Она была восхитительна и даже не пыталась скрыть, что ждет предстоящей прогулки с большим нетерпением.
— Почему вчера вы не пришли на ужасную тетину вечеринку? — поинтересовалась она, поздоровавшись.
— Вы ведь сами говорите, что вечеринка была ужасной, — ответил Берти, улыбаясь. — Значит, хорошо, что мы на нее не пришли.
Гардения уже не помнила грубости лорда Харткорта и того, что по его милости в субботу ей пришлось лечь спать в слезах.
Она знала одно: что эти два англичанина — ее друзья. И единственные в Париже люди, с которыми можно непринужденно и по-дружески поболтать.
— Почему же вчерашняя вечеринка была ужасной? — поинтересовался лорд Харткорт.
Гардения повернулась к нему. Ее выразительное лицо выглядело серьезным.
— Если бы я могла ответить на этот вопрос! Я множество раз задумывалась над тем, что мне не нравится, но так ничего и не поняла. Просто гости были какими-то странными, и тетя Лили слишком рано отправила меня спать. Сразу после ужина.
— Только не говорите, что обаятельные черноглазые французы, которые так любят делать дамам комплименты, пришлись вам не по вкусу, — поддразнил Бертрам. — Женщины обожают представителей латинской расы именно потому, что они большие мастера говорить приятные вещи.
— В эти вещи трудно поверить, потому что их произносят весьма неискренне, — пробормотала Гардения, хмуря брови.
— А мне вы верите, когда я делаю вам комплименты? — спросил Бертрам.
— Меня все комплименты приводят в некоторое замешательство, — призналась Гардения. — Кстати, французы, которые приходили вчера к тете, вовсе не произвели на меня благоприятного впечатления. — Она скорчила гримасу. — Был среди гостей и совершенно отвратительный тип. Мне он не понравился в первую же секунду.
— О ком это вы? — спросил Берти.
— По-моему, его зовут Гозлин, — сказала Гардения. — Пренеприятный человек: с безобразным сальным лицом, лысеющей головой, жирный. Но самым мерзким было то, что барон велел нам с тетей держаться с ним максимально мило и обходительно.
— Вы сказали, его зовут Гозлин? — переспросил лорд Харткорт резким голосом.
Гардения не ответила, — мгновенно осознав, что опять допустила какую-то ошибку.
— Я правильно запомнил фамилию? — не унимался лорд Харткорт.
— Да, — тихо и нерешительно вымолвила Гардения. — Наверное, мне не следовало заводить речь об этом Гозлине.
Пьере Гозлине. Вполне возможно, что он хороший человек.
— Не бойтесь рассказывать нам о чем угодно, — успокоил ее Берти. — Мы — чужаки в этой стране лягушек и должны держаться вместе и доверять друг другу. Если хотите, спокойно поделитесь с нами впечатлениями о Пьере Гозлине, Мы с Вейном не болтуны. От нас никто ничего не узнает.
— В этом я не сомневаюсь, — поспешно проговорила Гардения. — Но я не должна вести себя столь непорядочно. — взяла и такими ужасными словами описала вам одного из тетиных гостей. Одного из наиболее важных гостей.
— Почему же он так важен? — полюбопытствовал лорд Харткорт.
— Не знаю, — ответила Гардения уклончиво.
Она не намеревалась рассказывать о том, как вчера перед ужином барон пришел в малую гостиную и объявил о предстоящем приходе Пьера Гозлина.
— Я пригласил Пьера Гозлина, Лили, — провозгласил он. — Поухаживай за ним, построй ему глазки. Ты ведь знаешь, как нравишься ему.
— О нет! — простонала герцогиня. — Опять этот невыносимый Гозлин! Я терпеть его не могу, вам ведь, барон, об этом известно! Он напивается как свинья! В прошлый раз после его ухода я решила приказать дворецкому всегда говорить Пьеру Гозлину, что меня нет.
— Только попробуй выкинуть нечто подобное! — прогремел барон. — Этот человек очень важен для меня, чрезвычайно важен, понимаешь? Он искренне раскаивается, что в прошлый раз все получилось так неприглядно. Дело в том, что перед той вечеринкой у него было слишком много работы. Утомленный и проголодавшийся, он выпил твоего восхитительного вина, поэтому и опьянел так сильно.
— Меня не интересуют его раскаяния, — заявила герцогиня раздраженно. — Он гадкий человек, говорит всегда не то, о чем думает, к тому же у него потные и дряблые руки.
— И несмотря на все это, ты должна быть к нему добра, — категорично сказал барон.
Гардения, тихонько сидевшая в углу, следила за происходившим в полном недоумении.
— А если я откажусь? — спросила герцогиня, вызывающе вскидывая голову.
В этот вечер она выглядела особенно красивой, В приглушенном свете гостиной морщинки и сероватый оттенок ее лица были незаметны. Вокруг ее шеи поблескивали бриллианты.
Платье выгодно скрывало все недостатки располневшего тела. Перед тем как втиснуть свою хозяйку в любой наряд, Ивонн и Другие девушки тщательно стягивали ее талию корсетом, об этом Гардения узнала совсем недавно.
Барон не ответил. И герцогиня, продолжая дерзко смотреть ему в глаза, повторила вопрос:
— Что будет, если я откажусь?
Барон на шаг приблизился к ней.
— Тогда, моя дорогая Лили, — медленно выговорил он, опять забывая, что в присутствии посторонних должен обращаться к ней официально, — я поведу его в какое-нибудь другое место.
В его фразе таилась какая-то страшная угроза. Гардения поняла это, увидев, как изменилось тетино лицо. Она прищурилась и съежилась, словно испугалась, что ее сейчас ударят.
— Нет, нет, Генрих! Не делай этого. Ты ведь понял, что я просто шучу. Я, конечно, буду мила с мсье Гозлином. Очень мила и любезна, обещаю, — прощебетала она.
— Вот и отлично! — воскликнул барон торжествующе.
В этот момент послышался зычный голос дворецкого:
— Мсье Пьер Гозлин!
Увидев этого Гозлина, Гардения тут же поняла, почему тетя его так не любит. Он совсем не походил на француза: был обрюзгшим и омерзительным и напоминал Лакея-Жабу из «Алисы в Стране Чудес».
Подплыв по отполированному полу к вышедшей ему навстречу хозяйке, он взял ее руку в белой перчатке в свою и покрыл поцелуями.
— О, мадам! Я так перед вами виноват. Умоляю, простите меня и не судите строго. — Он противно улыбнулся и взглянул на барона. — Мой хороший друг, барон фон Кнезебех, передал мне, что вы уже не сердитесь.
— Конечно, — ответила герцогиня.
— Вы очаровательны, восхитительны! Сущий ангел, — пропел Гозлин томным голосом.
«Сама нелепость, этот Гозлин, — подумала Гардения. А взглянув в глаза безобразного тетиного гостя, почувствовала леденящий холод. — Нет, этот человек отнюдь не нелепость, решила она. — Воплощение зла, вот кто он такой».
За столом Гозлин сел по правую руку от герцогини. И Гардения с облегчением вздохнула, так как находилась от тети на приличном удалении. Он пил чрезмерно много, но никто не смел и намекнуть ему об этом.
У Гардении было такое впечатление, что этот гадкий зловещий Гозлин — главное действующее лицо на вечеринке. И не потому что он непрерывно что-то говорил, а потому что держался как король.
Этот человек — сущее зло, вновь и вновь повторяла она про себя.
— Я знаю мсье Гозлина, — сказал лорд Харткорт спокойно. — Советую вам держаться от него подальше.
— Значит, я не ошиблась… — пробормотала Гардения. — Не ошиблась, почувствовав, что в нем есть что-то странное…
— Этот Гозлин опасен, — предупредил лорд Харткорт.
Гардения задумалась.
— Не понимаю, почему он так нравится барону, — произнесла она медленно, обращаясь как будто не к собеседникам, а к самой себе. — Вообще-то барон во всем неординарен.
— По-вашему, их связывает близкая дружба? — спросил лорд Харткорт. — Барона и мсье Гозлина?
— Еще и какая близкая! — простодушно ответила Гардения. — Целый вечер барон только и следил за тем, чтобы тетя не переставала уделять мсье Гозлину внимание и чтобы слуги своевременно наполняли его бокал. А потом, уже в гостиной, даже прервал танец с тетей и уступил ее ему. В этот момент я как раз собралась уходить.
Она резко замолчала, сообразив, что опять забыла об осторожности. Странно, что лорду Харткорту так интересен этот жабоподобный Гозлин, подумалось ей.
— Я слишком много болтаю, — пробормотала она. — Мне не следовало ни о чем вам рассказывать…
— Не волнуйтесь, — произнес лорд Харткорт успокаивающе. — Все это не столь важно.
Но Гардения чувствовала, что для него выданная ею информация еще как важна. Он как-то странно изменился в лице и стал более задумчивым.
«Наверное, я чего-то недопонимаю, — решила Гардения. — Какой интерес могут представлять собой для лорда Харткорта вчерашние тетины гости? Наверное, зря я рассказала так много о бароне. Из моих слов понятно, что он частый гость в доме тети. И что их с ней отношения довольно близкие и теплые».
Они проехали по всему Буа и наконец остановились у одного из ресторанов с небольшими столиками под разноцветными зонтами в саду. Посетители попивали аперитив.
— Как здесь чудесно! — воскликнула Гардения.
Лорд Харткорт помог ей выйти из экипажа. Проходя за ней сквозь белые ворота, он увидел неподалеку старого цветочника, продавшего ему цветы для Анриэтты.
— Bonjour, Monsieur, — крикнул старик, тоже его заметив.
И тут же подошел ближе.
Гардения остановилась, повернула голову, сделала шаг назад и восхищенно уставилась на цветы в корзине цветочника.
— Ландыши! — произнесла она. — Они так потрясающе пахнут!
Лорд Харткорт цинично улыбнулся.
«Оказывается, и нашей английской птахе известны излюбленные приемы дам demi-monde, — подумал он. — Только вот вряд ли она знает, что за подарки и внимание следует платить».
— Я куплю вам букетик! — Берти с готовностью подскочил к торговцу цветами.
— Может, уступишь мне это право? — спросил лорд Харткорт, иронично ухмыляясь.
Гардения расширила глаза.
— Что вы! Мне ничего не надо! Я просто почувствовала аромат ландышей, вот и сказала, что они потрясающи. У нашего дома их росла целая клумба. Это любимые цветы моей мамы.
Берти, казалось, ее не слушал. Решительным жестом он запустил в карман пиджака руку и вынул оттуда один золотой соверен. Другой мелочи у него, по всей вероятности, не было.
Лорд Харткорт подошел к нему и очень тихо, чтобы не услышала Гардения, произнес:
— Я заплачу за цветы, Берти. А ты поищи свободный столик и усади за него эту хитрую лисичку.
— Лично я верю каждому ее слову, — прошипел Бертрам возмущенно.
— Не сомневаюсь. — Лорд Харткорт вновь ухмыльнулся. — Только не вздумай со мной ссориться, дружище. Не забывай, что ради этой прогулки с тобой мне пришлось отказаться от собственных планов.
— Об этом я и не забываю, — проворчал Бертрам и зашагал к Гардении.
Они сели за столик под огромным зонтом оранжевого цвета. Рядом бил небольшой фонтан.
— Чего желаете выпить? — спросил Бертрам. — Шампанского?
— Что вы! — Гардения тихо рассмеялась. — Пить шампанское в это время дня! От чего я не отказалась бы, так это от чашечки чая.
— Вряд ли сейчас здесь можно заказать чай, г ответил Берти. — Но я попробую.
Он огляделся по сторонам и, увидев, что лорд Харткорт все еще покупает ландыши, подался вперед и произнес вполголоса:
— Вы очень красивая, Гардения. И с каждым днем становитесь все прекраснее. Если бы вы только знали, как я счастлив, что сегодня мы гуляем вместе. Нам следует все продумать.
— Что продумать? — Гардения недоуменно пожала плечами.
— Как мы с вами будем встречаться впредь. Я не смогу постоянно водить за собой Вейна. У него ведь много своих дел.
— Каких дел? — прямолинейно задала вопрос Гардения.
— Гм… Разных. — Бертрам улыбнулся. — Вообще-то сейчас у него намного больше свободного времени, чем обычно.
Недавно он поссорился со своей chere amie.
— С кем? — Гардения непонимающе покачала головой.
— Не знаете, что означает chere amie? Подруга, девушка, с которой встречаешься. Его Анриэтта очень красивая.
— Лорд Харткорт был с кем-то помолвлен? — спросила Гардения бесхитростно.
— О Боже мой! — Бертрам вздохнул. — Гардения, вы наверняка не настолько наивны, какой хотите показаться! Естественно, Вейн и не думал о помолвке с Анриэттой. Она представительница demi-monde, понимаете? В Париже их видимо-невидимо. Если когда-нибудь ваша тетя поведет вас в «Максим», вы повстречаете там большинство из них.
Гардения почувствовала, что к ее щекам приливает кровь.
«Значит, у лорда Харткорта есть chere amie, — подумала она. — А мне подобная мысль и в голову не приходила. Наверное, потому что, когда я его видела, он постоянно был один…»
Странно, но ей вдруг стало ужасно тоскливо. И показалось, что яркое солнце в лазурно-голубом небе мгновенно потускнело».
«Какая я глупая, — размышляла она. — Заговорила о помолвке! Наверное, мистер Каннингхэм считает меня круглой дурочкой. И почему я не догадалась, что у такого мужчины, как лорд Харткорт, а может, и у мистера Каннингхэма, непременно должна быть девушка для развлечений?»
Естественно, она знала о существовании женщин, которым не позволено появляться в приличном обществе, — красивых, смелых, веселых, быстрых и весьма привлекательных для мужчин. Но лорд Харткорт выглядел настолько порядочным и положительным, что представить его в обществе такой вот обольстительницы было сложно.
Неожиданно Гардении захотелось взглянуть на эту Анриэтту. Узнать, как эта красавица выглядит и чем восхищает лорда Харткорта. Но расспрашивать о ней мистера Каннингхэма она не решилась. Это было бы крайне неприглядно и неприлично. «Если бы мама узнала, какие мысли мне порой приходят в голову, наверняка встревожилась бы и завела бы со мной длинную поучительную беседу, — подумала она с грустью. — Сказала бы, что о подобных Анриэтте женщинах неприлично даже мыслить, не то чтобы разговаривать с мужчинами».
Бертрам тут же забыл, о чем они беседовали только что.
Все его думы сводились к одному — к желанию поскорее закрутить с Гарденией настоящий роман.
— Когда мы увидимся в следующий раз? — спросил он. — Может, в один из ближайших дней вам удастся выбраться из дома поздно вечером? Тогда мы направились бы в какое-нибудь из увеселительных заведений. Например, в «Мулен Руж».
Хоть там и чересчур шумно, зато весьма интересно. Обещаю, что буду как следует за вами присматривать.
— Поверьте, пойти с вами в подобное место я не смогу, — ответила Гардения, прижимая ладонь к груди. — Тетя Лили и на эту-то прогулку отпустила меня лишь только потому, что с нами согласился поехать лорд Харткорт.
Бертрам покачал головой с легким раздражением.
— Вашей тете совсем не обязательно знать о наших планах»
Она посылает вас спать рано. Удалитесь в свою спальню, а потом незаметно выйдите из дома. Мы встретимся на улице.
Никто и не догадается о том, что вы куда-то уходили. Вечеринки вашей тети настолько шумные, что, даже если кто-нибудь взорвет в ее саду бомбу, никто из веселящихся не обратит на это ни малейшего внимания.
— Нет, нет, я не могу ответить на ваше предложение согласием, честное слово, — продолжала протестовать Гардения.
Она не понимала, почему мистер Каннингхэм так настойчиво пытается заставить ее совершить столь неблаговидный поступок, который тетю Лили привел бы в ужас.
В это мгновение к столику подошел лорд Харткорт с огромным букетом ландышей. По-видимому, он купил все, что было у цветочника.
— О, спасибо! — сказала Гардения, сильно разволновавшись. — Но не стоило тратить на меня столько денег. Теперь мне стыдно, что я обратила на эти цветы ваше внимание.
Она поднесла букет к лицу, а когда через несколько мгновений опустила его, в ее глазах блестели слезы.
— Простите меня за проявление слабости, но иногда я так сильно скучаю по дому, что не в состоянии сдерживать глупые эмоции, — пробормотала она, оправдываясь.
Воображение лорда Харткорта живо нарисовало ему его родные края в весеннюю пору. Речные берега, поросшие рододендроном, кусты сирени в цвету и покрытые розовыми шапками вишни, кажущиеся среди нежной весенней английской листвы восточной экзотикой.
«Почему я живу на чужбине, когда мог бы наслаждаться прелестями родины?» — задался он вопросом неожиданно для самого себя.
Любимцы-лошади несказанно обрадовались бы его возвращению. А егерь, охранявший лесную дичь, в который раз с радостью рассказал бы о том, как фазаны высиживают птенцов. Вопросы, касавшиеся управления имением, раньше казались ему несносно нудными. А теперь он вдруг почувствовал, что занялся бы их решением с большим энтузиазмом.
Родной, милый, огромный дом… Дом за городом, окруженный природой, мечтательно подумал он. Но, представив себя живущим в одиночестве вдали от города и друзей, понял, что умрет от такой жизни с тоски.
«Для подобного существования необходимы жена и дети, — решил он, невольно вспоминая о занудной дочери леди Рэмптон. — Черт! Что за странные мысли приходят порой мне в голову? Ни в какой жене я пока не нуждаюсь. И с возвращением на родину тоже должен повременить. Надо поскорее найти достойную замену Анриэтте и продолжать жить, как я жил прежде».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Почему вчера вы не пришли на ужасную тетину вечеринку? — поинтересовалась она, поздоровавшись.
— Вы ведь сами говорите, что вечеринка была ужасной, — ответил Берти, улыбаясь. — Значит, хорошо, что мы на нее не пришли.
Гардения уже не помнила грубости лорда Харткорта и того, что по его милости в субботу ей пришлось лечь спать в слезах.
Она знала одно: что эти два англичанина — ее друзья. И единственные в Париже люди, с которыми можно непринужденно и по-дружески поболтать.
— Почему же вчерашняя вечеринка была ужасной? — поинтересовался лорд Харткорт.
Гардения повернулась к нему. Ее выразительное лицо выглядело серьезным.
— Если бы я могла ответить на этот вопрос! Я множество раз задумывалась над тем, что мне не нравится, но так ничего и не поняла. Просто гости были какими-то странными, и тетя Лили слишком рано отправила меня спать. Сразу после ужина.
— Только не говорите, что обаятельные черноглазые французы, которые так любят делать дамам комплименты, пришлись вам не по вкусу, — поддразнил Бертрам. — Женщины обожают представителей латинской расы именно потому, что они большие мастера говорить приятные вещи.
— В эти вещи трудно поверить, потому что их произносят весьма неискренне, — пробормотала Гардения, хмуря брови.
— А мне вы верите, когда я делаю вам комплименты? — спросил Бертрам.
— Меня все комплименты приводят в некоторое замешательство, — призналась Гардения. — Кстати, французы, которые приходили вчера к тете, вовсе не произвели на меня благоприятного впечатления. — Она скорчила гримасу. — Был среди гостей и совершенно отвратительный тип. Мне он не понравился в первую же секунду.
— О ком это вы? — спросил Берти.
— По-моему, его зовут Гозлин, — сказала Гардения. — Пренеприятный человек: с безобразным сальным лицом, лысеющей головой, жирный. Но самым мерзким было то, что барон велел нам с тетей держаться с ним максимально мило и обходительно.
— Вы сказали, его зовут Гозлин? — переспросил лорд Харткорт резким голосом.
Гардения не ответила, — мгновенно осознав, что опять допустила какую-то ошибку.
— Я правильно запомнил фамилию? — не унимался лорд Харткорт.
— Да, — тихо и нерешительно вымолвила Гардения. — Наверное, мне не следовало заводить речь об этом Гозлине.
Пьере Гозлине. Вполне возможно, что он хороший человек.
— Не бойтесь рассказывать нам о чем угодно, — успокоил ее Берти. — Мы — чужаки в этой стране лягушек и должны держаться вместе и доверять друг другу. Если хотите, спокойно поделитесь с нами впечатлениями о Пьере Гозлине, Мы с Вейном не болтуны. От нас никто ничего не узнает.
— В этом я не сомневаюсь, — поспешно проговорила Гардения. — Но я не должна вести себя столь непорядочно. — взяла и такими ужасными словами описала вам одного из тетиных гостей. Одного из наиболее важных гостей.
— Почему же он так важен? — полюбопытствовал лорд Харткорт.
— Не знаю, — ответила Гардения уклончиво.
Она не намеревалась рассказывать о том, как вчера перед ужином барон пришел в малую гостиную и объявил о предстоящем приходе Пьера Гозлина.
— Я пригласил Пьера Гозлина, Лили, — провозгласил он. — Поухаживай за ним, построй ему глазки. Ты ведь знаешь, как нравишься ему.
— О нет! — простонала герцогиня. — Опять этот невыносимый Гозлин! Я терпеть его не могу, вам ведь, барон, об этом известно! Он напивается как свинья! В прошлый раз после его ухода я решила приказать дворецкому всегда говорить Пьеру Гозлину, что меня нет.
— Только попробуй выкинуть нечто подобное! — прогремел барон. — Этот человек очень важен для меня, чрезвычайно важен, понимаешь? Он искренне раскаивается, что в прошлый раз все получилось так неприглядно. Дело в том, что перед той вечеринкой у него было слишком много работы. Утомленный и проголодавшийся, он выпил твоего восхитительного вина, поэтому и опьянел так сильно.
— Меня не интересуют его раскаяния, — заявила герцогиня раздраженно. — Он гадкий человек, говорит всегда не то, о чем думает, к тому же у него потные и дряблые руки.
— И несмотря на все это, ты должна быть к нему добра, — категорично сказал барон.
Гардения, тихонько сидевшая в углу, следила за происходившим в полном недоумении.
— А если я откажусь? — спросила герцогиня, вызывающе вскидывая голову.
В этот вечер она выглядела особенно красивой, В приглушенном свете гостиной морщинки и сероватый оттенок ее лица были незаметны. Вокруг ее шеи поблескивали бриллианты.
Платье выгодно скрывало все недостатки располневшего тела. Перед тем как втиснуть свою хозяйку в любой наряд, Ивонн и Другие девушки тщательно стягивали ее талию корсетом, об этом Гардения узнала совсем недавно.
Барон не ответил. И герцогиня, продолжая дерзко смотреть ему в глаза, повторила вопрос:
— Что будет, если я откажусь?
Барон на шаг приблизился к ней.
— Тогда, моя дорогая Лили, — медленно выговорил он, опять забывая, что в присутствии посторонних должен обращаться к ней официально, — я поведу его в какое-нибудь другое место.
В его фразе таилась какая-то страшная угроза. Гардения поняла это, увидев, как изменилось тетино лицо. Она прищурилась и съежилась, словно испугалась, что ее сейчас ударят.
— Нет, нет, Генрих! Не делай этого. Ты ведь понял, что я просто шучу. Я, конечно, буду мила с мсье Гозлином. Очень мила и любезна, обещаю, — прощебетала она.
— Вот и отлично! — воскликнул барон торжествующе.
В этот момент послышался зычный голос дворецкого:
— Мсье Пьер Гозлин!
Увидев этого Гозлина, Гардения тут же поняла, почему тетя его так не любит. Он совсем не походил на француза: был обрюзгшим и омерзительным и напоминал Лакея-Жабу из «Алисы в Стране Чудес».
Подплыв по отполированному полу к вышедшей ему навстречу хозяйке, он взял ее руку в белой перчатке в свою и покрыл поцелуями.
— О, мадам! Я так перед вами виноват. Умоляю, простите меня и не судите строго. — Он противно улыбнулся и взглянул на барона. — Мой хороший друг, барон фон Кнезебех, передал мне, что вы уже не сердитесь.
— Конечно, — ответила герцогиня.
— Вы очаровательны, восхитительны! Сущий ангел, — пропел Гозлин томным голосом.
«Сама нелепость, этот Гозлин, — подумала Гардения. А взглянув в глаза безобразного тетиного гостя, почувствовала леденящий холод. — Нет, этот человек отнюдь не нелепость, решила она. — Воплощение зла, вот кто он такой».
За столом Гозлин сел по правую руку от герцогини. И Гардения с облегчением вздохнула, так как находилась от тети на приличном удалении. Он пил чрезмерно много, но никто не смел и намекнуть ему об этом.
У Гардении было такое впечатление, что этот гадкий зловещий Гозлин — главное действующее лицо на вечеринке. И не потому что он непрерывно что-то говорил, а потому что держался как король.
Этот человек — сущее зло, вновь и вновь повторяла она про себя.
— Я знаю мсье Гозлина, — сказал лорд Харткорт спокойно. — Советую вам держаться от него подальше.
— Значит, я не ошиблась… — пробормотала Гардения. — Не ошиблась, почувствовав, что в нем есть что-то странное…
— Этот Гозлин опасен, — предупредил лорд Харткорт.
Гардения задумалась.
— Не понимаю, почему он так нравится барону, — произнесла она медленно, обращаясь как будто не к собеседникам, а к самой себе. — Вообще-то барон во всем неординарен.
— По-вашему, их связывает близкая дружба? — спросил лорд Харткорт. — Барона и мсье Гозлина?
— Еще и какая близкая! — простодушно ответила Гардения. — Целый вечер барон только и следил за тем, чтобы тетя не переставала уделять мсье Гозлину внимание и чтобы слуги своевременно наполняли его бокал. А потом, уже в гостиной, даже прервал танец с тетей и уступил ее ему. В этот момент я как раз собралась уходить.
Она резко замолчала, сообразив, что опять забыла об осторожности. Странно, что лорду Харткорту так интересен этот жабоподобный Гозлин, подумалось ей.
— Я слишком много болтаю, — пробормотала она. — Мне не следовало ни о чем вам рассказывать…
— Не волнуйтесь, — произнес лорд Харткорт успокаивающе. — Все это не столь важно.
Но Гардения чувствовала, что для него выданная ею информация еще как важна. Он как-то странно изменился в лице и стал более задумчивым.
«Наверное, я чего-то недопонимаю, — решила Гардения. — Какой интерес могут представлять собой для лорда Харткорта вчерашние тетины гости? Наверное, зря я рассказала так много о бароне. Из моих слов понятно, что он частый гость в доме тети. И что их с ней отношения довольно близкие и теплые».
Они проехали по всему Буа и наконец остановились у одного из ресторанов с небольшими столиками под разноцветными зонтами в саду. Посетители попивали аперитив.
— Как здесь чудесно! — воскликнула Гардения.
Лорд Харткорт помог ей выйти из экипажа. Проходя за ней сквозь белые ворота, он увидел неподалеку старого цветочника, продавшего ему цветы для Анриэтты.
— Bonjour, Monsieur, — крикнул старик, тоже его заметив.
И тут же подошел ближе.
Гардения остановилась, повернула голову, сделала шаг назад и восхищенно уставилась на цветы в корзине цветочника.
— Ландыши! — произнесла она. — Они так потрясающе пахнут!
Лорд Харткорт цинично улыбнулся.
«Оказывается, и нашей английской птахе известны излюбленные приемы дам demi-monde, — подумал он. — Только вот вряд ли она знает, что за подарки и внимание следует платить».
— Я куплю вам букетик! — Берти с готовностью подскочил к торговцу цветами.
— Может, уступишь мне это право? — спросил лорд Харткорт, иронично ухмыляясь.
Гардения расширила глаза.
— Что вы! Мне ничего не надо! Я просто почувствовала аромат ландышей, вот и сказала, что они потрясающи. У нашего дома их росла целая клумба. Это любимые цветы моей мамы.
Берти, казалось, ее не слушал. Решительным жестом он запустил в карман пиджака руку и вынул оттуда один золотой соверен. Другой мелочи у него, по всей вероятности, не было.
Лорд Харткорт подошел к нему и очень тихо, чтобы не услышала Гардения, произнес:
— Я заплачу за цветы, Берти. А ты поищи свободный столик и усади за него эту хитрую лисичку.
— Лично я верю каждому ее слову, — прошипел Бертрам возмущенно.
— Не сомневаюсь. — Лорд Харткорт вновь ухмыльнулся. — Только не вздумай со мной ссориться, дружище. Не забывай, что ради этой прогулки с тобой мне пришлось отказаться от собственных планов.
— Об этом я и не забываю, — проворчал Бертрам и зашагал к Гардении.
Они сели за столик под огромным зонтом оранжевого цвета. Рядом бил небольшой фонтан.
— Чего желаете выпить? — спросил Бертрам. — Шампанского?
— Что вы! — Гардения тихо рассмеялась. — Пить шампанское в это время дня! От чего я не отказалась бы, так это от чашечки чая.
— Вряд ли сейчас здесь можно заказать чай, г ответил Берти. — Но я попробую.
Он огляделся по сторонам и, увидев, что лорд Харткорт все еще покупает ландыши, подался вперед и произнес вполголоса:
— Вы очень красивая, Гардения. И с каждым днем становитесь все прекраснее. Если бы вы только знали, как я счастлив, что сегодня мы гуляем вместе. Нам следует все продумать.
— Что продумать? — Гардения недоуменно пожала плечами.
— Как мы с вами будем встречаться впредь. Я не смогу постоянно водить за собой Вейна. У него ведь много своих дел.
— Каких дел? — прямолинейно задала вопрос Гардения.
— Гм… Разных. — Бертрам улыбнулся. — Вообще-то сейчас у него намного больше свободного времени, чем обычно.
Недавно он поссорился со своей chere amie.
— С кем? — Гардения непонимающе покачала головой.
— Не знаете, что означает chere amie? Подруга, девушка, с которой встречаешься. Его Анриэтта очень красивая.
— Лорд Харткорт был с кем-то помолвлен? — спросила Гардения бесхитростно.
— О Боже мой! — Бертрам вздохнул. — Гардения, вы наверняка не настолько наивны, какой хотите показаться! Естественно, Вейн и не думал о помолвке с Анриэттой. Она представительница demi-monde, понимаете? В Париже их видимо-невидимо. Если когда-нибудь ваша тетя поведет вас в «Максим», вы повстречаете там большинство из них.
Гардения почувствовала, что к ее щекам приливает кровь.
«Значит, у лорда Харткорта есть chere amie, — подумала она. — А мне подобная мысль и в голову не приходила. Наверное, потому что, когда я его видела, он постоянно был один…»
Странно, но ей вдруг стало ужасно тоскливо. И показалось, что яркое солнце в лазурно-голубом небе мгновенно потускнело».
«Какая я глупая, — размышляла она. — Заговорила о помолвке! Наверное, мистер Каннингхэм считает меня круглой дурочкой. И почему я не догадалась, что у такого мужчины, как лорд Харткорт, а может, и у мистера Каннингхэма, непременно должна быть девушка для развлечений?»
Естественно, она знала о существовании женщин, которым не позволено появляться в приличном обществе, — красивых, смелых, веселых, быстрых и весьма привлекательных для мужчин. Но лорд Харткорт выглядел настолько порядочным и положительным, что представить его в обществе такой вот обольстительницы было сложно.
Неожиданно Гардении захотелось взглянуть на эту Анриэтту. Узнать, как эта красавица выглядит и чем восхищает лорда Харткорта. Но расспрашивать о ней мистера Каннингхэма она не решилась. Это было бы крайне неприглядно и неприлично. «Если бы мама узнала, какие мысли мне порой приходят в голову, наверняка встревожилась бы и завела бы со мной длинную поучительную беседу, — подумала она с грустью. — Сказала бы, что о подобных Анриэтте женщинах неприлично даже мыслить, не то чтобы разговаривать с мужчинами».
Бертрам тут же забыл, о чем они беседовали только что.
Все его думы сводились к одному — к желанию поскорее закрутить с Гарденией настоящий роман.
— Когда мы увидимся в следующий раз? — спросил он. — Может, в один из ближайших дней вам удастся выбраться из дома поздно вечером? Тогда мы направились бы в какое-нибудь из увеселительных заведений. Например, в «Мулен Руж».
Хоть там и чересчур шумно, зато весьма интересно. Обещаю, что буду как следует за вами присматривать.
— Поверьте, пойти с вами в подобное место я не смогу, — ответила Гардения, прижимая ладонь к груди. — Тетя Лили и на эту-то прогулку отпустила меня лишь только потому, что с нами согласился поехать лорд Харткорт.
Бертрам покачал головой с легким раздражением.
— Вашей тете совсем не обязательно знать о наших планах»
Она посылает вас спать рано. Удалитесь в свою спальню, а потом незаметно выйдите из дома. Мы встретимся на улице.
Никто и не догадается о том, что вы куда-то уходили. Вечеринки вашей тети настолько шумные, что, даже если кто-нибудь взорвет в ее саду бомбу, никто из веселящихся не обратит на это ни малейшего внимания.
— Нет, нет, я не могу ответить на ваше предложение согласием, честное слово, — продолжала протестовать Гардения.
Она не понимала, почему мистер Каннингхэм так настойчиво пытается заставить ее совершить столь неблаговидный поступок, который тетю Лили привел бы в ужас.
В это мгновение к столику подошел лорд Харткорт с огромным букетом ландышей. По-видимому, он купил все, что было у цветочника.
— О, спасибо! — сказала Гардения, сильно разволновавшись. — Но не стоило тратить на меня столько денег. Теперь мне стыдно, что я обратила на эти цветы ваше внимание.
Она поднесла букет к лицу, а когда через несколько мгновений опустила его, в ее глазах блестели слезы.
— Простите меня за проявление слабости, но иногда я так сильно скучаю по дому, что не в состоянии сдерживать глупые эмоции, — пробормотала она, оправдываясь.
Воображение лорда Харткорта живо нарисовало ему его родные края в весеннюю пору. Речные берега, поросшие рододендроном, кусты сирени в цвету и покрытые розовыми шапками вишни, кажущиеся среди нежной весенней английской листвы восточной экзотикой.
«Почему я живу на чужбине, когда мог бы наслаждаться прелестями родины?» — задался он вопросом неожиданно для самого себя.
Любимцы-лошади несказанно обрадовались бы его возвращению. А егерь, охранявший лесную дичь, в который раз с радостью рассказал бы о том, как фазаны высиживают птенцов. Вопросы, касавшиеся управления имением, раньше казались ему несносно нудными. А теперь он вдруг почувствовал, что занялся бы их решением с большим энтузиазмом.
Родной, милый, огромный дом… Дом за городом, окруженный природой, мечтательно подумал он. Но, представив себя живущим в одиночестве вдали от города и друзей, понял, что умрет от такой жизни с тоски.
«Для подобного существования необходимы жена и дети, — решил он, невольно вспоминая о занудной дочери леди Рэмптон. — Черт! Что за странные мысли приходят порой мне в голову? Ни в какой жене я пока не нуждаюсь. И с возвращением на родину тоже должен повременить. Надо поскорее найти достойную замену Анриэтте и продолжать жить, как я жил прежде».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25