А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Не в силах более выносить происходящего, Антея встала из-за стола и, не сказав ни слова, вышла из комнаты.
В тот миг, когда она закрывала за собой дверь, до нее донесся голос брата:
— Знаешь, Чарли, этому надо положить конец…
Не желая больше слушать их, она выбежала из парадной двери и, не размышляя, даже не осознавая, что делает, побежала по лесной дорожке — кратчайшему пути в Квинз Ху.
Только один человек мог помочь ей, только он мог ее понять.
Прежде чем рассказать что-нибудь брату, прежде чем открыть ему правду, ей необходимо посоветоваться с маркизом, как это сделать наилучшим образом.
Теперь девушка осознала, что должна была сразу рассказать Гарри о случившемся.
— И зачем я пыталась все скрыть от него? — в отчаянии вопрошала она себя.
Конечно, ответ был прост: она ни при каких обстоятельствах не могла признаться Гарри, что маркиз привел ее в комнату отца и поцеловал, а потом, испугавшись, она сбежала по потайному ходу.
Чем больше она размышляла обо всех перипетиях последних дней, тем отчетливее понимала, что не способна придумать благовидного объяснения событиям, цеплявшимся друг за друга и увенчавшимся спасением маркиза сначала от подосланного убийцы со стилетом, потом — от самого лорда Темплтона.
— Что делать? Ну что же мне делать? — как заведенная повторяла она на бегу.
Только маркиз сможет найти выход из ее безвыходного положения.
Добежав до опушки, она перешла на шаг и попыталась отдышаться.
До особняка осталось совсем немного.
Поднявшись по ступеням до парадного входа, Антея вдруг обнаружила, что явилась в дом как была, без капора, с растрепанными волосами.
Почти нечеловеческим усилием она заставила себя войти в распахнутую дверь с достоинством.
— Я должна немедленно поговорить с милордом! — объявила она лакею.
Это был тот самый человек, которого она, вчера посылала за Хайнесом. Улыбнувшись, он ответил:
— Конечно, мисс. Сейчас милорд наверху вместе с мистером Хайнесом. Проводить вас наверх?
— Благодарю вас.
Лакей пошел вперед, и девушка последовала за ним, все еще пытаясь восстановить дыхание.
Когда они достигли хозяйских покоев, лакей постучал в дверь.
Открыл Хайнес.
Лакею уже не было необходимости что-то говорить, поскольку слуга вышел в коридор и увидел Антею.
— Очень рад вас приветствовать, мисс! У меня для вас сюрприз.
— Мне нужно… поговорить… с милордом! — произнесла Антея чужим голосом.
— Разумеется, — кивнул Хайнес, — и я уверен, милорд будет счастлив видеть вас, ведь он вам стольким обязан!
Не дожидаясь ответа, он вернулся в комнату, оставив девушку в дверях, и объявил:
— Мисс Антея, милорд!
В этот миг она заметила, что маркиз не лежит в постели, а сидит в кресле у открытого окна.
В комнату вливался солнечный свет, озаряя темные волосы и каждую черточку лица маркиза.
Он казался полностью одетым, хотя такое впечатление создавалось благодаря белому жабо его ночной рубашки над халатом из темно-синего бархата.
Он совсем не напоминал того распростертого на подушках, сраженного болезнью человека, которого Антея видела вчера.
Она просто стояла, неотрывно глядя на него.
А услышав, как Хайнес закрыл дверь, и поняв, что осталась с маркизом наедине, бросилась к его креслу.
Волнение и робость мешали ей заговорить.
Но вдруг слова вырвались сами собой.
— Случилось… нечто ужасное… мне нужна… ваша помощь… пожалуйста… Маркиз протянул ей руку.
— Что произошло? Что вас так огорчило? — негромко спросил он.
Антея взяла его руку и, едва сознавая, что делает, опустилась на колени рядом с его креслом.
Она стиснула ладонь маркиза, словно спасительный канат, и сила его пальцев придала смелости, которой ей отчаянно недоставало.
— Лорд… Темплтон… — запинаясь, выговорила она.
Девушка почувствовала, как напрягся Иглзкпиф.
— Что сделал этот мерзавец? — процедил он сквозь зубы.
— Он уехал… за границу… — молвила Антея, — как вы ему велели… Но вчера вечером он… в Уайт-клубе… сказал, что… вынужден покинуть Англию из-за чудовищной клеветы, которую вы на него возвели.
Маркиз усмехнулся.
— Этого следовало от него ожидать. Заглянув в испуганные, молящие глаза Антеи, он понял — это еще не все.
— Что он еще сказал?
— Он… сказал… — едва слышно пролепетала Антея, — что видел меня… в вашей спальне… и что я… грозилась убить его.
— Он упомянул ваше имя?
— Д-да… это слышали многие… в том числе… друзья Гарри и Чарли.
Иглзклиф сжал губы и нахмурился.
— Темплтон всегда был человеком без чести и совести, но это уже переходит всякие границы!
— Я… ничего не имею против… если это говорят в Лондоне, — опустила глаза девушка, — но я просто… не знаю, как рассказать Гарри… правду… Я боюсь, что он… никогда не простит меня, если… если узнает, что я была… тогда… в вашей спальне…
Маркиз молчал.
— Помогите… прошу вас, помогите… — взмолилась Антея. — Я знаю, для вас это не очень… много значит… но, кроме Гарри, у меня никого нет… он единственный во всем мире… любит меня… и я не могу… не могу потерять его…
Ее глаза наполнились слезами, вместившими в себя и страх, и горечь обиды, и безысходность.
Маркиз смотрел на нее, тщательно обдумывая ситуацию, прежде чем ответить.
— Теперь послушайте, Антея. Прежде всего нам нельзя допустить глупостей, и вы поступили правильно, обратившись ко мне за помощью. Что вы сказали Гарри перед уходом?
— Ничего, — всхлипнула Антея. — Чарли приехал, когда мы заканчивали обедать… А когда он рассказал, что наговорил про меня лорд Темплтон, я вскочила… и побежала к вам.
— Вы проявили весьма похвальное здравомыслие, и коль вы оказались такой благоразумной девушкой, я уверен, мы найдем выход, не рассердив вашего брата.
— Он очень… рассердится… если узнает, что я была в вашей спальне… и не меньше… если узнает, что я… встречалась с вами… не поставив его в известность.
— Вы хотите сказать, он вообще не подозревает о том, что мы знакомы? — недоверчиво спросил Иглзклиф.
— Гарри знает, что вы… говорили с «мисс Мелдозио»… и… вы просили ее принять на хранение фортепьяно… а я… еще не успела вас поблагодарить…
— Не нужно благодарностей, — покачал головой маркиз. — Я находил мое решение проблемы достаточно остроумным.
— Оно гениально, но Гарри уверен, что… кроме того раза… я с вами не разговаривала… и он не знает, что я… играла в гостиной…
— Ясно, — задумчиво произнес Иглзклиф.
— Когда я вернулась домой в субботу ночью, он спал, и нянюшка обещала не рассказывать ему, что мы поздно пришли.
— Я начинаю понимать… ситуация несколько запутаннее, чем я предполагал.
— Прошу вас… пожалуйста… скажите, что мне делать… Кроме того, мне теперь кажется… Гарри… будет очень… удивлен, что я пришла к вам.
— Полагаю, — чуть помедлив, молвил Иглзклиф, — нам следует чистосердечно признаться в том, что ваша смелость спасла мне жизнь. К тому же правда может быть преподнесена таким образом, чтобы она не огорчила вашего брата.
— Но… нельзя говорить ему… что вы… поцеловали меня… — прошептала Антея.
От смущения она не могла поднять глаз. Маркиз ответил очень тихо:
— Ну конечно же, нет. Это касается только нас двоих и останется между нами.
Эти слова подействовали на нее как бальзам, она почувствовала такое облегчение, что на миг прижалась головой к колену маркиза, выпустив его руку.
— Все будет в порядке, — заверил ее Иглзклиф. — Мы справимся с этой проблемой так же, как вы спасли меня от стилета Милли и подушки Темплтона.
Антея подняла голову.
— А… как?
— Предоставьте это мне. Я подозреваю — больше того, уверен, — что вы совершенно не умеете лгать. Ваши глаза выдают вас.
Не ожидая услышать от маркиза ничего подобного, Антея изумленно смотрела на него.
— В первую очередь, — продолжал между тем Иглзклиф, — нам нужно послать за вашим братом и Чарлзом Торрингтоном, попросить их прийти сюда немедленно. И тогда я им расскажу, какая вы смелая и отважная девушка и сколь я вам благодарен за то, что все еще жив.
— Г-гарри… рассердится… — ввернула Антея.
— При моей изобретательности — не рассердится, — прервал ее маркиз. — А теперь я предлагаю вам пойти в соседнюю комнату и поиграть на фортепьяно. Это успокоит вас, снимет страх, и, надеюсь, вы станете больше доверять мне.
Антея тяжко вздохнула.
— Вы… действительно думаете… что все будет в порядке?
— Я уверен, — ответил маркиз. — Просто делайте все так, как я скажу, и не забывайте: я ваш пациент, поэтому меня нельзя расстраивать или со мной спорить.
Антея поняла, что он пытается ее развеселить, и улыбнулась сквозь слезы.
Маркиз извлек из кармана халата белый надушенный платок, наклонился к девушке и отер слезы с ее бледных щек.
Это ей не показалось странным.
Напротив, такой порыв выглядел совершенно естественным.
Только сейчас Антея почувствовала себя разбитой и измученной стремительным бегом в Квинз Ху и придавившим ее страхом.
В это мгновение ей не хотелось даже садиться за фортепьяно.
Ей хотелось одного: оставаться рядом с маркизом.
Раз он взял всю ответственность на себя, волноваться больше незачем.
Одновременно она не могла отделаться еще от одной мысли.
То, что в Лондоне очернили ее репутацию, ей самой никак не вредит, поскольку она никогда не бывает в столице.
Но Гарри, если у него появится возможность, наверняка захочет поехать в Уайт-клуб, и ему невыносимо будет ощущать презрительное отношение к сестре.
«Разве можно это… исправить?» То ли она произнесла свой вопрос вслух, то пи маркиз прочел ее мысли, но он промолвил:
— Доверьтесь мне, Антея. С нами произошло столько всяких странностей, но, поверьте, мы справимся и сейчас. Вашей беде можно помочь, что я и собираюсь сделать. Надеюсь, решение проблемы вам очень понравится. Вы мне верите?
— Хотелось бы, — пожала плечами девушка, — но это трудно.
— Теперь сделайте то, что я скажу, — продолжал маркиз таким тоном, словно обращался к маленькой девочке. — Идите в будуар, сядьте за фортепьяно и играйте, как вчера. Расскажите мне об окрестных лесах, о полях, о парке и о том, как всем нужна моя забота, как деревенские жители надеются на то, что я помогу им стать счастливыми — как того хотите вы.
Антея округлила глаза от изумления и слегка отодвинулась от маркиза.
— К-как вы сумели уловить?.. Я же… именно об этом и хотела сказать… Иглзклиф улыбнулся.
— Мне казалось, вы уже знаете: я понимаю то, о чем вы говорите своей музыкой и что другие могут описать лишь словами.
— Я еще не встречала никого, кто бы это понял…
— Тогда я первый, — засмеялся маркиз, — и безмерно счастлив этим.
Антея чувствовала в его словах некий скрытый смысл.
Ей захотелось послушаться маркиза, и она медленно поднялась, глядя на него сверху вниз своими огромными глазами.
Ма длинных ресницах все еще дрожали капельки слез.
— Все будет в порядке, — тихо сказал Иглзкпиф.
— Мо… я боюсь… — повторила Антея. — Я все-таки боюсь, что Гарри… рассердится… придет в ярость… и наделает глупостей… отправится вслед за Темплтоном во Францию… или куда он уехал… и вызовет на дуэль.
— Если кто-то и будет драться с Темплтоном на дуэли, так это я! — заявил Иглзклиф. — Мо, честно говоря, мне кажется, он не стоит даже пули!
Б его интонации слышался еле сдерживаемый гнев при мысли о невероятной подлости лорда Темплтона, публично очернившего ее имя.
— Благодарю вас… — молвила Антея. — Надеюсь, все будет хорошо.
— Конечно, будет, — успокоил ее маркиз. Он позвонил в золотой колокольчик, стоявший на столике рядом с креслом. Вскоре вошел Хайнес.
— Немедленно пошлите кого-нибудь в Дауэр-Хаус, попросите мистера Дальтона и майора Торрингтона прибыть сюда как можно скорее. Я хочу поговорить с ними.
— Хорошо, милорд, — ответил Хайнес, — но вы, так же как я, должны помнить, что доктор Гроувз велел вам соблюдать покой и не принимать сегодня посетителей.
Пока Иглзклиф отдавал распоряжения, Антея подошла к будуару.
Услышав слова Хайнеса, она обернулась и сказала маркизу:
— Если это вас утомит, нужно отложить разговор до завтра.
— Это меня не утомит, но, думаю, мне нужно прописать себе более крепкое лекарство, чем ваша микстура.
Антея замерла на месте.
— Я поступаю крайне эгоистично… думая только о себе… — заметила она, — но в любом случае вам пора принять очередной стаканчик микстуры.
— Вы совершенно правы, мисс! — поддержал ее Хайнес. — Милорду еще четверть часа назад следовало выпить лекарство, и я уже приготовил его.
— Ваше колдовское зелье напрочь изгнало мою лихорадку, — взглянул на Антею маркиз. — Хайнес, когда выполните мое распоряжение, принесите мне бокал шампанского.
— Хорошо, милорд.
Слуга вышел в коридор, а Антея все еще медлила у двери будуара.
— Если я огорчила вас и вы… снова заболеете, я буду очень… волноваться.
— Вы действительно беспокоитесь обо мне?
— Разумеется! — воскликнула Антея. — Я дважды спасла вас от подлого лорда Темплтона, так разве я могу позволить вам страдать из-за… по сути, ерунды?
— Все, что касается вас, я не считаю ерундой. — изрек маркиз, — и поскольку это касается нас обоих, это очень много значит… для меня.
От его доброты стало отрадно на сердце.
— Я поблагодарю вас музыкой… это намного легче.
Она прошла в будуар и села за фортепьяно.
Все еще взволнованная, она со страхом ожидала реакции Гарри, и в ее музыке послышались тревожные, мрачноватые аккорды.
Потом ее мысли перенеслись к маркизу.
Он просил ее играть так же, как вчера.
Если она решила довериться ему и не сомневаться в его помощи, значит, она должна делать то, что он захочет.
Антея думала о маркизе — и чувства ее становились мелодией, наполненной, помимо всего прочего, искренней благодарностью к нему.
«Если его там нет, я с ума сойду», — беспокоилась она.
Но он был в залитой золотыми лучами комнате, и чувствовал себя лучше, чем можно было надеяться.
Музыка сливалась с солнечным светом и молитвой петела к небесам, взывая к Божественной силе, которая уничтожит зло и страх и сделает мир таким прекрасным, каким он и должен быть.
Глава 7
Антея продолжала играть до тех пор, пока не услышала голоса брата и Чарлза Торрингтона, здоровавшихся с маркизом в соседней комнате.
Затем по доносившимся звукам ома определила, что Хайнес принес стулья и усадил гостей напротив маркиза.
Но вот Иглзклиф приказал слуге позвать Антею, и она прекратила играть.
Смущаясь и робея, девушка вышла из будуара, чувствуя на себе хмурый взгляд брата.
Она не смела поднять глаз, но села рядом с ним.
Сердечко готово было выскочить из груди.
— Я вызвал вас, Колнбрук, — сказал маркиз, обращаясь непосредственно к Гарри, — поскольку считаю, что вы должны знать о том, как ваша храбрая сестра спасла мне жизнь.
Гарри молчал, и маркиз продолжал рассказывать;
— Дело в том, что, выступив в субботу вечером под именем мисс Антея Мелдозио, она случайно подслушала, как один из моих гостей, а именно лорд Темплтон, уговаривал Милли заколоть меня во сне.
— Боже мой? — вырвалось у Чарли. Однако маркиз по-прежнему обращался к Гарри.
— Ваша сестра совершенно правильно поступила, рассказав мне об этом. Я с трудом мог поверить в подобный вздор, но тем не менее прекрасно знал, что Темплтон завяз в долгах и единственным шансом для него оставался выигрыш на скачках в дерби. Это вполне реально, если мою лошадь отозвать со скачек, что и произошло бы в случае моей смерти.
Ваша сестра так настойчиво уверяла, что заговор ей не померещился, что я перед тем, как лечь спать, запер комнату на ключ. Мочью действительно кто-то пытался войти.
— Невероятно! — пробормотал Гарри.
— Я тоже так подумал, — кивнул маркиз, — и понял, что ваша отважная сестра спасла мне жизнь, за что я ей невыразимо благодарен.
— Она должна была все рассказать мне. Гарри смотрел на Антею с осуждением. Она не могла выдержать его взгляд и отвернулась к окну, словно ища утешения у солнечных лучей.
— Я совершенно уверен, что «мисс Мелдозио» так бы и поступила, — пояснил маркиз, сделав особое ударение на имени, — если бы я не потребовал от нее обещания молчать об услышанном. Вы же понимаете, если б этот заговор был плодом ее воображения, я мог оказаться в весьма неловком положении перед своими гостями.
Гарри кивнул в знак согласия.
— Как вы теперь понимаете, в понедельник утром я попытался выразить свою признательность мисс Антее Меддозио, попросив вас передать ей фортепьяно, на котором она играла в субботу вечером.
Антея чувствовала, что Гарри весь напружинился, возмущенный тем, что его оставили в неведении.
— Однако в тот же день, чуть позже, — продолжал маркиз, — я слег из-за весенней лихорадки. Доктор Гроувз сказал мне, что микстура вашей матери, настоянная на травах, гораздо эффективнее, чем все его лекарства, и что он попросит мисс Антею Брук ее приготовить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13