«Я чувствую, что пришла пора обзавестись женой, которая поможет мне в моей политической карьере, — писал далее Рейберн. — И Виола Брэндон как раз та девушка, которая чрезвычайно подходит мне в этом отношении — и во всех других!»
Письмо было составлено таким образом, что Элоиза была вольна понять его как угодно, а постороннему человеку, вздумай он заглянуть на эти страницы, и в голову не могло прийти, что автор письма и его получательница еще недавно были любовниками.
— О нашей помолвке любой человек узнает уже в понедельник, — спокойно ответил Рейберн в ответ на вопрос любопытной блондинки. — Сообщения появятся в разделе светской хроники «Тайме» и «Пост».
— Возможно, это ранит сердце Элоизы сильнее, чем смерть Джорджа, — высказала дерзкое предположение блондинка.
— Как вы, однако, язвительны! — с упреком произнес Рейберн.
— Но я ведь женщина, а большинство из них именно таковы, — задорно отозвалась она. — Ваша беда, мистер Лайл, заключается в том, что вы слишком привлекательны, а это не дает покоя нашему чувствительному полу!
— Ваши слова льстят моему мужскому самолюбию, — парировал он, — но весьма низко оценивают мои моральные принципы!
— Просто после женитьбы вам придется вести себя более осмотрительно, — посоветовала Рейберну неугомонная блондинка, — хотя бы первое время.
В последней фразе содержался совершенно откровенный намек. Впрочем, Рейберну и так было известно, что брачные узы не накладывали на мужчину слишком строгих обязательств.
С женщинами дело обстояло совсем иначе.
От них требовалось безукоризненное поведение по крайней мере в течение нескольких первых лет супружества, и лишь по окончании этого сорока. когда у женщины появлялись дети, она была вольна вести себя более свободно — при условии, разумеется, что имени ее не коснется какой-нибудь скандал.
Все это было Рейберну отлично известно и воспринималось как должное. Сейчас же он впервые задумался над тем, каким, в сущности, варварским кодексом поведения руководствуется современное, на первый взгляд цивилизованное, общество.
Сколько сердец было разбито в угоду этим неписаным жестоким законам! А Виола, такая невинная и бесхитростная! Сможет ли она выжить в мире, где все построено на лжи и коварстве, где легкомысленный флирт почти узаконен и даже внебрачные связи уже никого особенно не удивляют?..
«Ничего страшного! — попытался успокоить себя Рейберн. — Повзрослеет и привыкнет…»
И тут же подумал, что как раз ему-то это вряд ли понравится. Нет, он не хотел бы видеть, как постепенно меняется Виола, как она становится похожа на всех остальных светских дам, постоянно занятых ловлей мужчин в свои сети!
Эти бездушные кокетки ведут хладнокровный счет поверженным мужским сердцам, подобно тому как их мужья хвастаются количеством фазанов, убитых ими на охоте!..
Нет, не о такой жене мечтал Рейберн Лайл, и он очень надеялся, что, если вдруг помолвка не обернется розыгрышем, который был так удобен сейчас им обоим, и их с Виолой соединят крепкие супружеские узы, она никогда не станет похожей на этих светских львиц, которых он так хорошо знал.
Уик-энд, роскошный и ленивый, неспешно катился дальше, и Рейберн с каждым часом все больше осознавал, насколько разительно отличается Виола от остальных присутствующих в Кроксдейл-Парке дам. На их ярком, раздражающем глаз фоне, сотканном из всевозможных цветов и оттенков, она была подобна тоненькому светлому лучу, который ласкает взор, греет душу и сердце.
По мнению Лайла, в Виоле была какая-то одухотворенность, которой он до сих пор не встречал ни в одной женщине и которую даже не предполагал найти в существе столь юном. Кроме того, она, несомненно, была гораздо умнее и начитаннее, чем ему показалось вначале.
Очевидно, это была заслуга ее отца, умнейшего и образованнейшего человека своего времени, с которым Виола проводила много времени. Именно поэтому она превосходила знанием большинство девушек своего возраста.
Положение Виолы и Рейберна как будущих молодоженов позволяло им вести себя гораздо свободнее, чем если бы они были просто знакомыми, и молодой человек не преминул этим воспользоваться.
Пока остальное общество развлекалось игрой в крокет, молодые люди бродили по саду, любуясь чудесными розами. Иногда Рейберн катал Виолу по озеру на лодке, и во время этих прогулок между ними, как правило, завязывалась непринужденная беседа.
Виола рассказала Рейберну, о чем говорил с ней граф накануне вечером, когда подсел к ней на диван.
— Оказывается, моя мачеха была права, — призналась девушка. — Граф действительно собирался сделать мне предложение, и если бы не вы, мне бы пришлось… принять его!..
— Не придавайте серьезного значения его угрозам, — посоветовал Рейберн. — То, что он собирается преследовать вас, пустые слова. Ничего он не сможет сделать!
— Вы уверены?
— Абсолютно, — безапелляционно ответил молодой человек. — Он не решится пойти на открытую ссору со мной.
Ободряюще улыбнувшись, он добавил:
— И я, по правде сказать, очень этому рад — ведь если бы дело происходило не сейчас, а лет пятьдесят назад, мне бы пришлось вызвать графа на дуэль, а я не отношусь к сторонникам подобных поединков!
— Какой ужас! — воскликнула Виола. — Подумать только — ведь он мог бы вас убить…
Она настолько разволновалась, что даже не обратила внимания на слова Рейберна, сказанные беспечным тоном:
— Однако вы не очень-то в меня верите! А между тем, если бы отношения между нами пришлось выяснять таким образом, скорей всего наоборот, я бы вышел победителем…
Но Виола слушала Рейберна вполуха, погруженная в мысли о том, как было бы ужасно, если бы граф и в самом деле его убил. В его лице она не просто лишилась бы своего единственного защитника, но и потеряла человека, который с недавних пор стал так много значить в ее жизни…
Эта мысль преследовала девушку весь день — и во время ленча, и за чаем, и потом, когда она поднялась к себе в комнату, чтобы отдохнуть перед обедом.
Виола думала и о том, что почти весь этот уик-энд провела в обществе Рейберна и это было так чудесно! Но вряд ли в дальнейшем им удастся видеться так часто.
Вскоре они вернутся в Лондон, и он по-прежнему будет проводить долгие часы в парламенте на заседаниях в палате общин. Кроме того, как он сообщил ей, на следующей неделе ему предстоит множество официальных встреч.
Конечно, Рейберн может наносить визиты к ним на Керзон-стрит. А вот ей можно появиться у него дома только в сопровождении кого-то из старших.
В те дни, когда он будет занят в палате общин, они не смогут вместе обедать. Конечно, их наверняка будут приглашать к себе на приемы общие знакомые, но в этих случаях им вряд ли удастся перекинуться хоть словом наедине.
Пока же Виола радовалась тому, что после обеда все сели за карточные столы — значит, у нее появился шанс побыть в обществе Рейберна.
А вот вчера вечером это было бы затруднительно — после обеда, на котором присутствовало ни много ни мало шестьдесят человек, в том числе и его величество король, все тоже сели играть в карты. Но тогда никому даже в голову не могло бы прийти не последовать высочайшему примеру, а заняться чем-нибудь другим. Его величество слыл большим поклонником бриджа, хотя его единственной партнершей была миссис Кеппел, а играли они в отдельной комнате.
Виола вполне сносно играла в бридж, но не очень любила это занятие, тем более что, как ни странно, ее место оказалось не за тем столом, где сидел Рейберн. Девушка сразу поняла, что это происки хозяина дома, который еще не расстался с надеждой расторгнуть ее помолвку с Лайлом.
«Если придется играть и сегодня, — рассуждала Виола, — то хорошо бы нас посадили рядом! А еще лучше было бы сыграть в пикет — тогда мы могли бы поговорить, как в первый вечер…»
Когда джентльмены вернулись в гостиную, Виола посмотрела на Рейберна так призывно, что он тут же подошел к ней, на что она в глубине души и рассчитывала, и спросил:
— Чем вы хотели бы заняться?
— Мне хочется поговорить с вами! — откровенно ответила Виола.
И тут же торопливо добавила, испугавшись, что ведет себя слишком настойчиво:
— Впрочем, если вы не расположены играть в бридж, конечно…
— Я с удовольствием сделаю так, как вы хотите, — галантно ответил Рейберн.
Увидев, как радостно заблестели глаза Виолы, он подумал, что любому мужчине было бы лестно сознавать, что он тому причиной.
«А что, если она в меня влюбится по-настоящему? Это бы очень осложнило все дело», — молнией промелькнуло у него в голове. Но Рейберн тут же успокоил себя — зачем заранее расстраиваться? Об этом можно будет подумать позднее — если, конечно, такая проблема и в самом деле возникнет.
— Может быть, пойдем посмотрим картины, что висят в соседней комнате? — предложил он.
— А я и не знала, что там есть картины, — простодушно призналась Виола.
— Ну как же так! Быть в гостях у графа Кроксдейла и не увидеть его знаменитой коллекции живописи — это никуда не годится. Стыдитесь! — шутливо поддразнил ее Рейберн.
Тогда, разумеется, мне обязательно надо ее посмотреть, — с готовностью отозвалась Виола. — Но только вы должны стать моим экскурсоводом. К сожалению, я слабо разбираюсь в живописи хотя искусство очень интересует меня…
Рейберн протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и в этот момент рядом с ним возник граф.
— Моя сестра очень просит вас, Лайл, быть ее партнером в партии в бридж, — сказал он. — Как вы знаете, она играет лучше всех в нашей семье и считает таким же выдающимся игроком вас.
— Леди Эмили, безусловно, мне льстит — улыбнулся Рейберн, понимая, какие цели преследует хозяин дома. — Кроме того, я уже обещал Виоле показать ваши знаменитые картины так что не будете ли вы так любезны передать вашей сестре мои извинения?
— А вот показать свою коллекцию картин больше приличествует мне как ее хозяину, — возразил граф. — Жаль, что я сам не додумался до этого раньше! Надеюсь, вы простите? — добавил он, обращаясь к Виоле.
— Но мы можем пойти и все вместе, — предложил компромисс Рейберн. — В глубине души я считаю себя знатоком искусства, а ваша коллекция, как я уже имел удовольствие сообщить Виоле, славится на всю страну!
Граф поморщился.
— Мне кажется, было бы жестоко оставлять мою сестру без партнера! — продолжал настаивать он.
Рейберн понял, что его загнали в угол, откуда не так просто было выбраться.
В самом деле, не устраивать же публичную сцену! Оставалось только надеяться, что у Виолы хватит сообразительности придумать какой-нибудь благовидный предлог — например, сказать, что она устала и раздумала смотреть картины.
Но стоило Рейберну отойти, как Виола оказалась не в силах противостоять натиску графа. Взяв девушку за руку, он повел ее в галерею, непосредственно примыкавшую к гостиной, где накануне играли в карты король и миссис Кеппел.
— Все картины, которые висят в этой комнате, — начал граф, — принадлежат кисти голландских живописцев. Я горжусь тем, что у меня есть изумительные работы Кейпа и ван дер Хейдена. А на прошлой неделе мне посчастливилось купить картину, прекраснее которой я в жизни не видел!
С этими словами он закрыл дверь, а Виола, предвкушая удовольствие, подошла взглянуть поближе на знаменитые шедевры. Все они были размещены на стенах весьма искусно и великолепно освещены.
— Я люблю творения голландцев, — сказала она.
— А я люблю вас, дорогая Виола! — страстно произнес граф. — Вы прекраснее любой картины в моей коллекции, и я, как и раньше, — даже сильнее, чем раньше! — хочу, чтобы вы принадлежали мне!..
— Вы не должны так говорить…
— Вы не можете помешать мне высказать свои чувства, — возразил граф. — А что касается вас, Виола, то я чувствую себя так, будто у меня украли бесценное сокровище, сокровище, которое я уже начал считать своим…
Он хотел подойти поближе, но Виола в испуге отпрянула.
Поспешно отвернувшись, она попыталась сосредоточить свое внимание на картине, но поняла, что не может, — слишком сильно колотилось от страха ее сердце.
— Позвольте мне показать вам и другие мои приобретения — может быть, они больше придутся вам по вкусу, — предложил граф.
Виола обрадовалась — значит, он больше не будет стоять так близко! — и, ничего не подозревая, последовала за графом через картинную галерею в следующую гостиную.
Эта комната была отделана в голубовато-серебристых тонах, а картины, украшавшие ее стены, принадлежали кисти французских мастеров — прекрасный пейзаж кисти Буше и несколько великолепных работ Фрагонара. Виола пожалела, что с нею нет Рейберна, — он наверняка получил бы большое удовольствие.
Но когда граф закрыл дверь и в эту комнату, Виола поняла — увы, слишком поздно! — что ей не следовало заходить сюда.
В галерее ее отделяла от Рейберна всего одна дверь, и если бы она закричала, он бы наверняка ее услышал. Здесь же, в этой уединенной комнатке, удаленной от большой гостиной, которой явно очень редко пользовались, надежды на спасение было мало…
Виола, занервничав, ускорила шаг и таким образом оказалась даже дальше от двери, чем граф.
— Вы прекраснее любой из моих картин, — хрипло произнес он.
От его тона Виоле стало не по себе. Страх снова овладел ею.
— По-моему, нам пора возвращаться, — пролепетала она, запинаясь. — Рейберн наверняка не захочет…
— Меня не интересует, чего захочет или не захочет Рейберн, — меня интересуете только вы! Послушайте, Виола…
Она не шевельнулась, даже не повернула головы.
— Посмотрите на меня, — попросил граф, — я хочу видеть ваше лицо!
Виола решила, что не пристало ей, взрослой девушке, отворачиваться, словно капризному ребенку, и она, хоть и с опаской, взглянула в глаза графу.
Однако выражение его лица заставило ее содрогнуться.
— Вы должны принадлежать мне! — страстно произнес граф. — Я давно собирался сделать вас своей женой, а Рейберну вы и не нужны вовсе! Он просто хочет использовать вас, чтобы улизнуть от коготков Элоизы Давенпорт, — ведь теперь, когда ее муж умер, красавица-вдова наверняка захочет, чтобы Рейберн на ней женился!..
Он произносил слова резко, почти грубо. Заметив, что Виола удивлена его словами, граф Кроксдейл продолжал:
— Знайте же, что Лайл сделал вам предложение лишь затем, чтобы ускользнуть от выполнения своих обязательств перед женщиной, с которой он, как вы, вероятно, выразились бы, «жил в грехе» в течение последних шести месяцев. Вы не нужны ему, Виола, и он не любит вас так, как люблю я!..
Приблизившись к ней, он настойчиво добавил:
— Выходите за меня замуж, дорогая Виола, и я сделаю вас счастливой! Со мной вы познаете настоящую любовь! Разве этот молодой повеса Лайл что-нибудь в ней понимает?
Буквально выкрикнув последние слова, граф схватил Виолу в объятия и попытался поцеловать в губы.
Однако стоило ему коснуться ее щеки, как она очнулась. До этого Виола, слушая неприятные для нее слова графа, словно была погружена в какой-то странный гипнотический сон, теперь же девушка пришла в себя и начала яростно сопротивляться.
Она с силой уперлась руками в грудь графа и как можно сильнее отклонила голову назад, чтобы избежать прикосновения его губ.
И тут же Виола поняла, как она слаба и беспомощна против этой грубой мужской силы.
Одновременно девушка с ужасом заметила, что, раз прикоснувшись к ней, граф совершенно потерял контроль над собой и теперь жаждет только одного — полностью подчинить ее своей воле.
«Еще несколько секунд — и он поцелует меня!» — пронеслось в голове у Виолы. Ее охватило такое отвращение, что она закричала.
Однако ее слабый голосок прозвучал едва слышно. Итак, надежды нет — она оказалась в руках графа, а уж он свою добычу не упустит!
Граф между тем жадно и торопливо покрывал поцелуями щеки, лоб и глаза Виолы. И хотя она, как могла, пыталась увернуться, его губы уже почти добрались до ее рта.
И вдруг девушка услышала, как открылась дверь и гневный мужской голос громко спросил:
— Что, черт возьми, здесь происходит?
Это был Рейберн! Сердце Виолы радостно забилось. Итак, он еще раз спас ее…
Виола почувствовала, что граф разжал руки.
Собрав остатки сил, она наконец высвободилась из его объятий.
Подбежав к Рейберну, девушка уцепилась за лацканы его сюртука, не в силах вымолвить ни слова — так велико было пережитое ею напряжение. Казалось, она даже дышит с трудом…
По-детски уткнувшись в плечо Рейберна, Виола почувствовала, как он нежно обнял ее, и ей сразу стало спокойнее.
Рейберн больше не произносил ни слова, лишь в упор смотрел на графа, который, чтобы скрыть возникшую неловкость, тщательно сдувал со своего сюртука воображаемую пылинку.
Тишина становилась зловещей. Наконец граф произнес:
— Только не устраивайте сцен, Лайл! Мы цивилизованные люди и, надеюсь, обойдемся без скандала.
— Согласен, — ответил Рейберн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18