или сквоз
ь воду он видел лучше. И я лишний раз похвалил себя за то, что не старался вы
скочить вперед. Не только гидрокроссисты, и лыжники на кроссе знают, что з
а опытным спортсменом идти легче. Он за тебя думает, как препятствие взят
ь, твое дело только подражать грамотно.
И, повторив все пируэты сюиссянина, я вылетел на гладь стартового залива.

Вылетел в великолепном настроении. И потому, что пришло второе дыхание, и
потому, что веревочки я не потерял, не осрамился, не отстал от сюиссянина в
его сюиссянском спорте, и потому, что мой тренер, дядя Троя, стоявший на по
следней скале, успел крикнуть мне:
Ц Хорошо прошел. Не сдавай!
Он, правда, добавил еще: «Хуже на три секунды». Это означало, что мой главны
й соперник, москвич Вася Бойков по прозвищу Богомол, в своем забеге проше
л первый круг на три секунды резвее. Но три секунды на такой дистанции не и
грают роли. Три секунды я у Васи шутя отберу на финише. А пока я молодец.
Ц Хорошо прошел, Ц сказал дядя Троя.

2. БУКВА Р

Пора рассказать о моем тренере Трофиме Ивановиче, о дяде Трое. Рассказ эт
от тоже назван «ТРОЯ». Сейчас объясню почему.
Впрочем, прежде чем говорить о дяде Трое, надо еще рассказать о девочке, мо
ей соседке по парте. Была она веснушчатая и вся какая-то взъерошенная: кос
ички торчком, курносый нос торчком, вихры на лбу торчком, ресницы врастоп
ырку. Выглядела как драчливый воробьишко: пощипали его, перья растрепали
, но дух его не сломлен, он готов к новому наскоку. Мне она была как раз под м
ышку, но ухитрялась смотреть на меня сверху вниз. Любимым словом ее было «
па-а-думаешь!». Раз навсегда она решила ничему в жизни не удивляться. А мне
так хотелось услышать восхищенно-подавленное: «Надо же!»
Мне хотелось выглядеть в ее глазах совершенно взрослым, грубовато-мужес
твенным, могучим и бесстрашно-отчаянным. (И какие только глупости я не при
думывал ради отчаянности!) Увы, будущий чемпион гидрокросса был тогда то
щим, нескладным подростком, длинноногим, длинноруким акселератом. А тощи
е, длиннорукие не в ладах с брусьями и турником, висят на снарядах макарон
ами. Вихрастенькую мою подсаживали, но наверху она крутилась очень бойко
. А я висел, висел, дергался, никак ногу не могу закинуть, только смех вызыва
л.
И вот уже в мае, накануне зачетов, нам вдруг выдают синтетические подошвы,
ведут в бассейн, что на улице Горького и предлагают сдавать нормы. Почему
нормы, почему сразу? А как же иначе? Лето только начинается, а учебный год-т
о кончается. Через две недели физкультуре конец.
Кто-то плавать вообще не умеет, сидят на трибунах, дрожат в мокрых купальн
иках. Кто-то отважно ступил на воду и вдруг оступился, нырнул с головой. У к
ого-то ноги разъехались, никак не соберешь. А я сегодня бог и царь. Я Ц «Кол
я, покажи», я Ц «Коля, помоги», я Ц «Коля, поправь, подойди, посмотри…». И не
без удивления физкультурник говорит мне: «В воскресенье пойдешь на райо
нные соревнования».
Ц Па-а-думаешь! Ц сказала вихрастая, глядя сверху вниз, с трибун. Ц Я же
знаю, что у тебя отец бакенщик. Ты с детства на гидробуцах. А я вот с детства
говорю по-русски. Тоже предмет гордости. Эх, Коля, молодец ты на овец. А в ра
йоне-то будешь последним, там таких навалом.
Если бы не она, едва ли пошел я на районный гидрокросс, воскресенье тратит
ь. Но очень уж хотелось мне доказать, что не навалом таких, как я, что я особе
нный, сам по себе ценность, не только сын старшего бакенщика. Я не только с
обрался на кросс. Я еще взял отцовские сапоги, потренировался, побегал по
Малой Невке и по Большой. И занял третье место по району. А когда я взбирал
ся на пьедестал, воздвигался над номером третьим, слышал я, как за моей спи
ной сказали: «Этот талантливый, перспективный».
Перспективный! Так-то.
Ц Па-а-думаешь, Ц сказала курносенькая. Ц Небось там все новички были,
такие же тепы, как в нашем классе.
Теперь-то, задним числом, когда я пишу этот рассказ, я склонен думать, что я
нравился этой девочке не меньше, чем она мне. Мы «дружили», выражаясь педа
гогическим языком, ходили вместе в кино, я у нее списывал задачки, писал за
нее сочинения, мы рассуждали обо всем на свете: о цели жизни, о нравственн
ости, о настоящей искренности и дружеской откровенности. Но ей и в голову
не приходило с дружеской откровенностью искренне сказать мне, что я ей н
равлюсь. Наоборот, девочка считала, что она должна воспитывать меня, став
ить на место и сбивать спесь. Может быть, было тут самоутверждение: приниж
ая меня, она себя возвышала несколько. Не такой уж крохой чувствовала. Воз
можно. Но где же тут искренность? Нет, право, мальчишеское беспардонное хв
астовство мне как-то больше по душе.
Значит, третье место по району Ц это пустяки? Ну хорошо, а что ты скажешь, к
огда я в городе буду первым?
И я подал заявление в спортивную школу.
Нет, не только из-за девочки. Подал потому, что каждому из нас приятно дела
ть то, что получается. Приятно быть ловким и умелым, слышать похвалы и прос
ьбы о помощи. Приятно быть сильным… например, сильным в гидробеге. И в резу
льтате в первый же день каникул я сидел на скамьях, поглядывая на малахит
овую воду бассейна с вожделением… и с опаской на своих соседей. Все длинн
оногие, все перспективные, все талантливые, все преисполнены желания взя
ть первое место по городу. Куда я забрел? На что надеюсь? С чего это вообраз
ил, что я самый талантливый? Такой же, как эти ребята.
Тогда-то и вышел к нам тренер, могучий, грузноватый мужчина в майке, туго н
атянутой на мускулах, вышел и заговорил сразу о том самом, что было у меня
на душе.
Ц Давайте знакомиться, кузнечики, Ц так начал он. Ц По паспорту я Трофи
м Иванович, а за глаза меня зовут «дядя Троя», можно и в глаза, не обижаюсь. З
овут так, потому что всю дорогу, весь сезон буду вам твердить о четырех бук
вах: Т, Р, О и Я. Сразу запоминайте: «Троя».
Ц Т Ц это Талант. Вы все таланты, кузнечики, так вас и отбирали Ц за талан
тливое телосложение. В каждом спорте свои требования. Баскетболисту, нап
ример, нужен рост Ц верховые мячи в корзину класть. Малышу-крепышу в баск
етболе тяжко. Борцу-боксеру нужен вес, жокею вес вреден, зачем лошади лишн
ий груз? Стайеру нужны выносливость, крепкие легкие. Среди спринтеров ча
ще коротконожки. Надо быстро ногами перебирать. Для рекорда все имеет зн
ачение, даже короткий нервный путь Ц от мозга к ступням и обратно. Наш гид
робег Ц сюиссянский спорт, вы и должны быть похожи на сюиссян, кузнечики:
тощие руки, кости, жилы и кожа, жира ни капли. Длинные ноги, длинные ступни; п
о ботинкам подбирал я вас, братцы. Потому что в гидробеге главное Ц это со
противление воды. Прибавил килограмм, осел на миллиметр Ц и пропал твой
километр. Так что выбрал я вас за ноги, за руки, за ботинки, за талантливое т
елосложение, и гордиться тут нечем. Все вы тут таланты, можете не смотреть
друг на друга свысока. Но талант Ц только первая буква в слове «Троя». Т
Ц это позиция на старте, а к финишу первым придет тот, у кого полновесными
будут еще три буквы: Р, О, Я…
Р, как вы догадываетесь, Ц это Работа. Ни дня без пробежки. Пробежка в жару
, пробежка под дождем, под мокрым снегом, утром или вечером, в полдень или в
полночь, в тумане или под солнцем, но два часа в день вы должны быть на Неве.
Р Ц это, кроме того. Режим. Я распишу вам день по минутам, я распишу ваш завт
рак, обед и ужин по граммам. Ни капли жира. Вы обязаны не толстеть, кузнечик
и. Килограмм погружает на миллиметр, миллиметры губят километры. И прост
и-прощай первое место. Р Ц это ваше рвение, ваше упорное желание работать
и соблюдать режим. Р Ц сегодня главная буква для вас, кузнечики. По букве
Т я вас отобрал, теперь вы сами себя отбираете по букве Р.
И, уходя в тот день, я уже без робости оглядывался на длинноногих соперник
ов. Да, я не лучше других, у всех у нас есть Т. Но буква Р в моих руках, все зави
сит от меня.
Р! Р! Р! Я проявил рвение. Только работа, только режим. Я завел себе весы, напо
льные и настольные: напольными контролировал граммы набранные, настоль
ными Ц граммы съеденные. Взвешивал перед завтраком ломтики хлеба и колб
асы, вызывая смех сестер и ужас матери. Вставал на рассвете и в любую (в люб
ую!) погоду в трусах, или в свитере, или в плаще скользил по Неве, стеклянной
, мутной или рябой, в оспинах дождя. Зарядка, обтирание, душ, массаж. Р! Р! Р!
И пошли от буквы Р результаты. В начале июня я был предпоследним в своей гр
уппе, в июле перебрался в середину, потом в первую десятку. В конце августа
занял второе место по Ленинграду.
Ц Па-а-думаешь, Ц сказала веснушчатая, когда мы встретились 1 сентября.
Ц Второе место! Не первое же.
Но как-то не было безапелляционности в ее традиционном «па-а-думаешь!». Д
аже оттенок уважения слышался.
Осенью пошло труднее. Рвение мое продолжалось, но расписание дяди Трои п
ришло в столкновение с общешкольным расписанием. Я соблюдал правило «ни
дня без пробежки», но жертвовал школьным «ни вечера без заданий». И все ча
ще приходилось мне маяться у доски, тупо глядя на какую-нибудь усеченную
пирамиду. Ничего я не усекал в ней, где там телесные углы, где бестелесные.
Маялся, страдал и думал про себя: как же нелепо я выгляжу: такой длинный, на
голову выше математички, баки пробиваются… и мямлю, словно первокласник.

Ну не лезли мне в голову эти пирамиды. Тогда не лезли, сейчас вылезли и сле
да не оставили.
На Новый год я занял первое место. Специально ради нас на каток наливали в
оду, еще подогревали, чтобы морозцем не прихватило. Не так много пришло на
с из прежней летней группы, только самые ретивые. Так или иначе я поднялся
на ступеньку номер один.
А потом, когда я полеживал в раздевалке, горделиво подставляя массажисту
свои призовые ноги, подсел ко мне Трофим Иванович, дядя Троя. Я заулыбался
во весь рот, готовясь принимать поздравления, сдачу сдавать благодарнос
тью.
Ц Так что у тебя в табеле? Ц спросил он.
Ц Мать нажаловалась?
Ц Сам справился в школе. Всегда справляюсь.
Загнанный в угол, я произнес страстную и демагогическую речь о том, что у л
юдей бывают разные способности. У одного таланты к баскетболу, у другого
к борьбе, а у третьего, у меня, например, к гидробегу. Школа же со своими стан
дартными требованиями стрижет всех под одну гребенку (и в прямом смысле
Ц в парикмахерских Ц тоже). Лично я не собираюсь стать математиком, мне н
икогда не понадобятся усеченные пирамиды, и голова у меня не резиновая, н
езачем набивать ее еще и стереометрией. Я не дурачок, я люблю читать, люблю
книги, люблю природу и люблю спорт. Спорт тоже призвание, спорт тоже дело,
поскольку оно волнует миллионы и миллионы людей. О победителях пишут в г
азетах, о победителях ставят фильмы. Значит, чемпионы Ц люди, нужные обще
ству…
Ц И ты собираешься быть чемпионом?
Ц Да, собираюсь, Ц сказал я с вызовом. Ц Разве это некрасиво? Плох тот со
лдат, который не хочет быть генералом.
Ц Нет, можно хотеть, стоит. Но надо глядеть и вперед. У чемпионов горькая с
удьба. Они восходят на пьедестал молодыми и сходят с пьедестала молодыми
. Призы как девичья красота, тебя ценят за юношескую свежесть. А потом юнош
и мужают, становятся грузнее и сходят. Бегуны сходят к тридцати, борцы-бок
серы Ц к двадцати пяти. Женщины ставят рекорды по плаванию до восемнадц
ати, потом набухает грудь, раздаются бедра, сопротивление больше, скорос
ть меньше, прости-прощай рекорды. Подумай, какая трудная судьба: в восемна
дцать греметь на весь мир, а потом жить воспоминаниями, в тридцать чувств
овать себя бабушкой, взывать к слушателям: «Товарищи, напрягите память, к
огда-то мое имя твердили на всех языках…» Это же вынести надо, не сломатьс
я, не впасть в уныние на всю жизнь. А наш гидробег Ц такой же подростковый
спорт. Лучшие показатели у шестнадцатилетних. Потом прибавляешь килогр
аммы, оседаешь на миллиметры, и пропали твои километры. Все. Живи воспомин
аниями.
Ц Ну, тогда… тогда я стану тренером, как вы, Трофим Иванович.
Он помолчал, вглядываясь пытливо.
Ц А школьным учителем хочешь быть?
Ц Ни в коем случае, Ц возопил я в ту же секунду. Мысленно я вообразил себя
на месте математички. Я еще мог бы понять человека, которого занимают эти
самые телесные углы. Если нравится, сиди себе, считай в свое удовольствие
синусы и тангенсы. Но тратить жизнь на то, чтобы впихивать их в мозги сопро
тивляющемуся балбесу? Ну нет, увольте. Ц Ни в коем случае!
Ц Вот видишь, Ц сказал дядя Троя даже с некоторой грустью в голосе. Ц А
тренер тоже учитель. У нас, учителей, совсем иной взгляд на беговые дорожк
и жизни. Вы там бежите, а мы за вас переживаем, волнуемся, как родители за де
тишек, больше, чем за себя. Есть у тебя такой родительский взгляд? Едва ли. У
мужчин он редко бывает раньше тридцати. Так что, друг, не готов ты морально
к тренерству. Ц И закончил жестко: Ц Пятнадцатого февраля начинаются с
боры на Красном море. С тройками не поедешь. Понятно?

3. БУКВА О

Эти сборы на Красном море останутся у меня на всю жизнь. Такое не забывает
ся.
Я впервые попал в тропики. Что меня потрясло? Палитра. Разгул красок. Буйст
во красок. Хулиганство, я бы сказал. Крикливая пестрота, может быть, даже б
азарная, вульгарная красота. И детская непосредственность. Цветы алые, м
оре синее, небо тоже синее, откровенно синее.
Ведь для меня, «северянина», «синее море, синее небо» были литературными
выражениями, поэтическими гиперболами, как и «синие глаза», «черная тоск
а», «пустая голова». Я же знал, что синих глаз не бывает, встречаются серые
с голубоватым отливом. И знал, что синего неба не бывает, небо белесое, сер
ое, в солнечный день слегка голубоватое, акварелью его надо писать, краск
у водой разводить пожиже. А море на самом деле серое, разных оттенков Ц от
жемчужного до сизо-свинцового. В лучшем случае Ц цвета морской воды. Там
и зеленое, и бурое, и фиолетовое надо мешать, меньше всего имеешь дело с си
ней краской.
На юге же море было откровенно, бесстыдно синее, как на плохой открытке. Во
да же была прозрачная, до тех пор я думал, что прозрачна вода только в стак
ане. Мы ходили между островами, как по крыше аквариума. Под ногами висели н
оздреватые рифы, кораллы желтые, серые, красные, фиолетовые и ослепитель
но-белые, самые нарядные из всех. На каждом рифе клумба Ц водоросли, лист
ья и космы всех цветов, и темные колючки морских ежей, и актинии Ц хищные
подводные астры без стебля, и морские звезды Ц бывшие цветы, удравшие от
своих стеблей, цветы, поедающие червяков и ракушки. А над подводными клум
бами порхают подводные бабочки такой же клумбовой расцветки: рыбы-попуг
аи, разноцветные, как попугаи, и рыбы-ангелы, полосатые, как черти. Важно пр
оплывают манты Ц громадные скаты, этакие плакучие плащи. Иной раз и акул
ы суетятся, так и шныряют под пятками. К счастью, здешние не хватают то, что
на воде, не лезут в другую стихию. Но руки в воду не суй, если не хочешь лежат
ь полгода в хирургии, смотреть, как доктора измеряют твою третью ручонку,
растущую взамен оттяпанной.
«Не стать ли мне гидробиологом? Ц думал я тогда. Ц Кстати, и гидропробег
пригодится. Буду расхаживать над подводными садами».
А на Сюиссе не сады, целые подводные парки, ходишь как по крыше оранжереи.
И вода разного цвета: голубая, розовая, изумрудная, аметистовая. Как бы аме
тистовый, изумрудный, яшмовый зал подводного дворца.
Эх, удастся ли побывать?
Лишних часов не было на сборах, все расписали, от подъема до отбоя. Шесть ч
асов тренировка, шесть часов школьных занятий. Лекции слушали по телевид
ению, отвечали по телевидению своим же ленинградским учителям. И успевал
и, вот что удивительно. Учились шесть часов, а не в носу ковыряли. Искренне
посочувствовал я тогда своим одноклассникам. Сколько же часов теряют он
и, бедолаги, глядя, как какой-нибудь лодырь вроде меня мнется у доски, пыта
ясь в глазах учителя прочесть забытую формулу!
Шесть часов ученье, шесть часов тренировка: Р Ц Р Ц Р! А по выходным сорев
нования Ц то на базе у японцев, то на базе у румын, то у шведов, то у голланд
цев. Все, у кого море зимой холодное, собрались тут, на островах.
Там, на международных встречах, я и начал осваивать третью букву дяди Тро
и.
Буква О. Опыт спортсмена, ум спортсмена, уменье понимать свое тело, свой ха
рактер и чужой характер. Да, ум! И чем сложнее спорт, тем больше надо ума. Впр
очем, прошу прощения. Я вообще не знаю спорта, где не требуется ум. Недавно
я разговорился с одним борцом. Казалось бы, что ему нужно: мускулы, вес, сил
ища медвежья. Схватил противника, дави своей массой. А услышал я вдохнове
нную поэтическую лекцию о борьбе за центр тяжести.
1 2 3 4