— Me могу поверить, будто вы можете быть столь жестокосердной и лишить вашего брата самого захватывающего приглашения из когда-либо полученных им — он даже не в силах был это скрывать!
— Мет, конечно же, нет! Тут герцог поинтересовался;
— Полагаю, это вы оплачиваете его обучение в Оксфорде? Совершенно очевидно, что дела вашего отца обстоят не так уж хорошо.
Дельфина сделала резкий вдох и поторопилась ответить:
— Папа получает кое-какие деньги от продажи своих книг, и, поскольку мы владеем землей, у него есть доход от наших арендаторов.
Опасаясь услышать какие-нибудь еще слова на эту тему, она протянула руку и, дотронувшись до щеки герцога, проговорила:
— Мы уже достаточно говорили обо мне! Давайте поговорим о вас, дорогой мой Тэлбот! Для меня нет темы более приятной и волнующей!
— Ей удалось справиться со столь трудной, на ее взгляд, задачей и больше не менять тему разговора вплоть до дома маркиза, где большая часть гостей уже ожидала их появления и приступила к ним с упреками и сетованиями на столь долгое отсутствие.
— Вы пропустили превосходный обед! — сказал кто-кто, и герцог ответил:
— Сомневаюсь, что он превосходил по качеству тот, который я имел удовольствие отведать, но теперь мы вернулись, и в вашей власти развлекать нас.
К досаде Дельфины, вместо того чтобы пригласить ее в танцевальную залу, где небольшой оркестр играл для гостей маркиза, предпочитавших танцы, герцог уселся за карточный стол.
Дельфина понимала, что теперь ей не удастся снова поговорить с ним наедине, прежде чем они разойдутся спать.
Впервые ее решимость не превращаться в его любовницу немного дрогнула, и она начала размышлять, не стоит ли ей подойти к нему и тихонько, так, чтобы ее слова не достигли чужих ушей, попросить его пожелать ей доброй ночи.
Эта мысль показалась ей слишком наивной. Но, когда Дельфина поднялась в спальню, она не могла избавиться от неприятного ощущения, будто с момента их посещения «Приюта королевы» что-то пошло не так, как надо, хотя она не была уверенна, в чем это «не так, как надо» заключалось.
«Я утомлена, и мне мерещится всякая чушь», — сказала она себе, укладываясь в кровать.
Но ей не спалось, и она продолжала видеть перед собой молоденькое личико Нириссы.
Наконец Дельфина уговорила себя, что герцог никогда не интересовался и вряд ли когда-нибудь будет интересоваться молоденькими девушками.
Когда Гарри следующим утром спустился к завтраку, отец уже вышел из-за стола.
Нирисса поставила перед ним вареное яйцо.
— Скажи, не приснилось ли нам вчера, будто нас пригласили погостить в Лин? Нирисса рассмеялась.
— Я задавала себе тот же самый вопрос, проснувшись утром. Нет, это правда, но я бы на твоем месте не очень-то рассчитывала на все это!
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Гарри.
— Меня не оставляет чувство, что Дельфине тем или иным способом удастся отменить приглашение. Ты же понимаешь, у нее нет никакого желания знакомить нас с тобой со своими друзьями и в особенности с герцогом!
— Ты права, — согласился Гарри, — но, если она помешает мне поехать на лошадиную ярмарку, пусть побережется!
— Ладно, просто не слишком рассчитывай на это, тогда меньше придется разочаровываться, — посоветовала брату Нирисса прежде, чем скрыться на кухне.
Она вернулась, неся ему кофе:
— В любом случае у меня нет никакой возможности ехать туда. Ты должен это понимать.
— Почему? — изумился Гарри.
— Потому что мне совсем нечего надеть. Даже если я потрачу часть драгоценных денег, которые мы вчера получили от Дельфины, мне все равно не удастся найти здесь ничего такого, что позволило бы мне не напоминать крестьянку на одном из блистательных приемов герцога.
Гарри смотрел на сестру в испуге.
— Ты и правду настроена пойти на попятную и отказаться от приглашения?
— Мне придется так поступить.
— Но ведь ты наверняка сможешь купить себе что-то на деньги Дельфины. Нирисса улыбнулась.
— Есть вещи и поважнее одежды, которые мне хочется купить.
— И что бы это могло быть? — насмешливо спросил Гарри.
— Ладно, для начала, ты — не единственный человек в мире, кто находит приятным ездить верхом на четвероногом существе, — ответила Нирисса, — ас тех пор, как лошадь папы стала слишком старой, чтобы вообще кого бы то ни было выдержать, мне приходится ходить на своих двоих.
Гарри поставил свою чашку и пристально посмотрел на сестру.
— О, Нирисса, прости меня! — сказал он. — Я и не понимал, какой я проклятый эгоист.
— Я не жалуюсь, — поспешила сказать Нирисса, — к тому же всегда кто-то из арендаторов проявлял любезность и на сезон охоты уступал мне своих лошадей, если не нуждался в них сам. По правде говоря, в моем распоряжении одно время имелась целая конюшня, пока я не вынуждена была положить этому конец!
— Что ты хочешь сказать? — спросил Гарри. Мирисса присела на стул напротив него.
— Ты помнишь Джейка Бриджемэна?
— Да, конечно. Это тот, с почты на главной дороге.
— Так вот, однажды он заехал к отцу, а после того, как встретил меня, предложил пользоваться его лошадьми всякий раз, когда я пожелаю.
Мириссе не пришлось больше ничего объяснять, Гарри воскликнул сердито:
— Черт бы побрал его за дерзость! Значит, он вел себя по-хамски?
— Нет, наоборот… Он был со мной слишком любезен… поэтому мне пришлось сказать ему, будто я больше не езжу верхом.
— Этого нельзя допустить, — сказал Гарри. — Если он будет по-прежнему причинять тебе беспокойство, я сверну ему голову!
— Мне удалось найти более разумный выход, — успокоила Мирисса брата. — Всякий раз, когда я замечала, что он подъезжает верхом или в коляске к парадной двери, я опускала засов и не обращала никакого внимание, как бы громко он ни барабанил в дверь. Как ты понимаешь, папа в своем кабинете никогда не прислушивается к стукам, а раз слуг в доме, кроме старушки миссис Коснет, приходящей по утрам, нет вообще, ему ничего не оставалось, как разворачиваться и уезжать.
Гарри посмеялся ее рассказу.
Но потом сказал:
— Подобное не должно больше повториться. И, само собой разумеется, если тебе хочется иметь лошадь, моя родная, я найду ее для тебя.
— Но я не намерена платить за нее столько, сколько собираешься ты, — заметила Нирисса. — Мне просто нужна молодая лошадь, на которой можно будет ездить по окрестностям, поскольку мне порой так хочется поразмяться.
— Я думаю, — сочувственно согласился Гарри, — и я обещаю, что ты сможешь кататься и на моей лошади, когда я буду бывать дома, и мы будем брать ее по очереди. Я прошу прощения за свою глупость. Как это я не мог понять раньше, до чего же гадкую и тоскливую жизнь ты здесь ведешь?!
Нирисса громко запротестовала:
— Это не так. Вовсе не гадкую и не тоскливую! Я очень счастлива здесь с папой, а теперь я смогу позволить себе оплачивать работу миссис Коснет по три, а возможно, и по четыре дня в неделю вместо двух, и смогу кормить папу намного лучше, чем могла позволить себе раньше. Теперь он даже сможет иметь иногда бокал красного вина на обед. Ты же знаешь, какое это дня него удовольствие, а у нас вина не было уже целую вечность, исключая вчерашний вечер.
— Вчера, перед тем как заснуть, я подумал, что Дельфина обязана что-то сделать для тебя. В конце концов, тебе уже почти девятнадцать. Мне кажется, что, если бы была жива мама, она сообразила бы (она ведь была удивительно умной женщиной), как сделать так, чтобы ты ездила на какие-нибудь балы и получала приглашения на приемы, где могла бы познакомиться с молодыми людьми твоего возраста.
Мирисса засмеялась.
— Ты похож сейчас на пожилую вдовушку, устраивающую мой брак… ведь к этому ты ведешь разговор, не правда ли… Гарри? Значит, ты считаешь, мне пора замуж?
— Я думаю, ты должны иметь шанс. — ответил Гарри, — а кого ты можешь выбрать здесь, в этой Богом забытой глуши?
Нирисса обошла вокруг стола и обняла брата.
— Люблю тебя, братец, — сказала она, — и ты не должен за меня волноваться! Только помоги мне купить не очень дорогую лошадь, и я буду самой счастливой на свете!
— Обязательно, — пообещал Гарри, — но я все-таки настаиваю на твоей поездке с папой и со мной в Нин.
Мирисса перебирала в мыслях скудное содержимое своего гардероба и никак не могла сообразить, что можно было бы перешить какие-нибудь из маминых, безнадежно устаревших, да и просто старых платьев, когда прибыл с письмом грум в ливрее маркиза Свайра.
Принимая от него послание, Нирисса догадалась, от кого оно, и не сомневалась, что это Дельфина сообщает ей об отмене приглашения в Пин.
Но вместо этого она прочла следующее:
Полагаю, нам надо постараться как можно лучше выпутаться из той сумятицы, которую внес в наши планы папа вчера вечером, а поскольку герцог твердо настаивает на вашем с ним и с Гарри приезде в Лин, мне остается только послать тебе кое-что из нарядов.
Я возвращаюсь в Лондон завтра рано утром и оттуда пришлю тебе дорожный сундук с кое-какими из моих платьев, которые я отложила для раздачи бедным или вообще на выброс.
Я уверена, ты сможешь переделать их или починить там, где это требуется, по крайней мере они будут смотреться лучше, чем те старые лохмотья, что были на тебе вчера вечером.
Передай Гарри, пусть ведет себя пристойно и проявляет скромность в отношениях с герцогом, иначе он потом об этом здорово пожалеет!
Ваша Дельфина.
Нирисса дважды перечитала письмо.
«Она все еще сердится на нас, — подумала девушка, — но ни она, ни мы ничего в прошлом исправить уже не можем. По крайней мере хоть Гарри порадуется, что приглашение герцога все еще остается в силе и всех нас ждут в гости».
Нирисса долго не могла избавиться от ощущения, что сестра обращается с ней как дама из благотворительного общества, раздающая подарки бедным детям. Однако, когда дорожный сундук прибыл, Нирисса уже не в состоянии была справиться с чисто женским возбуждением.
Прошли годы с тех пор, как она в последний раз надевала новое платье.
Приподняв покатую крышку дорожного кожаного сундука и увидев его содержимое, мисс Стэнли почувствовала, как поднялось у нее на строение, и никто, даже Дельфина, не сумел бы заставить ее почувствовать себя несчастной в тот момент.
Все платья оказались модными и в отличном состоянии. Видимо, Дельфина просто никогда не надевала ничего, что нуждалось даже в малейшей починке.
Большую часть отосланных младшей сестре платьев старшая отвергла, раз надев, из опасения критики своих соперниц, которые осудили бы ее за повтор.
Нириссе не дано было узнать, как по возвращении в Лондон Дельфина велела своей горничной отложить в сторону самые замысловатые и вычурные наряды, а также те, которые могли бы, по ее мнению, привлечь внимание к сестре.
Однако Нириссе все присланное казалось настолько восхитительным, что она как на крыльях полетела это примерять.
По три вечерних и дневных платья, дорожное платье и плащ, а также (уж на это она и не смела надеяться) очаровательная амазонка для верховой езды.
Сначала она думала, что Дельфина прислала только один этот дорожный сундук, но, оказалось, было еще несколько меньших по размеру коробок, в которые упаковали туфли, шляпки, перчатки и множество прочих мелочей.
Даже Гарри потрясло великодушие Дельфины, но, прочитав записку, посланную старшей сестрой накануне отъезда из Свайра, он сказал:
— Уверен, тебе, как и мне, хотелось бы швырнуть все это ей лицо!
Нирисса даже вскрикнула.
— Эти вещи теперь мои, и я не смогу заставить себя расстаться с ними! Пусть мне их подарили скрепя сердце, дареному коню в зубы не смотрят!
Гарри рассмеялся и, обняв младшую сестренку, неожиданно поцеловал ее.
— Ты такая чудная, — сказал он, — надеюсь, однажды я найду тебе мужа, который станет заботиться о тебе и обеспечит тебя всем, чего бы ты ни пожелала.
— Сейчас мне ничего больше не нужно, — призналась Мирисса, — лишь бы скорее увидеть Лин и покататься на лошадях герцога.
— Да будет так! — пылко согласился Гарри. — Сегодня я отправляюсь в Оксфорд и постараюсь выпросить, одолжить или украсть какую-нибудь приличную одежду, чтобы тебе не было за меня стыдно.
— Что ты! Я в любом случае никогда не буду стыдиться тебя!
— Когда я сообщу лучшему портному Оксфорда, что я намерен потратить у него весьма приличную сумму, я уверен, он сумеет за это время как-нибудь экипировать меня, — усмехнулся Гарри, — особенно когда я расскажу ему, куда я еду!
Нириссе показалось это неразумным, но она промолчала.
Она знала, как расстраивался Гарри из-за своей ужасной одежды на фоне шикарно одетых приятелей-студентов.
Она вспомнила изящно повязанный шейный платок герцога в тот вечер, когда он приезжал в «Приют королевы», и накрахмаленные уголки воротничка его рубашки, упиравшиеся в подбородок.
«Если Гарри рассчитывает походить на герцога, его постигнет разочарование», — подумала она.
Но она-то считала, что никто не может сравниться с братом ни по привлекательности, ни по доброте и чуткости.
«И почему мы должны под кого-то подстраиваться?»— спросила девушка у своего отражения в зеркале, горделиво вскинув подбородок жестом, изображенным на всех портретах ее предков из знаменитого рода Стэнли.
До самого последнего момента казалось, что они не смогут подготовиться к отъезду в пятницу утром, когда герцог пришлет за ними свою карету.
Нирисса предположила, что герцог договорился разместить своих людей и лошадей у маркиза с тем, чтобы им не пришлось делать с утра большой перегон.
«Чтобы все переделать и успеть, мне придется допоздна не ложиться в четверг», — подумала она.
Когда-то одежда отца заказывалась у отличного портного, но, конечно, за эти годы она потеряла вид, и сейчас, чтобы придать ей хотя бы относительную представительность, пришлось часами чистить, отпаривать и отглаживать все вещи.
Само собой разумеется, меньше всего это интересовало самого Марка Стэнли. Единственное, что было для него важно, — успеть привести в окончательный вид главу, не пропустив ничего характерного для елизаветинской эпохи. Тогда, добавив свои впечатления о Пине, он получит полную картину архитектуры того времени.
Но когда он надел свой лучший костюм, который был многократно отпарен и выглажен, и повязал шейный платок, Мирисса отметила про себя, что даже Дельфина не найдет, к чему придраться.
— Вы выглядите шикарно, папа, — сказала она вслух и поцеловала его в щеку.
— Ты тоже, дорогая моя, — удивленно заметил он.
Не в сипах подавить восторг от своего наряда, Мирисса закружилась в танце по холлу и сделала пируэт перед отцом, демонстрируя свое муслиновое платье с голубыми лентами и дорожную накидку того же цвета, с которой сочеталась отделка привлекательной и очень дорогой шляпы.
Больше всех появлению дорожной кареты герцога, запряженной шестеркой лошадей, радовался Гарри.
— Я ожидал четырех, — потрясение сказал он Нириссе.
— До Пина путь неблизкий, — ответила Нирисса, — и, как мне кажется, его сиятельство не желает, чтобы мы опоздали.
Их багаж разместили позади кареты, а они устроились на удобном, обитом тканью сиденье, которое было достаточно широким, чтобы все трое уместились на нем.
— Как хорошо, что мы все такие худые! — отметил Гарри. — Терпеть не могу ездить спиной к лошадям.
— И я тоже, — согласилась Нирисса, — а ты, когда мы были с тобой детьми, обычно ничего другого мне не оставлял. Сомневаюсь, будто ты стал более уступчивым. Гарри рассмеялся.
— Помните, мы все должны вести себя самым наилучшим образом, ведь сестрица Дельфина только и будет караулить наши промахи. Боюсь, она станет стыдиться своих деревенских родственников.
Нирисса знала — это было правдой, и она мысленно тихонько помолилась, чтобы не допустить никаких ошибок.
Она решила постараться не упустить из виду ничего из рассказанного когда-то мамой о знатных домах и о том, как ведут себя люди на званых приемах.
По правде говоря, девушка начинала чувствовать себя все более и более неуверенно, когда в точно рассчитанное герцогом время лошади въехали во внушительных размеров кованые ворота Пина.
За воротами начиналась длинная аллея, обсаженная с двух сторон деревьями, в конце которой им впервые открылся вид на дом, о котором она много слышала, но никогда не надеялась увидеть воочию.
Нирисса в жизни не видела ничего столь же красивого, даже сказочно прекрасного, огромного, но все же создающего впечатление чего-то призрачного, воздушного и бестелесного, словно в любую минуту готового раствориться, превратившись в дымку.
— Какой он огромный! — поразился Гарри, когда они подъехали ближе.
— Какой он красивый! — воскликнула Нирисса. — Надеюсь только, он не исчезнет прежде, чем мы достигнем его.
Гарри засмеялся, но, будто почувствовав что-то похожее, понимающе сжал руку сестры.
— Ты тоже очень красива, — сказал он ей, — так что ободрись и помни — мы собираемся купить себе двух лошадей, когда снова вернемся домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15