А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


А вот и наш Объект. На самом донышке, в окружении хищных рыб, примостилась на раскидистых кораллах. Нашла время, где любоваться красотами дна. Рядом с Объектом достаточно хорошо сохранившийся затопленный корабль. Здоровый. Со странным компьютерным именем «Титан Ник». В иллюминаторе какие-то люди. Бородатый дед и дряхлая бабка с красным кулоном на шее. Руками машут. Надо бы потом узнать, не было ли в последнее время ограблений ювелирных магазинов.
Объект валялся с раскинутыми руками. Красиво валялся. Хоть сейчас снимай кино про подводные путешествия капитана Сергеева. Практически классика бы получилась. Сверху яркое пятно пробивающегося сквозь толщу воды солнца. Сбоку громадина корабля с любителями ихтиологами. Внизу именно сам Объект в окружении водорослей и с, ранее не справившимися с водной стихией, скелетами.
Привет. И как наше самочувствие? Пульс есть? Пульс на месте. А почему такие глазки злые, на выкате? Моя физиономия не нравится? Так это от жуткого давления. Сплющило меня слегка. Сейчас мы взвалим вас на натруженные плечи командира подразделения 000 и постараемся выплыть на поверхность.
Не получилось.
Едва я постарался намотать длинные волосы Объекта на кулак, как Объект пришел в бурное движение и лягнул меня ногами в единственное яркое на теле пятно. В кита на плавках. Я постарался, как того требовала инструкция, схватить Объект за шею, за что моментально получил пощечину. Не сильную. В воде сильно руками не покрутишь. Сопротивление воды… то… се… Неважно.
Я уж хотел повысить на сопротивляющийся спасению Объект голос, но вовремя вспомнил, где нахожусь. Да и не потребовалось этого.
Объект, с силой оттолкнувшись от моих протянутых рук, шустро заработал хвостом, и, обдав меня сильным потоком встречной воды, стремительно исчез в обломках громадного корабля.
Протирать глаза на глубине сто метров, пустое дело. Не поможет. Глюк или был, или его не было. Я то давно знал, что в нашем водоеме водятся всякие неправильные штучки. Почище того Лох-Несского чудовища, которого мы с Бобом в прошлый рыбный сезон загарпунили.
Покрутившись на месте еще минуты три, так, на всякий случай, я, выпуская из легких переработанный до невозможности воздух, медленно устремился к поверхности, размышляя, что же такого мне писать в докладной записке. В историю про тетку с хвостом не поверят. Не те ныне времена. Да ладно! Придумаем что-нибудь. Не впервой.
Но в одном я уверен точно. В докладе, который уже конспективно созрел в голове, будет указано, что, самораспаковывающееся ПДС был героически затоплен в результате спасательных работ при десятибалльном волнении моря.
Эпизод 5.
— Товарищ царь! К вам американский посол!
Входит американский посол, останавливается перед царем в наглой позе и визгливым голосом, нещадно коверкая исконно русские слова, заявляет:
— Почто хотите русские басурмане кубинскую здравницу к рукам прибрать? Почто войска свои кровожадные к нашим берегам посылаете? Америка выражает гневный протест и намерена очень обидеться.
Царь шустро снимает с ноги кроссовку и сильно стучит ей об подлокотник трона:
— Да я, вашу Монькину мать, да на вашу обиду вот с таким Суэцким каналом!
Царь и американский посол не находят общего языка и начинают драться, применяя приемы национальных рукопашных видов спорта.
В моем левом ухе пищит вызов связи, но я не обращаю на него внимания. Не ко времени. Мы с Бобом работаем на шабашке.
Мы в массовке. Я изображаю стражника царя. Весь в черном, в руках деревянный автомат, на правом ухе здоровая штуковина с проводом висит. Я спрашивал для чего? Никто не знает. А режиссер сказал, что по его представлению это символ старой России. Не понимаю. Символ в ухе не должен торчать.
Боб на подхвате. Консультант по американским традициям и параллельно дублер-каскадер. Когда царя сильно кидают, швыряют или просто бьют по лицу, его заменяет второй номер. Уж больно личностью похож на царя.
Снимают кино. Захватывающую историческую фантастику. Должно получиться очень интересно. Уж больно смешной сценарий. Про то, как, якобы, давным-давно, американцы хотели воевать с Россией и победить ее. Я ж говорю, смешной сценарий.
Зуммер в ухе стал непереносимым. Я сделал вид, что поправляю автомат, и быстро ответил на вызов:
— Занят я!
— И чем же таким занят лучший мерзавец подразделения 000? — пропищало в ответ в ухе.
Голос Директора Службы я узнаю из миллиона голосов. Подчиненный должен узнавать голос начальника в любых ситуациях. И даже на шабашке.
— Товарищ Директор, — зашипел я. — Я попозже свяжусь. Не могу сейчас говорить.
— Почему это? — настаивал Директор. Ему по роду деятельности положено настаивать.
— Занят, потому что!
Я и сам не заметил, как последние слова практически прокричал на всю студию.
Окружающие меня артисты, стилисты, массовка, режиссер, а самое главное, кассир с пачкой брюликов в чемодане, замерли и уставились на меня.
Первым опомнился режиссер. Он стянул с головы шлем-камеру, красиво откинул на затылок кудрявые волосы и, указав на выход, тихо, но доходчиво объяснил:
— Вон!
Я даже не стал спорить. Потому что понимал, оплошал здорово. Каждая минута съемок исторической фантастики стоит неимоверную кучу брюликов. А тут я, со словами не из сценария.
— Вон, — повторил режиссер, прожигая меня взглядом.
Можно, конечно, побузить, и наговорить кучу гадостей. Но на данной шабашке мы с Бобом находились нелегально. В то время, как Герасим и Милашка плутали по столице и заметали следы, мы с янкелем зарабатывали. Но не получилось.
Боб, которого только что хорошо припечатали к стене, стянул через голову красную рубаху с петухами и, швырнув ее на колени озадаченного царя, двинулся вслед за мной. Мало того, что его национальная гордость была слегка задета, так еще обидели командира. А этого не может простить ни один член подразделения 000.
— Скучный фильм, — бросил я уже у дверей. — Скучный и неправдивый. Никто на Россию, даже в древности, пукнуть бы не смел. В сопли истерли бы.
Боб ничего не сказал. Видать помнило его сердце историческую родину. Но хоть не остался, и на том спасибо.
Уже на улице, дожидаясь приезда Милашки, я отклеил дурацкие усы и связался с Директором.
— Извините, товарищ Директор, — извинился я перед товарищем Директором. — У нас непредвиденная ситуация была. Тут на брусчатой площади ветром люк канализационный сорвало. Так туда народу понавалилось, жуть. Пришлось выручать.
После такого объяснения даже самый злой Директор становится добрым Директором.
— Молодцы, — донеслось из уха. — Надеюсь, завтра во всех газетах появятся фотографии с места спасения.
Надейся. А я со своей стороны надеюсь, что к завтрашнему дню все забудется. А если не забудется, то придется открыть пару колодцев и подождать, пока набегут репортеры. Безвыходных положений не бывает.
— У меня для вас работа, молодцы, — сообщил Директор, где-то у себя в кабинете потирая руки. — Не ожидали?
— Не ожидали, — вздохнул я, разглядывая пасмурное двухчасовое небо. Сейчас бы в пельменную забежать, перекусить. Вон, даже Боб при такой жизни немного похудел. А тут с работой… — Что-то очень срочное?
Директор хмыкнул. А когда он хмыкает, значит, срочность по самой верхней шкале, да еще и с хвостиком.
— Работа, молодцы, не только супер срочная, но и весьма важная. Со мной только что связался Министр Правопорядка. Сидит и шлепает на себя валерьяновые пластыри. Думает даже в больницу на пару недель лечь.
— Нас меньше всего интересует состояние здоровья министра, — поморщился я. — Дело-то в чем?
— Будет и дело. Ты, Сергеев, такой нетерпеливый. Восемь минут назад сообщили, что с автосалона Столица Центральная неизвестными злоумышленниками угнан раритетный экземпляр. Стоимость экземпляра неимоверная. Одна страховка составляет годовой бюджет таких стран, как…
Директор долго и нудно стал перечислять страны. Пришлось его перебить. Хорошие угоны раскрываются только по горячим следам.
— Товарищ Директор, а покороче?
— Торопыга, — ласково обозвался Директор. — Силами местных любителей правопорядка сразу же была организована погоня. Ими же было установлено, что похититель, не жалея раритетную модель, мчится с превышением скорости по Северо-столичному проспекту и уже успел грубо нарушить правила общественного движения.
— Как это произошло? — сердце стучало все глуше и глуше, а дыхание становилось все тише и тише.
— Нарушитель не пропустил колонну мусоровозов!
Мое сердце неприятно так сжалось. С самого утра чувствовал, что не к добру это затишье. Так всегда. То целый день ни одного вызова, то вдруг такое ЧП.
— Но и это не все! — голос в ухе опустился до еле различимого ужаса. — Источники докладывают, что водитель во время движения разговаривал по сотовому телефону…
В ухе послышался звук свалившегося на пол тела. Директор был весьма впечатлительным человеком.
Про себя я не говорю. Я еще умею держать чувства спасателя в руках. И могу стойко вынести даже самую дурную новость.
— Что, командир? — Боб, заметив, что я изменился в лице, вовремя подставил плечо. — Неужели все так плохо?
— Хуже некуда, — сердце толчками, словно семга на нересте, стремилось выбраться из груди наружу. — Где Милашка?
— Сейчас, командир, — успокоил Боб. — Сейчас. Мы ее срочненько вызовем, погрузимся и там, в спокойной обстановке ты нам все расскажешь.
Боб уложил меня на местный газон, поставил рядом табличку, что лежит не бревно, а живой человек, и побежал через гастроном к телефонной будке подать условный сигнал Милашке на возвращение.
Я валялся на травке, разглядывал прогуливающихся мимо собачек и размышлял о том, что есть еще в стране ужасные злодеи, которые не хотят свято блюсти закон. Это ж до какой такой степени надо было пасть, чтобы совершить такое правонарушение! Ладно, мусоровозы! С кем не бывает. Я и сам иногда их не пропускаю. Включаю все аварийные огни на Милашке, становлюсь посреди проспекта и злорадно наблюдаю, как колонна этих увальней вынуждена обходить меня дворами.
Но это я. У меня на то права есть. Но вот чтобы по телефону, да еще во время движения… Да еще на угнанном раритете, страховка за который составляет годовой бюджет таких стран, как… На моей памяти это первый случай за несколько тысяч лет. Архивы подразделения 000 до сих пор хранят данные о последнем водителе, который посмел угнать не принадлежащий ему автомобиль. Пожизненное заключение, строгий режим, полная конфискация имущества и запрет на продолжение рода. Чтобы преступные гены не распространялись по времени. Кстати, надо бы проверить, не случилось ли где осечки с наследственностью. Да… Ожидает нас сегодня большое и опасное дело.
— Едут, командир. — Боб запыхался. Бедняга. До гастронома три квартала, до телефонной будки десять метров. Намучался.
С ревом и визгом, с сиреной и проблесковыми маячками семи цветов, из-за угла появилась Милашка. Уловив наше местонахождение своими сенсорами, спецмашина резко завернула, чуть не опрокинув высокую, никому не нужную и непонятно для чего построенную башню, и резко затормозила рядом. Из-под всех десяти гусениц и шестнадцати колес на тротуар посыпался расколотый супер стойкий пластик дороги. Хорошо мы с Бобом на травке расположились. Я лежа. Он сидя.
Из боковой дверцы вывалился Герасим и сразу бросился ко мне, держа на вытянутых руках чемоданчик с красным крестом на боковине. Если бы третий номер больше интересовался работой, то знал бы, что медикаментов, как таковых, в этом чемоданчике нет с прошлого года. А вместо анальгиновых пластырей и внутривенных нашлепок американец хранит там неприкосновенный сухой запас.
— Мм? — взволновано спросил Герасим.
— Лучше уже. Лучше, — удовлетворил я любопытство засыпавшего меня вопросами Герасима. — Отнесите-ка меня в машину.
На своем месте, я быстро пришел в себя. Не годиться командиру подразделения 000 выглядеть расстроенным и никуда не годным.
— Значит так, ребята, — растирая виски, начал я неприятное вступление. — У нас сегодня срочная и опасная работа. Все поступающие вызовы не принимать. Трудимся только над спец заданием. Одеть всем бронемайки и бронешорты. Возможно вооруженное сопротивление. Второму номеру держать себя в руках. Возможно, не значит обязательно. Ты, Боб, знал, куда записывался работать. Не всю же жизнь фонтаны от мелочи чистить. Пора заняться настоящим, мужским делом. Верно я говорю, Герасим?
— Мм. — Герасим геройствовать не любил, но от мужской работы никогда не отлынивал.
— А теперь о предстоящей операции.
Я кратко, опуская малозначительные детали, изложил суть дела. Не сказать, что полученное задание понравилось команде. Третий номер, стиснув зубы, еле сдерживался, что бы по полной программе не обругать опасного преступника. А Боб, наоборот, не говоря ни слова, отправился в грузовой отсек одевать дополнительную бронемайку. Второй номер больше всего на свете дорожил собственным здоровьем.
Даже Милашка, уже знакомая с сутью задачи по сообщению из диспетчерской, позволила высказаться самостоятельно, нарушив тем самым все неписаные правила:
— Командор, хочу сразу предупредить, если по мне станет стрелять хоть один мерзавец, я самостоятельно открываю огонь на поражение. Меня ж только месяц как покрасили.
— Постреляешь еще, — пообещал я спецмашине. — Всему составу занять рабочие места. Выезжаем.
Боб, успевший напялить даже две дополнительные бронемайки, уже пристегивался к креслу. Ему, правда немного мешала каска, но я не решился отдать приказ на ее снятие. Спасатель, прежде всего, человек, и должен заботиться о своей безопасности так же, как и о безопасности Родины.
Герасим посоветовав мне выглядывать повнимательней из-за углов, прежде чем лезть под пули, ушел спать в задний отсек. На начальной стадии операции его знания были не нужны.
Милашка, проверив и перепроверив все системы, доложила о готовности:
— Бронированная обшивка опущена, боекомплект заправлен, реакторная установка залита. Готовность стопроцентная.
Ну что ж. Наша спасательская работа и опасна и трудна. И может быть на первый взгляд результаты ее не видны простому глазу российского обывателя. Но, как учили нас в школе спасателей, если кто-то, не дай бог где-то, в любое время суток и любое время года не хочет жить честно, то уж извините. Мы всегда готовы к тяжелым заданиям, мелким и крупным военным действиям и затяжным боям. Такая уж у нас судьба.
— Возьмем эту сволочь живым или мертвым! — заорал я, поднимая боевой дух экипажа.
Хор, состоящий из американца и Милашки, ответил не слишком дружно, но достаточно громко. Герасим промолчал. Судя по кривой жизнедеятельности на его индивидуальном экране, он уже спал крепким сном образцового борца за справедливость. Слово серебро, а молчаливый сон отсутствие пререканий с начальством.
— Спецмашине выйти на волну нарушителя. Второму номеру узнать номера угнанной машины и определить технические параметры.
— На волну нарушителя вышла. Движется на северо-восток столицы на недопустимо высокой скорости. Милиция пробовала натянуть поперек дороги желтую ленту с предупреждениями, но нарушитель, даже не сбавив скорость, разорвал ее в клочья.
— Что творит негодяй! — ужаснулся я. — Выбери кратчайший маршрут и двигаемся к нему. Только я тебя, Милашка, умоляю! Близко не приближайся. Дистанция от нарушителя не менее пятисот метров. Второй номер! Что у тебя?
— Государственные номерные знаки машины нарушителя забрызганы грязью. Не разобрать. Я уже подал виртуальный иск к дорожным службам. Но по сколам на ветровом стекле, по многочисленным царапинам на бортах и странной надписи на заднем бампере: — «Помой меня», — я индефецировал машину. Марка раритета в каталогах не указана. Потому, как раритет. Но есть сумма страховки, которая, по моим данным, равна годовым бюджетам таких стран, как…
— Отставить! — приказал я. В правилах подразделения 000 четко сказано, если хочешь наказать справедливо, никогда не узнавай стоимости ущерба. — Сигнализация на угнанном транспорте установлена?
Боб изобразил удивление. У них в Америке про такое даже не слышали.
— Помнишь, с Милашки пару месяцев назад какой-то алкоголик пытался снять гусеницы на металлолом? И Милашка наорала на несчастного из всех динамиков. Несчастный до сих пор проходит курс принудительного лечения от нервов. Это и есть сигнализация. Ладно, второй номер, не бери в голову излишки технической информации. Есть еще что-то без личных и финансовых данных?
— В булочную, что в пяти кварталах от нашего местоположения, завезли свежие пончики. Может, завернем?
— Милашка, тормозни у булочной.
Никакая, даже очень сильная опасность для общества не должна отражаться на самочувствии экипажа. Я только сейчас понял, что неприятный скрип, который раздражал меня все это время, оказался не скрытой неисправностью спецмашины подразделения 000, а урчанием в пустом желудке Боба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39