— Алеша, Алеша, Алеша… — бубнила тетка, становясь все больше и больше похожей на умалишенную.
— Вы знаете пострадавшего? — осторожно спросила я.
— Да! Это Алеша! Мой муж!
— Господи! — воскликнула тут и я. — Какой ужас!
Женщина покачнулась.
— Помогите! — закричала я, оглядываясь. — Эй, кто-нибудь… Продавец!
От кассы быстрым шагом отошел парень и направился к нам.
— Что стряслось? — спросил он.
— Видите передачу? — нервно воскликнула я.
— И что?
— Это прямой репортаж с Валовой улицы.
— Если я стану целый рабочий день на экраны глядеть, очумею, — весьма разумно сказал юноша.
— Похоже, покупательница узнала в погибшем своего мужа. Ей кажется, что это его сейчас вынули из покореженной иномарки.
Паренек охнул и подхватил тетку под локоть.
— Пойдемте в комнату отдыха, — ласково прогудел он. — Да вы небось ошиблись, все «мерсы» похожи. Водички у нас там попьете и супругу на мобилу звякнете.
Посетительница превратилась в соляной столб.
Остановившимся взглядом она смотрела на экран, по которому скакал корреспондент, перечисляя увечья несчастного шофера.
— Она психованная, — наклонившись к моему уху и кивнув на женщину, шепнул парень. — Есть такие, истерички, придумывают всякое… Знаете, у нас в доме одна девчонка живет, так она наврала недавно, будто у нее в авиакатастрофе сестра погибла. Народ жалел ее, прямо плакал, а потом выяснилось — брехня.
— Почему она так поступила? — так же тихо спросила я у продавца, наблюдая за окаменевшей посетительницей.
— А хрен ее знает, — пожал плечами юноша, — небось хотелось внимания. Той девчонке со всего дома еды нанесли и подарков, у нас соседи хорошие.
— Почему вы решили, что там, на мостовой, не ее муж? — задала я вопрос.
— Так сами гляньте! — пожал плечами и вперил глаза в ближайший экран продавец. — У того бедняги «мерин», похоже, самой последней модификации, жутко дорогой. И костюм непростой.
А тетка эта одета с рынка, туфли из дерьма. Не побирушка, конечно, а просто бедная. Ну, не может у мужика с «Мерседесом» такая жена быть! Нелогично! Во, смотрите, какие у него часы…
Я машинально глянула на экран. Камера крупным планом показывала руку погибшего: задравшийся рукав шикарного пиджака, снежно-белая манжета эксклюзивной рубашки, брильянтовая запонка, массивный золотой браслет часов расстегнулся и съехал к пальцам несчастного, явно не знавшего физической работы.
— Подобные «ходики» у нашего хозяина имеются, — вздохнул продавец и уточнил:
— У владельца всей сети магазинов. Часики офигенных денег стоят, квартиру можно купить за их цену.
Повезло ментам. Сейчас они их стырят и скажут, мол, ничего не было…
— Рука! — вдруг вскрикнула тетка. — Шрам!
Алеша! Это он!
Мы с продавцом переглянулись, а бедно одетая женщина, зарыдав в голос, побежала на улицу.
— Стойте! — крикнула я и кинулась за ней.
Легче всего создаются трудности. Причем в подавляющем количестве случаев человек собственными руками выращивает дерево неприятностей, а когда на нем начинают весело распускаться яркие цветы, усиленно льет в кадку воду и удобрения. Вы уже слышали от меня эти слова. И я очень хорошо знаю, что все вышесказанное относится ко мне: Лампа Романова — мастер художественных неприятностей, виртуоз попадания в кретинские ситуации. Сейчас следовало, проводив незнакомку глазами, сказать продавцу: "Да уж, в нашей жизни подчас происходят странные вещи. — А потом мигом перевести разговор на иную тему:
— Объясните, пожалуйста, разницу между плазменным и жидкокристаллическим экраном, хотим приобрести телик на кухню".
Вот достань у меня ума поступить подобным образом, то, узнав от торговца нужную информацию, вернулась бы назад в агентство и вновь погрузилась в коллизии хорошо написанного детектива. Но я помчалась за плачущей женщиной, выкрикивая на ходу:
— Остановитесь! Не надо бежать к месту аварии!
Стресс придает человеку сил, незнакомка неслась по тротуару со скоростью гепарда, и я, естественно, отстала, домчалась до огороженного красно-белой лентой куска мостовой и тротуара в тот момент, когда несчастная безумная повисла на шее у одного из гаишников с громким заявлением:
— Пустите меня к Алеше!
— Гражданочка, — попробовал разобраться в ситуации патрульный, — изложите требование спокойно.
— Алеша.., там Алеша, Алеша… — рыдала тетка.
Я подошла к ошарашенному милиционеру и попыталась внести ясность в происходящее:
— Эта женщина сейчас по телевизору увидела репортаж о происшествии. Вон, смотрите, там корреспондент носится…
— Ну? — насторожился парень.
— Бедняжке показалось, что она знает потерпевшего…
Внезапно женщина прекратила биться в истерике и вполне внятно, нормальным голосом произнесла:
— Меня зовут Алиса Кононова, а там, в машине, мой муж Алексей Кононов. — Но дальше она съехала на какую-то околесицу:
— Он умер.., есть телеграмма… Полина.., уехала… Вера.., тоже…
Высказавшись, Алиса Кононова пошатнулась, колени у нее подогнулись, и она села на бордюрный камень. Я попыталась поднять несчастную.
— Встаньте, простудитесь.
— Да какая разница… — равнодушно произнесла Кононова, уронив голову на грудь. — Пусть так!
Патрульный покрутил пальцем у виска, я растерянно пожала плечами.
— Сейчас спрошу у ребят, — решил проявить христианское милосердие парень, — может, документы нашли. Права уж точно должны быть при нем или техпаспорт. Вы тут пока побудьте.
Я опустилась на корточки около Алисы:
— Не следует впадать в панику. Скажите, какая машина у вашего мужа?
— «Четверка», — легко пошла на контакт Кононова, — цвета «баклажан», он ее за две тысячи восемьсот пятьдесят долларов Купил, уже не новой.
— Вот видите. — обрадовалась я, — а в ДТП попал «Мерседес» самой последней модели. Кстати, ваш муж не был шофером у какого-нибудь олигарха?
— Он на хлебозаводе работал, — тихо ответила Алиса, — потом торговать пытался, коробейничал, еще на машине «бомбил»…
— Ну, следовательно, сейчас та пластиковом мешке лежит не он, — окончательно обрадовалась я. — У вашего Алеши есть мобильник?
— Был.
— Так позвоните ему скорей, объясните ситуацию. Супруг мигом приедет, и вы утешитесь!
Алиса молча уставилась на меня серыми, блеклыми глазами. Я вздрогнула: во взоре несчастной не было жизни, так «смотрит» на мир чучело животного — вроде зрачок блестит, но души нет, улетела невесть куда. Потом женщина посильней сжала ручки своей сумочки (я машинально отметила, что у нас совершенно одинаковые ридикюли, просто близнецы) и пожевала губами, будто хотела что-то сказать.
— Наверное, у вас нет своего сотового, — предположила я, так и не дождавшись ее слов. — Возьмите мой. Ну, держите! Не хотите? Ладно, говорите номер, сама наберу!
Больше всего на свете мне хотелось вызвать сейчас сюда супруга сумасшедшей тетки и вручить ему безумную женщину с укоризненными словами: «Как вы могли отпустить ее одну ходить по улицам?»
Алиса кашлянула и мрачно напомнила:
— Мой муж умер.
Мне стало совсем тоскливо. Все ясно, у бедняги болезнь. Не знаю, какая, шизофрения, может быть, или какой другой недуг, разрушающий разум. Я ей ничем не помогу, лишь вызову агрессию своими разумными доводами типа: «Ваш супруг, бывший работник хлебозавода, коробейник и „бомбила“, имеющий самый дешевый вариант российского автомобиля, никак не мог оказаться за рулем шикарной тачки, и очень сомнительно, что ему по карману брильянтовые запонки вкупе с великолепным костюмом и роскошными часами, которые стоят во много раз больше „четверки“…»
Только какой смысл вновь заводить подобную беседу? Лучше сейчас дождаться гаишника, попросить его вызвать психиатрическую перевозку, а пока надо соглашаться с безумной. Ну, зачем я побежала за ней? Сейчас бы спокойно пила кофеек в пустой конторе!
— Алеша умер, — монотонно завела тетка.
— Да, да…
— Внезапно.
— Да, да…
— Никто не ждал.
— Да, да…
— Родственниц его я не нашла.
— Да, да…
— Полина вроде уехала.
— Да, да…
— Вера с ней.
— Да, да…
— Похоже, ты считаешь меня сумасшедшей, — вдруг усмехнулась Алиса.
— Да, да… — снова машинально кивнула я, но тут же спохватилась:
— Что вы, и в голову не приходила подобная мысль!
Алиса поежилась, затем резко встала и заявила:
— Понимаю, звучит по-идиотски, но…
— Как, говорите, зовут вашего мужа? — спросил вынырнувший из-под ленты ограждения гаишник.
— Алексей Петрович Кононов.
— У погибшего в правах стоит Ведерников Константин Олегович, — радостно возвестил мент. — Перепутали вы, жив ваш муж. Купите сегодня бутылку и выпейте, сто лет теперь ваш Алексей Петрович протянет. Примета такая есть: коли человека за покойника приняли, то у него долгая жизнь впереди.
Алиса шагнула вперед.
— Можно посмотреть на труп?
— Зачем?
— Это мой муж!
— Так документики-то… — напомнил мент.
— Думаю, они ненастоящие, — парировала Алиса. — Или он машину украл вместе с чужими правами.
Гаишник начал кусать нижнюю губу.
— А что? Мог украсть? — поинтересовался он спустя некоторое мгновение.
— Запросто, — кивнула женщина. — Алеше любой замок вскрыть — пара секунд. Его соседи всегда звали, если дверь захлопнулась, голыми руками работал.
— Так он что, вор?
— Нет, просто умелец.
— Ну, не знаю… — затоптался патрульный, — не положено это…
Внезапно Алиса повернулась ко мне и вдруг скомандовала:
— Сделай что-нибудь!
Отчего-то приказ не удивил. Я кивнула, вытащила бумажник, выудила оттуда купюру (так называемый «спецталон», который имеют при себе почти все автолюбители, дабы быстро решить проблему в случае нарушения правил дорожного движения), сунула ее менту и сказала:
— Видишь, она не в себе, пусть взглянет на тело. Поймет, что ошиблась, ведь телевизор искажает внешность, и успокоится. Если начальство начнет тебя ругать, скажешь чистую правду: тетка представилась супругой погибшего.
— Ладно, — согласился патрульный, — подныривайте сюда.
Алиса схватила меня за руку:
— Пошли.
Я покорилась и, подлезая под красно-белую ленту, отчего-то вспомнила русскую пословицу про кувшин, который повадился по воду ходить, да и голову сломал!
* * *
Люди, не сталкивавшиеся с работой наших правоохранительных структур, наивно полагают, что труп, появившийся в центре города, незамедлительно уберут с дороги, асфальт после ДТП с жертвами вымоют, движение восстановят, пешеходы вкупе с водителями избегут стресса, который, естественно, может возникнуть при виде недвижимого человеческого тела. ан нет. Кто так думает, глубоко ошибается.
У нас в подобных случаях моментально начинается кавардак. У милиции не хватает автомобилей, труповозка занята, а те, кто уже приехал на место происшествия, невесть куда засунули рулетку и теперь судорожно ищут ее… Я бы на их месте давным-давно купила в ближайшем магазине новую и продолжала работу на месте ДТП, но, во-первых, государевы люди без приказа вышестоящего начальства на столь отчаянный шаг не решаются, а во-вторых, кто им потом вернет потраченные средства? Так что у них своя логика.
Сейчас на месте аварии, в которой погиб человек, началась совсем уж бестолковая суета. Если бы на Валовую улицу прибыла обычная машина ДПС, то парни в форме привычно выполнили бы свою работу, но, судя по всему, в аварии пострадала машина крупной шишки (среди нескольких припаркованных у тротуара покореженных авто имелась иномарка с «мигалкой»), и на место происшествия кинулось всякое начальство. Вот оно и раздавало простым сотрудникам указания. Мой друг майор милиции Вовка Костин всегда повторяет в подобных случаях:
— Ой, беда, коли наши шефы активничают, ничего хорошего не выйдет. Налетят, нашумят, поругаются со всеми, а дело стоять будет.
* * *
Гаишник подвел нас к месту, где лежало тело, и поманил Алису пальцем:
— Глядите!
Потом он приподнял грязно-серое байковое одеяло, прикрывавшее верхнюю часть трупа. Кононова стиснула мою ладонь и пробормотала:
— Ясно.
— Что тут происходит? — заорал стоявший невдалеке дядька в сером костюме. — Журналисты, да?
Гаишник мгновенно опустил покрывало.
— Нет, нет! — испуганно залопотал он. — Что вы! Тут одна женщина утверждает, что погибший — ее муж.
— Которая? — еще сильней обозлился мужчина.
— Вон та, — ткнул пальцем в Алису патрульный.
— С ума сойти! — зашипел мужик. — Гони ее в шею! Да обыщи проныру, небось она из «Желтухи», знаем мы их, прохиндеев-журналистов, наврать могут с три короба. Обязательно осмотри бабу на предмет обнаружения фотоаппарата с диктофоном.
Гаишник с сомнением покосился на говорившего.
— Права такого не имею, — вдруг сказал он сурово. — Ничего плохого гражданка не совершила, плакала сильно, вот я и подумал…
— Тебя тут не думать поставили! — завизжал «серый костюм». — Ишь, разговорился… Делай, что ведено: в сумочку ее загляни, наверное, там аппаратура и лежит!
— Вы мне не начальник, — хмыкнул гаишник, — на своих слюной брызгайте.
— А ну живо назовись! — покраснел мужик. — Представься по всей форме!
— Николаев Евгений, — заученно ответил патрульный, — сержант.
— Все, теперь безработный, уж я позабочусь о твоем увольнении, — злобно пообещал незнакомец.
— Смотри не лопни от важности! — заржал уже в открытую патрульный. — А то я тут прямо весь перепугался, пойду памперс надену…
Продолжая смеяться, Николаев исчез в толпе, а дядька в сером шагнул к Алисе. Я моментально загородила собой безумную.
— Не трогайте ее!
— Отвали, убогая, — презрительно прищурился хам.
Но я схватила безучастно взиравшую на нас Алису за руку и рявкнула:
— Сам отвали! Бедная женщина не в себе, ей плохо, у нее с головой беда… Если тронете ее хотя бы пальцем, мигом получите в нос!
Нахал неожиданно улыбнулся.
— Уж не ты ли со мной драться надумала? Комар в джинсах…
Я стиснула зубы, а грубиян спокойно продолжил:
— Уводи свою психопатку. Зачем ты ее на улицу вытащила? Таким дома сидеть следует, за запертой дверью.
И тут Алиса тихонечко сообщила:
— Там, на земле, мой муж.
— Пошли скорей, — велела я.
— Нет, правда, здесь, под одеялом, лежит мой муж Алексей Петрович Кононов.
— Ох, беда, — вздохнул мужчина. — Чего только психам на ум не взбредет… Паспорт при нем совсем на другое имя.
Глава 3
Несмотря на холодный день, мне стало жарко, потом внезапно заболела голова.
— Уходите, — велел мужчина, — нечего тут стоять!
— Значит, По документам он не Алексей? — растерянно осведомилась Алиса.
— Да, — кивнул дядька.
— Нет! Алеша! — стояла на своем умалишенная. — Кононов!
— Вы ошибаетесь, за рулем «Мерседеса», устроившего тут аварию, сидел некто Ведерников, — попытался вразумить Алису мужчина, неожиданно растерявший недавнюю пещерную грубость.
— Нет, Алеша.
— Да уведи ты ее отсюда… — взмолился мужик, поворачиваясь ко мне. — Можно, конечно, ребятам свистнуть, мигом утянут, так ведь жаль несчастную. Даю тебе две минуты, если не уберешь бабу, пеняй на себя, силком уволокут. Без нее тошно.
Я дернула Алису за рукав:
— Хочешь кофе?
Дурацкий вопрос, но отчего-то именно он пришел мне сейчас на язык. Неожиданно Кононова кивнула:
— Да.
— Видишь, вон там дом?
— Да.
— Пойдем, выпьем горяченького, у меня в кабинете поговорим.
— Здесь мой муж, — упрямо пробормотала Алиса, но с места стронулась.
— Конечно, конечно, — закивала я, подталкивая уже не сопротивляющуюся Алису к бело-красной ленте, — мы просто подождем в спокойном месте, пока закончится суета. Эй, Николаев Евгений!
Стоявший в оцеплении знакомый сержант повернул голову.
— Чего тебе?
В этот момент в мою спину уперлась крепкая рука, я ощутила тычок и услышала сердитый голос:
— Просто прут и прут! А то не видно, что тут ходить запрещено? Ну, бабы!
— Эй, не толкай ее! — рассердился Николаев. — Она ж тебе не мешает!
Я тоже хотела вслух возмутиться, но в тот момент болтавшаяся у меня на плече сумочка упала на тротуар. Во все стороны веером разлетелись мелочи: губная помада, пудреница, носовой платок, ключи от машины.
— Вот, блин, урод! — в сердцах воскликнул, подходя к нам, Евгений, кивнул мне:
— Давай собирай свой хабар, пока не затоптали. Я твою убогую придержу.
— Это мой муж, — упорно повторяла между тем Алиса.
— Точно, — кивнул сердобольный сержант.
— Алеша.
— Стопудово.
— Он умер.
— Угу.
— А теперь погиб.
— И это правильно, — с готовностью вновь согласился Евгений Николаев. — А что, обычное дело, со всяким случиться может. Сначала раз тапки откинул, потом второй, влегкую…
Слушая их идиотский диалог, я быстро собирала выпавшие вещи, думая при этом: так, сейчас приведу Алису в агентство, налью ей кофейку, а потом найду повод и пороюсь в ее матерчатой торбе, сестре-близняшке моей сумки, которую несчастная сумасшедшая сжимает в руке. Наверное, там найдется паспорт, или сотовый, или хоть что-нибудь с адресом, с номером телефона ее родственников.
1 2 3 4 5