Я знаю, Джирики. Казалось, он еще многое мог бы сказать ему, но мысли Саймона смешались. Надеюсь, мы скоро увидимся.Наконец Джирики улыбнулся.Как я уже говорил, человеческое дитя, простой здравый смысл подсказывает мне, что мы еще встретимся. Будь храбрым.Буду.Лицо ситхи стало серьезным.Теперь иди, пожалуйста. Как ты уже понял. Свидетели и Дорога снов теперь ненадежны — в сущности, они опасны. Кроме того, я сомневаюсь, что здесь нет лишних ушей, которые могли бы подслушать нас. То, что собираются Дома, не секрет, но то, что будут делать зидайя, никто не должен знать. Избегай этого места, Сеоман.Но я должен найти Мириамель., упрямо сказал Саймон.Боюсь, так ты найдешь только беду. Оставь это. Кроме того, возможно, она прячется от тех, кто может и не найти ее, если только, не желая этого, ты не приведешь их к ней.Саймон виновато подумал об Амерасу, но понял, что Джирики не хотел напоминать ему об этом, а просто предостерегал его.Будь по-твоему, согласился он. Значит, все это было напрасно.Хорошо. Ситхи сузил глаза, и Саймон почувствовал, как его пристутствие начинает таять.Но я не знаю, как вернуться!Я помогу тебе. А сейчас прощай, мой Хикка Стайа.Черты Джирики расплылись и исчезли. Осталась только серая дымка. Когда и она начала таять, Саймон снова ощутил легкое прикосновение, женское присутствие, до которого он дотянулся в мгновение своего страха. Была ли она с ними все время? Была ли она шпионкой, как предупреждал Джирики? Или это действительно была Мириамель, как-то отделенная от него, но тем не мене? чувствующая, что он поблизости. Кто это был?Когда он пришел в себя, дрожа от холода под разбитым куполом Обсерватории, он задумался, суждено ли ему узнать когда-нибудь. 6 МОРСКАЯ МОГИЛА Мириамель так долго шагала взад и вперед по маленькой каюте, что почти чувствовала, как стираются под ее ногами доски пола.Она взвинтила себя до предела, готовая перерезать горло спящему графу. Теперь по приказу Ган Итаи она спрятала украденный кинжал и ждала — сама не зная чего. Ее била дрожь, теперь уже не только отчаяния и ярости — вернулся гложущий страх, который ей удалось подавить, когда она надеялась, что все скоро кончится. Сколько пройдет времени, прежде чем Аспитис заметит исчезновение ножа? И усомнится ли он хоть на мгновение в ее вине? Тогда он придет к ней настороженный и готовый ко всему, и ей придется отправиться на неизбежное венчание, закованной в цепи не менее реальные, чем цепи Кадраха.Расхаживая по каюте, она молила о помощи благословенного Узириса Эйдона, впрочем, в несколько бесцеремонной манере — так разговаривают с престарелым родственником, который давно оглох и впал в слабоумие. Она ничуть не сомневалась, что Бога совершенно не интересуют ее приключения на этом дрейфующем корабле — хотя бы потому, что он допустил, чтобы она попала в это унизительное положение пленницы.Она дважды оказалась неправа. Единственный способ сделать жизнь стоящей в окружении льстецов и лакеев — это слушаться только собственных советов и отчаянно бросаться на любое препятствие, отделяющее от намеченной цели, не позволяя никому удерживать себя. Но именно такая линия поведения привела ее на этот корабль. Она бежала из замка своего дяди, уверенная, что никто кроме нее не сможет изменить течение событий, но неверный прилив времени и истории не ждал ее, и то, что она мечтала предотвратить, все равно свершилось — Наглимунд пал, Джошуа разбит — цели ее оказались ложными. Так что, по-видимому, разумнее всего было бы прекратить борьбу, положив конец безумному сопротивлению, отнимающему жизнь и силы, и покориться жестоким обстоятельствам. Но этот план оказался таким же глупым, как и предыдущий, потому что именно безразличие привело ее в постель к Аспитису и скоро заставит ее обвенчаться с ним. Осознав это, она чуть не совершила новую ошибку, решив убить Аспитиса, чтобы потом быть убитой его людьми и покончить с этим подвешенным состоянием, полным запутанных обязательств. Но Ган Итаи остановила ее, и теперь она неслась и кружилась, как «Облако Эдны» в спокойных водах океана.Это был час решений, вроде того, что Мириамель слышала от своих учителей — когда Пелиппа, избалованная жена богатого и знатного человека, вынуждена была решать, говорить ли ей о своей вере в приговоренного Узириса. Картинки из детского молитвенника были все еще свежи в памяти. Маленькую Мириамель главным образом восхищали серебряные узоры на платье Пелиппы. Она мало думала тогда о людях, попавших в легенды, описанных в Книге Эйдона и нарисованных на стенах церквей. Только недавно она задумалась над тем, каково это — быть одним из них. Случалось ли древним королям, вытканным на гобеленах Санкеллана, расхаживать взад-вперед по своим покоям, принимая свои решения, не задумываясь над тем, что скажут люди грядущих столетий, а скорее перетасовывая все мелочи настоящего, пытаясь найти путь к мудрому выбору?Корабль тихо покачивался на волнах, поднялось солнце, а Мириамель все шагала и думала. Конечно же, должен найтись какой-то путь быть умной без глупости, быть упругой, не становясь мягкой и податливой, как тающий воск. Есть ли тропа между двумя этими крайностями, на которой она уцелеет? И если есть, сможет ли она не сходя с тропы выкроить себе жизнь, которую стоило бы прожить?В освещенной лампой каюте, спрятавшись от солнца, размышляла Мириамель. Она мало спала предыдущей ночью и сомневалась, что заснет грядущей ночью… если доживет до нее.В дверь постучали, и это был тихий стук. Принцесса думала, что спокойно предстанет даже перед Аспитисом, но когда она потянулась к ручке, пальцы ее дрожали.Это была Ган Итаи, но в первый момент Мириамель подумала, что на борту появилась какая-то другая ниски — так изменился вид морской наблюдательницы. Ее золотисто-коричневая кожа казалась теперь почти серой, лицо было обмякшим и изможденным, запавшие, покрасневшие глаза, казалось, смотрели на Мириамель откуда-то издалека. Ниски плотно закуталась в плащ, как будто боялась простудиться во влажном предгрозовом воздухе.— Милость Эйдона! — Мириамель втолкнула ее в каюту и захлопнула дверь. — Ты больна, Ган Итаи? Что случилось? — Наверняка Аспитис обнаружил пропажу и идет сюда, только это могло быть причиной ужасного вида ниски. Придя к такому выводу, Мириамель испытала какое-то холодное облегчение. — Тебе что-нибудь нужно? Хочешь воды?Ган Итаи подняла обветренную руку.— Мне ничего не нужно. Я… думала.— Думала? Что ты хочешь сказать?Ниски покачала головой.— Не перебивай, девочка. Я должна сказать тебе. Я приняла решение. — Она присела на постель, двигаясь так медленно, как будто бы за ночь постарела лет на двадцать. — Во-первых, знаешь ли ты, где на этом корабле шлюпка?Мириамель кивнула:— На правом борту. Висит на веревке лебедки. — Все-таки было некоторое преимущество в том, что большую часть жизни она провела в обществе людей, которым часто приходилось путешествовать по воде.— Хорошо. Отправляйся туда сегодня после полудня, когда будешь уверена, что тебя никто не видит. Спрячь там вот это. — Ниски достала из-под плаща и бросила на кровать несколько свертков. Это были четыре бурдюка с водой и два пакета, завернутых в мешковину. — Хлеб, сыр и вода, — пояснила Ган Итаи. — И несколько костяных рыболовных крючков, так что у тебя будет шане пополнить запасы. В пакете лежат еще кое-какие мелочи, которые могут оказаться полезными.— Что это значит? — Мириамель удивленно смотрела на старую женщину. Ган Итаи все еще выглядела так, будто несла тяжелую ношу, но глаза ее прояснились и блестели.— Это значит, что ты убежишь. Я не могу спокойно сидеть и смотреть, как над тобой творят такое зло. Я не была бы одной из Детей Руяна, если бы допустила это.— Но это невозможно! — Принцесса пыталась побороть безумную надежду. — Даже если я выберусь с корабля, Аспитис догонит меня за несколько часов. Ветер поднимется задолго до того, как я доберусь до берега. Ты думаешь, я могу раствориться в дюжине лиг открытого моря или обогнать «Облако Эдны»?— Обогнать? Конечно, нет. — Странная гордость мелькнула в глазах Ган Итаи. — Этот корабль быстр, как дельфин. А как… Предоставь это мне, дитя. Это моя забота. Но ты должна сделать кое-что другое.Мириамель проглотила свои возражения. Презрительное, упрямое сопротивление в прошлом никогда не приносило ей ничего хорошего.— Что?— В трюме, в одной из бочек у правой стены, хранятся в масле инструменты и другие металлические вещи. На бочке есть надпись, так что не бойся перепутать. После заката спустись в трюм, найди молот и долото и переруби цепи Кадраха. Если кто-нибудь придет, он, конечно, должен будет притвориться, что цепи все еще на нем.— Разбить цепи? Но я же подниму на ноги весь корабль! — Смертельная усталость охватила ее. Было очевидно, что плану Ган Итаи не суждено осуществиться.— Если мой нос мне не изменяет, скоро придет шторм. Корабль в море при сильном ветре издает множество звуков. — Ган Итаи подняла руку, предотвращая дальнейшие расспросы. — Просто исполни все, что я сказала, а потом отправляйся в свою каюту или куда угодно, но никому не позволяй запирать себя. — Для убедительности она помахала длинными пальцами. — Даже если тебе придется притвориться больной или сумасшедшей — не позволяй никому становиться между тобой и свободой! — Золотистые глаза не отрывались от глаз Мириамели до тех пор, пока принцесса не почувствовала, что ее сомнения улетучиваются.— Да, — сказала она. — Так я и сделаю.— Тогда в полночь, когда луна будет вот здесь, — ниски показала на потолок, как будто над ними раскинулось звездное небо, — возьми своего ученого друга и отведи его к шлюпке. Я прослежу, чтобы у тебя была возможность спустить ее на воду. — Она взглянула на принцессу, остановленная внезапной мыслью. — Во имя Не нанесенных накарты, девочка, убедись, что весла на месте! Поищи их, когда будешь прятать еду и воду.Мириамель кивнула. Итак, все решено. Она сделает все возможное, чтобы выжить, но если потерпит поражение, не станет противиться неизбежному. Даже став ее мужем, Аспитис Превис не заставит ее жить против ее желания.— А что будешь делать ты, Ган Итаи? — спросила она.— То, что мне надлежит делать.— Но это был не сон, — Тиамак начинал сердиться. Что еще нужно, чтобы убедить эту огромную скотину риммерсмана? — Это была Джулой, мудрая женщина из Альдхортского леса. Она разговаривала со мной через ребенка, который появлялся во всех моих последних снах. Я читал об этом. Такое умеют делать некоторые знатоки Искусства.— Успокойся, приятель. Я же не говорю, что ты это выдумал. — Изгримнур отвернулся от старика, терпеливо ожидавшего следующего вопроса, который мог бы задать ему герцог. Не в силах ответить, тот, который был Камарисом, казалось, получал какое-то детское удовлетворение от такого внимания и мог часами сидеть, улыбаясь Изгримнуру. — Я слыхал об этой Джулой, и я верю тебе, парень. И когда мы сможем уйти, твоя Скала прощания будет ничем не хуже других мест — я слышал, что и лагерь Джошуа где-то поблизости от нее. Но никакой сон, каким бы важным он ни был, не сможет увести меня отсюда прямо сейчас.— Но почему? — Тиамак сам не знал, почему ему так хочется поскорее уйти. Он только устал чувствовать себя бесполезным. — Что нам здесь делать?— Я жду Мириамель, племянницу принца Джошуа, — сказал риммерсман. — Диниван отослал меня в этот забытый Богом трактир — с тем же успехом он мог бы и ее прислать сюда. Я поклялся, что отыщу ее, и потерял след. Теперь я должен торчать здесь, потому что след оборвался.— Если он и вправду послал вашу принцессу сюда, почему ее до сих пор нет? — Тиамак знал, что нарывается на неприятности, но ничего не мог с собой поделать.— Может быть ее что-то задержало. Это долгий путь, если идти пешком, — маска спокойствия соскользнула с лица Изгримнура. — Теперь заткнись, будь ты проклят! Я сказал тебе все, что мог. Если хочешь уйти — убирайся! Я тебя не удерживаю.Тиамак закрыл рот, повернулся и горестно захромал к своим вещам. Он стал разбирать их, вяло готовясь к уходу.Нужно ли ему идти? Это долгий путь, и конечно, лучше будет пройти его со спутниками, какими бы бестолковыми и равнодушными к его чувствам они ни были. А может быть ему просто улизнуть домой, в маленькую хижину на баньяне у самого края Деревенской рощи? Но его народ потребует отчета о невыполненном поручении в Наббане, и что он им скажет?Тот, Кто Всегда Ступает По Песку, молился Тиамак, избавь меня от этой ужасной нерешительности!Его беспокойные пальцы коснулись тяжелого пергамента. Он вытащил страничку утерянной книги Ниссеса и быстро осмотрел ее. Эту маленькую победу у него никто не отнимет. Это нашел он, и никто другой. Но, печаль всех печалей, Моргенса и Динивана нет в живых, и они никогда не смогут восхититься им. Он прочитал:Принесите из Сада НуанниМужа, что видит, хоть слеп.И найдите Клинок, что Розу спасетТам, где Дерева Риммеров свет.И тот Зов, что Зовущего вам назоветВ Мелком Море на Корабле.И когда тот Клинок, тот Муж и тот ЗовПод Правую Руку Принца придут,В тот самый миг того, кто Пленен,Свободным все назовут.Он вспомнил полуразрушенный храм Нуанни, который обнаружил, скитаясь по Кванитупулу, несколькими днями раньше. Полуслепой, охрипший старый жрец мало что мог рассказать, хотя был счастлив сделать все от него зависящее, после того как Тиамак бросил пару монет в чашу для милостыни. Нуанни, по-видимому, был морским божеством древнего Наббана, расцвет славы которого прошел еще до появления новоявленного Узириса. Последователей старого Нуанни осталось очень мало, заверил его жрец: если бы не крошечные группки его поклонников, которые все еще цеплялись за жизнь на суеверных островах, никто из живых не вспомнил бы его имени, хотя некогда Великий Зеленый был первым в сердцах всех мореплавателей. А теперь старый жрец думал, что его храм — последний на материке.Тиамак был рад слышать, что доселе незнакомое имя на пергаменте теперь наполняет его содержание хоть каким-то смыслом, но в глубине души он ждал чего-то большего. Теперь вранн мысленно вернулся к первой строке загадочных стихов и подумал, не относятся ли слова «Сад Нуанни» непосредственно к островам, разбросанным в заливе Ферракоса.— Что там у тебя, маленький человек? Карта, а? — судя по голосу, Изгримнур старался быть дружелюбным. Может быть, он хотел смягчить, прежнюю грубость, но Тиамак не принял этого жеста.— Ничего. Это не ваше дело. — Он быстро скатал пергамент и запихал его обратно, в груду своих вещей.— Нет надобности отгрызать мне голову, — зарычал герцог. — Давай, парень, поговори со мной. Ты действительно уходишь?— Я не знаю. — Тиамак не хотел смотреть на него. Огромный риммерсман выглядел таким внушительным, что вранн сразу начинал чувствовать себя маленьким и слабым. — Я мог бы, конечно. Но это слишком долгий и опасный путь, чтобы пускаться в него одному, без спутников.— Как бы ты пошел, все-таки? — Изгримнур спрашивал с неподдельным интересом.Тиамак задумался.— Если бы я пошел один, мне не нужно было бы конспирироваться, так что можно было бы идти кратчайшим путем, по суше, через Наббан и Тритинги. Это все равно был бы долгий путь, но я не боюсь усталости. — Он нахмурился, подумав об искалеченной ноге. Она может никогаа полностью не зажить, а сейчас тем более не способна как следует служить ему. — Или, может быть, я купил бы ослика, — добавил он.— Для вранна ты здорово говоришь на вестерлинге, — улыбнулся герцог. — Некоторых слов, которые ты употребляешь, я и сам не знаю.— Я же говорил вам, — натянуто ответил Тиамак, — я учился в, Пнрруине, с эйдонитскими братьями. И еще доктор Моргене многому меня научил.— Конечно, — Изгримнур кивнул. — Но, хммм, если бы тебе пришлось путешествовать — конспирируясь, так ты сказал? Если бы тебе пришлось путешествовать, оставаясь незамеченным, что тогда? Какие-нибудь тайные тропы болотных людей, а?Тиамак поднял глаза. Герцог внимательно смотрел на него, и вранн быстро опустил голову, стараясь скрыть улыбку. Риммерсман хочет надуть его, как будто перед ним неразумное дитя. Просто смешно!— Я думал, что полечу.— Полетишь?! — Тиамак почти слышал, как недоверчивая гримаса перекосила лицо герцога. — Ты спятил?— О нет, — сказал Тиамак серьезно. — Это фокус, известный всем обитателям Вранна. А почему, по-вашему, нас видят только в местах вроде Кванитупула, когда мы хотим, чтобы нас заметили? Вы ведь знаете, что когда огромные, неуклюжие сухоземельцы приходят во Вранн, они не находят там ни одной живой души. А это потому, что мы можем летать, когда нам нужно. Совсем как птицы. — Он искоса бросил взгляд на своего собеседника. Ошарашенное лицо Изгримнура полностью оправдало его надежды. — Кроме того, если бы мы не могли летать… как бы тогда нам удавалось добираться до гнезд на вершинах деревьев, где мы откладываем яйца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55