В Англии любили посудачить о неблагодарных колонистах, нуждавшихся, как непослушные дети, в твердой руке руководителя и воспитателя. И хотя Алекс своими глазами видел, как перетряхивали и инспектировали грузы американских кораблей перед их возвращением на родину, он не слишком доверял слухам и почитал Их за сплетни.
Алекс полулег на мягкие подушки сиденья и постарался больше не смотреть в окно.
Они подъехали к большому дому в пригороде. Ник первым выпрыгнул из коляски, предоставив Алексу выбор: следовать за ним или продолжать сидеть в экипаже. Он был заметно сердит на товарища и, очевидно, счел свою помощь оконченной.
Алекс выбрался из экипажа, и камердинер Ника отвел его в комнату, где ждал огромный чан, полный горячей воды.
Он быстро разделся и погрузился в чан. И незамедлительно почувствовал себя лучше. Но по мере того как боль затихала, он вновь обратился мыслями к письму сестры. Алекс уже не считал, что оно просто продиктовано вспышкой женских эмоций, и начинал подозревать, что сказанное ею следует принять за чистую монету и что Уорбрук действительно нуждается в помощи. Элиас сказал, что корабль Джосайи отняли только по подозрению в перевозке контрабанды. Только по подозрению. Теперь Алекс верил этому.
Если простые солдаты его величества без всякого повода напали на безобидного моряка прямо на улице и открыто, не опасаясь наказания, средь бела дня посягнули на честь женщины, то что же тогда вытворяли королевские офицеры и облеченные властью чиновники?
— Я вижу, сегодняшние события никак не выходят у тебя из головы, — сказал Ник, входя в комнату. — Ну и чего же ты ожидал, выйдя на причал одетым как простой матрос?
— Человек имеет право носить одежду по нраву и чувствовать себя при этом спокойно и в безопасности.
— Типичное холопское рассуждение. Их доктрина, — сказал Ник, вздыхая. Он жестом приказал слуге распаковывать многочисленные сундуки и чемоданы. — Сегодня вечером ты воспользуешься гардеробом моего кузена, а завтра мы оденем тебя как подобает. Затем ты без опасений можешь отправляться домой.
Как обычно, предложение Ника больше походило на приказание. Не удивительно. Он не только всю жизнь отдавал приказы, но и привык к их неукоснительному исполнению.
После ухода Ника Алекс отмахнулся от слуги, державшего наготове купальную простыню с монограммой хозяина, и обернул ее вокруг бедер На дворе уже стемнело, но фонарщик исправно выполнял свою работу, и Алекс видел слонявшихся по улице солдат.
Они квартировали в домах горожан и приходили и уходили, когда заблагорассудится. То и дело Алекс слышал взрывы грубого хохота и звон бьющегося стекла.
Эти люди не боялись ничего. Им покровительствовал его величество. И если кто-то, как Алекс сегодня, пытался бороться с ними, то его ожидала другая привилегия, данная королевским солдатам, — право вешать без проволочек.
Они были англичанами. Американцы тоже были англичанами, но считались диким, невежественным стадом, нуждавшимся в пастухе.
Алекс с отвращением отвернулся от окна. Его взгляд случайно упал на приоткрытый дорожный сундук Ника. Сверху лежала черная, как ночь, рубаха.
А что, если кто-то отплатит им за террор? Око за око, подумал Алекс. Что, если человек в черном выйдет в темноту ночи и даст знать этой зарвавшейся солдатне, что они не могут безнаказанно измываться над колонистами?
Он принялся рыться в сундуке Ника и нашел пару черных панталон, под стать рубахе.
— Могу я полюбопытствовать, — послышался от дверей голос Ника, — что ты ищешь? Если драгоценности — напрасный труд, они спрятаны в надежном месте.
— Не надо так громко, Ник. Помоги мне лучше найти черный платок.
Ник подошел к Алексу и положил ему руку на плечо:
— Я хочу знать, что ты замышляешь.
— Я просто подумал, что, может быть мне удастся заставить этих «лаймиз» поволноваться. Из-за чего-нибудь вроде зловещего привидения.
— Понимаю. — Глаза Ника засияли. Идея Алекса явно пришлась ему по сердцу и нашла горячий отклик в загадочной русской душе. Ник открыл другой сундук. — Я никогда не рассказывал тебе про моего кузена, который проскакал галопом вниз по ступеням балюстрады нашего загородного имения? Лошадь, разумеется, сломала себе ноги, но это было просто замечательно!
Алекс перестал разглядывать рубаху, которую держал в руках, и посмотрел на Ника.
— А что теперь твой кузен?
— Помер. Все хорошие люди умирают молодыми. В другой раз он крепко выпил и решил выпрыгнуть на коне из окна второго этажа. Оба померли, и он, и лошадь. Хороший был человек.
Алекс воздержался от комментария относительно кузена Ника, занятый натягиванием на себя тесных черных панталон Ник был ниже и массивнее, но за годы балансирования на неверной палубе ноги Алекса превратились в сплошные мускулы, и, задуманные свободными, панталоны обтягивали их, как вторая кожа. Рубаха, с широкими рукавами и собранная на груди в складки, развевалась, как флаг.
— Эти, пожалуй, — сказал Ник, протягивая Алексу высокие, до колен, сапоги. — А вот и платок. — Он открыл дверь и крикнул куда-то вниз, в холл:
— Черный плюмаж сюда!
— Никому ни слова, ни единого слова, — произнес Алекс, падевая сапоги. Ник пожал плечами:
— А здесь и нет никого, только кузен с кузиной.
— И к примеру с сотню слуг.
— Кто обращает внимание на слуг? — Ник посмотрел поверх крышки сундука на слугу, подававшего пышный, траурного цвета плюмаж страусового пера.
— Герцогиня приносит свои соболезнования, — сказал слуга, выходя из комнаты.
В считанные минуты Ник облачил Алекса в черное с головы до ног. Он проделал отверстия для глаз в платке и повязал его Алексу, затем водрузил ему на голову большую треуголку. Перья плюмажа ниспадали пушистыми завитками с полей треуголки, закрывая лоб.
— Да, — сказал Ник и обошел вокруг Алекса, любуясь своей работой. — И что дальше? Какой план? Носиться по улицам, пугать солдат и расцеловывать девиц?
— Что-нибудь в этом роде. — Теперь, когда он был одет, Алекс начал думать, что же он, собственно, намеревался предпринять.
— В конюшне есть прекрасный вороной конь. Он в самом дальнем стойле. Когда вернешься, мы выпьем за… Мстителя. Да, мы выпьем за Мстителя. Теперь ступай, позабавься и возвращайся поскорее. Я голоден.
Алекс улыбнулся и, следуя указаниям Ника, спустился вниз и пошел к конюшне. Тьма окутала его, и благодаря черной одежде он растворился в ночи. Понемногу начал вырисовываться план. Алекс подумал о девушке, которую тащил на задворки солдат, подумал об отнятом у Джосайи корабле. Все три мальчика Монтгомери научились вязать свои первые морские узлы у Джосайи.
Конь, рекомендованный Ником, был сущим дьяволом. Он совершенно не был расположен позволить кому-либо ехать на себе верхом. Алекс обошел его, вскочил в седло, короткая схватка за первенство… он выиграл, конь подчинился. Они пулей вылетели из конюшни и поскакали на уличные огни.
Алекс тихим шагом направил коня параллельно главной улице, высматривая нуждавшихся в помощи. Случай не замедлил представиться. Семеро пьяных солдат окружили перед входом в таверну симпатичную молодую женщину, с руками, занятыми пивными кружками.
— Ну, поцелуйчик. Ма-аленький поцелуйчик, — пьяно бубнил один из солдат, тесня женщину.
Алекс, не тратя время на раздумья, выскочил из тени и поднял лошадь на дыбы. Вознесенные над их головами, сверкающие копыта разъяренного коня остановили солдат, а облаченный в черное, прорисованный светом уличного фонаря силуэт всадника со смутным ореолом вокруг головы принудил попятиться в страхе.
Алекс не думал менять голос, но заговорил, как прирожденный англичанин высшего сословия: не на том простонародном протяжном английском, что прижился в Америке за эти сто лет.
— Не кажется ли господам, что силы следует несколько уравнять? — произнес Алекс, обнажив саблю и наезжая на двух солдат, пятившихся от привидения на бешеном коне.
Двумя выпадами Алекс смахнул пуговицы с мундиров обоих солдат, и они звонко зазвенели на булыжнике мостовой.
Алекс подал коня назад, и пуговицы хрустнули под копытами. Он знал, что его успех в быстроте. Как только солдаты оклемаются, они начнут отбиваться или позовут подмогу.
Его клинок описал широкий полукруг, со зловещим свистом разрезая воздух, и застыл под подбородком третьего солдата.
— Думайте, прежде чем снова глумиться над американцами, иначе Мститель найдет вас. — С этими словами Алекс раскроил сверху донизу мундир солдата, не задев при этом его шкуру.
Алекс захохотал. Он смеялся, довольный победой, одержанной им над этими незадачливыми воителями, грозными только в куче. Продолжая довольно улыбаться под маской, он пришпорил коня и пустился рысью.
Но как ни был быстр его конь, пуля, пущенная ему в спину, оказалась быстрее. Алекс почувствовал, как что-то горячее пронзило ему плечо. Его качнуло назад, конь сбился с рыси, но Алекс удержал повод.
Он повернулся к женщине и солдатам, один из которых сжимал в руках еще дымящийся мушкет, и торжествующе крикнул:
— Вам никогда не поймать Мстителя. Он будет преследовать вас днем и ночью. Вам не избавиться от него!
Алекс решил, что более чем достаточно искушал сегодня судьбу, повернул коня и поскакал прочь. Тем временем ставни начали раскрываться, в окнах появились жители, как раз вовремя, чтобы увидеть человека в черном, пролетевшего мимо их домов. Позади Алекс слышал женский голос, может быть, принадлежавший спасенной им трактирной служанке. Но Алекс не разобрал, что именно она кричала, — он был слишком озабочен своим кровоточащим плечом.
Он ехал к окраине города, понимая, что ему придется избавиться от коня. Верхом на этом черном дьяволе он слишком приметен Возле доков, под прикрытием беспорядочно стоявших кораблей, путаницы такелажа и канатных бухт, он спешился, хлопнул коня по крупу и посмотрел, как тот помчался домой, в конюшню.
Алекс не мог осмотреть свою рану, почувствовал, что теряет много крови, а вместе с ней и силы. Ближайшим безопасным местом был корабль Ника, пришвартованный неподалеку и охраняемый преданной командой.
Стараясь держаться в тени, он лавировал в скопище судов и слышал нарастающий людской гомон на улицах города. Казалось, все жители оставили свои дома и обыскивали улицы. Добравшись наконец до люггера Ника, Алекс молил Бога, чтобы команда пустила его на борт. Он знал, что русские бывают столь же необузданны в ярости, как и в своей любви и привязанности.
Беспокойство оказалось напрасным. Один из моряков заметил его с палубы, мигом спрыгнул на причал и помог Алексу подняться па борт. Вероятно, у них вошло в привычку втаскивать среди ночи на палубу друзей хозяина в заскорузлой от крови одежде. Алекс смутно воспринимал, как моряки почти внесли его на корабль, и уж совсем не помнил, как оказался в каюте.
Алекс открыл глаза и увидел, как в такт ритму морских волн знакомо покачивалась под потолком каюты лампа.
— Хорошо, похоже, ты еще поживешь. Алекс немного повернул голову и увидел Ника, без мундира, в одной рубашке, испачканной спереди кровью.
— Который теперь час? — спросил он приятеля. Попытался сесть, но ощутил такое головокружение, что упал обратно на подушки.
— Вечереет, — Ник поднялся, подошел к тазу с водой и принялся старательно мыть руки. — Ты едва не умер прошлой ночью. Пришлось повозиться, выколупывая из тебя пулю.
Алекс прикрыл глаза и подумал о своей дурацкой эскападе в образе Мстителя.
— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я еще на некоторое время воспользуюсь твоим гостеприимством. Похоже, я смогу ехать в Уорбрук лишь через день или два.
Ник вытер руки полотенцем.
— Мыс тобой совершенно не отдавали себе отчета в последствиях нашей вчерашней затеи. Этот город чертовски нуждался в герое, и они его заполучили. Это — ты. Они возвели тебя в сан героя, и теперь на каждом шагу только и слышишь — «Мститель то. Мститель се». Такое впечатление, что Мстителю приписывают все действия против англичан за последние десять лет.
Алекс застонал от отвращения.
— Это далеко не все. Англичане на твои поиски бросили всех своих солдат. Распространяются объявления с приказом о твоем аресте и незамедлительном расстреле. Сегодня утром они уже дважды побывали здесь и пытались обыскать мой корабль.
— Тогда я лучше пойду, — сказал Алекс, пытаясь сесть, что удалось ему с большим трудом. Он был слишком слаб от большой потери крови и отвратительной, дергающей боли в плече.
— Я умерил их пыл, угрожая войной с моей страной Алекс, едва ты ступишь на сходни, они тебя просто изрешетят. Ты бы видел, как упорно они ищут некоего высокого, темноволосого, худощавого господина.
Взгляд Ника обжег Алекса.
— И эти канальи знают, что ты ранен.
— Я понимаю, — сказал Алекс, сидя на краю постели. И он действительно все понимал. Понимал, что смотрит в отвратительную рожу смерти, но не может больше оставаться здесь, навлекая неприятности на друга. Он попробовал встать, тяжело опершись о спинку стула.
— У меня есть план, — сказал Ник. — У меня нет ни малейшего желания затевать гонки с английским флотом, и будет лучше позволить им обыскать судно.
— Да, конечно. По крайней мере, это избавит меня от необходимости выходить самому, что несколько затруднительно, — сказал Алекс, пытаясь улыбнуться.
Ник отмахнулся от притворно легкомысленного замечания Алекса.
— Я послал за одеждой моего кузена. Он толстяк и любит наряды поцветастее.
Алекс поднял бровь при этом замечании. По его мнению, гардероб Ника вызвал бы зависть даже у павлина. На что же тогда, интересно, похоже одеяние его кузена?
Ник продолжал:
— Думаю, если мы подложим подушки, зальем в тебя побольше виски — для подкрепления, водрузим на твою черную шевелюру напудренный парик, то ты вполне выдержишь эти смотрины с обыском.
— А почему бы мне просто не сойти с судна во всей этой маскировке?
— А что потом? Тебе нужна помощь, а помогать тебе означает рисковать жизнью И как ты думаешь, многие из твоих американцев устоят от соблазна получить пятьсот фунтов награды, объявленной за твою голову? Нет, ты останешься здесь со мной, на моем корабле, и мы вместе поплывем в этот твой Уорбрук. Есть там кто-нибудь, чтобы позаботиться о тебе?
Алекс сел, опираясь спиной о стенку каюты, чувствуя себя вдвое слабее, нежели когда он только пришел в себя. Он подумал об Уорбруке, основанном его дедом, большей частью которого владел ныне его отец. Там жили люди, бывшие его друзьями, которых он знал всю свою жизнь, — и он сам был один из них. Если он был храбр, они — вдвое храбрее. Нет, английские солдаты не могли поставить на колени Уорбрук.
— Да, там есть кому мне помочь, — сказал наконец Алекс.
— Тогда давай-ка мы тебя оденем. — Ник открыл дверь каюты и велел слуге принести нужную одежду.
— Алекс, — мягко проговорил Ник. — Мы — здесь. — Он с сочувствием смотрел на друга. Последнюю неделю Алекса трепала жестокая лихорадка, и теперь он выглядел, словно месяц пил без просыпа: глаза налились кровью, кожа высохла и покраснела, а мускулы стали слабыми и дряблыми.
— Алекс, нам опять необходимо одеть тебя в платье моего кузена. Солдаты все еще ищут Мстителя, и я боюсь, они могли добраться и сюда, на север. Ты меня понял?
— Да, — пробормотал Алекс. — Ты увидишь, в Уорбруке обо мне позаботятся.
— Надеюсь, ты прав, — сказал Ник. — Боюсь, они могут на самом деле поверить тому, что увидят. — В словах Ника имелась большая доля истины. Смешной толстяк в объемистом парчовом пальто и огромном парике совершенно не был похож на красивого молодца, прибывшего спасти родной город от злодея шурина.
— Ты увидишь, — еле выговорил Алекс языком, заплетающимся от бренди, влитого в него Ником в предверии вероятного появления английских солдат. — Они знают меня. Они помрут со смеху, когда я покажусь в таком виде, но поймут, что это не без причины. Они позаботятся обо мне, пока это проклятое плечо не заживет. Я только молюсь, чтобы они ненароком не выдали меня солдатам. Но они знают: ни один Монтгомери никогда не одевался, как павлин. Они смекнут, что на то были серьезные причины.
— Да, Александр, — сказал Николай успокаивающим тоном. — Надеюсь, ты прав.
— Конечно. Сам увидишь. Я знаю этих людей.
Глава 2
Не понимаю, почему я должна встречать его, — в тысячный раз говорила Джессика Таггерт своей сестре Элеоноре. — Александр никогда ничего не значил для меня — ничего хорошего, я имею в виду.
Элеонора молча затянула шнурки корсета Джессики. Она считалась очень хорошенькой, но Джессика красотой затмевала ее, как и всех остальных женщин в городе.
— Тебе придется пойти, потому что семья Монтгомери была очень добра к нам. Слезай оттуда немедленно, Салли! — одернула Элеонора свою расшалившуюся четырехлетнюю сестру, продолжая помогать Джессике надевать платье.
Дом Таггертов был всего лишь крохотной хибаркой, ухоженной ровно настолько, насколько этого могли добиться две работающие женщины, обремененные ответственностью и заботами о семи младших братьях и сестрах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Алекс полулег на мягкие подушки сиденья и постарался больше не смотреть в окно.
Они подъехали к большому дому в пригороде. Ник первым выпрыгнул из коляски, предоставив Алексу выбор: следовать за ним или продолжать сидеть в экипаже. Он был заметно сердит на товарища и, очевидно, счел свою помощь оконченной.
Алекс выбрался из экипажа, и камердинер Ника отвел его в комнату, где ждал огромный чан, полный горячей воды.
Он быстро разделся и погрузился в чан. И незамедлительно почувствовал себя лучше. Но по мере того как боль затихала, он вновь обратился мыслями к письму сестры. Алекс уже не считал, что оно просто продиктовано вспышкой женских эмоций, и начинал подозревать, что сказанное ею следует принять за чистую монету и что Уорбрук действительно нуждается в помощи. Элиас сказал, что корабль Джосайи отняли только по подозрению в перевозке контрабанды. Только по подозрению. Теперь Алекс верил этому.
Если простые солдаты его величества без всякого повода напали на безобидного моряка прямо на улице и открыто, не опасаясь наказания, средь бела дня посягнули на честь женщины, то что же тогда вытворяли королевские офицеры и облеченные властью чиновники?
— Я вижу, сегодняшние события никак не выходят у тебя из головы, — сказал Ник, входя в комнату. — Ну и чего же ты ожидал, выйдя на причал одетым как простой матрос?
— Человек имеет право носить одежду по нраву и чувствовать себя при этом спокойно и в безопасности.
— Типичное холопское рассуждение. Их доктрина, — сказал Ник, вздыхая. Он жестом приказал слуге распаковывать многочисленные сундуки и чемоданы. — Сегодня вечером ты воспользуешься гардеробом моего кузена, а завтра мы оденем тебя как подобает. Затем ты без опасений можешь отправляться домой.
Как обычно, предложение Ника больше походило на приказание. Не удивительно. Он не только всю жизнь отдавал приказы, но и привык к их неукоснительному исполнению.
После ухода Ника Алекс отмахнулся от слуги, державшего наготове купальную простыню с монограммой хозяина, и обернул ее вокруг бедер На дворе уже стемнело, но фонарщик исправно выполнял свою работу, и Алекс видел слонявшихся по улице солдат.
Они квартировали в домах горожан и приходили и уходили, когда заблагорассудится. То и дело Алекс слышал взрывы грубого хохота и звон бьющегося стекла.
Эти люди не боялись ничего. Им покровительствовал его величество. И если кто-то, как Алекс сегодня, пытался бороться с ними, то его ожидала другая привилегия, данная королевским солдатам, — право вешать без проволочек.
Они были англичанами. Американцы тоже были англичанами, но считались диким, невежественным стадом, нуждавшимся в пастухе.
Алекс с отвращением отвернулся от окна. Его взгляд случайно упал на приоткрытый дорожный сундук Ника. Сверху лежала черная, как ночь, рубаха.
А что, если кто-то отплатит им за террор? Око за око, подумал Алекс. Что, если человек в черном выйдет в темноту ночи и даст знать этой зарвавшейся солдатне, что они не могут безнаказанно измываться над колонистами?
Он принялся рыться в сундуке Ника и нашел пару черных панталон, под стать рубахе.
— Могу я полюбопытствовать, — послышался от дверей голос Ника, — что ты ищешь? Если драгоценности — напрасный труд, они спрятаны в надежном месте.
— Не надо так громко, Ник. Помоги мне лучше найти черный платок.
Ник подошел к Алексу и положил ему руку на плечо:
— Я хочу знать, что ты замышляешь.
— Я просто подумал, что, может быть мне удастся заставить этих «лаймиз» поволноваться. Из-за чего-нибудь вроде зловещего привидения.
— Понимаю. — Глаза Ника засияли. Идея Алекса явно пришлась ему по сердцу и нашла горячий отклик в загадочной русской душе. Ник открыл другой сундук. — Я никогда не рассказывал тебе про моего кузена, который проскакал галопом вниз по ступеням балюстрады нашего загородного имения? Лошадь, разумеется, сломала себе ноги, но это было просто замечательно!
Алекс перестал разглядывать рубаху, которую держал в руках, и посмотрел на Ника.
— А что теперь твой кузен?
— Помер. Все хорошие люди умирают молодыми. В другой раз он крепко выпил и решил выпрыгнуть на коне из окна второго этажа. Оба померли, и он, и лошадь. Хороший был человек.
Алекс воздержался от комментария относительно кузена Ника, занятый натягиванием на себя тесных черных панталон Ник был ниже и массивнее, но за годы балансирования на неверной палубе ноги Алекса превратились в сплошные мускулы, и, задуманные свободными, панталоны обтягивали их, как вторая кожа. Рубаха, с широкими рукавами и собранная на груди в складки, развевалась, как флаг.
— Эти, пожалуй, — сказал Ник, протягивая Алексу высокие, до колен, сапоги. — А вот и платок. — Он открыл дверь и крикнул куда-то вниз, в холл:
— Черный плюмаж сюда!
— Никому ни слова, ни единого слова, — произнес Алекс, падевая сапоги. Ник пожал плечами:
— А здесь и нет никого, только кузен с кузиной.
— И к примеру с сотню слуг.
— Кто обращает внимание на слуг? — Ник посмотрел поверх крышки сундука на слугу, подававшего пышный, траурного цвета плюмаж страусового пера.
— Герцогиня приносит свои соболезнования, — сказал слуга, выходя из комнаты.
В считанные минуты Ник облачил Алекса в черное с головы до ног. Он проделал отверстия для глаз в платке и повязал его Алексу, затем водрузил ему на голову большую треуголку. Перья плюмажа ниспадали пушистыми завитками с полей треуголки, закрывая лоб.
— Да, — сказал Ник и обошел вокруг Алекса, любуясь своей работой. — И что дальше? Какой план? Носиться по улицам, пугать солдат и расцеловывать девиц?
— Что-нибудь в этом роде. — Теперь, когда он был одет, Алекс начал думать, что же он, собственно, намеревался предпринять.
— В конюшне есть прекрасный вороной конь. Он в самом дальнем стойле. Когда вернешься, мы выпьем за… Мстителя. Да, мы выпьем за Мстителя. Теперь ступай, позабавься и возвращайся поскорее. Я голоден.
Алекс улыбнулся и, следуя указаниям Ника, спустился вниз и пошел к конюшне. Тьма окутала его, и благодаря черной одежде он растворился в ночи. Понемногу начал вырисовываться план. Алекс подумал о девушке, которую тащил на задворки солдат, подумал об отнятом у Джосайи корабле. Все три мальчика Монтгомери научились вязать свои первые морские узлы у Джосайи.
Конь, рекомендованный Ником, был сущим дьяволом. Он совершенно не был расположен позволить кому-либо ехать на себе верхом. Алекс обошел его, вскочил в седло, короткая схватка за первенство… он выиграл, конь подчинился. Они пулей вылетели из конюшни и поскакали на уличные огни.
Алекс тихим шагом направил коня параллельно главной улице, высматривая нуждавшихся в помощи. Случай не замедлил представиться. Семеро пьяных солдат окружили перед входом в таверну симпатичную молодую женщину, с руками, занятыми пивными кружками.
— Ну, поцелуйчик. Ма-аленький поцелуйчик, — пьяно бубнил один из солдат, тесня женщину.
Алекс, не тратя время на раздумья, выскочил из тени и поднял лошадь на дыбы. Вознесенные над их головами, сверкающие копыта разъяренного коня остановили солдат, а облаченный в черное, прорисованный светом уличного фонаря силуэт всадника со смутным ореолом вокруг головы принудил попятиться в страхе.
Алекс не думал менять голос, но заговорил, как прирожденный англичанин высшего сословия: не на том простонародном протяжном английском, что прижился в Америке за эти сто лет.
— Не кажется ли господам, что силы следует несколько уравнять? — произнес Алекс, обнажив саблю и наезжая на двух солдат, пятившихся от привидения на бешеном коне.
Двумя выпадами Алекс смахнул пуговицы с мундиров обоих солдат, и они звонко зазвенели на булыжнике мостовой.
Алекс подал коня назад, и пуговицы хрустнули под копытами. Он знал, что его успех в быстроте. Как только солдаты оклемаются, они начнут отбиваться или позовут подмогу.
Его клинок описал широкий полукруг, со зловещим свистом разрезая воздух, и застыл под подбородком третьего солдата.
— Думайте, прежде чем снова глумиться над американцами, иначе Мститель найдет вас. — С этими словами Алекс раскроил сверху донизу мундир солдата, не задев при этом его шкуру.
Алекс захохотал. Он смеялся, довольный победой, одержанной им над этими незадачливыми воителями, грозными только в куче. Продолжая довольно улыбаться под маской, он пришпорил коня и пустился рысью.
Но как ни был быстр его конь, пуля, пущенная ему в спину, оказалась быстрее. Алекс почувствовал, как что-то горячее пронзило ему плечо. Его качнуло назад, конь сбился с рыси, но Алекс удержал повод.
Он повернулся к женщине и солдатам, один из которых сжимал в руках еще дымящийся мушкет, и торжествующе крикнул:
— Вам никогда не поймать Мстителя. Он будет преследовать вас днем и ночью. Вам не избавиться от него!
Алекс решил, что более чем достаточно искушал сегодня судьбу, повернул коня и поскакал прочь. Тем временем ставни начали раскрываться, в окнах появились жители, как раз вовремя, чтобы увидеть человека в черном, пролетевшего мимо их домов. Позади Алекс слышал женский голос, может быть, принадлежавший спасенной им трактирной служанке. Но Алекс не разобрал, что именно она кричала, — он был слишком озабочен своим кровоточащим плечом.
Он ехал к окраине города, понимая, что ему придется избавиться от коня. Верхом на этом черном дьяволе он слишком приметен Возле доков, под прикрытием беспорядочно стоявших кораблей, путаницы такелажа и канатных бухт, он спешился, хлопнул коня по крупу и посмотрел, как тот помчался домой, в конюшню.
Алекс не мог осмотреть свою рану, почувствовал, что теряет много крови, а вместе с ней и силы. Ближайшим безопасным местом был корабль Ника, пришвартованный неподалеку и охраняемый преданной командой.
Стараясь держаться в тени, он лавировал в скопище судов и слышал нарастающий людской гомон на улицах города. Казалось, все жители оставили свои дома и обыскивали улицы. Добравшись наконец до люггера Ника, Алекс молил Бога, чтобы команда пустила его на борт. Он знал, что русские бывают столь же необузданны в ярости, как и в своей любви и привязанности.
Беспокойство оказалось напрасным. Один из моряков заметил его с палубы, мигом спрыгнул на причал и помог Алексу подняться па борт. Вероятно, у них вошло в привычку втаскивать среди ночи на палубу друзей хозяина в заскорузлой от крови одежде. Алекс смутно воспринимал, как моряки почти внесли его на корабль, и уж совсем не помнил, как оказался в каюте.
Алекс открыл глаза и увидел, как в такт ритму морских волн знакомо покачивалась под потолком каюты лампа.
— Хорошо, похоже, ты еще поживешь. Алекс немного повернул голову и увидел Ника, без мундира, в одной рубашке, испачканной спереди кровью.
— Который теперь час? — спросил он приятеля. Попытался сесть, но ощутил такое головокружение, что упал обратно на подушки.
— Вечереет, — Ник поднялся, подошел к тазу с водой и принялся старательно мыть руки. — Ты едва не умер прошлой ночью. Пришлось повозиться, выколупывая из тебя пулю.
Алекс прикрыл глаза и подумал о своей дурацкой эскападе в образе Мстителя.
— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я еще на некоторое время воспользуюсь твоим гостеприимством. Похоже, я смогу ехать в Уорбрук лишь через день или два.
Ник вытер руки полотенцем.
— Мыс тобой совершенно не отдавали себе отчета в последствиях нашей вчерашней затеи. Этот город чертовски нуждался в герое, и они его заполучили. Это — ты. Они возвели тебя в сан героя, и теперь на каждом шагу только и слышишь — «Мститель то. Мститель се». Такое впечатление, что Мстителю приписывают все действия против англичан за последние десять лет.
Алекс застонал от отвращения.
— Это далеко не все. Англичане на твои поиски бросили всех своих солдат. Распространяются объявления с приказом о твоем аресте и незамедлительном расстреле. Сегодня утром они уже дважды побывали здесь и пытались обыскать мой корабль.
— Тогда я лучше пойду, — сказал Алекс, пытаясь сесть, что удалось ему с большим трудом. Он был слишком слаб от большой потери крови и отвратительной, дергающей боли в плече.
— Я умерил их пыл, угрожая войной с моей страной Алекс, едва ты ступишь на сходни, они тебя просто изрешетят. Ты бы видел, как упорно они ищут некоего высокого, темноволосого, худощавого господина.
Взгляд Ника обжег Алекса.
— И эти канальи знают, что ты ранен.
— Я понимаю, — сказал Алекс, сидя на краю постели. И он действительно все понимал. Понимал, что смотрит в отвратительную рожу смерти, но не может больше оставаться здесь, навлекая неприятности на друга. Он попробовал встать, тяжело опершись о спинку стула.
— У меня есть план, — сказал Ник. — У меня нет ни малейшего желания затевать гонки с английским флотом, и будет лучше позволить им обыскать судно.
— Да, конечно. По крайней мере, это избавит меня от необходимости выходить самому, что несколько затруднительно, — сказал Алекс, пытаясь улыбнуться.
Ник отмахнулся от притворно легкомысленного замечания Алекса.
— Я послал за одеждой моего кузена. Он толстяк и любит наряды поцветастее.
Алекс поднял бровь при этом замечании. По его мнению, гардероб Ника вызвал бы зависть даже у павлина. На что же тогда, интересно, похоже одеяние его кузена?
Ник продолжал:
— Думаю, если мы подложим подушки, зальем в тебя побольше виски — для подкрепления, водрузим на твою черную шевелюру напудренный парик, то ты вполне выдержишь эти смотрины с обыском.
— А почему бы мне просто не сойти с судна во всей этой маскировке?
— А что потом? Тебе нужна помощь, а помогать тебе означает рисковать жизнью И как ты думаешь, многие из твоих американцев устоят от соблазна получить пятьсот фунтов награды, объявленной за твою голову? Нет, ты останешься здесь со мной, на моем корабле, и мы вместе поплывем в этот твой Уорбрук. Есть там кто-нибудь, чтобы позаботиться о тебе?
Алекс сел, опираясь спиной о стенку каюты, чувствуя себя вдвое слабее, нежели когда он только пришел в себя. Он подумал об Уорбруке, основанном его дедом, большей частью которого владел ныне его отец. Там жили люди, бывшие его друзьями, которых он знал всю свою жизнь, — и он сам был один из них. Если он был храбр, они — вдвое храбрее. Нет, английские солдаты не могли поставить на колени Уорбрук.
— Да, там есть кому мне помочь, — сказал наконец Алекс.
— Тогда давай-ка мы тебя оденем. — Ник открыл дверь каюты и велел слуге принести нужную одежду.
— Алекс, — мягко проговорил Ник. — Мы — здесь. — Он с сочувствием смотрел на друга. Последнюю неделю Алекса трепала жестокая лихорадка, и теперь он выглядел, словно месяц пил без просыпа: глаза налились кровью, кожа высохла и покраснела, а мускулы стали слабыми и дряблыми.
— Алекс, нам опять необходимо одеть тебя в платье моего кузена. Солдаты все еще ищут Мстителя, и я боюсь, они могли добраться и сюда, на север. Ты меня понял?
— Да, — пробормотал Алекс. — Ты увидишь, в Уорбруке обо мне позаботятся.
— Надеюсь, ты прав, — сказал Ник. — Боюсь, они могут на самом деле поверить тому, что увидят. — В словах Ника имелась большая доля истины. Смешной толстяк в объемистом парчовом пальто и огромном парике совершенно не был похож на красивого молодца, прибывшего спасти родной город от злодея шурина.
— Ты увидишь, — еле выговорил Алекс языком, заплетающимся от бренди, влитого в него Ником в предверии вероятного появления английских солдат. — Они знают меня. Они помрут со смеху, когда я покажусь в таком виде, но поймут, что это не без причины. Они позаботятся обо мне, пока это проклятое плечо не заживет. Я только молюсь, чтобы они ненароком не выдали меня солдатам. Но они знают: ни один Монтгомери никогда не одевался, как павлин. Они смекнут, что на то были серьезные причины.
— Да, Александр, — сказал Николай успокаивающим тоном. — Надеюсь, ты прав.
— Конечно. Сам увидишь. Я знаю этих людей.
Глава 2
Не понимаю, почему я должна встречать его, — в тысячный раз говорила Джессика Таггерт своей сестре Элеоноре. — Александр никогда ничего не значил для меня — ничего хорошего, я имею в виду.
Элеонора молча затянула шнурки корсета Джессики. Она считалась очень хорошенькой, но Джессика красотой затмевала ее, как и всех остальных женщин в городе.
— Тебе придется пойти, потому что семья Монтгомери была очень добра к нам. Слезай оттуда немедленно, Салли! — одернула Элеонора свою расшалившуюся четырехлетнюю сестру, продолжая помогать Джессике надевать платье.
Дом Таггертов был всего лишь крохотной хибаркой, ухоженной ровно настолько, насколько этого могли добиться две работающие женщины, обремененные ответственностью и заботами о семи младших братьях и сестрах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33