А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Сарамаго Жозе
In Nomine Dei
Жозе Сарамаго
IN NOMINE DEI
Люди наделены разумом, животные - инстинктом, но хотелось бы знать, кто из них в большей степени способен распоряжаться дарованной им жизнью? Если бы собаки придумали себе бога, неужели бы они стали грызться из-за разницы во мнениях по поводу того, каким именем называть его - Пуделем или Колли? И если бы им даже удалось прийти к соглашению по этому вопросу, стали бы они, из поколения в поколение, рвать друг друга в клочья из-за того, какой формы уши или какой длины хвост у их собачьего божества?
Да не покажутся эти мои слова новым и очередным, идущим вдогон "Второй жизни Франциска Ассизского" и "Евангелию от Иисуса" проявлением неуважения к религии. Ни я сам, ни мой тихий атеизм не виноваты в том, что в Мюнстере, в XVI веке, равно как и во множестве иных городов и эпох, католики и протестанты зверски истребляли друг друга In Nomine Dei - во имя одного и того же Бога - для того, чтобы обрести в вечности один и тот же рай. Представленные в этой пьесе события всего-навсего воспроизводят одну-единственную главу в длинной и временами невыносимо трагичной истории человеческой нетерпимости. Хотелось бы, чтобы именно так читали и воспринимали эту книгу верующие и неверующие. Быть может, они бы извлекли из неё для себя хоть какую-нибудь пользу. Животным, разумеется, это без надобности.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
(В порядке появления на сцене)
БЕРНДТ КНИППЕРДОЛИНК, вождь антиклерикальной оппозиции в Мюнстере, анабаптист.
БЕРНДТ РОТМАНН, проповедник-анабаптист.
БУРГОМИСТР МЮНСТЕРА.
ФРАНЦ ФОН ВАЛЬДЕК, католический епископ Мюнстера.
ФОН ДЕР ВИК, новый бургомистр.
ЖЕНЩИНА
ЯН МАТТИС, "апостол" анабаптистов
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН (ИОАНН ЛЕЙДЕНСКИЙ), "апостол" анабаптистов, впоследствии - самопровозглашенный царь Мюнстера.
ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ, или ДИВАРА, жена Яна ван Лейдена.
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР, "пророк-хромоног".
ГУБЕРТ РЕЙХЕР, кузнец.
XИЛЛЕ ФЕЙКЕН
ГЕНРИХ МОЛЛЕНХЕК, прежний старшина гильдии кузнецов.
СОЛДАТ-АНАБАПТИСТ
ГЕНРИХ КРЕХТИНГ, анабаптист, расстриженный католический священник, советник "царя".
ЭЛЬЗА ВАНДШЕРЕР, жена Яна ван Лейдена.
ГАНС ВАН ДЕР ЛАНГЕНШТРАТЕН, наемник.
ГЕНРИХ ГРЕСБЕК, анабаптист, бежавший из Мюнстера вместе с Лангенштратеном.
КАПИТАН КАТОЛИЧЕСКОЙ АРМИИ
БЕРНДТ КРЕХТИНГ, брат Генриха Крехтинга.
Жители Мюнстера (католики, лютеране, анабаптисты).
Священники, солдаты армии Вальдека.
Действие происходит в Мюнстере (Германия) в период с мая 1532 по июнь 1535 года.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
(Темнеет. Земля покрыта телами убитых мужчин и женщин. Между ними, светя фонарями, бродят вооруженные солдаты. Они отыскивают тех, кто ещё подает признаки жизни, и, обнаружив таких, добивают. Свет на сцене медленно меркнет. Сделав свое дело, солдаты уходят один за другим. Когда исчезает последний, свет гаснет полностью.)
СЦЕНА ВТОРАЯ
ГОЛОС (звучит в темноте нараспев): Сказано в книге пророка Даниила: "Муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку к небу, клялся Живущим вовеки, что к концу времени и времен и полувремени и по совершенном низложении силы народа святого все это совершится."
(Свет медленно возвращается. В течение некоторого времени продолжает звучать музыка, усиливая угрожающий смысл пророчества. Сцена представляет собой рыночную площадь, видоизмененную по отношению к реальности - слева возникает кафедральный собор, посередине - ратуша, справа - церковь Св. Ламберта. Между ними - лишь несколько домов.)
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
(Входят КНИППЕРДОЛИНК и РОТМАНН в сопровождении нескольких мужчин и женщин)
КНИППЕРДОЛИНК: Настает время исполнения пророчества. Слышу, как властно и непреклонно стучит оно в ворота Мюнстера. Канули в прошлое дни, когда мы не осмеливались противиться воле монастырей, за стенами которых монахи занимались искусствами и ремеслами, отбивая у нас хлеб. Святая обитель - не цех, и монастырь - не гильдия мастеров. Но время, восстанавливая справедливость, стучит в городские ворота и приносит иные вести. Крестьяне, перебитые германскими князьями на юге, ныне воскресли на севере, и теперь желают уже не только хлеба и правосудия. Речи павших зазвучали ныне в слова живых; те и другие настоятельно требуют, чтобы среди людей шла Господня работа. Ибо настало время каждому человеку стать апостолом и пророком Господа.
РОТМАНН: Слово Божье наполняло воздухом мои легкие и шло из уст моих ещё в ту пору, когда я проповедовал вне стен Мюнстера, в церкви Святого Маврикия. Оттуда, поправ мою свободу и свершив насилие над моей душой, изгнал меня подлым образом Вальдек, поставленный над католиками епископом. Но городские купцы, которые в дни юности моей для блага и процветания нашей общины отправили меня учиться в Виттенберг, и ныне призрели меня и защитили, и мой голос звучит здесь, в самом сердце Мюнстера, в этой церкви Святого Ламберта. И все же, мастер Книппердолинк, не следует принимать за апостола или пророка того, кто всего лишь несет слово Божье.
КНИППЕРДОЛИНК: Время, послушный слуга Господа, исполнитель его велений, покажет, кто ты и кто мы, какие труды нас ожидают, славу или позор уготовил нам в неизреченной мудрости своей Господь с самого первого дня. Слышу - будто грохнула тяжкая, железом окованная дверь: то перевернулась страница, на которой записаны в Книге Мира наши имена.
РОТМАНН: Все мы будем призваны, сказал Господь.
КНИППЕРДОЛИНК: Будем трудиться так, чтобы все мы были избраны. Десницей своей Господь укроет нас и обережет, шуйцей своей низвергнет он в бездну наших врагов.
РОТМАНН: Да станет на земле город Мюнстер подобен алтарю. Вспомним, что сказал Гедеон Богу: "Если Ты спасешь Израиля рукою моею, то вот, я расстелю здесь, на гумне, стриженую шерсть: если роса будет только на шерсти, а на всей земле сухо, то буду знать, что спасешь рукою моею Израиля, как говорил ты. На другой день, встав рано, он стал выжимать шерсть и выжал целую чашу росы. И сказал Гедеон Богу: не прогневайся на меня, если ещё раз скажу и ещё только однажды сделаю испытание над шерстью: пусть будет сухо на одной только шерсти, а на всей земле пусть будет роса. Бог так и сделал в ту ночь: только на шерсти было сухо, а на всей земле была роса." Жители Мюнстера, близок день, когда на наши головы выпадет Божья роса. Станем же подобны шерсти, расстеленной Гедеоном, напитаемся словом Божьим, чтобы в тот час, когда исполнится срок выжать наши души, могла бы доверху наполниться Господом чаша Господа.
КНИППЕРДОЛИНК: А католики окажутся в этот час сухи - сухи душой и телом, ибо горька и холодна кровь, которая течет в их жилах, это кровь сатаны.
(Из дверей собора выходят католические богословы и прихожане.)
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Придет день - и ты дорого заплатишь за эти поносные слова и за эту хулу, Книппердолинк.
КНИППЕРДОЛИНК: Заплачу за все. За слова, которые уже произнес, и за те, что только ещё вымолвлю когда-нибудь. Заплачу за слова и за дела - за те, которые уже совершил, и те, что только ещё предстоят мне. Но у меня один заимодавец - Господь мой, тогда как вы душою и телом в долгу у сатаны.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Будь ты проклят, приспешник Лютера. Оскорблять Божью Церковь - то же, что оскорблять самого Бога, но если Он по воле Своей может простить нанесенное ему оскорбление, то Церковь, твердыня Его и крепость, всегда должна истреблять своих обидчиков.
РОТМАНН: Почему? По-вашему получается, что церковь выше Бога?
КНИППЕРДОЛИНК: Если Бог прощает, то разве возможно, чтобы не прощала церковь?
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Во имя Божье простит и церковь, но если оскорблен сам Бог, то неотвратимая кара церкви настигнет оскорбителя в мире сем, в земной жизни. И неважно при этом, каков будет там, в вечности, окончательный приговор Бога.
РОТМАНН: Бог есть прощение.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Но доколе же должна церковь ждать, что Бог выразит свое прощение. Нам ясно видны коварство и злоба, таящиеся в ваших сердцах. Вы твердите, что предаете себя в руки Бога, и воображаете, будто сумеете вырваться из наших рук.
РОТМАНН: Бог в конце времен сделает выбор между вами и нами. Но здесь и сейчас, на обетованной земле Мюнстера, вознесем мы стяг непокорности. Мы отвергаем ваши понятия о том, что литургия будто бы есть жертвоприношение, и заявляем, что Христос являет в ней себя в действительности. Мы требуем, чтобы отправление всех религиозных таинств, включая крещение младенцев, происходило не на латыни, а на том языке, которым говорит наш народ. Мы заявляем, что...
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Не продолжай, Ротманн, ибо и в том, что ты успел произнести, признали мы черты ереси, которой ты и ты твои присные тщатся умалить католическую церковь. Ты упомянул "язык, на котором говорит народ", мы же спрашиваем: что это такое и что станет с ним, если в Писании сказано, что в Вавилоне Бог смешал языки строивших башню затем, чтобы те не понимали друг друга? Не следует ли из этого со всей очевидностью, что Бог хотел, чтобы создания его обращались к нему на одном языке?
РОТМАНН: Нет на свете мощи, способной устоять против воли Бога. Легчайшего его дуновения было бы довольно, чтобы рухнула Вавилонская башня, а тщеславные строители её - погибли под обломками. Но Бог в неизреченном милосердии своем захотел всего лишь смешать их языки. Для того, чтобы в грядущем каждый народ возносил ему хвалу на своем языке, а не на вашей латыни, на которой не говорит никто.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Твои доводы, Ротманн, это не более чем софистика. Но умение красн? говорить ничем тебе не поможет в час, когда все мы предстанем Господу, который будет судить каждого.
РОТМАНН: В час, когда все мы предстанем Господу, даже молчание мое прозвучит убедительней всей вашей латыни.
КНИППЕРДОЛИНК: Есть время быть молодым и есть время быть старым, время спорить и время принимать решения. Сами видите, католики, ваши резоны нас не убеждают - особенно если вспомнить, как полтора тысячелетия вы использовали их во зло, и как извращаете истину, отстаивая их ныне.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: На нашей стороне не только авторитет церкви, но и расположение имущих власть и богатство.
РОТМАНН: А вот Иисус ни при жизни, ни после смерти не пользовался этим расположением.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: И сам император защищает нас.
КНИППЕРДОЛИНК: Долг земных владык - защищать всех своих подданных в равной степени, следуя в том примеру Господа Бога, Вседержителя Вселенной. Пусть даже числом вы превосходите нас, но знайте, что от этого прав у вас не становится больше. Право одного человека равно сумме прав всех, право города равно праву государства, частью которого он является, а право Мюнстера никак не меньше права империи.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Крепко запомни эти слова, ибо когда-нибудь не приведи Господь - вы можете стать многочисленней, чем мы. Нам остается лишь молиться, чтобы этого не случилось, чтобы Бог не захотел этого.
КНИППЕРДОЛИНК: Люди узнают, чего хочет Бог, лишь когда от слов переходят к делам. Покуда люди пребывают в бездействии, Бог лишь слушает. Но поскольку на башне Мюнстера пробил час решения и действия, Бог, взяв свое копье, идет средь нас.
РОТМАНН: Вам, священникам и богословам, не совладать с нашим разумом, не осилить нашу силу, если осмелитесь противостать ей.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Безумие отуманило ваши головы.
КНИППЕРДОЛИНК: Искра Божья вспыхнула в них.
РОТМАНН: Довольно препирательств. Если хотите присутствовать при своем унижении - можете оставаться. Сюда идут члены магистрата, и вы услышите, что мы скажем им.
БУРГОМИСТР: Каковы ваши требования?
КНИППЕРДОЛИНК: На низменных землях Голландии и по всему северу Германии дует новый ветер. Наша душа внемлет новым речам Господа, дуновение его уст обжигает нам лица. Пришло время провести в Мюнстере Реформу.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Власть магистрата не распространяется на религию, и мы не позволим ему превысить свои полномочия. Мы повинуемся епископу Францу фон Вальдеку, и вы обязаны изложить то, на что претендуете, и от него услышать ответ.
КНИППЕРДОЛИНК: Мы заранее знаем все, что скажет нам епископ Вальдек. Здесь, в Мюнстере, распоряжаются граждане Мюнстера, а мы хотим Реформы.
РОТМАНН: Да. Приспело время.
БУРГОМИСТР: Большая часть советников - добрые и ревностные католики. И потому не ждите, что магистрат примет решение, которое пойдет вразрез с волей и верой большинства его членов.
РОТМАНН: В таком случае, мы принудим его к такому решению.
(Смятение на площади. Священнослужители укрываются в Соборе. У входа в церковь Св. Ламберта начинается драка между католиками и протестантами. Католики и члены магистрата бегут. Победители входят в церковь, с торжеством внося туда КНИППЕРДОЛИНКА и РОТМАННА.)
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
(Толпа людей на рыночной площади. Здесь же находятся КНИППЕРДОЛИНК и РОТМАНН. Из ратуши выходят члены магистрата.)
БУРГОМИСТР: Вот чего добились вы своими опрометчивыми и неосмотрительными действиями. Вот как отвечает епископ Вальдек на введение реформы в церквях его епархии, захваченных вами силой. Все товары, направляемые в город Мюнстер, где бы ни были они обнаружены и откуда бы ни шли, подлежат конфискации. Все дороги, ведущие в город, перерезаны. Мюнстер останется в осаде до тех пор, пока под власть римской курии вновь не перейдут все церкви епархии. Таковы отданные им приказы.
КНИППЕРДОЛИНК: А как намерен распорядиться ты?
БУРГОМИСТР: Я, как представитель народа, действующий во благо народа, приказываю немедленно удовлетворить требования епископа и передать католической церкви все приходы, силой отторгнутые от нее. И тогда в Мюнстере вновь восторжествует мир.
КНИППЕРДОЛИНК: Ты волен считать себя нашим представителем, но не тщись представить себя защитником мира. Ибо то, что ты и тебе подобные называете "мир", хуже самой кровопролитной из войн, которую вы сейчас нам навязываете, желая, чтобы мы с рабской покорностью подчинились велению Вальдека.
РОТМАНН: Вы сами видите, советники, во что ввязались. Неужто, по-вашему, поменять членов магистрата трудней, чем проповедников в приходах?
БУРГОМИСТР: Ты нам угрожаешь? Мы избраны гражданами Мюнстера, и они одни вправе лишить нас власти и знаков нашего достоинства.
КНИППЕРДОЛИНК: Скажите епископу Вальдеку, что если он рассчитывает сломить нашу волю, не пропуская в город продовольствие, то первыми придется попоститься каноникам, богословам и прочим священнослужителям из вашего собора. Граждане Мюнстера! схватить их, невзирая на сан и чин, степень священства и место в иерархии, скрутить руки каждому, обвязать им всем вокруг шеи веревку и на ней притащить их сюда. Епископа Вальдека вы среди них не найдете, но вообразите его на месте любого из захваченных нами - и возвеселитесь душой.
(РОТМАНН и ещё несколько человек входят в собор.)
БУРГОМИСТР: Ты обезумел окончательно. Подвергнуть священнослужителей насилию - значит совершить ужасный грех. Гнев Господень обрушится на Мюнстер.
КНИППЕРДОЛИНК: Среди тех, кто служит Господу, слишком много каноников и слишком мало людей. Можешь быть уверен, что мир даже не заметит, если эти богословы подохнут с голоду. А когда они окажутся в преисподней, пусть пеняют на своего возлюбленного епископа. (БУРГОМИСТРУ) Поскорей отправь Вальдеку гонца с сообщением, что все каноники взяты Мюнстером в заложники.
БУРГОМИСТР: Не Мюнстером, а кучкой мятежников. Ибо город представляем мы, члены его магистрата.
КНИППЕРДОЛИНК: Меня и ещё многих моих единомышленников вы не представляете. Но хватит разглагольствовать. Я вижу - сюда идут те, благодаря кому в город снова будут поступать припасы. (Обращаясь к связанным каноникам) Если епископ и вправду любит вас, я думаю, вы очень скоро обретете свободу. А пока можете гордиться тем, сколь важное значение обрели вы - я объявляю вас заложниками Мюнстера.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Будь ты проклят.
КНИППЕРДОЛИНК: Дьявол не может проклясть христианина, ибо проклятие это равносильно благословению. Так я и воспринимаю его.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Отлучаем тебя и твоих приспешников от церкви.
КНИППЕРДОЛИНК: От вашей церкви - да, отлучить нас вы можете, но не от веры Христовой. Подумайте лучше о том, что Христос, быть может, в эту самую минуту шествует по водам, и в нашей, а не в вашей реке явится он для нового очищения.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Ты говоришь о крещении?
РОТМАНН: Может быть, и так.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Но это ересь, ересь, ересь. Таинство крещения неотменимо и происходит только однажды.
КНИППЕРДОЛИНК: Потом как-нибудь, если к тому времени ещё не подохнете с голоду, мы устроим теологический диспут. А сейчас (обращаясь к своим сторонникам) отведите их в тюрьму и помните - не давать им ни крошки хлеба, ни капли воды, покуда не отрекутся от своих слов о том, что не нуждаются в новом крещении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9