К тому же ловкость Мириамели произвела на него слишком большое впечатление.Когда она поднялась так высоко, как могла, они постарались, чтобы осколок оставался на прежнем месте, пока принцесса опускалась вниз. Теперь была очередь Саймона. Процесс был мучительно медленным, хрусталь оказался гораздо острее любого нормального зеркального стекла, и вскоре ноги обоих пленников были сплошь исполосованы кровоточащими царапинами.В очередной раз протянув к осколку руку и обнаружив, что он все еще недосягаем, Саймон вздрогнул. На другой стороне вершины норны начали петь.Мелодия поднималась медленно, как змея, свившаяся в кольца перед броском. Саймон чувствовал, что соскальзывает в некое подобие сна. Холодные и грозные голоса были странно прекрасны. Гулкое эхо глубочайших пещер, хрустальная капель тающего льда слышались в них. Саймон не понимал слов, но древняя магия песни была ясна. Она влекла его за собой, к подземному течению, вниз, вниз, в темноту…Саймон тряхнул головой, освобождаясь от власти мелодии. Пленники, лежавшие на камне, больше не сопротивлялись. Норны разошлись в разные стороны, образовав неровный треугольник вокруг выступа камня.Саймон изо всех сил натянул веревку. Пенька врезалась в его запястья, и это причиняло такую боль, словно он был закован в раскаленный металл. Мириамель увидела слезы у него на глазах и прижалась головой к его плечу, словно могла взять на себя часть его боли. Саймон продолжал тянуть руку, судорожно глотая воздух. Наконец его пальцы коснулись холодного края. Стекло вспороло кожу, но цель была достигнута. Саймон облегченно вздохнул.Норны замолчали. Мифавару поднялся с колен и пошел вперед, к камню.— Теперь пора! — крикнул он. — Пусть Господин увидит нашу преданность. Время вызвать его Третий Дом!Он повернулся к норнам. Мифавару говорил слишком тихо, чтобы Саймон мог расслышать, но юноша все равно не обращал на него внимания. Он сильно сжал осколок, не боясь поранить пальцы — лишь бы они не стали чересчур скользкими, — и начал вслепую нащупывать связанные запястья Мириамели.— Не двигайся, — приказал он.Норны вручили Мифавару длинный нож, сверкнувший в неровном свете костра. Он шагнул вперед, взял Ролстена за волосы и рванул так сильно, что лодыжки пленника чуть не вырвались из рук державших его огненных танцоров. Ролстен поднял руки, как бы пытаясь защититься, но его движения казались замедленными, словно он тонул в каких-то страшных глубинах. Мифавару провел лезвием по горлу несчастного и быстро отступил назад, однако темные потоки хлынувшей крови сразу залили его лицо и белое одеяние.Ролстен бился в агонии. Саймон зачарованно смотрел, как струи крови сбегают по белому камню. Гуллейн, висевшая рядом со своим умирающим мужем, начала кричать. Там, где алые потоки собирались у подножия камня, окутавший землю туман стал красным, словно впитал в себя кровь.— Саймон! — Мириамель толкнула его. — Торопись!Он нащупал ее пальцы, потом узлы веревки, стягивающей запястья. Тогда он приложил к шероховатой поверхности пеньки гладкий кусочек хрусталя и начал пилить.Перед ними пылал костер, отбрасывая неровный свет на окровавленный камень. Мириамель была пугающе бледной, глаза ее были широко раскрыты.— Пожалуйста, скорее.Саймон заворчал. Было почти невозможно удержать хрусталь в изрезанных, истекающих кровью пальцах, а то, что происходило в центре каменной площадки, все больше пугало его, сковывая движения.Красный туман медленно расползался и вскоре почти полностью закрыл огромный камень. Теперь пели огненные танцоры, хриплыми голосами пытаясь подражать сладостно-ядовитой мелодии норнов.Потом что-то зашевелилось в тумане, что-то бледное и громоздкое, — Саймон сперва подумал, что это камень, оживленный магическим пением. Потом из покрасневшей тьмы на четырех огромных ногах вышло нечто — и земля задрожала под его поступью. Это был гигантский белый бык — больше любого, когда-либо виденного Саймоном, выше самого высокого человека. Он казался странно полупрозрачным, словно был вылеплен из тумана. Его глаза горели, как угли, рога цвета слоновой кости, казалось, баюкали небо. На его спине, словно рыцарь на коне, сидела массивная фигура в черной одежде. От этого призрака веяло ужасом — как веет жаром от лучей летнего солнца. Саймон почувствовал, как онемели его пальцы, потом руки до локтя; теперь он уже не понимал, у него ли еще драгоценный осколок. Он мог думать только о том, как убежать от этого кошмарного пустого капюшона. Ему хотелось биться о веревки и грызть их зубами, пока они не лопнут, чтобы он мог бежать, бежать и бежать…Пение огненных танцоров прервалось, ритуальные слова смешивались с криками ужаса и благоговения. Мифавару возвышался над своими людьми, воздев толстые руки в страхе и ликовании.— Венга Сутек! — кричал он. — Герцог Черного Ветра! Он пришел строить Третий Дом Господина.Огромная фигура на быке некоторое время взирала на него сверху, потом капюшон повернулся, разглядывая вершину горы. Его невидимые глаза скользнули по Саймону, и он почувствовал дуновение ледяного ветра.— О Узирис на д-д-древе, — простонала Мириамель. — Ч-что это такое?Странно, но безумие на мгновение схлынуло. Очевидно, страх был слишком сильным, чтобы его можно было выносить так долго. Он никогда не видел Мириамель такой испуганной, и ее полный ужаса голос вытащил его из пропасти. Он понял, что его израненные пальцы до сих пор сжимают кусочек хрусталя.— Это плохая… плохая тварь, — задыхаясь, проговорил он. — Один из королевских… Короля Бурь. — Он схватил ее запястье и снова принялся пилить. — О Мири, не шевелись!Она глотнула воздуха.— Я пытаюсь…Норны о чем-то разговаривали с Мифавару, который, судя по всему, один мог выносить присутствие быка и черного всадника. Остальные огненные танцоры лежали ниц в траве. Никто уже не пел, многие рыдали, охваченные ужасом. Мифавару повернулся и показал в сторону дерева, где были привязаны Саймон и Мириамель.— Они ид-дут за нами, — запинаясь, прошептал Саймон. В этот момент лопнули последние волокна веревки. — Скорее, режь мою.Мириамель полуобернулась, пытаясь развевающимся плащом скрыть руки от стражи. Он чувствовал ее энергичные движения, чувствовал, как осколок врезается в толстую веревку. Норны медленно шли по вершине горы по направлению к ним.— О Эйдон, они идут, — обреченно сказал Саймон.— Я почти перерезала, — прошептала принцесса. Он почувствовал, как что-то вдавливается в его запястье, потом Мириамель выругалась: — Я его уронила!Саймон опустил голову. Теперь все кончено. Мириамель поспешно заматывала запястья, чтобы казалось, что она все еще связана.Норны приблизились. Движения их были грациозны, черные одежды колыхались, и казалось, что они летят над неровной поверхностью земли. Лица их застыли, словно вырезанные из камня, черные глаза были похожи на бездонные дыры между звездами. Они сошлись у дерева, и Саймон ощутил на своей руке холодную несокрушимую хватку. Один из норнов разрезал веревку, опутавшую пленников, и спотыкающихся Саймона и Мириамель потащили к камню и к чудовищной фигуре, выросшей из красного тумана.По мере приближения к быку и всаднику сердце Саймона колотилось все сильнее. В конце концов ему показалось, что оно готово вырваться из груди. Норны, державшие его, были пугающе чуждыми и неумолимо враждебными, но внушаемый ими страх был ничем в сравнении с ужасом, исходившим от Красной Руки Короля Бурь.Норны швырнули его на землю. Копыта быка — каждое шириной с бочонок — стояли всего в нескольких локтях от него. Он не хотел видеть, хотел только спрятать лицо в спасительной траве, но что-то неумолимо подняло его голову, и он взглянул на то, что казалось далеким мерцанием в глубине капюшона,— Мы пришли воздвигнуть Третий Дом, — пророкотало существо. Его каменный голос гремел, охватывая всего Саймона и заставляя содрогаться землю. — Что… это?Мифавару был так возбужден и испуган, что его голос казался визгом:— Мне снился сон. Господин хотел этого, великий Венга Сутек, я знаю, что хотел.Нечто невидимое внезапно когтями впилось в разум Саймона, как ястреб мог бы схватить кролика. Он почувствовал, как чужая сила с холодной непринужденностью бесчинствует в его мыслях, и упал лицом вниз, крича от боли и ужаса. Потом он смутно услышал, как существо заговорило снова:— Мы помним эту маленькую мошку, но она больше не нужна. У Красной Руки теперь иные дела, и понадобится еще кровь, прежде чем мы, будем готовы. Прибавьте эту жизнь к тем, другим, на Камне слез.Саймон перекатился на спину, впившись взглядом в затянутое тучами беззвездное небо. Мир кружился вокруг него.Больше не нужен… Эти слова стучали в его висках. Кто-то где-то звал его по имени. Больше не нужен…— Саймон! Встань!Он узнал голос Мириамели и услышал пронзительный ужас в нем. Вяло повернув голову, Саймон увидел приближающееся к нему бледное пятно. На какое-то страшное мгновение ему показалось, что это огромный бык, но потом его взгляд прояснился. К нему шел Мифавару, длинный нож его был поднят и сверкал в свете костра.— Красная Рука хочет твоей крови, — сказал предводитель огненных танцоров. Глаза его были абсолютно безумны. — Ты поможешь построить Третий Дом.Саймон с трудом освободился из спутанной травы и поднялся на колени. Мириамель сбросила веревки и ринулась навстречу Мифавару. Один из норнов поймал ее за руку и притянул к груди, словно нежный любовник. К удивлению Саймона, бессмертный не сделал больше ничего, он просто не давал принцессе двигаться. Его черные глаза следили за Мифавару, который спокойно шел к Саймону, не обращая на девушку никакого внимания.Все, казалось, застыло. Даже огонь теперь горел ровно, не колеблясь. Красная Рука, норны, скорчившиеся подчиненные Мифавару — все были недвижимы, словно ожидали чего-то. Коренастый главарь танцоров поднял нож выше.Саймон яростно тянул веревку, чувствуя, что его мышцы готовы оторваться от костей. Ведь Мириамель почти перерезала веревку.Если бы… если бы…Веревка лопнула. Руки Саймона разлетелись в стороны, обрывки пеньки упали на землю. Кровь текла по его запястьям и ладоням, изрезанным осколком и веревками.— Ну, — сказал он, задыхаясь. — Подойди и возьми меня.Мифавару засмеялся. Капли пота выступили у него на лбу и лысине. Мощные мышцы шеи вздулись, он выхватил из-под одежды второй нож. На мгновение Саймон подумал, что огненный танцор собирается бросить нож ему, чтобы бой был честным, но у Мифавару, конечно, не могло быть подобных намерений. Держа в обеих руках по ножу, он сделал шаг к Саймону. Споткнулся, восстановил равновесие и сделал еще шаг.Внезапно Мифавару вздрогнул, выпрямился и так быстро поднес руки к шее, что даже порезал себя собственным ножом. Выражение свирепой радости на его лице сменилось недоумением, потом ноги его подогнулись, и он упал на траву.Прежде чем Саймон успел понять, что происходит, мимо него пролетела серая тень и ударилась в норна, схватившего Мириамель. Бессмертный упал, и принцесса вырвалась из его рук.— Саймон! — крикнул кто-то. — Возьми нож!Потрясенный Саймон увидел рядом с собой блестящий клинок, который все еще сжимал в кулаке Мифавару. Он упал на колени — тишину внезапно прорезали странные звуки: рычание, крики, рокочущее гудение, — вытащил нож из мертвой руки и встал.Норн, державший Мириамель, катался по земле с чем-то серым и рычащим у горла. Два его товарища спешили к нему. Принцесса отползла в сторону. Увидев Саймона, она вскочила и побежала к нему, спотыкаясь о засыпанные опавшими листьями камни.— Сюда! Бежите сюда! — крикнул кто-то с края вершины. — Путь здесь!Когда Мириамель подбежала к нему, Саймон крепко схватил ее за руку и помчался на голос. Несколько огненных танцоров попытались остановить их, но Саймон рубанул одного ножом — красная полоса на белой рясе, — другому Мириамель, вырываясь, расцарапала лицо. Раскатистый рев существа на быке — Саймон знал, что оно говорило, но уже не понимал слов, — все усиливался, у юноши звенело в ушах.— Сюда! — Из-за деревьев на краю горы появилась маленькая фигурка. Бушующий костер окрасил ее алым.— Бинабик!— Бежите ко мне! — кричал тролль. — С великой быстротой!Саймон не мог не оглянуться. У жертвенного камня огромный бык фыркал и рыл копытом землю, приближенный Инелуки рычал, красное сияние исходило из его черных одежд, но он не двигался с места, словно не мог покинуть пропитанной кровью площадки. Один из норнов лежал с разорванным горлом; другого убила одна из стрел тролля, третий сражался с тем, кто вырвал горло его товарищу. Зато огненные танцоры наконец вышли из оцепенения; Саймон увидел, что примерно полдюжины осиротевших последователей Мифавару бросились в погоню, мимо его уха просвистела стрела.— Вниз, сюда, — говорил Бинабик, ловко спускаясь по склону перед ним. Жестом приказав Саймону и Мириамели бежать дальше, он остановился и поднес руки ко рту. — Кантака! — закричал он. — Кантака, соса!Они спускались все ниже, и помрачающий сознание рев за спиной постепенно стихал. Не успели они сделать и двадцати шагов, как перед ними в тумане возникли высокие фигуры — лошади!— Они привязаны со слабостью! — крикнул сверху тролль. — Скачите!— Бинабик, едем со мной, — задыхаясь, проговорил Саймон.— Нет нужности, — ответил маленький человек, и Саймон увидел серую тень, появившуюся из тумана прямо над Бинабиком. — Храбрая Кантака! — Бинабик схватил волчицу за загривок и вскочил ей на спину.Снова послышался шум погони. Саймон отчаянно рванул поводья и наконец развязал их. Мириамель влезла в седло, Саймон сделал то же самое — это была Домой! Оглушенный окружающим безумием, он был так потрясен этим воссоединением со своим другом, что просто перестал думать. Мимо промчалась Кантака с Бинабиком на спине. Саймон обхватил Домой за шею и ударил ее каблуками, последовав за волчицей вниз, в темноту.Теперь ночь стала чем-то вроде сна наяву, навеянного мельканием переплетенных деревьев. Когда Бинабик наконец остановился, Саймон уже не понимал, сколько времени они скачут. Они все еще были на склоне горы, но заросли вокруг были такими густыми, что не давали возможности увидеть даже клочка затянутого тучами неба. Темнота была почти полной, и некоторое время Саймон и Мириамель двигались шагом, с трудом различая серую фигуру Кантаки, находившуюся всего в нескольких локтях от них.— Здесь, — тихо сказал Бинабик. — Здесь укрывалище.Саймон спешился и пошел на голос, ведя Домой в поводу.— Держи свою голову в низости, — предупредил тролль. На его слова откликнулось эхо.Сырая, губчатая почва сменилась более сухой и плотной. Воздух отдавал плесенью.— Теперь стойте на месте своего стояния. — Бинабик замолчал, послышалось шуршание. Саймон стоял и прислушивался к собственному тяжелому дыханию. Сердце его все еще сильно билось, липкий холодный пот покрывал кожу. Неужели они спаслись? А Бинабик? Откуда он взялся? Как получилось, что он появился так невероятно вовремя?Раздалось шипение, что-то замерцало, и огненный цветок расцвел на конце факела, зажатого в маленькой руке тролля. Они стояли в низкой каменной пещере, другой ее конец скрывался за поворотом.— Мы углубляемся, — сказал Бинабик. — Но в момент полной темноты в этом нет безопасности.— Что это за место? — спросила Мириамель.Саймон посмотрел на ее бледное, испуганное лицо и окровавленные ноги, и сердце его сжалось от боли.— Очень обычная пещера, — улыбнулся тролль, приветливо и так знакомо обнажив желтые зубы. — Доверьтесь троллям в нахождении их повсюду. — Он повернулся и сделал им знак следовать за собой. — Скоро вы сможете отдохнуть.Сначала лошади заупрямились, но после недолгих уговоров согласились отправиться со своими хозяевами в такое странное место. Пещера была устлана сухими ветками и листьями. Тут и там валялись кости мелких животных. Пройдя несколько сотен шагов, они достигли грота в самой глубине, который был гораздо шире и выше внешнего туннеля. У одной стены по плоскому камню стекали струйки воды, образовавшие на полу маленький пруд; Саймон привязал Домой и коня Мириамели рядом с этим местом.— Здесь мы будем иметь дом на настоящий вечер, — сказал Бинабик. — Дрова, которые я предварительно собирал, совсем сухие, и они не сделают очень огромного дыма. — Он показал на темную трещину в потолке. — Я производил разжигание огня прошлой ночью. Дым прячется там, и потому дыхание возможно.Саймон устало опустился на пол, и сухие ветки под ним затрещали.— А как насчет норнов и прочей нечисти? — Если говорить честно, ему в этот момент было все равно. Если он им так нужен — пусть приходят и забирают. Все его тело болезненно пульсировало.— Питаю сомнение, что они будут отыскивать это место, и питаю еще большее сомнение, что они будут производить долгие искания. — Тролль начал складывать дрова в круге из камней, который он сделал прошлой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63