он уже помаленьку отходил. - На тебе статья висит, а ты за Маргаритой по всяким Бобикам ходишь! Ей-то он хоть одноклассник бывший, а тебя-то зачем туда понесло?
- К Бобику? - механически спросил Сашка, понимая, что Марго сделала всё, чтобы отмазать его перед отцом.
- Нет! На выставку достижений народного хозяйства! - зло отозвался милиционер.
- Я просто подумал, что меня подставили из-за нового наркотика...
Федор Иванович снова развернулся к Сашке лицом:
- Чего-чего?
- Я ведь к Бобику только из-за этого пошел, - волнуясь, пояснил Сашка. - Я и Шитову то же самое сказал...
Он принялся объяснять и сразу увидел, что с милицейской точки зрения это все чересчур заумно. Бугров крякал, качал головой и всё время вставлял свои довольно язвительные замечания. Он и на дух не принимал ту идею, что в его маленький, далекий от морских портов и финансовых бирж городок мог попасть такой экзотический продукт, как ЛСД. А уж про мескалин, псилоцибин или триптамин и про возможность использовать эти средства для сверхглубоких медитативных состояний, в том числе и в рамках изолированных сект, он даже и не слышал. Этого не было в его суровых и до предела конкретных милицейских буднях, а значит, этого не было вообще.
- Я вот смотрел, - безостановочно тарахтел Сашка, - у некоторых реакции были ненормальные, как после травки... Но это совершенно точно не она!
- Конечно, не травка! - отрезал Федор Иванович. - Это дурость человеческая! Я и Нелке то же самое сказал. Так разве она слышит?! Как же! Духовность ей подавай! Я для нее, видите ли, малодуховный! Хорош, Витек! Здесь останови.
Он или не понял, что ему только что сказали, или не захотел понять.
Машина встала, и Сашка глянул в окошко. Они находились на самом краю города, а впереди красовалась чудовищных размеров помойка. Федор Иванович вышел из машины.
- Саттаров! Башлыков! Ко мне! - скомандовал он, и к нему споро подбежали выскочившие из машины офицеры.
- Все здесь?
- Все... - нестройным хором откликнулись подчиненные.
- А то чтоб не вышло мне как в прошлый раз! - грозно напомнил что-то давнее и явно очень и очень стыдное начальник горотдела.
- Ну что-о вы, Федор Иванович, - смущенно затянули менты.
- Тогда вперед! - завершил «инструктаж» подполковник.
Он сказал еще несколько фраз и стремительно двинулся к машине.
- А куда это мы? - на ходу поинтересовался Сашка, но водитель только досадливо поморщился.
Бугров запрыгнул в машину:
- Вперед, Витек!
Уазик сорвался с места и помчался по грязной ухабистой улице.
- Ну, Женька! - досадливо крякнул подполковник. - Ну, блин, впарил мне хренотень! Ну не дай бог там пусто!
Сашка оторопел. Он знал только одного Женьку - дядю Женю. Но что за «хренотень» он «впарил» начальнику горотдела, не понимал.
Машина встала около невысокого двухэтажного барака. Из уазиков повыскакивали и рассыпались менты, двое сержантов стремительно отвадили нескольких случайно оказавшихся неподалеку зевак, и вся группа скрылась за черной покосившейся дверью подъезда. Бугров сидел в уазике и, расслабленно наблюдая за развитием событий, переговаривался с кем-то по рации.
Внезапно раздался странный треск, затем пять или шесть выстрелов, ухнуло выпавшее на улицу стекло, и Сашка прильнул к боковому стеклу. В окне второго этажа стоял голый по пояс, татуированный до самой шеи мужик с короткоствольным автоматом в руках.
- Падлы! - заорал мужик. - Мусора поганые!
- Йо-ка-лэ... - оторопел Бугров. - Не может быть!!!
И тут же раздалась автоматная очередь.
- "Жилетку" давай! - крикнул Сашке мгновенно согнувшийся в три погибели Бугров.
Сашка непонимающе завертел головой.
- Бронежилет, грю, подай!!! - страшно заорал подполковник. - И не высовывайся, на хрен!
Сашка поискал глазами и сообразил, что прикрытый куском брезента сверток на сиденье рядом с ним, скорее всего, и есть бронежилет. Он откинул брезент, ухватился за рубчатый «броник» обеими руками, с усилием поднял его и протянул Бугрову.
- Твою мать! - заорал Бугров и вывалился в дверцу, на ходу натягивая непослушную бронированную конструкцию. - Всем назад!
- Падлы! - заорал татуированный и выпустил очередь в сторону машины.
Тренькнули по металлу пули, и Сашка с шофером дружно охнули и вжались мордами в сиденья. Послышалась еще пара очередей, еще и еще, и вдруг все стихло.
И тут же послышался многоэтажный бугровский мат.
- Вашу в... ж... мать! - орал Федор Иванович. - Вы чего наделали, недоумки?!
Сашка осторожно глянул через лобовое стекло. В окне второго этажа барака было пусто. Он перевел взгляд на беснующегося неподалеку Бугрова, затем на шофера - и вдруг заметил белое пятно на земле прямо под окном. В груди похолодело.
- Во, блин! - скрипнул зубами водитель, стремительно распахнул дверцу и выскочил наружу. - Опять, зараза, по машине! Ну что за жизнь?!
Сашка медленно вышел следом и, оглянувшись по сторонам, подошел ближе к сгрудившимся ментам. Татуированный лежал под окном, уткнувшись лицом в грязь и раскинув тощие бледные руки в стороны, а из рваных отверстий на темно-синих куполах огромного, на всю спину, храма медленно сочилась бурая кровь.
Уже стекшиеся к командиру офицеры на ходу начали виновато горбиться и втягивать головы в плечи.
- Это же Крапленый! - чуть не плакал начальник горотдела. - Какая тварь его замочила?! Вы что, не могли поаккуратней его уронить?! Чтоб живой был?!
- Кто ж знал, что это Крапленый? - растерянно шмыгнул носом кто-то из ментов.
- А гляделки вам на что?! Только на блядей пялиться горазды!
Федор Иванович был вне себя. Похоже, этот синий от татуировки человек представлял для ментов какую-то особую промысловую ценность и его, как редкого зверя, следовало добывать с величайшим вниманием и только живьем.
- Башлыкова ко мне! - жестко распорядился Федор Иванович и начал стаскивать бронежилет. - Держи, Караоглу! И пацана домой отвези!
Водитель кивнул, принял бронежилет, и они побрели назад, к машине, слушая, как за их спинами начинается жуткий начальственный разнос.
- Кто он? - поинтересовался Сашка.
- Крапленый, что ли? - недовольно буркнул шофер.
- Ага...
- Да так, беспределыцик местный. Бугор за ним давно охотился.
- И че теперь?
- А че теперь? - невесело вторил водитель. - Теперь всё: труп он и есть труп. С него взятки гладки!
Караоглу подбросил его к самому подъезду, и Сашка побрел по ступенькам на второй этаж. Минувшие сутки выдались настолько сумасшедшими, что он как никогда ясно осознал, насколько права оказалась мать с этими своими снами. Сюда ехать не стоило.
Дядьки дома не оказалось, и Сашка хлопнул холодильником, но почувствовал, что невероятно пропотел, преодолел мгновенно проснувшийся голод и побрел в душ. И только здесь, глянув на шкафчик с туалетными принадлежностями, понял, что следует сделать. Потому что, если это всё-таки наркотик, он должен быть где-то здесь.
Сашка тщательно просмотрел содержимое шкафчика, затем вышел на кухню и дотошно перетряхнул аптечку, затем планомерно обыскал спальню и зал, но везде было пусто. Кое-какие медикаменты имелись, но это были преимущественно витамины, глюконат да активированный уголь. Даже не смешно.
Зазвонил телефон, и он, думая, что это дядька, кинулся снимать трубку. Но это оказалась мать.
- Как вы там, Сашенька?
- Ничего, ма, нормально, - автоматически соврал он, отгоняя от себя нахлынувшие «картинки» хождения на сопку, стояния у стены с завернутыми назад руками и трупа с простреленными куполами на спине.
- Мне опять сон приснился, - вздохнула мать. - Что там у вас происходит?
- Ну... мелкие неприятности имеются! - фальшиво рассмеялся он. - Но пока все тьфу-тьфу!..
- Ты уж береги себя, сынок, - встревоженно попросила мать. - А еще лучше возвращайся. А?
«Я бы вернулся... - подумал он. - Если б не чертова подписка!»
- Я подумаю. Но мы еще на станцию не ходили, начальник в область уехал.
- Подумай, Сашенька, подумай...
Они сказали друг другу еще несколько на первый взгляд ничего не значащих, но совершенно необходимых близким людям фраз, и Сашка положил трубку. И тут же услышал, как открывается входная дверь. Он обернулся: в прихожей стоял дядя Женя.
- Что, Катя звонила? - вместо приветствия спросил он и включил свет.
Еще вчера смотревшийся молодцом, дядька выглядел сегодня уставшим и невероятно постаревшим.
- Ага, - кивнул он. - Мама.
- Беспокоится... - покачал головой дядька и обессиленно осел на пуфик. - И ты беспокоишься... я вижу.
- Есть немного, - глотнул Сашка.
- Не бойся, - произнес дядька и начал стаскивать ботинки. - И наркотики больше не ищи, не позорься... Нет у меня в доме никаких наркотиков.
Сашка похолодел.
- Не веришь? - усмехнулся дядька, с усилием встал с пуфика, повесил куртку, подошел ближе к свету, под самый плафон, и закатал рукава рубашки. - Смотри.
Сашка невольно отвел глаза.
- Нет, ты посмотри.
Сашка глянул. Вены, конечно же, были совершенно чистые.
- И «колес» я не принимаю. Как ты уже мог убедиться.
Сашка покраснел.
- Так что ты, Сашок, с выводами не торопись, а то попадешь в дурацкое положение, не хуже, чем Федор Иванович.
В голове у Сашки мелькнул сложный ряд ассоциаций, и он, преодолевая смущение, спросил то, что должен был спросить:
- А как там... со мной?
- Нормально с тобой, - усмехнулся дядька. - Я же тебе говорил, что разведу.
- Ты что, уже договорился?! - охнул Сашка.
- Поменялся, - мрачно отозвался дядька. Сашка представил, как дядька идет на суд вместо него, и в груди у него екнуло.
- На что?
- Да... так... на беспределыцика одного. Гнусная личность. Федька давно его отлавливал...
У Сашки все опустилось, а перед глазами замаячили синие, разорванные выходными отверстиями от пуль купола.
- А как... а как ты его... откуда?
- Откуда узнал, где он залег? Да оттуда же, откуда знаю, что ты квартиру мою только что обыскивал. Сила...
Сашка сглотнул. Бред умножался и принимал законченные и неопровержимые с атеистической точки зрения формы. А его свободу только что выменяли на смерть совершенно неизвестного ему человека.
Он забрался в ванну и долго лежал в горячей воде, тщетно надеясь, что это поможет. Обычно вода смывала с него все. Но сегодня что-то помогало слабо. И когда он вышел, квартира снова была полна болезненных юнцов и подвижных, возбужденных женщин, бородачей с отсутствующими глазами и девиц с таким выражением лица, словно они только и ждут, что их вот-вот ударят.
За окнами быстро темнело, и Сашка снова вспомнил, что так и не поел, поджарил себе яичницу, а затем вышел в зал и переместился на ковер. Сегодня бы ему небольшая духовная помощь не помешала. Но ничего такого не происходило: ни исцелений, ни трансовых состояний. Народ обсуждал банальные оргпроблемы.
- Хватит нам, Женя, по углам прятаться, - сверкала глазами супруга Федора Ивановича. - Пора о себе заявить!
- Предлагайте, - устало кивнул дядька. Тренькнул звонок, и Сашка побрел открывать дверь, а когда открыл, оторопел. В дверях стоял Федор Иванович. Внутри у Сашки оборвалось.
- Проходите, - ошарашенно отступил он в сторону.
- Ничего-ничего, - успокаивающе выставил вперед большую красную ладонь начальник горотдела. - Я ненадолго...
Сашка опешил. Таким подполковника Бугрова он еще не знал.
Федор Иванович прошел в зал и остановился в дверях.
- А я вам говорю: с нами должны считаться! - с жаром агитировала своих чересчур тактичных и робких единомышленников Неля. - Мы должны их раз и навсегда...
И тут она поняла, что никто ее не слушает, потому что все взоры обращены к двери, и бросила недовольный взгляд на вошедших.
- Фе-дя?..
- Здравствуй, Неля, - непроизвольно задвигал желваками Федор Иванович, но сдержался. - Продолжайте... я к Евгению Севастьяновичу...
Дядя Женя стремительно поднялся с ковра и неожиданно подал начальнику горотдела руку:
- Здорово, Федя.
- Привет, - с достоинством принял рукопожатие Федор Иванович. - Ты извини, что я тебя... от дела отрываю...
- Ничего, проходи. Они и сами разберутся.
Федор Иванович бросил напряженный взгляд в сторону законной супруги, прошел вслед за товарищем на кухню и уже в дверях развернулся и поманил Сашку за собой.
- Я чего пришел, - неловко откашлялся Федор Иванович. - Всё вышло, как ты сказал.
- Знаю, - спокойно кивнул дядька. - Но давай ближе к делу. Ты свою часть уговора выполнил?
- Как договорились, - кивнул начальник горотдела и посмотрел на Сашку: - Короче, Саша, дело твое закрыто. Так что никакой подписки больше нет. Можешь свободно въезжать и выезжать.
У Сашки перехватило дыхание. Он попытался было сказать «спасибо», но подполковник уже развернулся к дяде Жене:
- Но ты же знаешь, это не главное... Что с Лосем делать будем?
Дядька задумался, и в кухне повисла долгая тягостная пауза.
- Договоримся, я думаю, - внезапно усмехнулся дядя Женя.
Федор Иванович оторопел:
- Не понял. А что от меня?
- Нелю попусту не дергай, - глядя в глаза Бугрову, попросил дядя Женя. - Она у тебя - организатор от Бога. Без нее вся община как без рук. А как с тобой поругается - так у меня все расписание насмарку!
Мужики стояли и смотрели друг на друга, и Сашка остро чувствовал себя лишним, но и демонстративно выйти уже не мог. И тогда Федор Иванович дернул кадыком.
- Но чтобы в шесть дома, как штык.
- В одиннадцать, - покачал головой дядька.
- Ладно, в восемь. У меня дочь без присмотра.
- В девять, и по рукам, - неопределенно мотнул головой дядька.
- И ты от Лося отходишь? Ни помощи, ни агитации, ни чего еще...
- Без проблем, - кивнул дядька.
- Точно?
- Обещаю. Насчет остальных не поручусь, но лично я с ним - никаких дел.
Федор Иванович шумно глотнул, протянул руку, и дядька пожатие принял.
- Ну, смотри, Женька, мы с тобой по рукам ударили!
- Я тебя когда-нибудь обманывал?
Федор Иванович крякнул, легонько похлопал дядю Женю по рукаву, кивнул и вышел в коридор.
- Неля, - позвал он: - Можно тебя на минутку?
- Конечно, Федя, - отозвалась Неля. - Подожди, я сейчас...
Она выбежала в прихожую, и дядя Женя плотно притворил дверь из кухни, чтобы не мешать.
- Ну, вот и все, Сашок. Я же тебе говорил, что всё утрясется.
- Это и есть Сила?
- А ты как думал? Она и Феди уже коснулась. Так что не я тебя отмазал, и даже не он, а она, Сила... понимаешь?
- Нет, - честно признал Сашка. - По-моему, вы просто сторговались.
- Есть одно правило, - серьезно произнес дядька, - подполковник Бугров ни с кем никогда не торгуется. Ни с кем и никогда! Проверено.
Он вышел из кухни, а Сашка присел на табурет и почувствовал себя жертвой какого-то чудовищного по своим масштабам лохотрона.
- Надо что-нибудь полезное для города сделать! - громко призывали друг друга сидящие через коридор дядькины ученики. - Акцию какую-нибудь... субботник... что угодно! Хоть бычки собирать!
- Бычки?! - неожиданно вступил в дискуссию дядя Женя. - Что ж, бычки это здорово! Мечта всей моей жизни.
Ученики засмеялись.
- Только, Неля, учти, через полчаса ко мне пациенты пойдут. Ты не забыла?
- Сейчас, Евгений Севастьянович, только чаю с девочками попьем.
Сашка едва успел глянуть на часы и отметить, что уже 19.30, как его мгновенно вытеснила из кухни женская половина, желавшая до прихода пациентов узнать у Нели, как обстоят дела с мужем. Тем более что какие-то переговоры у них, кажется, состоялись прямо в прихожей.
- А он что сказал? - уже выходя из кухни и плотно притворив дверь, всё еще слышал Сашка. - А ты что?..
А еще через полчаса в квартире уже торчало человек двадцать, и смертельно усталый дядька беседовал в самой дальней комнате с женщиной, уже года три как слышащей голоса умерших родственников, а Неля весело и уверенно сортировала в зале новичков.
- Евгений Севастьянович обязательно вас примет, - убеждала она молодого симпатичного парня. - Но, увы, на ближайшие три дня все часы заняты. И всем надо срочно.
- Но, матушка Неля, мне очень надо... - жалобно просил парень.
«Матушка Неля?» - поднял брови Сашка. Прежде он такого не слышал. Вообще, контраст между нечетным и бесконечно усталым дядей Женей и энергичной, живой и неукротимой Нелей теперь бросался ему в глаза как никогда раньше. Он пристроился на ковер неподалеку от «матушки» и принялся внимательно наблюдать за происходящим.
Сидящие поджав ноги пациенты, следуя кем-то поданному примеру, называли Нелю не иначе как «матушкой Нелей» или даже просто «матушкой». И Неля выглядела так, словно вернулась на родину после многолетних странствий, и только что не светилась.
«Отчасти понять ее можно, - думал Сашка. - Марго выросла, муж за двадцать лет надоел, и эта новая жизнь для нее - хоть что-то свежее, собственное...»
Но главным, пожалуй, было всё-таки не это.
Сашка смотрел и понимал, что сейчас именно Неля определяет, кого можно допустить к Учителю вне очереди, а какую крашеную сучку и вовсе отодвинуть в никогда не наступающее «завтра». Это было очевидно. И вообще, среди впервые пришедших, а потому еще робких то ли пациентов, то ли учеников именно она решала, кого карать за недостаточную духовность отлучением от Учителя, а кого миловать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34