Сначала дети, теперь еще и Роза. Каждый старается дать ей понять, что Иван поступает предосудительно, приводя в дом чужого человека. В конце концов, это его дом.Не раздумывая, Лидия произнесла:— Надеюсь, Агнес и все остальные в доме будут стараться и для мистера Станфилда. Ведь это он платит им деньги.Роза осталась совершенно невозмутимой, но Лидия почти сразу устыдилась своего взрыва.— Деньги еще не все, — заметила Роза и тихо ушла в дом. Лидия откинулась на подушки в кресле и закрыла глаза.Наступил один из тех моментов, когда она теряла хладнокровие. По сути дела, не важно, что свидетелем этого стала Роза: этой женщине, одной в целом мире, было известно, насколько поверхностна тихая сдержанность, которую Иван и другие люди находили такой привлекательной в Лидии. Роза знавала времена, когда Лидия рыдала не столько от физической боли, сколько от душевной. Она не раз наблюдала вспышки раздражения и муки Лидии при виде собственных неподвижных ног, когда та пыталась бороться с унижением, не желая, чтобы ее укладывали и вынимали из кровати, одевали и даже купали. Не раз Лидия плакала на теплом плече Розы, получая и помощь, и утешение от человека, перед которым не нужно было притворяться. При всей ее язвительности Роза умела и помочь, и приободрить свою хозяйку.— Будет вам, нечего так волноваться, мадам, — говорила она тоном, каким разговаривают с капризным ребенком. — То, что неизлечимо, должно быть терпимо.— Это плохое утешение.— Возможно. Но что вам за радость расстраиваться и портить свою внешность? Если хозяин увидит вас с заплаканными глазами, он спросит, что случилось!Отчего-то эти полуворчливые выговоры лучше успокаивали, чем сентиментальное сочувствие.Однажды, когда было особенно плохо, Лидия взяла Розу за руку.— Спасибо, Роза, — сказала она. — Не знаю, что бы я без тебя делала.— Что ж, возможно, и придется узнать в один прекрасный день, — бодро заявила Роза. — Я всегда говорю: нужно полагаться только на себя. Половина бед исчезла бы в мире, если бы мы обходились только своими силами.Лидия рассмеялась. Бесполезно ожидать от Розы нежности. Она была как сильный порыв свежею чистого воздуха.А еще Роза была единственным человеком, который осмеливался открыто говорить с Иваном. Если ей казалось, что в данную минуту Лидия особенно остро нуждается в нем, она без всяких сожалений решительно вторгалась в его студию, даже когда он сочинял, и доставляла его к постели больной. Остальные слуги побаивались Ивана. Они ворчали по поводу его беспорядочных привычек, но, стоило ему чего-нибудь потребовать, они подобострастно кидались выполнять его поручения. Роза не боялась никого и ничего.— Вы нужны хозяйке, сэр, — сказала она однажды, войдя в студию, где Иван последние три часа сражался за роялем с трудным пассажем в симфонии собственного сочинения.Иван гневно взглянул на нее.— Вон! — закричал он. — Разве вы не видите, что я работаю?— Хозяйка ждет вас, — не отступала от своего Роза. — Ей пора спать, но она не уснет, пока вы не пожелаете ей спокойной ночи, сами знаете. Идемте же. Ваша музыка никуда не убежит.— Черт бы вас побрал! — закричал Иван, а потом внезапно начал хохотать, швырнул свою партитуру на пол и послушно отправился к Лидии.— Роза приказала мне явиться сюда, — сказал он. — У меня сложилось не слишком приятное впечатление, дорогая, что она считает музыку не таким уж важным занятием. Любительское времяпрепровождение! Работа не для мужчины!— Она потревожила тебя? — спросила Лидия. — Очень жаль. Я говорила ей не делать этого.— Потревожила? — Иван рассмеялся над вопросом. — Думаю, Роза потревожила бы самого Господа Бога, если бы ей показалось, что он тебе нужен.— Очень жаль, — еще раз повторила Лидия.— Ты на самом деле хотела видеть меня? — спросил он, присаживаясь на кровать.У них так было заведено, что он задавал вопросы.— Я всегда хочу тебя видеть, — ответила Лидия. Иван наклонился, чтобы поцеловать ее.— В таком случае я прощаю Розу.— А меня? — спросила Лидия.— Тебя не за что прощать, — ответил он. — Роза права, музыка может подождать, а вот мы не можем.Он наклонился, чтобы вновь поцеловать ее, а когда ушел, Лидия сразу глубоко заснула без сновидений.«Как мне повезло, что у меня есть Роза», — подумала она теперь, оставшись одна на веранде, и как бы в шутку начала считать свои везения.Иван, Филип, Кристин, Роза, Лоренс Грейнджер, как добрый сторожевой пес всегда где-то поблизости и всегда рядом в случае нужды, Элизабет и в последнюю очередь этот дом, их очаг, не пострадавший, не тронутый бомбежкой за все опасные военные годы.«Мне повезло, ужасно повезло», — мысленно повторила Лидия и увидела, что из сада к ней направляется Иван, а с ним молодая женщина. Иван поздоровался издалека.— Привет, ты не удивлена, что мы так рано?— Очень удивлена, — сказала Лидия.Они подходили все ближе, и она на секунду запаниковала, не в силах заставить себя посмотреть на девушку, и поэтому не отрывала взгляда от лица Ивана.— В Лондоне такая жара, — сказал Иван, — просто невыносимая, вот мы и уехали пораньше. От станции прошлись пешком, оставив там багаж. Это Тайра.Он показал на девушку, которая отстала от него на несколько шагов, и Лидии в конце концов пришлось взглянуть на нее. Незнакомка оказалась очень хорошенькой, отрицать нельзя было, это, собственно, Лидия и предполагала, но она никак не ожидала, что девушка окажется такой молоденькой.— Вы так добры, что согласились приютить меня. Лидия услышала слова, произнесенные тихим милым голоском с чуть заметным акцентом.— Наверное, вам жарко после прогулки, — сказала Лидия. — Присядьте, пожалуйста.— Спасибо.Тайра опустилась в удобное кресло и вытянула ноги — красивые ноги, подумала Лидия, с невероятно маленькой ступней. Иван отшвырнул шляпу.— Пойду поищу чего-нибудь выпить, — сказал он, — и целую глыбу льда.Он пересек веранду и вошел в дом через дверь, ведущую в столовую.Между женщинами нависло молчание. Затем Лидия с усилием обратилась к гостье:— Дочь и сын сейчас оба сидят в бассейне, им тоже показалось, что сегодня очень жарко.— Я не знала, что у вас есть дети, — ответила Тайра. — Иван рассказывал мне о вас, но о семье не говорил.Лидию это не удивило, и она сказала:— Сын служит на флоте, он сейчас дома в отпуске по ранению, а дочь только недавно вернулась из Америки.— Так, значит, они уже взрослые? — У Тайры расширились глаза.— О да, вполне, — ответила Лидия.— У меня нет ни братьев, ни сестер, — отважилась сообщить Тайра. — Это очень печально. Отцу с матерью хотелось бы иметь большую семью, но, к сожалению, я у них одна.— Ваши родители все еще в Дании? — спросила Лидия.— Да. Я покинула их всего три месяца назад. Появилась возможность убежать в Англию, и они заставили меня воспользоваться ею. Видите ли, мне было важно продолжать заниматься музыкой.— Наверное, это было трудно в Дании?— Не трудно — невозможно. Вы даже не представляете, что означает жить в оккупированной стране. Мой отец был — как это говорится? — фермером, он владел сотнями голов скота, овец, птицефермой. Сейчас у него ничего не осталось, немцы все забрали. Конечно, они сделали видимость, будто купили все это, но расплатились с нами марками. А что эти деньги будут стоить после войны?Голос девушки дрожал, когда она говорила о родителях. Лидия упрекнула себя, что ей бы следовало испытывать жалость и сочувствие. В то же самое время она каждую секунду сознавала миловидность девушки: молодое лицо с хорошей чистой кожей и большие голубые глаза; светло-золотистые волосы, характерные для выходцев из скандинавских стран, падали тяжелыми волнами на хрупкие, изящные плечи. У нее был аккуратный, привлекательный вид, но Лидия знала, что одежда на ней недорогая, и ей вдруг показалось, что эта девушка в любой одежде все равно будет казаться очаровательной. Ее гостья была молода, очень молода!Иван вышел на веранду с подносом в руках.— А вот и божественный нектар, — весело произнес он, и Лидия заметила, как Тайра быстро повернула голову и легко вскочила с гибкой грацией.— Позвольте помочь вам, — предложила она Ивану, но он покачал головой и поставил поднос на столик возле Лидии.— Это я должен прислуживать вам, — сказал он. — Вы наша почетная гостья.Тайра улыбнулась, и на щеках появились две ямочки.— Теперь вы смеетесь надо мной. Это мне оказана честь, и я очень взволнована, что смогла сюда приехать. После всех ужасных квартир в Лондоне здесь просто рай.— Да, жилье вам досталось на редкость отвратительное, — заметил Иван, наливая сверкающую жидкость в высокие цветные стаканы.Тайра повернулась к Лидии:— Хозяйка попалась ужасно старомодная: стоило ко мне прийти какому-нибудь джентльмену, она думала… в общем ужасные вещи.Лидия не нашлась, что ответить, но Иван поднял стакан и произнес:— Забудьте о прошлом. Я предлагаю вам тост за музыку, которую вы сочините здесь, на свободе.Он перегнулся через столик, чтобы коснуться края стакана Тайры, и выпил залпом.Лидия молчала. Услышав голоса Филипа и Кристин, возвращающихся с купания, она почувствовала облегчение. Дети еще не переоделись. Кристин стягивала с головы купальную шапочку. Она выглядела очень стройной и очень милой в облегающем купальнике из ярко-красного атласа, который привезла из Америки.— А вот и мои дети, — сказала Лидия гостье. Ей показалось, что Иван взглянул на них с легким недовольством.Кристин не спеша поднялась по ступеням веранды.— Привет, папочка, — сказала она. — Мы не ожидали увидеть тебя так рано.— В Лондоне жарко, — коротко бросил Иван.— Мисс Йёргенсен, позвольте вам представить мою дочь Кристин, — сказала Лидия, — и сына Филипа.Кристин и Филип поздоровались и уселись на пол веранды.— Как твоя рука? — тут же поинтересовалась Лидия.— Я сейчас снова пойду в воду, — ответил Филип. — Поэтому мы не стали переодеваться. Хотя вода все равно что в горячей ванне.— Вы не хотели бы поплавать? — обратилась Лидия к Тайре.— Очень хотела бы, — ответила девушка, — но, к сожалению, я не захватила с собой купального костюма. Покидая дом, я увезла с собой лишь маленький чемодан.Наступило молчание — Лидия ждала, что Кристин заговорит, но дочь не проронила ни слова и получила за это осуждающий взгляд.— Я уверена, моя дочь сможет одолжить вам костюм.— Наверное, мне удастся подобрать для вас что-нибудь подходящее, — без особого энтузиазма отозвалась Кристин. — Если хотите, пройдем наверх прямо сейчас.— Мисс Йёргенсен будет жить в Сиреневой комнате, — сказала Лидия.Тайра встала, а затем взглянула вопросительно на Ивана.— А вы не собираетесь поплавать? — спросила она.— О, я вам там не нужен.— Нет, что вы, как раз напротив, — быстро сказала Тайра.Он улыбнулся ей, к нему вернулось хорошее настроение.— Раз так, я, конечно, пойду, — сказал он. — Покажу вам, как нырять ласточкой.— Это будет чудесно, — восторженно подхватила Тайра. Следуя за Кристин, она прошла в дом, а Иван допил свой стакан и тоже ушел. Филип взглянул на мать:— Не знал, что папа любит купаться, нам с Кристин никогда не приходило в голову позвать его с собой.— Нет, он иногда любит поплавать, — ответила Лидия, стараясь забыть, как всего лишь месяц назад или около того, когда они говорили о необходимости наполнить бассейн, Иван заявил, что этим летом он вообще не намерен плавать.— Послушай, а она хорошенькая, правда? — сказал Филип.— Кто, мисс Йёргенсен? Да, очень.— Никогда не видел таких светлых волос. Будь у нее красные глаза, она была бы альбиноской. — Он помолчал немного, а затем добавил: — Не похоже, что она из мира музыкантов.— Как же выглядят музыканты? — поинтересовалась Лидия с удивлением.— Знаешь, они все манерные и как будто с поворотом.— Ну, про нашу гостью этого, безусловно, не скажешь.— Что не скажешь, про кого? — спросила внезапно появившаяся Кристин.— Ты нашла для мисс Йёргенсен купальный костюм? — поинтересовалась Лидия.— Я отдала ей светло-зеленый, который мне никогда не нравился, — сказала Кристин. — И, к сожалению, должна признать, выглядит она в нем премило.— Кристин! — строго воскликнула Лидия. Кристин наклонилась к матери и поцеловала ее.— Прости, родная, я кошка, а все кошки иногда царапаются.В этот момент на веранду вышла Тайра, а вслед за ней — Иван.— Мне так радостно, — сказала она. — Впервые за это лето я буду плавать. Большое спасибо за прелестный костюм, который отлично подошел.Это было действительно так: зеленый шелк поразительно контрастировал с ее очень белой кожей.— Вы словно морская нимфа, — сказал ей Иван и, протягивая руку, чтобы помочь спуститься по ступеням веранды, добавил: — Я покажу вам дорогу к бассейну. Но обещайте мне, что не исчезнете, как только вода коснется вас.— Обещаю, — улыбнулась Тайра. — Я и сама не хочу исчезнуть, мне здесь слишком хорошо.Она постояла секунду на последней ступеньке веранды, щурясь от солнца.— Бассейн вон там? — спросила она, указывая в сторону, откуда пришли Филип и Кристин.— Совершенно верно, — ответил Иван.— Давайте добежим до воды наперегонки, — предложила Тайра.— Согласен, — ответил он.Они спрыгнули на траву и побежали бок о бок. Лидия посмотрела им вслед и отвела взгляд. Кристин опустилась в кресло.— Как молода! Очень-очень молода! — произнесла она чужим голосом. — Знаешь, мамочка, я чувствую, будто мне сто лет. Глава 11 Зазвонил телефон, и Лидия покатила кресло в гостиную, чтобы снять трубку. Она не ожидала услышать голос Элизабет, которая редко звонила днем.— Можно мне приехать повидаться с тобой? — спросила Элизабет.— Сейчас? — удивленно воскликнула Лидия.— Да, сейчас — сразу, как только смогу выехать. Мне нужно поговорить с тобой. По телефону нельзя объяснить.— Конечно, дорогая. Ты останешься ночевать?— Если можно. Я попытаюсь приехать в течение часа. Элизабет повесила трубку, и то же самое сделала Лидия, слегка встревоженная тоном сестры. Он выдавал большое волнение. Лидия попыталась понять, что случилось, но не смогла найти ответ. К тому же было трудно сконцентрироваться на Элизабет как раз тогда, когда ее одолевали собственные проблемы.«Презираю ревнивых женщин!» — сказала она себе, понимая, что терзается невыносимой болью самой настоящей ревности. Не легко было видеть Тайру, молодую и стройную, грациозно вышагивающую рядом с Иваном, в то время как она вынуждена сидеть и наблюдать за ними всего лишь как зритель.Ей хватало благоразумия сознавать, что, не будь она даже прикована к инвалидному креслу, все равно могла бы переживать то же чувство, но от этого сознания боль не уменьшилась. Даже стало хуже. Она не любила вспоминать, что ей уже сорок — возраст, кем-то названный «старостью молодости и молодостью старости». Она вздохнула и закрыла лицо руками. Трудно стариться, трудно свыкнуться с мыслью о будущем, когда красота уже не поможет преуспеть и нужно пытаться понять, что характер и личность означают больше, чем легкое, победоносное очарование всего лишь хорошенького личика.Лидия с усилием подавила слезы и, проехав по комнате, позвонила в звонок. Когда пришла Роза, она распорядилась приготовить комнату для Элизабет, а затем вернулась на веранду, чтобы ждать возвращения купальщиков.Первым пришел Иван — один.— Хорошо поплавал, дорогой?— Не выношу пресную воду, — проворчал он. — Если уж плавать, то в море. Я решил долго не оставаться в воде, так как это мой первый заплыв нынешним летом.— Весьма разумно, — согласилась Лидия и, хотя она заметила, что кончики его пальцев посинели и он весь дрожит, не стала ничего говорить. Она догадалась, что ему нелегко было уйти, оставив молодежь развлекаться.— Пойди и оденься, — предложила она.— Ладно, — сказал Иван и ушел в дом.Через несколько минут Лидия услышала, как в ванной Ивана, окно которой выходило на веранду, зашумела вода, и догадалась, что он принимает горячий душ.Остальные появились минут через двадцать, не спеша приближаясь к дому. Девушки завернулись в большие разноцветные махровые накидки, которые всегда лежали возле бассейна, и Лидия отметила, как невероятно молодо выглядит Тайра, обернутая в ярко-голубую ткань. «Она всего-навсего ребенок», — подумала Лидия и тут же вспомнила, что Тайра, хоть и молода, представляет угрозу ее покою и покою ее дома.— Я голоден как волк, — объявил Филип. — Нельзя ли подать чай побыстрее, мамочка, и попроси приготовить что-нибудь очень существенное.— Ты и так все подмел дочиста в доме, — ответила Лидия. — Думаю, ничего существенного больше не осталось.— Тогда я пойду и сам поухаживаю за поварихой, — сказал Филип, — и готов поспорить, что получу что-нибудь вкусненькое.— Не люблю спорить об очевидном, — сказала Лидия.Она знала, что старая повариха, служившая в доме с самого рождения Филипа, обожает его, поэтому он всегда получает все, что ни просит. Естественно, к чаю Филипу подали свежее яйцо, а у Кристин появилась возможность без особых церемоний посмеяться над его аппетитом, а заодно и над фаворитизмом, который процветал в их доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29