Дело в том, что тогда процедура выдвижения кандидатов в народные депутаты была довольно сложной, не такой, как сейчас.
Впервые в СССР наступил момент, когда существовавшая раньше система «выборов без выбора» была поставлена под сомнение. С той, старой, все было предельно ясно: автоматически из года в год партийные органы назначали на безальтернативной основе кандидатов, которых формально избирали всенародным голосованием, и всегда с результатом 98 процентов – «за». И так каждые пять лет, от съезда к съезду.
В 1989 году Политбюро ЦК КПСС и Горбачев, которые вовсю уже заигрывали с западной демократией, решили провести выборы по-другому, так, чтобы в них участвовало несколько кандидатов на одно место. Конечно, все это должно было остаться под полным контролем органов коммунистической партии. Но все же посмотреть, что получится из новшества, власти очень хотелось.
По замыслу руководства вначале трудовые коллективы в разных местах должны были выдвигать своих кандидатов на собраниях общественности, и если их окажется несколько, то среди них выбрать представителей данного района или города, их и надо направить на окружное собрание избирателей. Там, на второй стадии, избрать тайным голосованием несколько финалистов от избирательного округа, которые получали право вступить в предвыборную борьбу между собой.
В наш огромный Смоленский округ №27 входили: Калужская, Смоленская и Брянская области с общим числом избирателей более пяти миллионов человек! Вы представляете, какое количество кандидатов было предварительно выдвинуто коллективами в городах и районах этих областей? Точную цифру не помню, но только по маленькому городку Обнинску было предложено несколько кандидатов от разных коллективов трудящихся.
Всем нам предстояло выступать со своими программами в коллективах города. После каждого выступления должно было пройти открытое голосование «поднятием рук» собравшихся, чтобы определить того, кто наберет наибольшую поддержку в коллективах и поедет делегатом от Обнинска на окружное собрание в Смоленск.
Вот такая система впервые была предложена.
Все это застало меня врасплох. У меня не было даже заготовленной речи, какая уж там программа для страны! Я вообще не представлял, как и о чем говорить, и даже не догадывался, с кем я встречусь лицом к лицу.
Но отказаться было невозможно. Народ уже начал собираться в огромном зале предприятия, и объявления были расклеены по всем отделам и цехам научного центра.
Когда мы с комсомольцами приехали на место и мне в глаза бросилось это объявление, я, честно говоря, сильно засомневался в успешном исходе того, что мне предстояло сделать.
Там было написано:
«…выборы кандидата для участия в окружном собрании избирателей от города Обнинска по Смоленскому округу №27 между: заместителем Генерального прокурора СССР – товарищем Катусевым Л.Ф. и кооператором – товарищем Тарасовым A.M.».
Как выяснилось, сам Катусев в Обнинск не приехал. И это только усложнило мое положение. Представлять на этом собрании Катусева было поручено легендарному следователю по особо тяжким уголовным преступлениям, известному политику Гдляну Тельману Хореновичу – доверенному лицу Катусева.
Тогда на всю страну гремело узбекское дело о коррупции, раскрытое следователем Гдляном, и Тельман Хоренович находился в первом ряду самых популярных людей СССР.
И вот я оказался на сцене, а Гдлян задержался где-то в дороге. Каждому из нас на выступление отводилось по десять минут, а потом должно было состояться голосование. Поскольку Гдляна еще не было и надо было начинать собрание, слово для выступления первому дали мне.
Я начал говорить какую-то чушь про перестройку, про гласность и кооперацию, достаточно вяло и невразумительно, и вдруг моя речь была прервана буквально шквалом аплодисментов: в зал вошел Гдлян.
Он поднялся на сцену и, не обращая на меня никакого внимания, раскланивался перед восхищенной публикой, будто дирижер после окончания концерта.
Когда через несколько минут зал утихомирился и мне дали возможность продолжить, я кое-как довел не понятное никому выступление до не понятного никому конца и сел на место.
Гдлян, с усмешкой глядя на меня, встал и подошел к трибуне. Председательствующий предупредил о регламенте выступления, и Гдлян начал речь:
– Это вы мне, Гдляну, говорите, что надо выступать всего десять минут? Гдляну – депутату Верховного Совета СССР, заслуженному юристу Советского Союза? Гдлян будет говорить столько времени, сколько понадобится! – Он почти все время говорил о себе в третьем лице, и эта манера придавала ему особую значимость и величие.
– Удивительно, что здесь происходит? Нет предела возмущению! Вначале думал, что приехал в солидное учреждение представлять заместителя генерального прокурора СССР. И кто на сцене? Кооператор-колбасник! Это же надо было стране до того докатиться, чтобы Гдляну делали какие-то замечания по регламенту и чтобы Катусеву, заслуженному человеку, на котором держится вся совесть нации, противостоял какой-то колбасник-кооператор! Такого стыда Гдлян в своей жизни еще не испытывал!
После этих слов в зале воцарилась какая-то жуткая, тюремная тишина.
Тельман Хоренович выступал почти два часа. Он рассказал о своей жизни, об узбекском деле, о том, как они, естественно вместе с Катусевым, вернули государству миллиарды рублей и что чуть ли не сам Катусев раскрыл все эти преступления, несмотря на давление властей. Далее он отвечал на многочисленные вопросы из зала, и собрание превратилось в вечер встречи с легендарным следователем.
Гдлян был очень неплохим оратором, тема разговора о преступлениях власти была самой злободневной, и через какое-то время люди вообще забыли о моем присутствии. Действительно, слушать его было очень интересно, ведь тогда впервые в СССР к ответственности привлекли первых лиц среднеазиатской республики. Суммы похищенных денег поражали воображение собравшихся, и все переживали так, будто эти деньги были похищены из их собственных карманов, но потом возвращены.
Когда Гдлян закончил речь под овацию зала, я увидел чрезвычайно мрачные и вытянутые лица двух ребят-комсомольцев, сидевших среди публики. Не отдавая себе полного отчета о том, что делаю, я встал и, обратившись к председателю собрания, сказал:
– Товарищ председатель! В своей речи уважаемый товарищ Гдлян обращался лично ко мне, и поэтому я хотел бы ему ответить на это обращение, прошу разрешить мне сказать буквально несколько слов.
Зал притих и с интересом обратил на меня внимание. Получив молчаливое согласие председателя, я снова вышел на сцену и сказал:
– Да, конечно, уважаемые товарищи, следователь Гдлян имеет право прямо сейчас меня арестовать! Не удивляйтесь. В Уголовном кодексе СССР есть статьи «за предпринимательство» и «за коммерческое посредничество». По ним дают до пяти лет тюрьмы с конфискацией имущества, а я как раз именно этим и занимаюсь. Заявляю это вслух. Вот почему Гдлян, если захочет, может на законных основаниях здесь, при вас, надеть на меня наручники.
Это была правда. Зал замер в ожидании, а я продолжал:
– Но пока этого не случилось, я хочу ответить на заявление о том, что ему стыдно сидеть на сцене рядом с «колбасником». Так вот, Тельман Хоренович, у меня только одно возражение: ваш товарищ Катусев и вы сами в Верховном Совете гораздо ближе к колбасе, чем я! Вы эту колбасу едите каждый день, а мы ее еще не начали производить. Поэтому купить ее в России простому человеку негде.
Действительно, в то время в Обнинске все чаще и чаще были перебои в снабжении продовольствием. Периодически исчезали из продажи то мыло, то сигареты, то другие товары. В городе, где практически отсутствовала собственная легкая и пищевая промышленность, купить обычные продукты питания было огромной проблемой. За колбасой все подмосковное население ездило в Москву на электричках, которые так и называли – «колбасными электричками». В Москве люди простаивали многочасовые очереди в магазинах, чтобы купить батон докторской колбасы или несколько килограммов сосисок в целлофане. А копченая колбаса – сервелат – была исключительной редкостью, завозилась в СССР в основном из Финляндии и выдавалась населению разве что в праздничных заказах – по двести граммов на человека.
Когда я закончил, произошла полная неожиданность: зал буквально взорвался от аплодисментов! Люди стали вставать с мест и гневно спрашивать у Гдляна о перебоях в снабжении города продуктами.
– А действительно, – интересовались выступающие, – где колбаса? Почему ее нет в Обнинске? Что этот Катусев нам дал? Он же сам на пайках цековских живет! И вы там в своем Верховном Совете целые дни в буфете колбасу едите! Нам не перестройка, нам колбаса нужна!
Все продолжали шуметь и возмущаться:
– Слушайте, зачем эти ваши рассказы, агитация? Правильно Тарасов сказал! Вы ответьте прямо: когда будет в Обнинске колбаса? Долго еще нам гоняться за ней по Москве? По три часа в электричках ездим! Да что колбаса! У нас масло кончается и сахара в городе нет!
Возмущение зала лавинообразно нарастало. Гдлян был просто уничтожен. Чтобы успокоить присутствующих, вспотевший секретарь парткома, сидевший с нами в президиуме на сцене, вскочил и предложил выдвинуть кандидатами нас обоих. Так и проголосовали: кто за обоих кандидатов?
Спасибо Гдляну, с этого момента я просто завелся. Мне стало понятно, как выступать. Люди жаждали перемен. Стало ясно, что мы, пионеры капиталистического труда, не так уж одиноки и только поддержка общества может защитить нас от репрессий власти. Мы должны публично выступать и не прятаться по углам. Да, мы занимались свободным предпринимательством в стране, в которой это расценивалось как уголовное преступление. Но уже вышел закон о «кооперативной деятельности», который противоречил Уголовному кодексу и гарантировал нам формальные права.
«Принят закон, разрешивший эту деятельность, так почему же нас усиленно хотят превратить во врагов народа?» – думал я, возвращаясь с победой в Москву.
Тогда я еще не понимал простой истины: власти всегда нужно иметь под рукой «врагов народа», в этом случае очень легко этим народом управлять! А самое главное, всегда будет на кого свалить собственные неудачи и неспособность руководить страной. И о какой ответственности власти можно говорить, когда враг затаился внутри самого государства? Удобная позиция. Вот когда расправимся с ним полностью, тогда и будем отвечать перед народом. Если к тому времени не будет найден новый враг…


* * *

Окружное собрание избирателей, куда я был выдвинут от города Обнинска, проходило в Смоленске. Из двадцати пяти претендентов, делегированных от территорий, на нем нужно было отобрать двоих для регистрации в качестве кандидатов в народные депутаты СССР по округу №27. Кремль заказывал альтернативные выборы.
Всех нас, двадцать пять выдвиженцев, усадили в два ряда на сцене драматического театра города Смоленска. В зале, заполненном народом, расположились представители городов и районов, от которых были выдвинуты претенденты в кандидаты, сидевшие на сцене.
Поскольку Обнинск был городом незначительным по сравнению со Смоленском, Брянском и Калугой, во-первых, меня посадили во втором ряду, за спинами уважаемых выдвиженцев из областных центров. А во-вторых, мою малочисленную делегацию поддержки из Обнинска отправили на галерку – на самый верхний ярус театральных балконов. В переднем ряду сидели люди в орденах, заслуженные и уважаемые всей страной. Среди нас, претендентов, были личности всероссийского масштаба: летчик-космонавт В. Соловьев и даже заместитель министра обороны СССР генерал Ю. Яшин, а также знатные и орденоносные руководители областных предприятий, колхозов и, конечно, партийные и профсоюзные лидеры регионов. По своей значимости среди этой компании, или, как теперь говорят, по рейтингу, я выглядел абсолютным нулем.
Моя группа поддержки из Обнинска состояла всего из пяти человек, а оставшиеся места в зале, вмещавшем более тысячи зрителей, занимали группы поддержки моих соперников. Победить в таком собрании при тайном голосовании казалось совершенно невозможной задачей.
За летчика-космонавта СССР Соловьева, который только что слетал в космос, заранее готова была проголосовать большая часть зала – представители научных центров, авиационного завода и другой промышленности областей. Генерала Яшина в зале поддерживали человек триста-четыреста военных, привезенных из разных мест на автобусах. Остальные присутствующие, в основном местная элита власти, конечно, не могла меня поддерживать в силу своего коммунистического сознания и классовой враждебности к капиталистам, представшим перед ними в моем образе.
Повестка дня была простой и очень серьезной: сначала выступления всех двадцати пяти претендентов, потом вопросы из зала, ответы на эти вопросы и тайное голосование.
К тому времени у меня еще не было предвыборной платформы. Поэтому за те три минуты, которые были отведены на мое выступление, я просто попытался чем-то задеть зал за живое. Я говорил о том, что нормально жить мы сможем только тогда, когда нас освободят. Что у нас богатая страна, но мы нищие, потому что любое предпринимательство людям запрещено. Я говорил, что можно, конечно, к кооператорам относиться как угодно, но если не снять запреты с производственной деятельности кооперативов, не разрешить свободную торговлю, не будет колбасы в магазинах и мы никогда не сможем побороть дефицит. В конце выступления я почувствовал, что никто в зале ничего так и не понял из моей речи. Агрессивно настроенные военные и люди из групп поддержки других претендентов даже свистели во время моего выступления. Это был полный провал.
Зато блестяще выступил председатель колхоза по фамилии Николаев. Он вышел, такой туповатый на вид мужичок-простачок, и сказал:
– Вы знаете, мне приснился сон, будто выбрали меня депутатом Верховного Совета. И вот встречает меня Раиса Максимовна Горбачева и говорит: приходите к нам на чашечку чая…
Все хлопали, орали и смеялись.
Заместитель министра обороны Яшин просто пообещал пустить троллейбус в городе, построить сотни тысяч квадратных метров жилья силами военных для горожан и устроить райскую жизнь. Космонавт Соловьев был вообще вне конкуренции – живой Герой СССР со звездой на лацкане! Мог вообще не выступать, а он еще говорил о развитии науки и новых рабочих местах!
Я, конечно, среди них затерялся полностью. Но, по счастью, мне пришли совершенно уничтожающие вопросы из зала, наглые и запредельно издевательские. И в ответах на них я переиграл всех.
Вопросы действительно были жуткие: про воровство, про спекуляцию и даже про мою национальность. Мол, какое право вы имеете, господин Тарасов, армянин по паспорту, представлять российский регион в Верховном Совете?
У меня в памяти почему-то возникла фраза Томаса Манна, и я ответил:
– Знаменитый немецкий писатель Томас Манн когда-то сказал: «Немец – это мое прозвище, имя мое – человек!» Вот вам ответ про мою национальность!
Меня спросили:
– А что вы будете делать в Верховном Совете, Артем Михайлович, вы же кооператор и ничего не понимаете в политике?
На это я ответил так:
– В отличие от всех других кандидатов, которые сидят за моей спиной, знаете что я там буду делать? Я там – не буду бояться! И если министр дурак, то я так и скажу: «Министр, вы дурак!» И когда этот министр захочет выбросить наши народные деньги на ветер, я единственный, кто сможет этому противостоять, поскольку независим от власти и не работаю на государственной службе!..
После гладких райкомовских обещаний это произвело на зал потрясающий эффект – примерно такой же, как байка кандидата Николаева про его сон. В результате нас с ним и выбрали.
Когда подсчитали голоса, организаторы собрания переполошились. Не выбрать заместителя министра обороны и летчика-космонавта было непозволительно! Очевидно, срочно связались с ЦК КПСС по телефону и там им посоветовали: выдвигайте четверых, потом уже в процессе выборов разберемся!
Так и сделали. Мы четверо были допущены к первому этапу выборов, и на следующий день нам выдали мандаты кандидатов в народные депутаты СССР.
Началась предвыборная гонка. Я заинтересовался Николаевым – действительно очень любопытная личность! Простачок мужичок был совсем не таким сельским жителем, каким выставлял себя на людях! Он, оказывается, окончил физтех, кандидат физико-математических наук, член горкома КПСС Калуги и член обкома КПСС Калужской области, председатель очень бедного колхоза, где он почти не бывал.
Николаев гениально играл роль своего парня из народа, которому еще и сны какие-то снятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74