Ласково улыбнувшись дочери, он продолжил:— Ресницы у тебя темные, любимая моя девочка, а глаза зеленые, словно степи, по которым кочуют цыгане. А кожа нежная и белая, точно лепесток магнолии. Это ты унаследовала от предков по моей и материнской линии.Отец говорил правду. Летиция замечала, что совсем не похожа на остальных членов семьи Раконзи.Она никогда не задумывалась об этом прежде, не находя ничего удивительного в том, что она — брюнетка, в то время как ее родная сестра Мари-Генриетта блондинка, как мать.Волосы у младшей сестры были золотистые, словно солнечные лучи, а глаза неожиданно темные.В самом же великом герцоге не было никаких цыганских черт.Историю о цыганах все трое детей принца Павла находили страшно занимательной и романтичной, однако предпочитали не упоминать о ней в присутствии великой герцогини.— Такого рода легенды, — как-то заявила она недовольным тоном, — есть не что иное, как ложь, сочиненная людьми примитивными и дикими, которым не о чем думать и нечем занять себя, кроме как сочинять разные глупые небылицы.И после паузы добавила решительно и твердо:— Я тщательно изучила наше генеалогическое древо и уверяю вас, в этой басне о том, что в жилах Раконзи течет цыганская кровь, нет ни слова правды.Она помолчала, выжидая, не станет ли кто-либо возражать. И поскольку присутствующие решили, что благоразумнее промолчать, продолжила:— В истории семьи я обнаружила еще один весьма примечательный факт. Оказывается, герцогиню, ответственную за возникновение всех этих нелепых сплетен, лечил один весьма знающий французский доктор. Именно благодаря его стараниям она смогла наконец произвести на свет ребенка, ставшего впоследствии великим герцогом. — А затем, переведя дух, добавила: — И незачем вам, особам знатного рода, повторять эти дурацкие выдумки!Тогда Летиция ничего не ответила ей, но, вернувшись домой, кинулась к зеркалу и увидела, что волосы у нее совсем не такие, как у знакомых ей девушек, пусть даже не все они блондинки.И еще Летиция помнила слова отца о том, что она необыкновенно грациозна, как цыганка.Оставшись одна, она принялась танцевать и обнаружила, что тело у нее достаточно гибкое и податливое, чтобы делать сложные движения, такие, как в танцах цыган.Она также могла, развернувшись подобно пружине, высоко взлететь в воздух, прыгая через костер. Точно так же делали и цыгане — человеку, наблюдавшему за их прыжками со стороны, могло показаться, что некая волшебная сила отрывает их от земли.Решив как можно больше узнать о жизни цыган, девушка выезжала верхом за пределы дворца и прилегающих к нему земель, подальше от бдительного ока герцогини, останавливалась и разговаривала с первой попавшейся ей на пути группой цыган, кочующих по цветущим долинам или склонам гор.Они знали, кто она такая. Им льстило внимание юной принцессы, и они не только охотно говорили с ней и отвечали на ее вопросы, но также научили ее нескольким словам и фразам по-цыгански.Память у Летиции была восприимчивая, и вскоре она значительно расширила свой словарь.Позже она узнала, что и цыганам известна легенда о ее предке Раконзи. Они восхищались ее темными волосами, потому что, как и она сама, верили — она унаследовала их от цыган.Великая же герцогиня ненавидела цыган, преследовала и угнетала их при всяком удобном случае, особенно в этот, последний год.Она все дальше и дальше отгоняла их от столицы, и Летиция все реже и реже встречала их во время прогулок.— Как может Августина быть столь жестока? — сердито спрашивала она мать, когда в газетах сообщили, что двое цыган, обвиненных в каком-то преступлении, была казнены, несмотря на то, что оба клялись в своей невиновности.— Это очень дурно влияет на мысли и настроения людей, — вздохнула принцесса Ольга. — Наши цыгане всегда так добры и дружелюбны! Они — часть нашего общества.— Ты должна поговорить с кузеном Луи, попросить его что-то сделать, — сказала Летиция.— Попытаюсь, — ответила мать, — но ведь ты знаешь, дорогая, как сложно будет дяде без поддержки премьер-министра.— А он делает только то, что велит ему кузина Августина, — закончила за нее Летиция. — О, мама, какая же она ужасная женщина! Одна надежда, что цыгане напустят на нее порчу и заставят страдать, как она заставила страдать их!Принцесса Ольга запротестовала:— Не надо так говорить, дорогая! Иначе накличешь на нас несчастье.— Почему я должна накликать на нас несчастье, если мы любим цыган? — спросила Летиция. — Папа говорил, что я унаследовала волосы от цыган. Не только волосы, но и движения, и многое другое. И я очень этим горжусь!Принцесса Ольга улыбнулась. Улыбка эта была вызвана не только замечанием дочери. Ольга знала, что великая герцогиня использует каждую возможность, чтобы унизить дочь, не приглашая ее на приемы, на которых ей полагалось быть по рангу, и делала это не только потому, что Летиция была очень красива, но и потому, что внешность девушки напоминала о том, что в жилах Раконзи течет цыганская кровь.А они были слишком бедны, чтобы развлекаться и устраивать собственные приемы, и принцесса Ольга в очередной раз задумалась над возможным выходом из положения.Каждую ночь молила она Всевышнего о помощи — сперва своему любимому сыну, которому едва хватало в полку того содержания, что она ежемесячно высылала, потом — Летиции, которая в свои восемнадцать должна была бы куда чаще выходить в свет, и, наконец, — Мари-Генриетте, хоть и совсем не похожей на сестру, но тоже обещавшей превратиться в красавицу.— Ах, Павел, Павел! — плакала принцесса в темноте. — Помоги же мне хоть что-нибудь сделать для наших детей! Порой мне кажется, что кругом одна неприступная стена!..И как бывало всегда при мыслях о муже, тело ее начинало томиться от страстного желания, чтобы он был здесь, рядом с ней.Однако она понимала, что было бы неправильно показывать свои чувства перед детьми.А потому, лишь находясь наедине с великим герцогом, так любившим Павла, позволяла она себе говорить о муже со слезами на глазах.По-прежнему стоя у окна, Летиция сказала:— Попробую научиться у цыган колдовству, может, что и получится.— Что может получиться? — спросила Мари-Генриетта, сидевшая за столиком с шитьем.— Да что угодно! — откликнулась сестра. — Иногда мне кажется, что мы здесь словно в темнице, и постепенно состаримся и умрем, так и не повидав воли!— Не смей так говорить! — воскликнула Мари-Генриетта. — Прямо мурашки по коже бегут.— Один цыган, с которым я говорила, рассказывал кое-что о колдовстве. Сказал, что если сильно в него поверить, твое желание обязательно исполнится.— Ну так в чем же дело? — воскликнула Мари-Генриетта. — Понять не могу, чего ты тогда ждешь!— Он сказал мне, что делать это надо во время полнолуния, — заметила Летиция, — а полнолуние наступит через неделю. И чтоб мне не пришлось стараться напрасно, загадывай желания заранее, Гетти! Подумай хорошенько, чего бы тебе хотелось, а уж я постараюсь запомнить.Мари-Генриетта рассмеялась.— О, у меня целый сундук желаний! Можешь, начать с дюжины новых платьев и трех или четырех балов, на которых можно будет в них покрасоваться!— Прекрасно, — ответила Летиция. — Занесу в список. Что-нибудь еще?— Высокий, красивый и богатый принц, который будет танцевать со мной и заплатит за эти наряды!Летиция засмеялась:— Но это же неприлично!— Маловероятно, что мама сможет заплатить за них.— А вот и нет, это одно из моих желаний! — возразила Летиция. — И раз уж тебе понадобился высокий красивый принц, то и я не откажусь от такого же!— Ну тут все просто, — заметила Мари-Генриетта. — Ты должна заказать двух красивых принцев, и чтоб оба они были высокие и страшно богатые. Ну и разумеется, неженатые! Летиция рассмеялась: — Это все равно что просить луну с неба!.. Впрочем, цыгане уверяют, что их колдовство еще ни разу не подводило.Тут вдруг она вскрикнула:— Господи Боже! Быть того не может!— Что такое?— Стефани! Бежит сюда, к нам! И совершенно одна!— Просто не верится, — заметила Мари-Генриетта. — Ей не разрешают выходить без сопровождения этой сварливой старой баронессы.— Но она одна!Летиция выбежала из комнаты в маленькую прихожую. Мари-Генриетта услышала, как она отпирает дверь.— Стефани! Какой сюрприз! — воскликнула Летиция.Но не успела принцесса Стефани переступить порог, как Летиция заметила, что она плачет.— Что с тобой? Что случилось?— О Летиция! Я… мне надо… с тобой поговорить!.. — Голос Стефани прерывался от рыданий.— Ну конечно, конечно, — ответила Летиция. — Идем в гостиную. Мама отдыхает, так что там только мы с Гетти.Принцесса прошла в маленькую гостиную. Мари-Генриетта поднялась из-за столика и поцеловала кузину.— Страшно рада видеть тебя, Стефани, — сказала она. — Вечность прошла с тех пор, как мы виделись.— Да, знаю… знаю, — пробормотала Стефани. И по щекам ее покатились слезы. — Но мама… она не разрешает мне приходить… и пришлось убежать, когда… эта противная старая баронесса… не видела.Она громко всхлипнула и продолжила:— Я вышла… через боковую дверь… и бежала бегом… всю дорогу.Летиция усадила ее в кресло.— Присядь, дорогая, — ласково сказала она. — Сними шляпку и расскажи нам, что тебя так огорчило.У Стефани не оказалось платка, и Мари-Генриетта дала ей свой.Девушка вытерла глаза, но это мало помогло — слезы продолжали бежать по щекам.Стефани была очень хорошенькая — золотистые волосы с проблесками рыжины и орехово-золотистые глаза, столь характерные для всех Раконзи.Она ничуть не походила на мать с ее жесткими прусскими чертами. С первого взгляда было видно, что это дочь своего отца. Вообще они с Мари-Генриеттой были очень похожи.Стефани сняла шляпку, а Летиция нежно обняла кузину.— Расскажи нам, дорогая, что тебя так расстроило! — сказала она. — Просто сердце разрывается, когда вижу твои слезы!— О Летиция!.. Я… я хочу лишь одного… умереть!— Никогда не говори такие вещи, — строго заметила Летиция. — Что же такое могло случиться, что ты вдруг захотела умереть?Какое-то время Стефани не могла вымолвить и слова, затем жалобно произнесла:— Мама… сказала, что я должна… выйти замуж за короля… Виктора!..Летиция удивленно уставилась на нее.— Виктора, короля Звотаны?— Д-да…Сквозь рыдания Стефани пробормотала:— Но как я могу… выйти за него… когда вы знаете, что я… люблю Кирила… И он… он тоже… любит меня…Сестры уставились на Стефани в немом изумлении.Обе они знали, что брат, находясь дома, всякий раз выезжал вместе со Стефани на верховые прогулки и много времени проводил во дворце, объясняя это делами.Конечно, он, как и они, тоже очень любит Стефани, но сестрам и в голову не приходило, что между молодыми людьми — нечто большее, чем просто родственная симпатия.— Он любит… меня, он меня… любит!.. — прорыдала Стефани. — И я его… люблю!.. И если не смогу… стать его женой… то, клянусь, покончу… с собой!Летиция воскликнула:— Ты не должна говорить такие вещи, это грех! Ты рассказала матери о своих чувствах к Кирилу?— Нет, конечно… нет! — ответила Стефани. — Да мама бы… просто с ума сошла от ярости!.. У нее на мой счет совсем другие планы!..Стефани была права. Летиция знала, что самой заветной мечтой великой герцогини был тесный союз с более процветающей, чем Овенштадт, страной, королевой которой могла бы стать ее дочь.— Но я… сказала папе… — продолжала Стефани. — И он согласился, что просто… не представляет меня ничьей женой… кроме как Кирила…— А он знает, что мать хочет выдать тебя за короля?— Да, знает… но не предпринимает абсолютно ничего… Он, как всегда, позволит маме сделать все… по-своему. И я стану женой этого… ужасного человека… в то время как единственное, о чем я… мечтаю… это быть с Кирилом…Столь длинная речь, похоже, окончательно лишила Стефани сил; она закрыла глаза и прижалась к плечу Летиции.Слезы продолжали бежать по ее щекам, Летиция ласково вытерла их и сказала:— Успокойся, Стефани, дорогая, и расскажи все с самого начала.— Мама… сообщила мне эту новость… всего час назад… После того как переговорила с… премьер-министром…Летиция затаила дыхание. Совершенно очевидно, что речь шла об официальном решении кабинета…— Кажется, он… принес ей письмо… от короля, где тот… давал свое согласие… навестить нас, — продолжила Стефани. — Как бы там ни было, но мама сказала: «У меня для тебя хорошие новости, Стефани. Уверена, ты будешь просто счастлива. Виктор, король Звотаны, будет здесь на следующей неделе. И он собирается сделать тебе предложение»…— Ну а ты что? — спросила Летиция.— Я… не могла вымолвить и слова. Просто смотрела на мать, а она и говорит: «Тебе очень повезло, девочка моя. Ну и разумеется, поскольку это будет официальный визит, мы должны дать обед, а потом устроить бал в честь высокого гостя. На нем и объявим о вашей помолвке».— И ты, конечно, сказала, что не согласна?— Я… я ничего не сказала, — пробормотала Стефани, — стояла… смотрела на мать и молила Бога о том, чтоб на голову мне обрушился потолок. А выходя из комнаты, она сказала: «У нас дел невпроворот. Так что чем раньше мы ими займемся, тем лучше».— О Стефани, бедняжка, как же все это ужасно! — воскликнула Мари-Генриетта. В ее голосе было искреннее сочувствие, Стефани снова зарыдала.— Я этого… не вынесу! — бормотала она. — Можно ли как-нибудь… связаться с Кирилом и узнать… согласен ли он бежать со мной?..Летиция удивленно посмотрела на кузину:— И ты готова на это?Стефани всплеснула руками.— Не знаю… Думаю, это… безнадежно. Мама обязательно… пошлет солдат вернуть меня… А Кирила могут… застрелить или посадить в темницу из-за меня… О Летиция, ну что же мне делать?..Она снова заплакала, да так горько и громко, что Летиции ничего не оставалось, как еще крепче прижать кузину к себе.Стефани продолжала рыдать, а Летиция сказала Мари-Генриетте:— Надо что-то придумать! Иначе она заболеет от горя.Мари-Генриетта, в свою очередь, всплеснула руками.— Но что мы можем сделать?! — воскликнула она. — Стефани права: если они убегут, кузина Августина непременно вернет ее. И Кирил будет навеки опозорен!— Да и денег у них нет… — тихо добавила Летиция.— Но я не хочу… просто не могу выйти замуж… за Виктора… не могу! — прорыдала Стефани. — Я о нем… слышала. Он совершенно… ужасный человек… ни одна девушка не хочет… выходить за него!..— Откуда ты знаешь? — с любопытством спросила Летиция.Она судорожно пыталась вспомнить, что говорили о короле Викторе. Но знала о нем совсем немного.И все потому, что после смерти отца они жили уединенно и почти никого не принимали, так что слухи о соседних странах и их правителях были им просто недоступны.К тому же она понимала: придворные не стали бы делиться ими в присутствии сестер.Но все же некие смутные воспоминания о каком-то скандале, связанном с королем, возникли в памяти, но детали и подробности вспомнить никак не удавалось.— Мне всегда казалось… мама терпеть его не может… — говорила тем временем Стефани, вытирая слезы, — Помню, как-то папа… спросил ее… прошлой осенью, можно ли пригласить короля на охоту… и тогда мама сразу же ответила: «Нет, нет и нет»… Потому что он не только человек непорядочный… но в жилах его… течет цыганская кровь…Летиция вздрогнула.— Она так и сказала?— Да, и вычеркнула его из списка приглашенных, и вместо него приехал этот скучнейший Маргрейв из Баден-Бадена… Про него все говорят, что он и с десяти ярдов в слона промахнется.В другое время Летиция бы рассмеялась, но Стефани произнесла эту фразу с такой горечью, что было не до смеха.— Так, значит, в жилах короля тоже течет цыганская кровь?! — спросила она.— Да, а мама всегда это… не одобряла… И устроила страшный скандал, — ответила Стефани. — Но король есть король, и он хочет, чтоб его королевой… стала я.Тут последовали новые слезы, и тогда Летиция сказала:— Надо подумать, Стефани. Подумать хорошенько, что тут можно сделать. Конечно, ты не должна выходить за короля, если любишь Кирила.Говоря это, она думала не только о кузине, но и о брате.Если Кирил действительно любит Стефани, в чем она теперь была уверена, тогда ей следует сделать все возможное, призвав на помощь магию, колдовство или же иные высшие силы, чтобы помочь брату.Брат был вторым после отца человеком в мире, которого Летиция пылко любила, тем более что похожи они были как две капли воды.Принц Павел не мог и мечтать о лучшем сыне. Юноша был красив, силен и ловок. Прекрасный наездник, настоящий спортсмен.Более того, в голову Кирила ни разу не закралось ни одной сколько-нибудь подлой мысли, и все просто обожали его, как некогда любили его отца. И не только в столице, но и в любом другом уголке страны, который доводилось посетить Кирилу. Летиция часто слышала, каким уважением и любовью пользуется он в полку.Он уже завоевал репутацию благородного и храброго воина, а один из генералов, как-то навестивших мать, говорил, что солдаты Кирила скорее умрут, нежели предадут своего командира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16