А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



Не перевод, подумал Дэниел. Похоже на современное подражание одному из евангелий.
– Что вы думаете, профессор? – спросил председатель. – Это аутентичный текст?
– Понятия не имею, – сказал Дэниел. – Последние строчки звучат как одно из апокрифических евангелий. От Фомы, может быть? Остальное кажется мне имитацией, но я не теолог. И не изучал Библию.
Люди за столом обменялись взглядами.
– Профессор, если бы вам необходимо было проанализировать текст, принадлежащий, по слухам, перу известного автора – недавно открытую рукопись, заметьте – на что вы стали бы обращать внимание, чтобы подтвердить аутентичность?
– Кто? – спросил он, и они опять посмотрели друг на Друга.
– Ну что ж, – сказал высокий человек, – предположим, что в этом и состоит вопрос. Кто автор? – Остальные кивнули.
– Во-первых, я постарался бы выяснить источник слухов. Затем – физические моменты: обстоятельства находки, по возможности – углеродная датировка, анализ почерка. Я прочёл бы её сначала на предмет исторического контекста, ища примитивные ошибки. Затем я прочёл бы её, обращая внимание на темы, стиль, характерные слова, интонации. Сравнил бы с признанными вещами автора. Текстуальные мотивы. Что-то в этом роде… могу я взглянуть на неё?
Они не ответили.
– Текст у вас? – спросил он.
– Предположим, все это полностью убедило вас, и вы можете это доказать. Что бы вы стали делать потом?
– Что бы я стал делать? Написал бы статью. Послал бы её в библиотеку.
– А если бы текст оказался… скандальным? Бросающим тень на репутацию автора?
– Я не улавливаю вашу мысль.
– Представьте, что вы нашли что-либо, что подвергает сомнению божественность Христа.
Другой человек добавил:
– Подлинную рукопись, датируемую более ранним возрастом, чем Свитки Мёртвого Моря.
По какой-то причине все в комнате захихикали, как если бы говоривший отпустил какую-то шутку. Прикрывая руками рты. Глядя при этом в сторону.
Дэниел приподнял брови.
– Что в этом смешного?
– Простите, – сказал человек, снова взяв себя в руки. – Я имею в виду: давайте предположим, что это один из первоначальных вариантов евангелия. Что, если бы он открывал какие-либо тайные факты относительно автора и предмета его работы, и это имело бы далеко идущие последствия? Шокирующие данные, – добавил он таинственно. – Нечто, что могло бы уничтожить христианство в зародыше.
Нет, это не учёные, подумал Дэниел. Священники. Он пожал плечами.
– Я бы опубликовал свою находку. Кажется, это смутило одного из спрашивающих.
– Даже если бы это означало, что автор окажется целью несправедливых преследований? – горячо спросил он. – Даже если бы это означало крушение для его высокой репутации и карьеры?
Другой добавил:
– А его враги смогут использовать это для пропаганды!
– О чем идёт речь? – спросил Дэниел. – Это дневник или что-то в этом роде?
Никто в комнате не пошевелился.
– Так этот автор жив по сей день? – спросил Дэниел. Никто не ответил ему.
– Конечно, могут быть нападки. Это зависит от многого, – Дэниел пожал плечами. – Но если речь идёт о восстановлении исторической справедливости и о научной этике, я, разумеется, сказал бы правду. – Он повернулся к председателю. – Где мой сын?
Его быстро вывели из комнаты и эскортировали через длинный белый зал, подведя к человеку с тремя золотыми нашивками на бицепсе.
– Где Клиндер? – спросил Дэниел. Тот посмотрел на него.
– Вы его знаете?
– Я только что с ним виделся.
– Я работаю здесь восемь лет, но до сих пор только слышал о нем. Вы счастливый человек.
– Почему?
– Он – Крылатый. Тот, кто вступил в контакт с нашими друзьями.
– Друзьями?
– Птицами. Мистер, где вы были? Мир кончился десять лет тому назад, – сержант наклонился поближе и прошептал: – Кто выиграл кубок Стэнли в 1993-м?
Дэниел посмотрел на него.
– Я хочу знать не так уж много, – прошептал тот застенчиво.
Дэниел попытался сообразить: «Красные Крылья». «Лавина». «Сабли». Он никогда не мог толком запомнить все эти названия.
– Прошу прощения, я не слежу за хоккеем.
У сержанта был вид ребёнка, которому только что сказали, что он не получит на Рождество обещанную игрушку. Почувствовав к нему вначале невольную симпатию, Дэниел затем внезапно ощутил раздражение. Почему люди постоянно полагаются на меня? Отягощают меня своим доверием? Что, у меня какое-то особенное лицо? Хотел бы я, чтобы они делились своими проблемами с кем-нибудь другим.
Они спустились вниз по бесконечному арочному проходу, похожему на ускоритель частиц. Через каждые тридцать ярдов на высоте щиколотки был протянут лазерный луч. Глупо – любой может перепрыгнуть. Дэниел перепрыгнул через один из лучей – и тут же раздался оглушительный сигнал тревоги. Сержант улыбнулся.
– Долго вы держались. Большинство людей делают это на первых ста ярдах, – он хлопнул рукой по интеркому на стене, прошептал в него какое-то слово, и сигнал замолк.
Дэниел поднял руку и сказал:
– Постойте! Остановитесь. Я требую, чтобы мне дали увидеть сына!
– Это процедура, что поделаешь, – сказал сержант. – Не я её придумал. Я только её выполняю.
Наконец Дэниела привели в тёмную комнату, одна стена которой была стеклянной. По другую сторону стены была какая-то вечеринка. Слышался звон бокалов и смех. Из темноты к ним приблизилась тень: Такахаши.
– Теперь у нас есть все ваши данные. Моральные характеристики. Психика. Здоровье. Рефлексы. У нас есть даже ваша ДНК. Мы взяли кровь на анализ, – сказал он, сдерживая смех.
– Почему вы не сказали мне, что это тест?
– Тогда бы это не сработало.
– Где мой сын?
– Ш-ш-ш, – сказал агент. – Скоро все кончится.
Дэниел заскрипел зубами и вновь повернулся к людям, находившимся в зазеркальной комнате. Это было похоже на любую из подобных вечеринок. Ежегодная попойка у декана – скверное вино в пластиковых стаканчиках. Или вечеринка типа «скатертью дорога» – все весело желают приятного путешествия человеку, который им никогда особенно не нравился. Здесь не хватало только одного – того, что позволяло ему выносить такие вечеринки – Джулии.
– Они видят нас? – спросил Дэниел.
– Нет, – сказал Такахаши. – Зеркало прозрачно только с этой стороны.
– Тогда почему эта женщина так смотрит на меня?
Агент повернулся, чтобы посмотреть, и Дэниел собрался было показать ему её, но она, видимо, куда-то вышла. Маленькая женщина с блестящими чёрными глазами в гавайском платье. Она улыбалась, глядя на него, как будто это была какая-то шутка, понятная только ей.
– Какая женщина?
– Она ушла, – сказал Дэниел.
– Сбой программы, – сказал Такахаши с усмешкой. – Неустанный поиск совершенства.
Кто-то разговаривал с той стороны зеркала.
– Это трагедия всей моей жизни. Я умру, так ни разу и не окунувшись.
Смех плескался и гудел в динамиках наблюдательской комнаты. Детское хихиканье звенело весело и радостно поверх голосов пересмеивающихся взрослых. Дэниел поискал взглядом ребёнка, но его не было видно за мужчинами и женщинами.
– Умираю без сигареты, – сказал кто-то.
Опять смех. Куда делся ребёнок?
Женский голос:
– Ключевое слово здесь – «умираю».
Смешки повсюду.
Дэниел повернулся к Такахаши, стоявшему рядом, и спросил:
– Что там происходит?
– Отдых и восстановление сил. Они только что вернулись с задания. Подстрелили нескольких Корректоров, и теперь празднуют свои первые убийства, – сказал Такахаши. – Им надо немного выпустить пар.
– Они говорят слово на «С», – объяснил детский голос откуда-то сзади.
По какой-то причине Дэниел боялся обернуться. Маленькая холодная ручка схватила его руку.
– Все в порядке. Правда. Все хорошо.
Дэниел обернулся к сыну. Ему, похоже, было удобно в бумажной пижаме.
Шон спросил:
– Почему ты так долго?
– Шон? – Дэниел обхватил лицо сына руками. – Это действительно ты?
– Это я.
Лицо Шона выглядело странно. Оно светилось, будто кто-то зажёг лампаду где-то позади его глаз. А вокруг были огромные синяки.
– Что с твоими глазами, дружище? – спросил Дэниел. – Ты упал?
Шон посмотрел на агента Такахаши, затем печально кивнул.
Он обнимал мальчика бесконечно долго, думая: сработало. Он искал Майка и нашёл своего сына. Триллер закончился. Он победил. Жизнь опять имела смысл. И, охваченный волной невероятной радости, переполнявшей его, Дэниел высказал второй из глубочайших страхов, мучивших его все это время:
– Я думал, что уже никогда тебя не увижу.
И затем первый:
– Я думал… Я думал…
Такахаши подсказал:
– Вы думали, что он мёртв?
– Да, – выдохнул Дэниел.
– Но я и вправду такой! Ничего страшного. Здесь все такие.

КОРРЕКТОРЫ

– Куда все делись? – спросил Майк, которого снова поразила пустота вокруг. Где машины? Садовники? Продавцы? Дети?
Клиндер пожал плечами.
– Люди, умершие за десять лет, занимают немного места. Посчитай.
Но у него не было настроения считать. Он чувствовал пустоту в мозгу, даже просто пытаясь думать об этом. Клиндер вёз Майка в компаунд; доктор дымил как паровоз, крутя руль своего зеленого «жука». Это можно было вынести только благодаря дымчато-зеленому деодорайзеру в форме колибри, болтающемуся у заднего стекла.
В конце концов он все-таки заметил пешехода. Бродяжка, толкающая коляску, полную пустых жестянок. На ней было странное муумуу всех цветов радуги, и судя по вытянутым в трубочку губам, она что-то насвистывала, хотя он и не мог её слышать. Они обменялись взглядами, когда машина проезжала мимо. Её глаза: чёрные, блестящие. Майк мог поклясться, что видел её раньше. На близком расстоянии она выглядела не такой уж дряхлой. Скорее она была похожа на гостеприимную хозяйку какого-нибудь модного курорта, из тех, что порхают среди гостей, следя, чтобы их стаканы с ананасовым соком не пустовали.
– Не обращай на неё внимания, – отрывисто сказал Клиндер. – Это сбой. Одна из тех аномалий, о которых я упоминал.
Что он сказал? – подумал Майк про себя; он чувствовал себя как-то странно, как в тумане.
– Позволь задать тебе один вопрос. Мне говорили, что у тебя исключительная память. Что в точности ты помнишь о том дне, когда мы встретились? О той экскурсии, когда ты учился в школе?
Майк посмотрел на него и солгал:
– Ничего.
Клиндер улыбнулся.
– Это хорошо, – он мягко похлопал Майка по колену. – Хорошо.
– Как там Денни? – спросил Майк.
– Он держится неплохо. Сейчас он проходит процедуру. Его сын тоже там.
Процедура? Шон? Прошли месяцы с тех пор, как он в последний раз видел племянника. Они никогда не поддерживали связи. Мальчик как будто чувствовал, что с ним что-то не так.
Нет. Он не мог ничего знать о Джулии.
– Шон – единственный, с кем говорят птицы, – сказал Клиндер. – И, откровенно говоря – я понятия не имею почему. Но теперь, когда у нас есть Дэниел, у нас есть кому расшифровывать коды.
Расшифровывать коды? Майку было трудно уследить за ходом мысли доктора. Его ум продолжал скользить, пытаясь уследить за окружающим пейзажем.
– Я видел твою веб-страничку. С каких это пор ты стал религиозен?
– Это только оболочка, – Клиндер улыбнулся и выдохнул облако дыма. – Я никогда не был религиозным – я учёный. Но людям, попадающим сюда, необходимо во что-то верить, Майк. Им нужен кто-то, за кем они могут идти. И я даю им это. Я даю им объяснение и веру, – он снова засмеялся своим кудахчущим смехом. – Быть мёртвым не так-то просто.
Несмотря на своё смутное состояние, а может быть, благодаря ему, Майк почувствовал отвращение к легкомысленному самодовольству Клиндера и его небрежному чувству собственного превосходства, как если бы это было чем-то само собой разумеющимся. Как если бы он сказал: «Эти придурки выбрали меня папой! Можешь ты себе такое представить?» Его отталкивал безмерный докторский эгоизм и его амплуа жизнерадостного мошенника. Он напоминал ему некоторых рекламщиков, с которыми он сталкивался. Скользкий, бездушный и обаятельный, как дьявол.
Но Клиндер напоминал ему кого-то ещё. Кого-то, кого было не так просто скинуть со счётов.
– С тобой все в порядке? – спросил доктор.
Майк кивнул, проглотив готовую было сорваться едкую реплику.
Клиндер повернул к себе зеркальце заднего вида и, скорчив гримасу, стал рассматривать свои зубы.
– Удивительно, что ты не видел меня по телеку, сынок, ведь я у нас – штатный эксперт.
– В какой области?
Они остановились на красный свет.
– Во всех. Я нравлюсь камере. Я говорил тебе когда-нибудь, что раньше снимался в кино? Тогда-то я и встретился с твоей мамой. Я играл настоящего мушкетёра.
Майк попытался вспомнить мушкетёров. Все, о чем он мог думать, была Аннетта и её груди. Что он там сказал о его маме?
– Это было в начале сороковых. Прототип Клуба Микки-Мауса. Я там был распорядителем. НУ КАК, МЫ ЕЩЁ РАЗВЛЕКАЕМСЯ?
Он прокричал эти слова, и Майк вздрогнул от неожиданности.
– Прости. Это была моя реплика, которой открывалось каждое шоу, – глаза Клиндера подёрнулись дымкой воспоминаний. – Лучшее время в моей жизни. Мне аплодировали стоя. Вызывали из-за кулис. Когда в тебе поселяется театральный чертёнок, от него чертовски трудно избавиться.
Да, Майк хорошо знал, что он имеет в виду. И это осознание потрясло его. Вот кого напоминал ему Клиндер – похотливый крикун, жизнерадостный жулик. Говорливый и одарённый. Никогда не сомневающийся в том, что у него есть право занимать место на сцене, не задумываясь, использующий свою власть. Всю жизнь распоряжающийся другими людьми, как шахматными фигурами, употребляющий свои таланты на приукрашивание и развитие идей, в которые не вкладывал ничего и за которые не брал на себя никакой ответственности. Чувствуя прилив тошноты, он понял: это было все равно что смотреться в зеркало.
Клиндер напоминал ему его самого.
Не обращая на него внимания, доктор продолжал:
– Они засняли несколько эпизодов, пытались продать их как киножурнал. Но на него никто не обратил внимания, – он улыбнулся. – Тогда они ибсенизировали меня.
– Ибсенизировали?
– Ну да, я стал совсем безобразным, когда мои гормоны вступили в игру.
Черт, как долго не загорается зелёный.
– Я был профи по части банджо, – пальцы Клиндера поползли по его обширному животу, он с ухмылкой принялся дёргать за невидимые струны. – Но я был уже совсем не мальчик. Никогда не замечал, что происходит с детьми-звёздами?
Да заткнётся ли он когда-нибудь? Господи, как же этот человек любит звук собственного голоса!
– Они так чертовски восхитительны, пока они дети. А потом наступает созревание. И вся их привлекательность сходит на нет, превращается в нечто смехотворное. Вот так и случилось со мной, – Клиндер закудахтал.
Это было абсолютно верно. Проклятье, этот красный свет собирается гореть вечно!
– Ибсенизировали?
– Настоящий Железный Дровосек. Из « Волшебника Страны Оз» Бадди Ибсен – исполнитель роли Железного Дровосека в фильме 1939 г. «Волшебник Страны Оз»

.
Чёрная машина подъехала к ним и остановилась впереди, не закончив поворот. Она включила фары, но не двигалась с места.
– У него была аллергическая реакция на серебряный грим. Страшно было смотреть – едва держался на ногах. Тогда его место занял Джек Хейли. Парень, должно быть, сильно огорчился, узнав об этом. Джек стал звездой. Звёздный час Ибсена был, когда он танцевал с Ширли Темпл.
Он помнил это.
– Но она не стала безобразной.
– Да уж, она стала послом Соединённых Штатов в Мали или чем-то в этом роде.
– А Бадди выкачивал деньги в Беверли…
Клиндер улыбнулся.
– … Хиллз, вот именно.
– Плавательные бассейны, – сказал Майк.
– Кинозвезды.
Клиндер опять согнул пальцы, и как раз в тот момент, когда оба они были уже готовы воспроизвести в уме начало соло на банджо Флэта и Скраггса, залп крупной дроби высадил заднее стекло. Осколки посыпались дождём на их головы и плечи.
– Господи помилуй! – воскликнул Клиндер.
Пригибаясь, Майк разглядел толстого китайца, высунувшего дуло дробовика из заднего окна чёрной машины, подъехавшей к ним сбоку. Та машина, что была спереди, сдала назад, пока не коснулась их бампером.
Вот дерьмо, подумал он. Опять начинается.
Но Клиндер не испугался – он кипел от негодования.
– Эй вы, долбоебы, что это вы тут затеяли?! – Он высунулся из машины и со всей мочи заколотил в тонированное стекло чёрной машины, загородившей им дорогу. На его плечах блестели алмазы, как у Майкла Джексона.
– Кто это? – спросил Майк, затиснувшийся под щиток.
– Корректоры, – сказал Клиндер. – Кто же ещё? Они просто пытаются нас запугать.
Майк сел на сиденье, и стекло в чёрной машине опустилось. Темноволосая женщина в больших солнцезащитных очках улыбнулась из окна. Между глаз у неё было что-то вроде татуировки. Буква «Х».
– Доброе утро, доктор, – сказала она.
– Иди в жопу! Вам что, идиотам, делать больше нечего?
– Мы хотим поговорить.
– Ну так позвонили бы мне.
– Не с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36