– Дурдом! – фыркнула она. – Хозяин вообще… слов нет… Короче, увидите сами.
   – Нет! – заорали в глубине дома. – Сказал же: через мой труп!
   – Во! – подняла палец Валя. – Началось!
   – Что? – испугалась я. Однако мне сегодня не везет: удрала от скандала из Ложкина и заявилась в Киряевку в разгар ссоры. Хотя, согласитесь, чужая свара не столь душевно травматична, как выяснение отношений в собственном доме.
   – Папа, надо же посмотреть, что там, – прозвенел голос Арины.
   – Никогда! – завизжал в ответ Эрик.
   Валентина, забыв про меня, растворилась в коридоре, а я, поколебавшись, пошла в гостиную, откуда и доносились звуки беседы на повышенных тонах. Думаю, Нина обрадуется моему появлению: обычно распри стихают, когда в дом приходит гость, мало кто из хозяев захочет ссориться в присутствии даже очень близкого друга.
   Но мой расчет не оправдался – никто из Лаврентьевых должным образом не отреагировал на мое бойкое: «Здравствуйте!» – произнесенное преувеличенно весело.
   – Вот, пусть она тебе скажет! – немедленно заявила Арина. – Даша, папа просто обязан вскрыть тайник! Ведь так?
   Я в растерянности посмотрела на Нину. Но та даже не повернулась в мою сторону.
   – Эрик, институт переживает не лучшие времена, – очень серьезно проговорила подруга, в упор глядя на супруга. – Появилось огромное количество высших учебных заведений, у вчерашних школьников большой выбор, мне пришлось понизить плату за обучение, чтобы привлечь абитуриентов. А это повлекло за собой уменьшение общего финансирования вуза. Тем не менее зданию необходим ремонт. Прекрати это идиотство!
   – Чушь! – заорал Эрик.
   Я с изумлением уставилась на профессора, поскольку впервые лицезрела его в подобном виде. Ученый всегда тщательно одет, даже дома носит брюки, рубашку, жилет и очень часто повязывает шейный платок. За долгие годы дружбы, я не замечала на его щеках трехдневной щетины, а волосы Эрик тщательно причесывает и даже, кажется, слегка скрепляет лаком. Эрик похож на профессора-гуманитария из западных кинофильмов: он не способен забить гвоздь, умрет от голода рядом с холодильником, забитым едой, начисто забывает о праздниках и днях рождения родственников (впрочем, о своем тоже не вспомнит). Однако в разных ботинках историк никогда из дома не выйдет. Да, его рубашки далеко не модны, Эрик не изучает глянцевые журналы, которые ныне выпускают и для мужчин, ширина штанин его не волнует, но сорочку и брюки профессор наденет чистые и выглаженные, а парфюмерии у него даже больше, чем у нашего франта Дегтярева. Но сейчас Эрик был облачен в мятую темно-серую пижаму. Красный от гнева, шевелюра вздыблена, а на лице выражение собаки, которая увидела, как в квартиру входит кошка с автоматом Калашникова в лапах.
   – Нет, нет и нет! – надрывно повторял он. – Хоть убейте! Ни за что!
   – Ты никогда о нас не думал! – зарыдала Арина и выбежала из комнаты.
   Эрик вздрогнул и тут заметил меня.
   – Здравствуй, – вполне нормальным голосом сказал он. Потом вдруг глянул в зеркало, висевшее над камином, и, ткнув пальцем на свое изображение, ахнул: – Это кто?
   – Ты, – уточнила я.
   – В пижаме!? – попятился он.
   – Уютное, домашнее одеяние, – решила я приободрить Эрика.
   – Кошмар! – Он схватился он за голову и вылетел вон.
   – Что у вас происходит? – повернулась я к Нине.
   Подруга села на диван, подобрала ноги и как-то потерянно произнесла:
   – Не поверишь, он нашел библиотеку.
   – Где? Когда? Неужели и правда там есть древние манускрипты? – принялась я расспрашивать подругу.
   Нина пожала плечами.
   – Ты знаешь, Эрик очень педантичен. У него было много бумаг, и в конце концов он сумел расшифровать дневниковые записи Панкрата Варваркина. В них вроде бы указывалось: вход в хранилище около столетнего дуба, который растет на кладбище.
   – Не очень свежая информация, – перебила я. – Насколько помню, последние лет пять Эрик изучал именно погост.
   – Верно, – кивнула Нина. – Все дело в том, что там рос дуб, но вокруг него – ничего, никаких следов клада. А потом муж раздобыл старинный план захоронений и понял: было еще одно дерево. Но его спилили во время Отечественной войны, в сорок первом году. Тут же немцы были, ну вроде они дуб на дрова и порубили. Короче, Эрик туда пошел. Кстати, это совсем и не кладбище…
   – Извини, не понимаю.
   Нина глубоко вздохнула.
   – Что-то я разнервничалась, – призналась она. – Ладно, попробую объяснить спокойно. Эрик знал, что Варваркин оборудовал некое помещение, отнес туда книги и тщательно замаскировал вход. Не забудь, дело происходило в тысяча девятьсот двадцатом году. Тогда представители аристократии были уверены: большевики больше пяти лет у власти не продержатся, надо лишь подождать – и либо вернется монархия, либо Россия станет парламентской республикой. Увезти за границу собрание Панкрат не мог. Он ведь книги коллекционировал, а как их провезешь? Драгоценные камни можно проглотить, картины вырезать из рам и обмотать вокруг тела, а что делать с толстенными томами? Предположим, пользуясь безграмотностью красноармейцев, он заявит: «Эту книгу я взял для чтения в пути». Ладно, пусть изданий будет два, ну три… Но ведь коллекция насчитывает сотни манускриптов и томов!
   …Панкрат обустроил тайник и уехал из Киряевки. Дальнейшая судьба Варваркина покрыта мраком неизвестности, доподлинно известно немного: он до Парижа не добрался, умер в пути. Где он скончался, по какой причине? Вроде бы смерть произошла от брюшного тифа, который тогда бушевал в России. Но не станем углубляться в детали, вернемся в наши дни.
   Эрик нашел тайник – Панкрат сделал его в холме, который подступает к Киряевке. Почему ученый сразу не подумал о пещере, в которую так удобно притащить ящики?
   В дневнике Варваркин писал: «Мертвые воины охраняют старые пергаменты, их души не позволят жестокосердному и алчному человеку тронуть великое наследие». Ну и тому подобное. Слова «мертвые воины» указывали на кладбище. На нем, кстати, похоронены родственники Панкрата: его дядя и два двоюродных брата, павшие во время Первой мировой войны.
   Вот Эрик и стал изучать современный погост, да только зря. И лишь недавно, получив сведения о спиленном немцами дубе, Лаврентьев понял: дерево-то росло на подножье холма. Но вот незадача – там нет никаких могил!
   Эрик долго бродил вокруг холма, пытаясь понять ход мыслей Панкрата Варваркина. Столетний великан некогда ронял желуди к подножию горы, ученому удалось обнаружить останки пня, покрытые мхом. Но мертвые воины покоятся на приличном от того места расстоянии – родственники Варваркина лежат в семейном склепе. Кладбище в Киряевке было небольшим, тут хоронили лишь крестьян из малочисленной деревеньки да местных дворян с округи. Вот уже много лет погост закрыт, киряевцев теперь хоронят на кладбище около села Петухово. Впрочем, неподалеку от пня была братская могила, где покоились тела тех, кто погиб здесь в сорок первом году. Но ведь на тот момент Панкрат Варваркин уже два десятилетия был сам мертв!
   Эрику стало казаться, что загадка не имеет отгадки. Однако недаром говорится: если хочешь добиться успеха, никогда не останавливайся на полпути.
   Лаврентьев снова засел в архивах, обошел местные церкви и «взломал»-таки шараду.
   Давным-давно, задолго до рождения Панкрата, в село приехал молодой генерал с товарищами. Военный собирался жениться на юной красавице Фотине, дочери дворянина, который жил неподалеку от Киряевки. Но торжество не состоялось – жених сразу по прибытии тяжело заболел и скончался, так и не сходив под венец. Следом за генералом умерли и его сопровождающие. Очевидно, военные подцепили в дороге какую-то инфекцию.
   Отец Фотины, человек образованный, испугался распространения заразы и велел немедля захоронить тела, но не на местном кладбище. В холме нашли пещеру, снесли туда гробы, а вход тщательно замуровали. Девушка погоревала, да и вышла замуж за другого. Но, судя по всему, Фотина никак не могла забыть генерала, потому что и годы спустя она часто рассказывала своим внукам и их приятелям о храбрых воинах, которые спят в горе и ждут часа Страшного суда. На деда Панкрата бесконечно повторяемая легенда произвела неизгладимое впечатление, он даже написал лет в десять поэму «Павший воин».
   Когда Эрик докопался до этой истории, он помчался к холму и чуть не скончался от радости. Пень от дуба находился в десяти метрах от подножия холма, и если представить себе на месте обрубка настоящее дерево, то его тень в определенный час должна указывать на место, где когда-то был замаскирован вход в пещеру. На сей счет Панкрат оставил в дневнике весьма точные указания: «В час рождения моей матери, в день праздника деда встать так, чтобы увидеть тень, отбрасываемую столетним дубом. На том конце, среди спящих воинов, хранится мудрость».
   Эрику снова пришлось полазить по архивам, и в результате он выяснил, что мать Панкрата появилась на свет в полдень, а праздником ее отец считал десятое июля, число, когда его за верную службу царю и отечеству поцеловал лично государь-император.
   Ну и все наконец сложилось. Вчера Лаврентьев нашел вход в пещеру…
   – Офигеть, – прошептала я, выслушав повествование Нины. – И что, там правда есть библиотека?
   – Не знаю, – сердито ответила подруга. – Эрик отказывается вскрывать вход.
   – Почему? – изумилась я. – Это же нелогично! Столько лет искал и нашел, теперь надо срочно открыть пещеру. Надеюсь, Панкрат хорошо упаковал книги и хоть малая часть из них сохранилась. Ой, Нина!
   – Что? – мрачно спросила та.
   – До меня лишь сейчас дошло! В горе ведь хранятся миллионы! – воскликнула я. – Представляешь, каких денег стоят манускрипты в телячьих переплетах? Вы будете сказочно богаты! Даже если библиотеку посчитают кладом и заберут в госказну, то на двадцать пять процентов, положенные тому, кто обнаружит сокровище, можно купить авианосец, ядерный реактор и еще останется на старость.
   – Вот! – вскочила Нина. – И мы с Аришей о том же подумали. Конечно, мы не голодаем, живем вполне обеспеченно, да только конкуренция в сфере образования огромна! И мне опостылело каждый день сражаться с трудностями. Думаешь, я просто стригу купоны? Улыбаюсь родителям студентов и пополняю кассу?
   – Нет, нет, я так не думаю, – попыталась я купировать ее истерику.
   – Постоянные хлопоты! – впала в раж Нина. – Крыша течет, унитазы ломаются, на столах кто-то ругательства вырезает, туалетную бумагу воруют… Тут я застукала одну – вроде приличная баба, профессор, а рулон из кабинки стибрила. Ну не стыдно ли? Да если все рассказать, тебя от услышанного депресняк захлестнет, а я так каждый день кручусь.
   По лицу Нины потекли слезы, я обняла подругу.
   – Успокойся, все не так плохо, ты просто очень устала!
   – Зачем я все это делаю? – стонала Нина. – Ответ вульгарен: мне нужны деньги. Проклятые, мерзкие деньги!
   – Может, тебе слегка сбавить обороты? – предложила я.
   Нина вывернулась из моих рук и села на диван.
   – Не получится, – зашмыгала она носом. – Коттедж содержать дорого, сама знаешь, а еще домработница, садовник…
   – Понимаю, – кивнула я.
   – Три машины, – Нина начала загибать пальцы, – бензин, техобслуживание, зимняя резина, страховки… А как жить без автомобилей? Не на электричке же ездить. Слава богу, муж научился сам рулить, я могу сэкономить на водителе для него. Теперь Арина. Сидит в своей газете за копейки, пишет, ё-моё, ерунду про кошек. Кто ее обувает, одевает, французскими духами обливает, кормит? Можешь сказать?
   – Ты, конечно.
   – Точно, я. Больше некому. Да еще она нашла себе кавалера – нищего врача. Он сто раз уже женился, – зашептала Нина. – Я пыталась Арину в свой институт затащить, откровенно попросила: «Помоги, доченька». А она ответила: «Ни за какие награды не брошу публицистику!». Детка, говорю, очнись, ты кропаешь статейки о кошачьих родах. Между прочим, дочурка и муженек по восемь раз в году отдыхать катаются. Эрик бессребреник, он денег не считает, только ездит подправить здоровье на Мальдивы. Билет туда-сюда, три недели на островах… Назвать окончательную сумму? К тому же супруг обожает мне по вечерам звонить. Только-только домой притащусь, упаду в кровать, дзынь-дзынь. Кто там? Эрик с островов! «Как ты?» – спрашивает. Ответа не слушает, рта мне раскрыть не дает, начинает рассказывать о тамошней погоде, о своем настроении… А я лежу и представляю, как доллары на счет телефонной компании рекой текут. В прошлый раз я такую сумму за роуминг отдала! До сих пор икаю.
   – Так скажи ему, чтобы не чудил.
   – Пробовала. Он обиделся, – скривилась Нина. – Мол, до чего я дожил, куском попрекают. А у Арины подружка есть единственная – неудачница и лентяйка. Дочь на нее постоянно деньги тратит: то Маргарите ремонт делать надо, то новую мебель купить… Да так ловко разговор ведет, что я себя сволочью ощущаю, если отказываю. А последнее время Арина ей продукты покупает. Так, по мелочи, черешню в декабре. Нет, я больше не могу!
   – Сейчас вы решите вопрос с найденной библиотекой, продадите раритеты, и ты сможешь до конца дней забыть о финансовых проблемах, – сказала я.
   – Разве ты еще не сообразила? – округлила глаза Нина. – Эрик не хочет входить в пещеру! Уперся ослом!
   – Почему? – изумилась я. – Ладно, я бы поняла, откажись он выставлять манускрипты на торги, но не посмотреть на то, что искал всю жизнь…
   Нина закуталась в плед.
   – Панкрат оставил в своем дневнике предостережение. Написал, что наложил на тайник проклятие, и теперь каждый, кто войдет внутрь, погибнет.
   – Ну и чушь!
   – Тем не менее Эрик верит в это, – заплакала Нина, – и категорически отказывается вскрывать вход. Вероятно, в пещере миллионы, а муж… Дашуня, поговори с ним.
   – Я?
   – Ты, ты, – закивала Нина. – Он прислушивается к словам посторонних. Известно же: нет пророка в своем отечестве. Мнение жены для Эрика ничего не значит, а твои аргументы он способен воспринять.
   – Попробую, – неуверенно ответила я. – Но обещать ничего не могу.
   – Он в кабинете, – обрадовалась Нина. – Не мешкай.


   Глава 4

   Я потратила битый час, пытаясь переубедить Эрика, но он стоял как каменная скала. Он не выходил из себя, не злился, не орал, только монотонно повторял:
   – Нет.
   Я же пыталась найти весомые аргументы:
   – Там уникальные книги!
   – Нет.
   – Они позволят тебе сделать удивительные открытия!
   – Нет.
   – Ученый мир ахнет.
   – Нет.
   – Ты же сам мечтал заполучить библиотеку.
   – Нет.
   – Ладно, вы ничего оттуда не возьмете.
   – Нет.
   – Эрик, Нина работает на износ, ей нужен отдых.
   – Я ее не заставляю, – заморгал ученый. – Легко проживу на геркулесе, я не капризен, мне особый комфорт не нужен.
   На язык просились разные слова, но я проглотила злые упреки и поинтересовалась:
   – Обоснуй свое решение.
   Профессор встал и начал мерить шагами кабинет.
   – На библиотеку наложено проклятие.
   – Ты веришь в подобную чушь?
   Эрик замер, потом отвернулся к окну.
   – История знает множество примеров, когда археологи или искатели кладов умирали в мучениях.
   – Ерунда, – возразила я.
   – Слышала про гробницу египетского фараона? – понизил голос Лаврентьев. – Ученых предупредили: лучше не приближайтесь, мумия вам отомстит. Так и вышло! Погибли все члены экспедиции, пилот, который перевозил саркофаг, сотрудники музея, осматривавшие останки.
   – Насколько я помню, в смерти несчастных оказался повинен не то плесневый грибок, не то вирус, который содержался…
   – Человеку легче поверить в реальное, – вздохнул Эрик. – Ладно… А что ты скажешь про могилу Чингисхана?
   – С ней-то что?
   – Решение о вскрытии захоронения принималось на самом высоком уровне, – подбоченился Эрик. – Местные служители культа и старейшины яростно протестовали, говорили археологам: «Могила под охраной высших сил. Если потревожить покой великого воина, из гроба вырвется дух и начнется самая кровавая война в истории человечества». Монахи ухитрились добраться до Сталина и рассказали легенду ему. Уж не знаю, правда это или нет, но, говорят, Иосиф Виссарионович спросил советских ученых: «Есть ли в этих россказнях правда?
1 2 3 4 5 6