыталась пропихнуть глаз какого-то несчастного существа в чересчур узкое отверстие.
Раздался крик, и Клэй, не целясь, пустил стрелу в то, что показалось ему бестелесной женской головой, зацепившейся волосами за толстую лиану между деревьев. Стрела попала в цель, но когда охотник рассмотрел добычу, ею оказалась летучая мышь. Из-за странной окраски крыльев зверек, повиснув вниз головой, становился удивительно похожим на человеческое лицо с широко распахнутыми глазами и ртом, полным острых зубов. Несмотря на дефицит стрел, эту Клэй подбирать не стал: слишком многое напомнила ему призрачная голова о другом, тоже призрачном мире.
Они пробрались сквозь заросли растений, стебли которых фута на четыре возвышались над тульей шляпы охотника. С их верхушек свисали удивительные белые цветы, величину которых охотник попытался измерить, раскинув руки в стороны, но пальцы даже не доставали до краев. Наползая друг на друга, лепестки закручивались к центру цветка, где черная сердцевина сочилась клейкой жидкостью. Время от времени капли этого сока падали вниз и, не долетая до земли, превращались в кристаллы. Эти цветочные бриллианты, однако, были далеко не вечны: не проходило и минуты, как они испарялись тонкой струйкой белого дыма с запахом лимона.
Решив умыться водой из озера, Клэй опустился коленями на ложе из мха, нагнулся к спокойной воде и зачерпнул влагу ладонью, чтобы напиться. Лишь когда он сообщил Вуду, что вода чистая, тот присоединился к товарищу. Утолив жажду, Клэй снял шляпу и зачерпнул еще, чтобы вылить себе воду на затылок. Освежающая прохлада успокоила головную боль, не утихавшую с момента пробуждения.Нагнувшись над озером и чувствуя, как по лицу стекают капли, Клэй вгляделся в свое отражение. В последний раз он видел себя очень давно, задолго до того как отросли волосы и появилась борода. В первую секунду человек, смотревший на него из озера, напугал Клэя. Познакомившись с тем собой, которого знали молчуны, охотник начал подозревать, что им было не по себе именно от его пугающей наружности. Выглядел он как настоящий леший.Охотник потрогал шрам на щеке – там, где демон до крови рассек ему кожу острием хвоста. В ходе исследования этой новой черты лица Клэй обнаружил еще одно новшество и долго не мог поверить, что не замечал его раньше. Посреди лба, прямо над переносицей, был выколот рисунок. Склонившись ниже, Клэй разглядел в воде отражение тонкой голубой змейки, восемь раз обернувшейся вокруг собственной головы. Последняя петля оканчивалась изогнутым хвостом – он указывал строго на север.
Незадолго до наступления темноты они добрались до противоположной оконечности оазиса и замерли перед морем розовых дюн, катившим свои волны к заходящему солнцу. Впрочем, чего-то подобного охотник и ожидал. Горечь от предательства молчунов еще не прошла, и Клэй не находил в себе сил продолжать путь через пустыню на север. Он решил задержаться в оазисе на несколько дней и хорошенько отдохнуть перед путешествием через пески.Они с Вудом вернулись в глубь зеленого острова, на поляну, которую Клэй приметил заранее. Найти сухое топливо для костра оказалось непросто – таким всё было сочным и полным жизни. Наконец они наткнулись на одинокое дерево, погибшее от какой-то болезни, и охотник с помощью ножа легко отломал несколько веток. Когда ему удалось выбить искру из камней и поджечь хворост, уже спустилась ночь и благодаря пульсирующему миганию светлячков лес вокруг стоянки приобрел совершенно фантастический вид.Вдобавок к белке-летяге, которую Клэй зажарил и скормил Вуду, он собрал целую коллекцию разнообразных фруктов, в обилии росших по всему оазису. Часть из них ему уже доводилось пробовать, и хотя некоторые незнакомые плоды оказались горькими до несъедобности, у большинства из них был приятный вкус и сочная мякоть.Когда пес расправился с белкой, а Клэй проглотил последнюю сливу, лес наполнился освежающим ветерком. Вокруг костра кружились желтые мотыльки, и время от времени кто-нибудь из них жертвовал жизнью, чтобы слиться с огнем.– Ну, что скажешь? – спросил охотник у пса. – Разве не Рай?Вуд смерил его взглядом, затем поднялся и принялся топтаться по кругу, словно пытаясь что-то отыскать.Клэй рассмеялся.– Мы оставили ее в пустыне, – сказал он, зевая. Пес заскулил и наконец улегся рядом.В ней все равно уже не было страниц. Их все сожрали наши гостеприимные хозяева, – объяснял ему компаньон. Но пес не унимался.– Ладно, сейчас я тебе сам что-нибудь расскажу, – сдался Клэй и сделал вид, что открывает книгу.Вуд закрыл глаза и положил голову на лапы, как только охотник начал рассказ.– Жил-был на свете человек, который однажды проснулся и обнаружил у себя на лбу татуировку – голубую змейку. Человек удивился: откуда она взялась и зачем? «Что бы это могло значить?» – спросил он у своего друга-пса, но тот и прежде никогда не интересовался такими глупостями и не собирался начинать. Голубая змейка закручивалась спиралью, центром которой была ее голова. Поначалу человек подумал, что она появилась между глаз, чтобы помочь ему сосредоточиться. Потом он спросил себя, не та ли это змейка, что зовется Кифташ, из «Легенды о прекрасной даме Констанции и ее последнем желании»? Или же она просто символизирует собой круг без начала и конца? Некоторые змеи, как тебе известно, ядовиты, но в то же время этот яд может стать лекарством от болезни. Возможно, это была змея с трещоткой на хвосте, или змея, танцующая под музыку, или же (на эту мысль наводил ее цвет) она обратилась в камень в сердце горы Гронус. Змеи всегда были коварными созданиями, но…Клэй замолчал и прислушался к треску гаснущего костра. Одинокий мотылек все еще кружился вокруг пламени. Вуд поднял было голову, но тут же снова уснул. Ночной ветер шумел в кронах деревьев, принося с собой запахи цветов. В кустах кто-то крался, и Клэй подумал, что надо бы достать нож, но не успел он довести эту мысль до конца, как веки его сомкнулись.
Что-то легонько коснулось правой щеки охотника – может, бабочка, может опавший лист или цветок на ветру. В полусне он смахнул это «что-то» рукой, и тут же последняя вчерашняя мысль вспыхнула в пробудившемся сознании яркой искрой. Клэй резко сел, вытащил нож и открыл глаза новому дню.Вуд, как ни странно, все еще спал, а рядом, на песке, валялся пустой кожаный переплет – все, что осталось от книги о душе. Клэй покачал головой:– Вот, значит, как ты ценишь мои истории!…Он представил, как ночью пес украдкой уходит из лагеря, пробирается по лесу и бежит по розовому песку, освещенному луной.– Эта книга – мое проклятие, – пробормотал Клэй и ткнул Вуда в зад носком ботинка. Пес мгновенно проснулся.– Пойдем на охоту, – сказал Клэй.Вуд встал и, вытянув лапы вперед, сладко потянулся. Клэй тем временем озирался по сторонам в поисках шляпы. Он твердо помнил, что снял ее вчера перед ужином, а теперь ее нигде не было. Он уже собирался с пристрастием допросить собаку, подозревая, что это месть за оставленную в пустыне книгу, но тут заметил кое-что на песке.Охотник опустился на четвереньки, почти уткнувшись носом в землю. Пес подошел к нему и тоже обследовал песок. Чтобы как-то обозначить свое открытие, Клэй обвел контур указательным пальцем.Это был след. Не отпечаток его башмаков, а большой, хоть и смутный, след человеческой ступни. Клэй осмотрелся: на песке были и другие, уходящие к лесу следы.Внезапно сзади раздался крик. Клэй схватился за нож и обернулся в тот самый миг, когда желтая птица в ветвях дерева закричала снова. Клэй оглянулся на Вуда и приложил палец к губам – «тише». Охотник выпрямился и, чувствуя, что кто-то за ним наблюдает, медленно обернулся вокруг, вглядываясь в гущу растительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Этот лес не был похож на те, что ему доводилось видеть прежде. Все растения в нем – от древесных ветвей с миндалевидными листьями до буйных зарослей кустарника – были жизнерадостно-зеленого цвета. Такое впечатление, что благодаря силе пустынного зноя сама возможность жизни сконцентрировалась на этом клочке земли диаметром в две сотни ярдов. «Еще один остров», – усмехнулся про себя Клэй, раздвигая локтями ветви папоротников и толстые, свисающие сверху лианы. Пышные зеленые кроны над головой звенели птичьим гомоном, а вокруг жужжали и гудели насекомые. Подозревая, что в этом райском местечке могут обитать и менее безобидные создания, Клэй на всякий случай держал оружие наготове.Проходя мимо, он случайно затронул какую-то ветку и листья вспорхнули с нее стайкой бабочек. В сложенном виде их крылья были неприметны, теперь же раскрылись сотней лазоревых цветков. Бабочки дружно взметнулись вверх и синхронно затрепетали крыльями, будто направляемые единым разумом, а когда Вуд гавкнул от неожиданности – рассыпались в разные стороны, как разбившийся вдребезги осколок летнего неба. Клэй заворожено смотрел, как они воссоединились на другой ветке и вновь превратились в жухлые листья.
Черный блестящий жук с крысу величиной и с устрашающего вида жвалами, шевеля усами, проворно пробежал вверх по раздвоенному стволу дерева, согнувшегося до земли под тяжестью колючих желтых плодов.
На поляне, усыпанной розовым песком, напоминающим коралловую пыль в руинах Отличного города, они обнаружили с полдюжины холмиков различной высоты. Между ними, вокруг них и сквозь них вереницей ползли рыжие муравьи. На вершине одного муравейника бригада рабочих насекомых тщетно, но упорно пыталась пропихнуть глаз какого-то несчастного существа в чересчур узкое отверстие.
Раздался крик, и Клэй, не целясь, пустил стрелу в то, что показалось ему бестелесной женской головой, зацепившейся волосами за толстую лиану между деревьев. Стрела попала в цель, но когда охотник рассмотрел добычу, ею оказалась летучая мышь. Из-за странной окраски крыльев зверек, повиснув вниз головой, становился удивительно похожим на человеческое лицо с широко распахнутыми глазами и ртом, полным острых зубов. Несмотря на дефицит стрел, эту Клэй подбирать не стал: слишком многое напомнила ему призрачная голова о другом, тоже призрачном мире.
Они пробрались сквозь заросли растений, стебли которых фута на четыре возвышались над тульей шляпы охотника. С их верхушек свисали удивительные белые цветы, величину которых охотник попытался измерить, раскинув руки в стороны, но пальцы даже не доставали до краев. Наползая друг на друга, лепестки закручивались к центру цветка, где черная сердцевина сочилась клейкой жидкостью. Время от времени капли этого сока падали вниз и, не долетая до земли, превращались в кристаллы. Эти цветочные бриллианты, однако, были далеко не вечны: не проходило и минуты, как они испарялись тонкой струйкой белого дыма с запахом лимона.
Решив умыться водой из озера, Клэй опустился коленями на ложе из мха, нагнулся к спокойной воде и зачерпнул влагу ладонью, чтобы напиться. Лишь когда он сообщил Вуду, что вода чистая, тот присоединился к товарищу. Утолив жажду, Клэй снял шляпу и зачерпнул еще, чтобы вылить себе воду на затылок. Освежающая прохлада успокоила головную боль, не утихавшую с момента пробуждения.Нагнувшись над озером и чувствуя, как по лицу стекают капли, Клэй вгляделся в свое отражение. В последний раз он видел себя очень давно, задолго до того как отросли волосы и появилась борода. В первую секунду человек, смотревший на него из озера, напугал Клэя. Познакомившись с тем собой, которого знали молчуны, охотник начал подозревать, что им было не по себе именно от его пугающей наружности. Выглядел он как настоящий леший.Охотник потрогал шрам на щеке – там, где демон до крови рассек ему кожу острием хвоста. В ходе исследования этой новой черты лица Клэй обнаружил еще одно новшество и долго не мог поверить, что не замечал его раньше. Посреди лба, прямо над переносицей, был выколот рисунок. Склонившись ниже, Клэй разглядел в воде отражение тонкой голубой змейки, восемь раз обернувшейся вокруг собственной головы. Последняя петля оканчивалась изогнутым хвостом – он указывал строго на север.
Незадолго до наступления темноты они добрались до противоположной оконечности оазиса и замерли перед морем розовых дюн, катившим свои волны к заходящему солнцу. Впрочем, чего-то подобного охотник и ожидал. Горечь от предательства молчунов еще не прошла, и Клэй не находил в себе сил продолжать путь через пустыню на север. Он решил задержаться в оазисе на несколько дней и хорошенько отдохнуть перед путешествием через пески.Они с Вудом вернулись в глубь зеленого острова, на поляну, которую Клэй приметил заранее. Найти сухое топливо для костра оказалось непросто – таким всё было сочным и полным жизни. Наконец они наткнулись на одинокое дерево, погибшее от какой-то болезни, и охотник с помощью ножа легко отломал несколько веток. Когда ему удалось выбить искру из камней и поджечь хворост, уже спустилась ночь и благодаря пульсирующему миганию светлячков лес вокруг стоянки приобрел совершенно фантастический вид.Вдобавок к белке-летяге, которую Клэй зажарил и скормил Вуду, он собрал целую коллекцию разнообразных фруктов, в обилии росших по всему оазису. Часть из них ему уже доводилось пробовать, и хотя некоторые незнакомые плоды оказались горькими до несъедобности, у большинства из них был приятный вкус и сочная мякоть.Когда пес расправился с белкой, а Клэй проглотил последнюю сливу, лес наполнился освежающим ветерком. Вокруг костра кружились желтые мотыльки, и время от времени кто-нибудь из них жертвовал жизнью, чтобы слиться с огнем.– Ну, что скажешь? – спросил охотник у пса. – Разве не Рай?Вуд смерил его взглядом, затем поднялся и принялся топтаться по кругу, словно пытаясь что-то отыскать.Клэй рассмеялся.– Мы оставили ее в пустыне, – сказал он, зевая. Пес заскулил и наконец улегся рядом.В ней все равно уже не было страниц. Их все сожрали наши гостеприимные хозяева, – объяснял ему компаньон. Но пес не унимался.– Ладно, сейчас я тебе сам что-нибудь расскажу, – сдался Клэй и сделал вид, что открывает книгу.Вуд закрыл глаза и положил голову на лапы, как только охотник начал рассказ.– Жил-был на свете человек, который однажды проснулся и обнаружил у себя на лбу татуировку – голубую змейку. Человек удивился: откуда она взялась и зачем? «Что бы это могло значить?» – спросил он у своего друга-пса, но тот и прежде никогда не интересовался такими глупостями и не собирался начинать. Голубая змейка закручивалась спиралью, центром которой была ее голова. Поначалу человек подумал, что она появилась между глаз, чтобы помочь ему сосредоточиться. Потом он спросил себя, не та ли это змейка, что зовется Кифташ, из «Легенды о прекрасной даме Констанции и ее последнем желании»? Или же она просто символизирует собой круг без начала и конца? Некоторые змеи, как тебе известно, ядовиты, но в то же время этот яд может стать лекарством от болезни. Возможно, это была змея с трещоткой на хвосте, или змея, танцующая под музыку, или же (на эту мысль наводил ее цвет) она обратилась в камень в сердце горы Гронус. Змеи всегда были коварными созданиями, но…Клэй замолчал и прислушался к треску гаснущего костра. Одинокий мотылек все еще кружился вокруг пламени. Вуд поднял было голову, но тут же снова уснул. Ночной ветер шумел в кронах деревьев, принося с собой запахи цветов. В кустах кто-то крался, и Клэй подумал, что надо бы достать нож, но не успел он довести эту мысль до конца, как веки его сомкнулись.
Что-то легонько коснулось правой щеки охотника – может, бабочка, может опавший лист или цветок на ветру. В полусне он смахнул это «что-то» рукой, и тут же последняя вчерашняя мысль вспыхнула в пробудившемся сознании яркой искрой. Клэй резко сел, вытащил нож и открыл глаза новому дню.Вуд, как ни странно, все еще спал, а рядом, на песке, валялся пустой кожаный переплет – все, что осталось от книги о душе. Клэй покачал головой:– Вот, значит, как ты ценишь мои истории!…Он представил, как ночью пес украдкой уходит из лагеря, пробирается по лесу и бежит по розовому песку, освещенному луной.– Эта книга – мое проклятие, – пробормотал Клэй и ткнул Вуда в зад носком ботинка. Пес мгновенно проснулся.– Пойдем на охоту, – сказал Клэй.Вуд встал и, вытянув лапы вперед, сладко потянулся. Клэй тем временем озирался по сторонам в поисках шляпы. Он твердо помнил, что снял ее вчера перед ужином, а теперь ее нигде не было. Он уже собирался с пристрастием допросить собаку, подозревая, что это месть за оставленную в пустыне книгу, но тут заметил кое-что на песке.Охотник опустился на четвереньки, почти уткнувшись носом в землю. Пес подошел к нему и тоже обследовал песок. Чтобы как-то обозначить свое открытие, Клэй обвел контур указательным пальцем.Это был след. Не отпечаток его башмаков, а большой, хоть и смутный, след человеческой ступни. Клэй осмотрелся: на песке были и другие, уходящие к лесу следы.Внезапно сзади раздался крик. Клэй схватился за нож и обернулся в тот самый миг, когда желтая птица в ветвях дерева закричала снова. Клэй оглянулся на Вуда и приложил палец к губам – «тише». Охотник выпрямился и, чувствуя, что кто-то за ним наблюдает, медленно обернулся вокруг, вглядываясь в гущу растительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28