— Джулиан, не знаю, как это объяснить, но за эти два года со мной что-то произошло. Я бы назвал это душевными переменами, но, вы знаете, почти все считают, что у меня вообще нет души. Те, кто посмелее, иногда спрашивают меня, что я собираюсь делать с такими деньгами. Я с глубокомысленной миной отхожу в сторону, но вообще-то действительно не знаю, что ответить, ведь вопрос-то не праздный.
Продолжать вкладывать деньги в дело? Корпорация и так дает солидный доход.
Что-нибудь купить для себя? Но у меня есть все, что нужно. Если у меня нет необходимости в яхте за сто тысяч, я никогда не стану покупать ее ради дешевого эффекта. Я просто хочу… — Он вдруг умолк.
— Вы хотите выиграть, — довольно жестко отрезал Джулиан, хотя почувствовал жалость к боссу.
— Да, может, и так.
— Что же произошло с вами два года назад?
— Я познакомился с мальчиком по имени Илай, честолюбивым и так сильно стремившимся к самосовершенствованию, что мне показалось, будто я встретил самого себя. Мальчик воровал в офисах бланки официальных документов и рассылал на них письма.
— Конечно, тайком — Еще бы! Но его цели! Он вот так стремился помочь людям. И тогда я стал мечтать о таком сыне. Тогда я впервые в жизни подумал о том, чтобы завести ребенка.
— Слава Богу, последний из Таггертов образумился!
— Ах да, моя семейка! — Он усмехнулся. — Порой мне кажется, они спят и видят меня в роли отца. Мои братцы размножаются как кролики.
— Понятно. А вы вроде были отщепенцем. Но наконец повстречали Рэнди.
— Да. Рэнди. Настоящую женщину. И я не желаю другой матери моим детям. Тогда еще и жены для себя, не забывайте.
— Само собой. — Фрэнк тяжело вздохнул. — Когда со мной произошла эта глупость, — он указал на свою руку, — я временно вышел из строя, и у меня появилось время разобраться в себе. Если бы я, предположим, свернул себе шею, мне бы не помогли ни миллиард долларов, ни десять миллиардов.
И никто не пришел бы всплакнуть на мою могилу. На следующий день после неприятности с рукой мне позвонила наша любительница китайских стихов. Думаете, чтобы выразить сочувствие? Узнать, не нужна ли помощь? Дудки! Ее интересовало, не вызывает ли у меня боль повышенного желания!
— Почему бы вам не рассказать обо всем этом Рэнди?
— О чем? О том, что я всю жизнь ищу такую женщину, как она? Ей, приехавшей сюда ухаживать за человеком, сломавшим руку? Любой здравомыслящий человек в такой ситуации сочтет меня либо сумасшедшим, либо законченным жмотом, пытающимся таким образом зажать причитающееся жалованье.
— Скажите ей честно, что она нужна вам.
— Рэнди не поверит. Для чего нужна? Для приготовления еды днем и для постели ночью? А ведь именно так она и подумает.
— Фрэнк, я не удивляюсь, что вас ненавидят женщины.
— Да? Однако эта ненависть проявляется явно лишь тогда, когда я даю им понять, что не собираюсь жениться, а уж тем более давать право распоряжаться моими деньгами.
Воцарилось долгое молчание, но наконец Джулиан нарушил его:
— У вас, кажется, и впрямь нет сердца. Неужели вам не ясно, что если вы не объясните Рэнди того, что происходит внутри вас, то потеряете ее навсегда?
— Джулиан, вы знаете, как я умею делать деньги. В бизнесе меня мало беспокоит то, что обо мне подумают деловые партнеры. Это как азартная игра, ведущая к выигрышу или проигрышу, когда важен процесс, а не результат. С моим капиталом я могу позволить себе поразвлечься. Но с Рэнди…
— Мысль сумбурная, но, в общем, я вас понял. Вы не решаетесь сказать ей все, опасаясь, что она навсегда исчезнет из вашей жизни?
Таггерт посмотрел на Уоллеса каким-то незнакомым взглядом:
— Я не переживу, если она исчезнет.
— Вы так сильно полюбили ее? — изумился Джулиан.
Лицо Фрэнка снова превратилось в обычную холодную маску:
— Не понимаю сам, почему… почему так случилось, но, боюсь, вы правы.
— Так что вы тогда сидите, черт побери? Скажите ей об этом, пока не поздно!
— Думаю, это хороший совет, — пробормотал Фрэнк, уставившись на огонь.
— Несмотря на все, что вы говорили, некоторые женщины действительно проявляли к вам интерес, именно к вам, а не к вашим деньгам. Но вы и их причислили к акулам, выискивающим жирную добычу. Мои слова — не просто догадка, вы же знаете, мне почти всегда приходилось играть роль громоотвода, выслушивая обиды и претензии покинутых дам. Исходя из своего опыта, рискну утверждать, что Рэнди совсем не похожа на женщину, избалованную мужским вниманием, она проста, непосредственна, явно относится к среднему классу, и ко всему прочему вы ей нравитесь. Рэнди, конечно, станет это отрицать, но я видел ее глаза. Пытаясь развлечь эту женщину на берегу, я заметил, что она испытывает к вам вполне определенный интерес. Так вот, я убежден, она может полюбить вас, вы ей небезразличны. Я совсем не собираюсь уговаривать вас объясниться с Рэнди, а уж тем более не хочу утирать ей слезы — и вообще отказываюсь впредь заниматься делами подобного рода В данном случае я просто констатирую факт.
Джулиан перевел дух, надеясь, что Таггерт ответит ему, но тот молчал.
— Фрэнк, я работаю у вас десять лет, восхищаюсь вашим талантом вести коммерческие операции, уважаю вас и, признаюсь, временами даже завидую вам. Но сейчас я не чувствую ничего, кроме жалости. Примите мои соболезнования!
Пренебрегая своими интересами, я исполнял ваши поручения, заключал сделки по купле-продаже… Например, этот уик-энд я собирался провести в обществе прекрасной девушки, но вам понадобилась эта проклятая отчетность. Вы позвонили мне и приказали доставить все бумаги, не попросили, а именно приказали. Послав все мысленно к черту, я покинул эту девушку и примчался сюда Очень сомневаюсь, что она теперь захочет со мной разговаривать.
— Жалованье, которое я выплачиваю вам, дает мне право приказывать.
— Без сомнения. Вы платите мне так много, что я и не помышляю о другой работе. Я уже сейчас могу уволиться и безбедно жить до самой смерти. — Уоллес с недоброй улыбкой взглянул на Таггерта. — Что, собственно, я и намерен сделать.
Прошение об уходе я подам в понедельник, Он вскочил, немного потоптался у костра, ожидая, что Фрэнк остановит его, и, поскольку тот молчал, быстро направился по тропинке.
Глава 10
Когда Джулиан вернулся домой, Рэнди, обуреваемая яростью, готовила оладьи.
Она бросила на Уоллеса короткий взгляд и молча отвернулась. К ее удивлению, Джулиан, которого она оставила в самом веселом расположении духа, был хмур и мрачен, в каждом его движении ощущались напряжение и злость.
Охваченная любопытством, она последовала за ним в комнату, где еще ни разу не была, и остановилась, открыв рот. В отличие от примитивного убранства дома в этой комнате вдоль белых стен стояли офисные столы с разнообразной оргтехникой: компьютерами, факсами, мониторами, дающими последние биржевые сводки, телефонами и еще какими-то аппаратами, о назначении которых Рэнди имела весьма смутное представление.
— Подождите минуту, — попросил Джулиан, — я сейчас. — Взяв микрофон, чтобы вызвать вертолет, он спросил:
— Хотите улететь отсюда со мной?
Рэнди замерла. Даже сейчас, когда Уоллес был явно раздражен, в его взгляде читался неподдельный интерес к ней, и он не слишком старался это скрывать.
— Спасибо за предложение, но, думаю, мне лучше остаться. — Она и сама не понимала, что ее здесь удерживает.
— Уверены? — Джулиан посмотрел на нее, и она кивнула.
Через секунду он начал собирать свои вещи.
— Фрэнк все равно не оценит ваш поступок. Не сможет оценить! Хотите, я скажу, о чем мы сегодня беседовали? Он говорил мне…
— Нет! Не надо! — с болью воскликнула Рэнди. — Я совершенно не желаю знать, что между вами произошло, ваши дела меня не касаются. Этот человек нуждается в уходе, поскольку у него сломана рука! Сейчас для меня важно одно: ему нужна помощь.
— Черта с два! Ему ничего ни от кого не нужно! Самовлюбленный эгоист!
Сноб! А мне… А мне — нужно. Надоело пахать с утра до поздней ночи каждый день из года в год. Займусь устройством собственной жизни! — Он направился к дверям, но на пороге обернулся:
— Послушайте мой добрый совет, Рэнди. Не отдавайте ему свое сердце, такое уже бывало, и ничего хорошего из этого не вышло. Для женщин, конечно, не для Фрэнка. Он это не оценит, хотя и сказал мне, между нами, конечно, что любит вас. Так что желаю успеха!
— Что?! Я знаю, что он…
— Повторяю — он любит вас. Но… очень сомневаюсь, что вам удастся получить от него что-то, кроме денег. Деньги — да, но это — все.
— Но… — В мозгу Рэнди замелькали вопросы.
— Я и так сказал вам слишком много! — Уоллес с грохотом захлопнул дверь.
— О Боже! — прошептала Рэнди, без сил рухнув на тахту.
Звук удаляющегося вертолета растаял высоко над горами. Фрэнк появился только через час.
— А вы еще здесь? Почему же не улетели? Рэнди помялась:
— Как же я могла улететь? А Кембридж?
— Ах да, конечно.
Рэнди сомневалась, что Таггерт удовлетворится таким ответом, но он казался ей единственно возможным. Она боялась признаться даже себе, что причина не только в деньгах, которые можно заработать у Фрэнка.
— А вы хотели, чтобы я покинула вас, как и Уоллес? — В голосе Рэнди прозвучала злость.
— Нет, но мне казалось, что этот вариант — самый подходящий для вас.
О нет, Рэнди надеялась услышать совсем не это после того, что рассказал ей Джулиан. Однако в глазах Фрэнка, казалось, мелькнуло какое-то чувство, внезапно вырвавшееся из глубин души. Его взгляд неожиданно выразил душевную теплоту, любовь и нежность, печаль и надежду.
— Может, вы проголодались? — спросила Рэнди и тут же заметила, что лицо Таггерта впервые озарила по-настоящему добрая улыбка.
— Боюсь, я слишком растолстею за эту неделю. Рэнди приняла это как похвалу своим кулинарным талантам.
— Это вам ничуть не угрожает, пожалуй, я даже могла бы поделиться с вами своим весом.
— Не стоит. По-моему, у вас нет ничего лишнего, все на месте.
Рэнди смущенно отошла к столу и начала расставлять приборы. Когда же она снова взглянула на Таггерта, то увидела, что он уткнулся в бумаги, привезенные Джулианом, с таким интересом, словно ничего, кроме них, на свете не существует Свет, вспыхнувший в его глазах, померк, и за весь вечер Фрэнк не произнес ни слова.
Проклиная себя за то, что отказалась улететь с Уоллесом, Рэнди приняла ванну и, пробормотав:
«Ты зря теряешь время, Миранда-девочка», — провалилась в сон.
Ее разбудил такой страшный удар грома, что казалось, задрожавшие стены вот-вот рухнут. Вскочив, Рэнди увидела голубоватые вспышки молний. Столь сильной грозы она не помнила.
Впоследствии Рэнди не могла понять, почему при следующей огненной вспышке очутилась в объятиях Фрэнка. Она пришла в себя, лишь почувствовав рядом его сильное тело и губы, прижавшиеся к ее губам. Это совсем не походило на поцелуй холодного мужчины А что, если Джулиан прав и Таггерт действительно любит ее?
Едва Фрэнк нежно поцеловал ее шею, как оглушительный раскат грома сотряс небо, землю и эхом прокатился по горным склонам.
— Да, — прошептала Рэнди, — пожалуйста, еще…
Обхватив ладонями лицо Рэнди, Фрэнк не отрываясь смотрел в ее глаза. У нее перехватило дыхание. Она даже не верила, что Таггерт способен на такое.
— Не надо останавливаться…
Он был холоден в жизни, но очень горяч в постели. А главное, Фрэнк не бросал на нее испытующих взглядов, как другие мужчины, желающие понять, нравятся ли они Рэнди. Он не замечал ничего, но страстно жаждал. Ей казалось, что нежные, трепещущие пальцы Фрэнка, его тело, ставшее вдруг податливым, заполняют все пространство, изучая ее.
Рэнди могла поклясться, что еще никогда секс не доставлял ей такого удовольствия. Фрэнк предугадывал все, что она хочет, он безошибочно знал, что ее тело мечтает о ласке. Один раз Рэнди даже показалось, что он прошептал «я люблю тебя», но, возможно, она ошиблась — прикосновения Фрэнка затуманили ей голову. Лесли Харкурт, например, занимался любовью так торопливо, будто боялся опоздать к «одинокому другу». С Фрэнком все было иначе. Таггерт, забыв обо всем на свете, входил в Рэнди с такой страстью, что при каждом его движении она вскрикивала от наслаждения, а когда эти движения стали более сильными и частыми, ей показалось, что она сходит с ума. Ощутив, что Рэнди приближается к пику наслаждения, он заставил ее почти потерять сознание!
Потрясенная неизведанным раньше блаженством, она так и заснула в его объятиях, уверенная в своей полной безопасности. Рэнди давно не чувствовала такого тепла и покоя…
Только в полдень ее разбудил яркий солнечный свет, проникший через окна.
Фрэнка не было. Рэнди вышла из дома, надеясь, что он поблизости, но вокруг тихо шумел лес, прохладный и чистый после ночной грозы. О недавнем присутствии в доме хозяина свидетельствовала лишь аккуратно заправленная кровать.
Через час на тропинке послышался топот копыт.
Флегматичный Санди доложил, что получил инструкцию проводить Миранду Стау до дома.
Глава 11
Голый, неуютный офис Фрэнка Таггерта резко контрастировал с праздничным убранством территории «Монтгомери — Таггерт», здесь ничто не напоминало о наступающем Рождестве — не было ни электрических гирлянд, ни украшений… За столом, как всегда заваленным бумагами, одиноко сидел мрачный Фрэнк, безучастно уставясь невидящим взглядом в отчет по годовому балансу.
Сотрудники, все до единого, заметили происшедшие в нем за последние два месяца разительные перемены. Обычно подтянутый и цветущий, он сильно похудел, под глазами появились темные круги, а главное, босс забросил все финансовые дела, пустив их на самотек, чего никогда не бывало прежде.
— Привет! — Услышав в дверях детский голос, Фрэнк поднял голову. На пороге стоял Илай, тот самый мальчик, которого он видел один раз в жизни два года назад. Все это время их связывала лишь дружеская переписка.
— Илай! — Фрэнк по-настоящему обрадовался, и впервые за последние два месяца на его лице появилось подобие улыбки. — Иди же сюда! — Он дружески протянул мальчику руку.
Илай закрыл дверь, словно не желая, чтобы их разговор слышали посторонние, и подошел к столу.
— Признаться, ты сильно подрос. Теперь, чтобы обнять колени своего папочки, тебе пришлось бы согнуться в три погибели.
Илай вспыхнул, ему очень хотелось сказать Фрэнку, что он не нуждается в папочке, а уж тем более не собирается обнимать его колени, но он сдержался и лишь недовольно бросил:
— Думаю, я не слишком вырос за эти два года. И тут же, не совладав с собой, он вдруг бросился к Фрэнку, обнял его и, к своему ужасу, почувствовал, что на глаза навернулись слезы.
— Ты хотел о чем-то поговорить со мной? — спросил взволнованный Таггерт, протянув Илаю носовой платок.
— Да… Моя мать ждет ребенка.
— Поздравляю. А я и не знал, что она вышла замуж.
— Она и не вышла.
— Ну это не так уж страшно. Короче, тебе нужны деньги?
— Они мне всегда нужны, но дело не в этом. Моей матери необходим человек, который разделил бы ее заботы. Я не смогу покинуть дом, не передав ее с рук на руки. — Любая сумма, которую ты назовешь…
— Да нет же! Я не собираюсь брать у вас деньги!
— Ладно! Не буду настаивать. Так чем же я могу тебе помочь?
Немного помолчав, Илай спросил:
— Зачем вы написали мне последнее письмо, помните, месяца два назад?
— Боюсь, мой мальчик, этого тебе не понять.
— С каким же занудством все взрослые произносят эту избитую фразу! По их мнению, дети — воплощение тупости! Мать, например, уверена, что до меня никогда не дойдет, почему она не вышла замуж за отца своего будущего ребенка.
— Прости, наверное, ты прав. Действительно, мы, взрослые, порой забываем, что дети разбираются во многом не хуже нас. Может, мы стремимся убедить себя в том, что так значительно проще. — Фрэнк тяжело вздохнул. — Знаешь, я совершил одну большую глупость — влюбился. А потом повел себя еще глупее — испугался и сбежал.
— Зачем сбежали, чего испугались? Я очень люблю свою мать, но ведь не бегаю от нее из-за этого.
— Ну это совсем другое. Мать не выбирают. А здесь… Я даже не знаю, как тебе объяснить. Понимаешь, я всю жизнь прожил самостоятельно, ни от кого не завися, мне никто никогда не был нужен. Наверное, именно поэтому я всегда считал, что вокруг меня крутится слишком много людей. Моя семья, родственники они совсем другие. Возможно, я очень хотел жить своей собственной жизнью, боясь разделить ее с кем-нибудь. Или опасался походить на них? Не знаю… Ты в состоянии понять это?
— Вполне. Я тоже не похож на своих сверстников.
— Мы оба, ты и я, плохо приспособлены к этой жизни, верно?
— Так что было дальше? — спросил Илай, не ответив на вопрос Фрэнка. Почему вы оставили ее?
— Хм! Если честно, я полюбил ее по-настоящему. При всем желании мне не объяснить это словами — такое можно только чувствовать. Ну ведь бывает так: посмотрел один человек на другого — и сразу полюбил? Редко, но бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Продолжать вкладывать деньги в дело? Корпорация и так дает солидный доход.
Что-нибудь купить для себя? Но у меня есть все, что нужно. Если у меня нет необходимости в яхте за сто тысяч, я никогда не стану покупать ее ради дешевого эффекта. Я просто хочу… — Он вдруг умолк.
— Вы хотите выиграть, — довольно жестко отрезал Джулиан, хотя почувствовал жалость к боссу.
— Да, может, и так.
— Что же произошло с вами два года назад?
— Я познакомился с мальчиком по имени Илай, честолюбивым и так сильно стремившимся к самосовершенствованию, что мне показалось, будто я встретил самого себя. Мальчик воровал в офисах бланки официальных документов и рассылал на них письма.
— Конечно, тайком — Еще бы! Но его цели! Он вот так стремился помочь людям. И тогда я стал мечтать о таком сыне. Тогда я впервые в жизни подумал о том, чтобы завести ребенка.
— Слава Богу, последний из Таггертов образумился!
— Ах да, моя семейка! — Он усмехнулся. — Порой мне кажется, они спят и видят меня в роли отца. Мои братцы размножаются как кролики.
— Понятно. А вы вроде были отщепенцем. Но наконец повстречали Рэнди.
— Да. Рэнди. Настоящую женщину. И я не желаю другой матери моим детям. Тогда еще и жены для себя, не забывайте.
— Само собой. — Фрэнк тяжело вздохнул. — Когда со мной произошла эта глупость, — он указал на свою руку, — я временно вышел из строя, и у меня появилось время разобраться в себе. Если бы я, предположим, свернул себе шею, мне бы не помогли ни миллиард долларов, ни десять миллиардов.
И никто не пришел бы всплакнуть на мою могилу. На следующий день после неприятности с рукой мне позвонила наша любительница китайских стихов. Думаете, чтобы выразить сочувствие? Узнать, не нужна ли помощь? Дудки! Ее интересовало, не вызывает ли у меня боль повышенного желания!
— Почему бы вам не рассказать обо всем этом Рэнди?
— О чем? О том, что я всю жизнь ищу такую женщину, как она? Ей, приехавшей сюда ухаживать за человеком, сломавшим руку? Любой здравомыслящий человек в такой ситуации сочтет меня либо сумасшедшим, либо законченным жмотом, пытающимся таким образом зажать причитающееся жалованье.
— Скажите ей честно, что она нужна вам.
— Рэнди не поверит. Для чего нужна? Для приготовления еды днем и для постели ночью? А ведь именно так она и подумает.
— Фрэнк, я не удивляюсь, что вас ненавидят женщины.
— Да? Однако эта ненависть проявляется явно лишь тогда, когда я даю им понять, что не собираюсь жениться, а уж тем более давать право распоряжаться моими деньгами.
Воцарилось долгое молчание, но наконец Джулиан нарушил его:
— У вас, кажется, и впрямь нет сердца. Неужели вам не ясно, что если вы не объясните Рэнди того, что происходит внутри вас, то потеряете ее навсегда?
— Джулиан, вы знаете, как я умею делать деньги. В бизнесе меня мало беспокоит то, что обо мне подумают деловые партнеры. Это как азартная игра, ведущая к выигрышу или проигрышу, когда важен процесс, а не результат. С моим капиталом я могу позволить себе поразвлечься. Но с Рэнди…
— Мысль сумбурная, но, в общем, я вас понял. Вы не решаетесь сказать ей все, опасаясь, что она навсегда исчезнет из вашей жизни?
Таггерт посмотрел на Уоллеса каким-то незнакомым взглядом:
— Я не переживу, если она исчезнет.
— Вы так сильно полюбили ее? — изумился Джулиан.
Лицо Фрэнка снова превратилось в обычную холодную маску:
— Не понимаю сам, почему… почему так случилось, но, боюсь, вы правы.
— Так что вы тогда сидите, черт побери? Скажите ей об этом, пока не поздно!
— Думаю, это хороший совет, — пробормотал Фрэнк, уставившись на огонь.
— Несмотря на все, что вы говорили, некоторые женщины действительно проявляли к вам интерес, именно к вам, а не к вашим деньгам. Но вы и их причислили к акулам, выискивающим жирную добычу. Мои слова — не просто догадка, вы же знаете, мне почти всегда приходилось играть роль громоотвода, выслушивая обиды и претензии покинутых дам. Исходя из своего опыта, рискну утверждать, что Рэнди совсем не похожа на женщину, избалованную мужским вниманием, она проста, непосредственна, явно относится к среднему классу, и ко всему прочему вы ей нравитесь. Рэнди, конечно, станет это отрицать, но я видел ее глаза. Пытаясь развлечь эту женщину на берегу, я заметил, что она испытывает к вам вполне определенный интерес. Так вот, я убежден, она может полюбить вас, вы ей небезразличны. Я совсем не собираюсь уговаривать вас объясниться с Рэнди, а уж тем более не хочу утирать ей слезы — и вообще отказываюсь впредь заниматься делами подобного рода В данном случае я просто констатирую факт.
Джулиан перевел дух, надеясь, что Таггерт ответит ему, но тот молчал.
— Фрэнк, я работаю у вас десять лет, восхищаюсь вашим талантом вести коммерческие операции, уважаю вас и, признаюсь, временами даже завидую вам. Но сейчас я не чувствую ничего, кроме жалости. Примите мои соболезнования!
Пренебрегая своими интересами, я исполнял ваши поручения, заключал сделки по купле-продаже… Например, этот уик-энд я собирался провести в обществе прекрасной девушки, но вам понадобилась эта проклятая отчетность. Вы позвонили мне и приказали доставить все бумаги, не попросили, а именно приказали. Послав все мысленно к черту, я покинул эту девушку и примчался сюда Очень сомневаюсь, что она теперь захочет со мной разговаривать.
— Жалованье, которое я выплачиваю вам, дает мне право приказывать.
— Без сомнения. Вы платите мне так много, что я и не помышляю о другой работе. Я уже сейчас могу уволиться и безбедно жить до самой смерти. — Уоллес с недоброй улыбкой взглянул на Таггерта. — Что, собственно, я и намерен сделать.
Прошение об уходе я подам в понедельник, Он вскочил, немного потоптался у костра, ожидая, что Фрэнк остановит его, и, поскольку тот молчал, быстро направился по тропинке.
Глава 10
Когда Джулиан вернулся домой, Рэнди, обуреваемая яростью, готовила оладьи.
Она бросила на Уоллеса короткий взгляд и молча отвернулась. К ее удивлению, Джулиан, которого она оставила в самом веселом расположении духа, был хмур и мрачен, в каждом его движении ощущались напряжение и злость.
Охваченная любопытством, она последовала за ним в комнату, где еще ни разу не была, и остановилась, открыв рот. В отличие от примитивного убранства дома в этой комнате вдоль белых стен стояли офисные столы с разнообразной оргтехникой: компьютерами, факсами, мониторами, дающими последние биржевые сводки, телефонами и еще какими-то аппаратами, о назначении которых Рэнди имела весьма смутное представление.
— Подождите минуту, — попросил Джулиан, — я сейчас. — Взяв микрофон, чтобы вызвать вертолет, он спросил:
— Хотите улететь отсюда со мной?
Рэнди замерла. Даже сейчас, когда Уоллес был явно раздражен, в его взгляде читался неподдельный интерес к ней, и он не слишком старался это скрывать.
— Спасибо за предложение, но, думаю, мне лучше остаться. — Она и сама не понимала, что ее здесь удерживает.
— Уверены? — Джулиан посмотрел на нее, и она кивнула.
Через секунду он начал собирать свои вещи.
— Фрэнк все равно не оценит ваш поступок. Не сможет оценить! Хотите, я скажу, о чем мы сегодня беседовали? Он говорил мне…
— Нет! Не надо! — с болью воскликнула Рэнди. — Я совершенно не желаю знать, что между вами произошло, ваши дела меня не касаются. Этот человек нуждается в уходе, поскольку у него сломана рука! Сейчас для меня важно одно: ему нужна помощь.
— Черта с два! Ему ничего ни от кого не нужно! Самовлюбленный эгоист!
Сноб! А мне… А мне — нужно. Надоело пахать с утра до поздней ночи каждый день из года в год. Займусь устройством собственной жизни! — Он направился к дверям, но на пороге обернулся:
— Послушайте мой добрый совет, Рэнди. Не отдавайте ему свое сердце, такое уже бывало, и ничего хорошего из этого не вышло. Для женщин, конечно, не для Фрэнка. Он это не оценит, хотя и сказал мне, между нами, конечно, что любит вас. Так что желаю успеха!
— Что?! Я знаю, что он…
— Повторяю — он любит вас. Но… очень сомневаюсь, что вам удастся получить от него что-то, кроме денег. Деньги — да, но это — все.
— Но… — В мозгу Рэнди замелькали вопросы.
— Я и так сказал вам слишком много! — Уоллес с грохотом захлопнул дверь.
— О Боже! — прошептала Рэнди, без сил рухнув на тахту.
Звук удаляющегося вертолета растаял высоко над горами. Фрэнк появился только через час.
— А вы еще здесь? Почему же не улетели? Рэнди помялась:
— Как же я могла улететь? А Кембридж?
— Ах да, конечно.
Рэнди сомневалась, что Таггерт удовлетворится таким ответом, но он казался ей единственно возможным. Она боялась признаться даже себе, что причина не только в деньгах, которые можно заработать у Фрэнка.
— А вы хотели, чтобы я покинула вас, как и Уоллес? — В голосе Рэнди прозвучала злость.
— Нет, но мне казалось, что этот вариант — самый подходящий для вас.
О нет, Рэнди надеялась услышать совсем не это после того, что рассказал ей Джулиан. Однако в глазах Фрэнка, казалось, мелькнуло какое-то чувство, внезапно вырвавшееся из глубин души. Его взгляд неожиданно выразил душевную теплоту, любовь и нежность, печаль и надежду.
— Может, вы проголодались? — спросила Рэнди и тут же заметила, что лицо Таггерта впервые озарила по-настоящему добрая улыбка.
— Боюсь, я слишком растолстею за эту неделю. Рэнди приняла это как похвалу своим кулинарным талантам.
— Это вам ничуть не угрожает, пожалуй, я даже могла бы поделиться с вами своим весом.
— Не стоит. По-моему, у вас нет ничего лишнего, все на месте.
Рэнди смущенно отошла к столу и начала расставлять приборы. Когда же она снова взглянула на Таггерта, то увидела, что он уткнулся в бумаги, привезенные Джулианом, с таким интересом, словно ничего, кроме них, на свете не существует Свет, вспыхнувший в его глазах, померк, и за весь вечер Фрэнк не произнес ни слова.
Проклиная себя за то, что отказалась улететь с Уоллесом, Рэнди приняла ванну и, пробормотав:
«Ты зря теряешь время, Миранда-девочка», — провалилась в сон.
Ее разбудил такой страшный удар грома, что казалось, задрожавшие стены вот-вот рухнут. Вскочив, Рэнди увидела голубоватые вспышки молний. Столь сильной грозы она не помнила.
Впоследствии Рэнди не могла понять, почему при следующей огненной вспышке очутилась в объятиях Фрэнка. Она пришла в себя, лишь почувствовав рядом его сильное тело и губы, прижавшиеся к ее губам. Это совсем не походило на поцелуй холодного мужчины А что, если Джулиан прав и Таггерт действительно любит ее?
Едва Фрэнк нежно поцеловал ее шею, как оглушительный раскат грома сотряс небо, землю и эхом прокатился по горным склонам.
— Да, — прошептала Рэнди, — пожалуйста, еще…
Обхватив ладонями лицо Рэнди, Фрэнк не отрываясь смотрел в ее глаза. У нее перехватило дыхание. Она даже не верила, что Таггерт способен на такое.
— Не надо останавливаться…
Он был холоден в жизни, но очень горяч в постели. А главное, Фрэнк не бросал на нее испытующих взглядов, как другие мужчины, желающие понять, нравятся ли они Рэнди. Он не замечал ничего, но страстно жаждал. Ей казалось, что нежные, трепещущие пальцы Фрэнка, его тело, ставшее вдруг податливым, заполняют все пространство, изучая ее.
Рэнди могла поклясться, что еще никогда секс не доставлял ей такого удовольствия. Фрэнк предугадывал все, что она хочет, он безошибочно знал, что ее тело мечтает о ласке. Один раз Рэнди даже показалось, что он прошептал «я люблю тебя», но, возможно, она ошиблась — прикосновения Фрэнка затуманили ей голову. Лесли Харкурт, например, занимался любовью так торопливо, будто боялся опоздать к «одинокому другу». С Фрэнком все было иначе. Таггерт, забыв обо всем на свете, входил в Рэнди с такой страстью, что при каждом его движении она вскрикивала от наслаждения, а когда эти движения стали более сильными и частыми, ей показалось, что она сходит с ума. Ощутив, что Рэнди приближается к пику наслаждения, он заставил ее почти потерять сознание!
Потрясенная неизведанным раньше блаженством, она так и заснула в его объятиях, уверенная в своей полной безопасности. Рэнди давно не чувствовала такого тепла и покоя…
Только в полдень ее разбудил яркий солнечный свет, проникший через окна.
Фрэнка не было. Рэнди вышла из дома, надеясь, что он поблизости, но вокруг тихо шумел лес, прохладный и чистый после ночной грозы. О недавнем присутствии в доме хозяина свидетельствовала лишь аккуратно заправленная кровать.
Через час на тропинке послышался топот копыт.
Флегматичный Санди доложил, что получил инструкцию проводить Миранду Стау до дома.
Глава 11
Голый, неуютный офис Фрэнка Таггерта резко контрастировал с праздничным убранством территории «Монтгомери — Таггерт», здесь ничто не напоминало о наступающем Рождестве — не было ни электрических гирлянд, ни украшений… За столом, как всегда заваленным бумагами, одиноко сидел мрачный Фрэнк, безучастно уставясь невидящим взглядом в отчет по годовому балансу.
Сотрудники, все до единого, заметили происшедшие в нем за последние два месяца разительные перемены. Обычно подтянутый и цветущий, он сильно похудел, под глазами появились темные круги, а главное, босс забросил все финансовые дела, пустив их на самотек, чего никогда не бывало прежде.
— Привет! — Услышав в дверях детский голос, Фрэнк поднял голову. На пороге стоял Илай, тот самый мальчик, которого он видел один раз в жизни два года назад. Все это время их связывала лишь дружеская переписка.
— Илай! — Фрэнк по-настоящему обрадовался, и впервые за последние два месяца на его лице появилось подобие улыбки. — Иди же сюда! — Он дружески протянул мальчику руку.
Илай закрыл дверь, словно не желая, чтобы их разговор слышали посторонние, и подошел к столу.
— Признаться, ты сильно подрос. Теперь, чтобы обнять колени своего папочки, тебе пришлось бы согнуться в три погибели.
Илай вспыхнул, ему очень хотелось сказать Фрэнку, что он не нуждается в папочке, а уж тем более не собирается обнимать его колени, но он сдержался и лишь недовольно бросил:
— Думаю, я не слишком вырос за эти два года. И тут же, не совладав с собой, он вдруг бросился к Фрэнку, обнял его и, к своему ужасу, почувствовал, что на глаза навернулись слезы.
— Ты хотел о чем-то поговорить со мной? — спросил взволнованный Таггерт, протянув Илаю носовой платок.
— Да… Моя мать ждет ребенка.
— Поздравляю. А я и не знал, что она вышла замуж.
— Она и не вышла.
— Ну это не так уж страшно. Короче, тебе нужны деньги?
— Они мне всегда нужны, но дело не в этом. Моей матери необходим человек, который разделил бы ее заботы. Я не смогу покинуть дом, не передав ее с рук на руки. — Любая сумма, которую ты назовешь…
— Да нет же! Я не собираюсь брать у вас деньги!
— Ладно! Не буду настаивать. Так чем же я могу тебе помочь?
Немного помолчав, Илай спросил:
— Зачем вы написали мне последнее письмо, помните, месяца два назад?
— Боюсь, мой мальчик, этого тебе не понять.
— С каким же занудством все взрослые произносят эту избитую фразу! По их мнению, дети — воплощение тупости! Мать, например, уверена, что до меня никогда не дойдет, почему она не вышла замуж за отца своего будущего ребенка.
— Прости, наверное, ты прав. Действительно, мы, взрослые, порой забываем, что дети разбираются во многом не хуже нас. Может, мы стремимся убедить себя в том, что так значительно проще. — Фрэнк тяжело вздохнул. — Знаешь, я совершил одну большую глупость — влюбился. А потом повел себя еще глупее — испугался и сбежал.
— Зачем сбежали, чего испугались? Я очень люблю свою мать, но ведь не бегаю от нее из-за этого.
— Ну это совсем другое. Мать не выбирают. А здесь… Я даже не знаю, как тебе объяснить. Понимаешь, я всю жизнь прожил самостоятельно, ни от кого не завися, мне никто никогда не был нужен. Наверное, именно поэтому я всегда считал, что вокруг меня крутится слишком много людей. Моя семья, родственники они совсем другие. Возможно, я очень хотел жить своей собственной жизнью, боясь разделить ее с кем-нибудь. Или опасался походить на них? Не знаю… Ты в состоянии понять это?
— Вполне. Я тоже не похож на своих сверстников.
— Мы оба, ты и я, плохо приспособлены к этой жизни, верно?
— Так что было дальше? — спросил Илай, не ответив на вопрос Фрэнка. Почему вы оставили ее?
— Хм! Если честно, я полюбил ее по-настоящему. При всем желании мне не объяснить это словами — такое можно только чувствовать. Ну ведь бывает так: посмотрел один человек на другого — и сразу полюбил? Редко, но бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9