Они любили огромную лестницу — по ее полированным перилам съезжали, когда были детьми.
Любили длинные коридоры с бесчисленным множеством комнат.
Любили историю, которой дышал каждый уголок этого старинного дома с его потайными лестницами, призраками и подземными темницами, откуда, по утверждению Антеи, долгими зимними ночами доносились вопли заключенных.
Отца умиляла игра ее воображения. Он говорил, что это никакие не темницы, а подвалы, где, без сомнения, когда-то скрывались протестанты от тирании Марии Тюдор, а позднее — католики во времена правления Елизаветы, сжигавшей еретиков на кострах.
Если даже в этих подвалах никто не прятался, рассказывал лорд Колнбрук, они вполне могли служить складами для контрабандистов, которые поднимались по Темзе и торговали со многими землевладельцами в предместьях Пондома, готовыми выкладывать солидные деньги за французские вина и особенно за бренди.
Но Антея по-прежнему считала эти мрачные, душные, холодные подземелья темницами и ни за что бы не пошла туда по доброй воле.
Зато по всем остальным помещениям дома она носилась с братом наперегонки.
Они прятались, неожиданно выскакивали из потайных дверей в стенах и пугали слуг, играя в привидения.
Теперь, с горечью размышляла Антея, по коридорам, которые помнят шаги ее матери, будут ходить чужие люди, а в комнате, служившей спальней не одному поколению лордов Колнбруков, станет почивать новый владелец.
Чем больше она думала о маркизе, тем больше ненавидела его, хотя и пыталась убедить себя, что поступает не по-христиански, что следует быть благодарной ему за спасение от нищеты и отчаяния.
И все же она не сомневалась, что Иглзкпиф — черствый, жестокий человек, чуждый сострадания к обездоленным людям.
Гарри не открыл сестре истинную причину, сподвигнувшую маркиза купить их дом, но Антея заподозрила, что происходит нечто неладное.
По окончании ремонта, во время которого она буквально восхищалась рабочими, потрудившимися на славу под руководством Гарри, она узнала, что маркиз собирается устроить прием по случаю прибытия в свое новое владение.
Никем не замеченная, она случайно услышала, как Чарли сказал ее брату:
— Надолго они не задержатся. Лотти должна вернуться в театр вечером в понедельник. Но, насколько я знаю, у нее есть небольшая роль в субботу вечером, так что к обеду они все будут вовремя.
Хотя Антея почти ничего не знала о столичной жизни, она запомнила, как Гарри однажды называл Потти Верной превосходной балериной.
Он и Чарли восхищались ею, очевидно, ее высоко ценили все завсегдатаи клубов в Сент-Джеймс.
— Иглзклиф подарил ей бриллиантовое колье, и теперь она сверкает, как рождественская елка, — заметил Чарли в другой раз.
Антее казалось странным, что маркиз тратит столько денег на простую актрису, но она предположила, что так он выражает свое восхищение ее талантом.
Она убеждала себя, что подарки маркиза значат не больше, чем букеты цветов, которые приносят актрисам менее богатые поклонники.
Ей пришли на память рассказы отца о балеринах и оперных певицах, которые после представления всегда получают огромные букеты.
Актрисам было бы очень обидно, если б обожатели вдруг забыли о них.
Судя по поведению Гарри и по тону, каким он говорил с другом о предстоящем празднике, он явно нервничал.
Чарли много времени проводил в Дауэр-Хаусе, делясь с Гарри лондонскими новостями, — скорее всего таким образом он пытался хоть немного возместить другу те развлечения, которых Гарри теперь был лишен, поскольку новая должность обязывала его не отлучаться надолго из имения.
Гарри же не особенно огорчался по этому поводу.
Его единственным желанием было аккуратно выполнять все требования маркиза, чтобы не лишиться своей должности, которая, по разумению Чарли, могла в какой-то степени компенсировать потерю Квинз Ху.
Антея испытывала несказанную радость, наблюдая, как дом хорошеет день ото дня.
Наличие значительных средств позволило Гарри нанять необходимое количество каменщиков, плотников, штукатуров и маляров в их округе.
Рано утром их привозили на работу в больших повозках, запряженных парами лошадей, а вечером развозили по домам.
Антея очень гордилась братом: у него так хорошо получалось то, чем он раньше никогда не занимался!
Конечно, в армии он привык отдавать приказы, которые четко выполнялись, но сейчас девушка также обнаружила, что Гарри унаследовал от отца его природное обаяние, и рабочие изо всех сил старались потрафить своему нанимателю.
Поскольку Гарри провел несколько военных лет вдали от дома, большинство рабочих не знали его в лицо и не догадывались, что на самом деле он лорд Колнбрук.
И конечно, маркиз вряд ли стал бы утруждать себя поездкой к отставным военным, жившим в деревне, или к кому-либо еще, кто знал его с малых лет и мог проговориться.
— Только бы не забыть, что меня теперь зовут Дальтон, — бормотал он с усмешкой, когда начался ремонт. — Чарли, а почему ты выбрал именно это имя?
— Когда-то у меня был учитель Дальтон, — ответил Торрингтон, — весьма надоедливый тип, но работу свою он делал хорошо. Вот я и подумал, что его имя тебе подойдет.
— Мог бы меня спросить, прежде чем перекрестить в его честь. — недовольно заметил Гарри.
— Не было времени, старина. — оправдывался Чарли. — Я сидел в Уайт-клубе и думал о тебе, когда вошел Иглзклиф и кто-то прошептал: «А вот и Мидас, который к тому же вчера сорвал куш на скачках. Деньги всегда идут к деньгам!» Сказано было довольно едко, но я вдруг понял, что маркиз — тот самый человек, который тебе нужен.
Гарри промолчал, и Антея, решив, что это выглядит как неблагодарность с его стороны, торопливо произнесла:
— Бы были очень, очень добры к нам, Чарли. Вы нас по-настоящему выручили.
Чарлз смотрел на нее так, словно увидел впервые. Конечно, он знал ее уже много лет, но она была на пять лет моложе своего брата, и он привык считать ее маленькой девочкой.
И вот, пока он воевал с французами, она выросла и превратилась в привлекательную девушку. Точнее говоря — очаровательную.
Однако взгляд ее синих глаз оставался по-детски чистым и невинным.
Когда все это дошло до сознания Чарли, он понял, что ей нельзя знакомиться с Иглзклифом.
Он все дожидался, пока Антея выйдет из комнаты, и наконец тихо сказал Гарри:
— Что хочешь делай, но не допусти, чтобы маркиз увидел твою сестру.
Гарри удивленно взглянул на друга.
— Почему?
— Не глупи! — отрезал Чарли. — Ты же знаешь, как он относится к женщинам, а твоя сестра превратилась в очень хорошенькую девушку, и я понял это именно сейчас.
— Разве? — опешил Гарри.
Он привык, что сестра бегает за ним, фактически исполняя его мелкие поручения, так же как мальчики из младших классов во время последнего семестра в Итоне.
Он по-прежнему воспринимал ее девчонкой с растрепанными волосами, спущенными белыми носками и в порванном платье.
И когда Антея вновь вошла в комнату, он посмотрел на нее другими глазами и понял, что, несмотря на небогатый наряд, она двигается с изяществом, которого он раньше не замечал, а детская мордашка стала прелестным девичьим личиком.
Этим же вечером, придя к сестре, как обычно, пожелать спокойной ночи, он присел на край кровати.
— Послушай, Антея, Чарли сегодня сказал мне, что маркиз приедет сюда в конце недели и тебе не стоит с ним встречаться.
Девушка рассмеялась.
— А я и не собиралась. Ты думаешь, он пригласит меня на обед?
— Нет, конечно, нет, — поспешно ответил Гарри. — Я думаю лишь о том, что, пока маркиз здесь, тебе не следует гулять по парку и уж ни под каким видом не приходить в Квинз Ху.
— Я понимаю, что тебя беспокоит, — оживилась Антея. — Мы очень похожи, если он меня увидит, то может подумать, что ты — не Дальтон.
Гарри с облегчением вздохнул и согласился с такой версией.
— Да, конечно. Именно этого я и боюсь, поэтому тебе нужно быть очень осторожной. Попросту говоря, не показываться ему на глаза.
— Слушаю и повинуюсь! — состроила гримасу Антея. — Но мне хотелось бы как-нибудь хоть одним глазом взглянуть на него, ведь я никогда не видела маркизов.
— Это исключено! — сурово произнес Гарри. — Пойми, Антея, ты должна оставаться здесь, и если он по какой-либо причине подойдет к двери, ты сделаешь вид, что тебя нет дома.
Антея со смехом откинулась на подушки.
— Ты все сильнее разжигаешь мое любопытство.
— Любопытство до добра не доведет, — предупредил Гарри. — Один маленький неверный шаг может обернуться большой бедой. Антея, маркиз крайне неприятный человек с дурной репутацией. Если б у меня была возможность продать Квинз Ху кому-нибудь еще, я ни за что бы не стал иметь дело с Иглзкпифом.
— Не думаю, чтобы этот дом приглянулся нескольким богачам одновременно, — заметила Антея. — Так что спасибо Чарли — теперь папины долги уже не будут обременять нас до самой смерти.
Она увидела, что брат нахмурился, и, подумав немного, перевела тему в другое русло.
— Сегодня я навестила бедного старого Бурроуза. Он в восторге от ремонта, который сделали в его доме по твоему приказанию. «Никогда в жизни мне не было так уютно, мисс Антея», — сказал он мне. До чего я рада, что повидала его!
— Слава Богу, я могу хоть что-то сделать для стариков ветеранов, — пробормотал Гарри.
— А нянюшка потрясена суммой, — продолжала девушка, — которая даже превысила жалованье за длительное время. «Теперь у меня хватит денег на похороны», — весело сообщила она. Но я ей ответила, что умирать было бы очень нехорошо с ее стороны.
— Да уж, конечно, — улыбнулся Гарри, подумав, что лучшей компаньонки, чем нянюшка, для Антеи не найти.
У него уже был разговор с ней о сестре, и нянюшка твердо сказала:
— Не беспокойтесь, мастер Гарри. Я буду заботиться о мисс Антее, как всегда. Из того, что я слышала о его светлости, могу сделать только самые нелестные для него выводы.
И продолжала еще более решительным тоном:
— Настоящий джентльмен не станет привозить в дом вульгарных девиц из театра. Ваша матушка в гробу бы перевернулась!
— Только не упоминай об этом при Антее, нянюшка, — попросил Гарри. — Это лишь разожжет ее любопытство, и она захочет увидеть маркиза хотя бы потому, что никогда раньше не встречала подобных мужчин.
— Я прослежу, чтобы она оставалась здесь со мной, милорд, — ответила няня.
Гарри слез с кухонного стола, на котором сидел в течение всего разговора.
— Я для вас не милорд. Я — мистер Дальтон и прошу не забывать этого.
Он направился к выходу, и вслед ему понеслись насмешливо-сердитые слова старой няни:
— Да уж, мистер Дальтон! Что такое происходит в этом мире, хотела бы я знать, если человек опасается называться именем, принадлежащим ему по праву?
За то время, пока Гарри занимался ремонтом Квинз Ху, он неоднократно встречался с маркизом, приезжавшим проверить, как идут дела, и в очередной раз поторопить своего управляющего.
Тогда в доме, в частности, перекрасили стены и потолки и полностью перестроили кухню, установив там современные плиты, сиявшие, как полированное серебро.
И вот однажды, когда Гарри приехал в Лондон с ежемесячным отчетом, маркиз категорически заявил ему, что ждать больше не намерен.
— Я приобрел дом для определенной цепи, Дальтон, — произнес он властно и отчетливо. — Me за горами пето, и я собираюсь приехать туда на ближайшие субботу и воскресенье, так что у меня не будет времени везти гостей, которых я намерен взять с собой, куда-либо еще.
Он постучал по столу линейкой.
— Таким образом, вы должны окончательно привести в полный порядок большие спальни. Я хочу, чтобы в доме было много слуг, нанять их я поручаю вам. Если возникнут какие-либо трудности, обращайтесь к моему секретарю. Я приеду с гостями в субботу, двадцатого мая.
— Так скоро, милорд? — в отчаянии произнес Гарри.
— Не так уж и скоро, — возразил маркиз. — Со мной будет не только мисс Потти Верной, о которой вы, разумеется, слышали, но и несколько хорошеньких юных балерин из «Ковент-Гарден». Они выступят для нас во время обеда.
— Выступят?.. — Гарри онемел от изумления.
— Все очень просто, — продолжал Иглзклиф. — Вы установите небольшую сцену, высотой примерно восемнадцать дюймов, в обеденном зале под галереей менестрелей. Девушки будут показывать «пластические позы»— это новая форма искусства, прибывшая к нам с материка. Им потребуется пианист, и я хочу, чтобы вы нашли кого-нибудь из местных.
Увидев, как вытянулось лицо управляющего, маркиз объяснил:
— Всех этих балерин будут сопровождать мои лучшие друзья, и пианист из числа знакомых только смущал бы девушек. Поэтому вам нужно найти человека, который, выполнив свою задачу, немедленно уйдет. Вы понимаете?
— Да, конечно, милорд, — кивнул Гарри. Немного подумав, маркиз прибавил:
— Действительно, неплохо бы устроить обед под музыку. Тихий, мелодичный аккомпанемент не будет мешать разговору, наоборот, придаст атмосфере чересчур длинного обеденного зала некую непринужденность. Музыкант сначала будет играть на галерее, а потом спустится вниз, когда мы перевдем к десерту, а балерины начнут свое выступление. Насколько я понимаю, все, что им потребуется для представления, это музыкальный аккомпанемент. Теперь вам понятно?
— Уверен, что смогу все устроить, милорд, — ответил Гарри. — Я знаю подходящего пианиста, который вышел на пенсию из-за болезни сердца.
Но играет он великолепно, и я уверен: за небольшую плату он с радостью согласится аккомпанировать вам.
— Дайте ему сколько он захочет, — взмахнул рукой маркиз, — и не утомляйте меня подробностями. Ваше дело — организовать все как следует. И проследите, чтобы сцена была изящно задрапирована и, разумеется, украшена цветами.
— Непременно, милорд.
Возвращаясь из Лондона, Гарри заехал к мистеру Мелдозио.
Его домик размерами несколько превосходил коттеджи и был расположен на окраине деревни.
Приятный человек с типично итальянской внешностью, с белыми как снег волосами, Мелдозио жил с сестрой, окружившей его заботой, и большую часть времени проводил среди мелких птичек, которых собирал всю жизнь.
Он встретил Гарри с искренней радостью.
— Какой сюрприз, лорд Колнбрук! — вскричал он. — Как долго я вас не видел! Я уж решил, что вы про меня забыли.
— Я думал, вы слышали, у меня было много дел в Квинз Ху, — ответил Гарри.
Мистер Мелдозио подмигнул ему.
— Да, слышал. Я так понимаю, что вы теперь называетесь мистер Дальтон, управляющий.
— Именно так, — подтвердил Гарри. — Мне нужна ваша помощь вечером в субботу, и ваш отказ очень расстроил бы меня.
Мистер Мелдозио с восторгом согласился.
— Это будет как в старые добрые времена. — Он был явно растроган. — Хотя пальцы плоховато слушаются меня по утрам, я упражняю их ежедневно. Надеюсь, я не разочарую мисс Лотти Верной.
— Я уверен, она будет восхищена вашим исполнением, как и все мы, — сказал Гарри.
По дороге домой он думал о том, как обрадуется Антея, что все улажено.
Теперь она смотрела на брата и все отчетливее понимала, какой катастрофой грозит обернуться гнев маркиза в первый же день его пребывания в Квинз Ху.
Было утро пятницы, и даже если Гарри немедленно отправился бы в ближайший город, то вряд ли нашел кого-нибудь столь же искусного, как Мелдозио, а времени на прослушивание и репетиции уже не оставалось.
Гарри со звоном поставил пустой стакан на стоп.
— Что мне делать, Антея? — простонал он. — Что, черт побери, прикажешь мне делать?
— Все очень просто, — ответила девушка. — Играть могу я.
Гарри воззрился на нее так, словно она сошла с ума.
— Ты? Нет! Не говори глупостей!
— Ты же знаешь, — продолжала Антея, — что я играю на фортепьяно. Конечно, не так хорошо, как мистер Мелдозио, но папе нравилось. Он однажды сказал, что если мне придется когда-либо зарабатывать на жизнь, то, потренировавшись, я вполне могла бы выступать профессионально.
— Он тебе просто польстил, — ухмыльнулся Гарри.
Разумеется, он слукавил, так как знал, что сестра великолепно играет на фортепьяно; многие, слышавшие ее исполнение, признавались, как они тронуты ее мастерством.
Каждое воскресенье она играла на органе в церкви, и хотя Гарри считал себя лишенным всякого музыкального слуха, он чувствовал, что из старого органа, который держался на честном слове и давным-давно нуждался в замене, Антея умела извлечь музыку, напоминавшую пение ангелов.
Все это молнией промелькнуло в его мозгу, но он тут же вспомнил о маркизе и выпалил:
— Невозможно! Абсолютно невозможно!
— Очень хорошо, — фыркнула Антея. — Тогда найди еще кого-нибудь.
Она взглянула на часы на каминной попке.
— Уже почти полдень. У тебя осталось около восьми часов.
Гарри сжал зубы.
— Ты же знаешь, заниматься поисками мне некогда. Нужно срочно закончить тысячу дел. Садовники принесли цветы, и я должен проследить, чтобы их красиво расставили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13