Не спрашивая разрешения, я закрыл за собой дверь и сказал:
— Мы не могли бы пойти куда-нибудь, где мало окон? Может, наверх?
— Хорошо, — сказала она, показывая на лестницу. Миссис Гордениус явно предпочитала не поворачиваться спиной к какому-то подозрительному детективу. Я пошел первым, а оказавшись наверху, открыл вторую с краю дверь, более узкую, чем остальные, полагая, что это ванная — и не ошибся. Обернувшись, я сказал:
— Здесь будет лучше, чем в комнате. Можно?
Несколько мгновений она боролась со страхом, вероятно, насмотрелась по телевизору на утопленных в собственных ваннах одиноких женщин, но вошла за мной. Я присел на край ванны, оставив ей ящик у стены. Однако она встала рядом с ним, видимо предпочитая быть поближе к двери.
— К сожалению, у меня плохие известия. Ваша невестка наняла меня, чтобы я расследовал подозрительные, по ее мнению, обстоятельства смерти Питера Гордениуса. Она должна была мне что-то показать, но не успела. Шесть часов назад я обнаружил ее убитой в собственной спальне.
Старушка застыла неподвижно, лишь шире раскрыла глаза. Ей явно нельзя было отказать в хладнокровии, а может быть, она не слишком любила невестку. Я продолжал:
— Похоже, что в смерти вашего сына действительно кроется какая-то тайна. Если так, то вам тоже может грозить опасность. Вам нужно как можно быстрее уехать, не оставляя никому адреса. — Я ждал ее реакции, но она молчала. — Кроме того, я хотел бы с вами поговорить о вашем сыне. Может быть, вы знаете что-то, что поможет найти убийцу.
— Как была убита Пима? — вдруг спросила она.
— Вы обязательно хотите знать? — Я задумался, как лучше об этом рассказать. Она решительно кивнула. — Ей перерезали горло, бритвой или чем-то столь же острым.
К моему удивлению, она снова кивнула. И не более того. Я решил пойти ва-банк.
— Я ждал возле вашего дома, пока вы проснетесь, и слышал ваш разговор. Полагаю, убийцы хотят как можно быстрее добраться до вас, и потому…
— Пима жива, не утруждайте себя, — неожиданно прервала она меня. Она явно все время ждала какой-то ошибки с моей стороны и теперь решила меня ошеломить. Ей это полностью удалось. Я несколько раз подвигал челюстью и издал некое подобие стона.
— Мне кажется, вы и в самом деле детектив. — Старушка уселась на ящик, как будто слегка расслабившись. — Видимо, кто-то ввел вас в заблуждение.
— Вы уверены? Это она звонила?
Она немного поколебалась, но ответила: — Да.
— Вы уверены? Голос можно подделать, тем более в трубке… — пробормотал я.
— У меня нет никаких сомнений, — отрезала она.
— Не дадите мне ее действительный адрес? Я должен выяснить, почему кто-то изображал передо мной ее.
— Нет!
— Ведь ей сейчас грозит смертельная опасность! Неужели вы не понимаете? Им нужно убить ее и избавиться от тела так, чтобы тот, другой, труп до самого конца считался трупом настоящей Пимы Гордениус!
Какое-то время она обдумывала мои слова, и я почувствовал, что обретаю надежду.
— То, что ты говоришь, парень… — неожиданно перешла она на более доверительный тон, — звучит логично. Но я не могу рисковать.
— Вы обрекаете ее на смерть, — сказал я. — Они уже доказали, что не отступят ни перед чем. Они выбьют из вас адрес Пимы или найдут ее сами. Я еще не знаю в точности, в чем дело, но мне хорошо известно, что если уж кто-то решается на первое убийство, то обычно считает второе или третье самым что ни на есть обычным делом. — Я достал сигареты и протянул пачку миссис Гордениус. Она взяла одну, и мы закурили.
— Где вас можно найти? — спросила она.
— Как когда, — ответил я. — Дома, в конторе, в автомобиле, — я пожал плечами.
— Могу вам обещать, что свяжусь с невесткой как только смогу и сообщу вам, что она решила. — Она встала.
Я тоже поднялся, и мы вышли в коридор. Идя за ней, я достал из бумажника визитку и подал миссис Гордениус уже внизу.
— Звоните на номер телефона в машине. Я буду не спеша возвращаться домой, так что, если Пима где-то тут недалеко, поторопитесь, чтобы я не терял времени на обратный путь. До свида… — Я хлопнул себя по карману. — Зажигалка! — крикнул я и, перепрыгивая через три ступеньки, взбежал наверх.
Спальня должна была быть сразу с краю, так выходило по расположению окон. Тихо открыв дверь, я проскользнул в комнату. Телефон стоял сразу у двери, рядом лежал блокнот. Бумага есть бумага… Первая страница была пуста, я вырвал ее и положил в карман. Выбравшись из спальни, я, преднамеренно громко топая, вернулся на лестницу. Миссис Гордениус уже шла наверх. Я похлопал по карману с сигаретами и улыбнулся. По ее глазам видно было, что она, похоже, не дала себя обмануть, но знала, что страничка где-то спрятана.
— Ага! Моя лицензия, она у вас. — Я протянул руку. Она подошла к дивану и, вынув из-за подушки пластиковый прямоугольник, молча отдала его мне.
— Поторопитесь. Счет идет на минуты. — Я повернулся и вышел.
Демонстративно хлопнув дверцей машины, я тронулся с места. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что именно так вел бы себя, чтобы усыпить ее бдительность и вернуться. Свернув несколько раз в какие-то улочки, я остановил машину и, достав страничку из блокнота миссис Гордениус, поднес ее к лампочкам на приборной доске. Писала она, может быть, и шариковой ручкой, но номер не отпечатался так, как мне бы того хотелось. Сунув страничку в сканер, я уже без труда прочитал номер. Быстро соединившись с федеральной сетью, я проверил его. Мотель «Пальмовая роща», десять километров отсюда. Я стартовал как на гонках «Формулы-ноль», оставляя на поворотах по несколько миллиметров протектора. Ночь близилась к концу, но все вокруг спали, и никто не видел моих подвигов на шоссе. Большую часть дороги мне приходилось то тормозить, то прибавлять газу, лишь последние три мили я мчался по шоссе, где мог в полной мере воспользоваться мощностью своего двигателя. Перед мотелем я замедлил ход, внимательно глядя по сторонам, осмотрел большую часть стоянки, проехал еще несколько десятков метров и остановился. Выскочив из машины, я быстро вернулся к мотелю. Там стояли только два автомобиля с остывшими двигателями; я с облегчением вздохнул и вошел в мотель. Стойка с надписью «Комнаты» была пуста, в холле чувствовался затхлый запах. Пальма, стоявшая в углу, явно не имела никакого отношения к названию мотеля: покрытая пылью, она была столь уныла и безнадежна, как будто другие пальмы приговорили ее к пребыванию в этой халупе за какое-то особо опасное пальмовое преступление. Я несколько раз пнул стойку, потом еще раз, увидев какого-то высунувшегося из-за угла типа, который вышел на открытое пространство и засеменил в мою сторону.
— Слушай, приятель, — я сверкнул ему в глаза значком, отчеканенным по случаю третьего съезда Друзей Карибских Островов, — я ищу одну довольно молодую блондинку, она приехала сегодня, пару часов назад. Недавно она отсюда звонила. Где она? Быстро! — Я схватил его за засаленный галстук и постарался сделать вид, что еще немного, и дерну со всей силы.
— Клиентка только одна, но шатенка. Номер восемь, — зашлепал губами портье.
— Иду наверх. Если кто-то будет спрашивать о той же женщине, скажешь, что она в девятом. Понял?
Он послушно кивнул. Я не сомневался, что он этого не сделает, но и выбора у меня тоже не было. Я взбежал по лестнице наверх, достал пистолет и, прислушавшись у дверей, нажал на ручку. Она была заблокирована. Я полез в карман и вытащил стальную отмычку. Замок поддался сразу же, и я осторожно приоткрыл дверь. Комната была пуста, а из ванной доносился плеск воды. Я проскользнул внутрь и закрыл дверь. На кровати я увидел открытый чемодан, рядом лежал парик. Шум душа не прекращался, я спрятался за открытой дверцей шкафа, убрав пистолет в карман. Вскоре кто-то вышел из ванной; через щель я увидел блондинку в халате, которая подошла к чемодану и начала вынимать из него какие-то вещи. Она и та, в доме, были очень друг на друга похожи, и я до сих пор не знал, кто из них кто. Я прождал за шкафом все десять минут, которые она потратила на то, чтобы одеться. Так что можно сказать, что обеих Пим я видел во всей красе, и не мог решить, у какой из них лучше формы, хотя значение для меня теперь имела только одна — живая. Когда она полностью оделась и повернулась ко мне спиной, я тихо вышел из-за шкафа и закрыл ей ладонью рот. Она вздрогнула и свалилась мне на руки. Я уложил ее на кровать, а сам помчался в ванную. Вернувшись с двумя мокрыми полотенцами, я приложил их ко лбу и шее. Веки ее задрожали. Я слегка отодвинулся, ожидая дальнейшего, но она все так же лежала неподвижно.
— Знаешь телефон миссис Гордениус? — спросил я. Веки снова дрогнули, я подошел ближе и слегка похлопал ее по щеке.
— Быстро звони ей. Если ты настоящая Пима Гордениус, то нам нужно отсюда сматываться. Если ты ее двойник, тоже надо сматываться, но уже не столь спешно. Перед этим мы еще поговорим. Так что решайся.
Она открыла глаза и села. В синих глазах читался страх. Это выглядело убедительно, но и та Пима тоже не выглядела фальшиво. Люди — не стодолларовые банкноты, они умеют отлично притворяться.
— Ну? — поторопил я.
— Кто вы?
— Оуэн Йитс, частный детектив. Вчера Пима Гордениус поручила мне выяснить обстоятельства смерти своего мужа, и вчера же она была убита. И появилась ты, вторая Пима. Мне срочно нужно знать, которая из вас настоящая, и предпринять соответствующие шаги. Поторопись.
Она встала и подошла к телефону, у меня сильнее забилось сердце. Набрав номер, она ждала ответа; я подошел ближе, и, когда она набрала в грудь воздуха, чтобы начать говорить, я взял трубку из ее руки и приложил к уху.
— Алло… Алло! Кто говорит? — узнал я голос миссис Гордениус.
— Это Оуэн Йитс. Послушайте меня: у вас в доме одна ванная?
— Это вы? О чем вы? Почему вы спрашиваете про ванную?
— Я нашел женщину, выдающую себя за Пиму Гордениус. Поскольку одна такая меня уже обманула, я хочу проверить, настоящая ли эта. Ответьте, пожалуйста.
— Две. Внизу и рядом со спальней. Там, где мы разговаривали, но…
Я отодвинул трубку от уха и спросил Пиму — наверное, Пиму:
— Сколько там ванных комнат?
— Две. Рядом с кухней внизу и одна возле спальни свекрови на втором этаже.
Я достал из кармана лицензию и, подав ее ей, сказал в трубку:
— Спокойно, миссис Гордениус. Даю вам Пиму. Сейчас мы уезжаем отсюда, и какое-то время у вас не будет с ней связи. Я должен ее как следует спрятать. А вы проверьте меня и успокойтесь. И сразу уезжайте.
— Я спокойна, — послышалось в трубке. — Уже проверила.
Я кивнул и передал трубку Пиме.
Пока они обменивались какими-то сумбурными указаниями, я бросил в чемодан все ее вещи, пошел в ванную и собрал косметику. Потом сел в кресло и закурил две сигареты. Одну я подал Пиме, другой затянулся сам. Вскоре она закончила разговор и посмотрела на меня.
— Готова? — спросил я.
Она кивнула, я встал и неожиданно застыл как вкопанный, услышав отчетливый скрип гравия на стоянке.
— Свет! — Я ткнул пальцем в сторону выключателя у двери, а сам придвинулся к окну. Когда в комнате наступила темнота, я выглянул наружу. У входа стоял большой темный «бьюик». — Идем, — я схватил чемодан Пимы. Она послушно двинулась следом за мной. У дверей я остановился и сказал: — Еще одно. По мнению тех приятелей внизу, вы должны погибнуть, а я лишь вынужден. Вам придется довериться мне и делать все, что я скажу. Это, — я полез в карман и подал ей ключ от моей машины, — ключ от белого «бастаада», он стоит на шоссе сразу за мотелем. Если со мной что-то случится, немедленно сматывайтесь, ясно?
Она что-то пробормотала, я схватил ее за плечо и сжал.
— Ясно? — прошипел я.
— Д-да!.. — простонала она.
Я отпустил ее и открыл дверь в коридор. Там пока никого не было; я вышел из комнаты и закрыл дверь за Пимой. Мы побежали на цыпочках в сторону другого, противоположного лестнице конца коридора. Там должна была быть пожарная лестница, и она действительно оказалась на месте. Пропустив Пиму вперед, я вышел за ней, закрыв за собой окно. Спуск не занял много времени, холодные перекладины лестницы, как оказалось, не слишком ее пугали. Едва спустившись на землю, мы наткнулись на большой «коммодор». После нескольких секунд лихорадочных размышлений я потянул Пиму за Руку.
— Ключ! Поедем на этом, мою машину они уже знают. Она подала мне ключ, стоивший мне немалых денег, но крайне необходимый как раз в подобных случаях. Замок «коммодора» поддался без малейшего сопротивления; я втолкнул внутрь Пиму и бросил на широкое заднее сиденье чемодан. Тихо закрыв дверь, я слегка опустил окно. Вокруг все еще царила тишина; я вставил ключ в замок зажигания и, когда вспыхнули огоньки на приборной доске, увидел в их свете маленькую серебристую буковку «ф».
— Нам повезло, — прошептал я Пиме. — Мы сидим в «коммодоре-форте». Теперь они могут нас преследовать хоть до самой смерти.
Двигателя мы не слышали, нас мог выдать лишь тихий шелест гравия под колесами. Проезжая мимо мусорных баков, я заметил просвет между деревьями — там была дорога. Я медленно поехал в ту сторону. Проехав несколько десятков метров, я свернул налево, а затем, выехав на дорогу уже за моим «бастаадом», вдавил газ до упора. Я включил фары, и мы помчались вперед, пока без каких-либо планов и цели. Свернув на второй съезд, ведущий на юг, я после получаса езды остановился и, включив свет, сказал Пиме:
— Если у вас ко мне какие-то вопросы, то у нас есть время поговорить. Мне нужно сориентироваться на местности.
— Не знаю, о чем вначале спрашивать. Это один сплошной кошмар… — Она покачала головой.
— Ага. Ладно. Сейчас поедем, и я все вам расскажу. — Я улыбнулся и включил навигатор.
Сориентировавшись в окружающей обстановке, я тронулся с места. Темнота начала рассеиваться; мы мчались, время от времени сворачивая в объезды и боковые дороги. И все это время я говорил. Я начал с фальшивой Пимы и на ней же хотел завершить, но, сам не зная почему, рассказал о разговоре с Вуди, о моих подозрениях в отношении той шестерки «подмененных» и выговорился, наверное, как никогда. Прошло часа два, прежде чем я закончил. Мы ехали еще часа два, после чего я свернул на дорогу к лесу, и еще через десять минут мы добрались до большой деревянной хижины. Я купил ее полтора года назад в одном агентстве, потребовав сохранить имя владельца в тайне и велев обставить как обычный дом. У меня там были комп, телефон, огромный погреб и сауна. Денег мне на нее не хватало, но я все же ее купил и теперь радовался этому глупому поступку. Я завел машину в гараж, и мы прошли через внутреннюю дверь в дом. Я попросил Пиму сыграть роль хозяйки, а сам вышел через дверь гаража наружу и вернулся пешком до главной дороги. Срезав с сосны две большие ветки и таща их за собой по следам колес, я причесал траву так, что только собака или анализатор могли бы обнаружить наш след. Заняло это у меня часа два. Когда я вернулся, Пима в светлых брюках суетилась на кухне, опустив шторы на окнах, прежде чем включить свет. Что-то одобрительно буркнув, я направился в ванную и рухнул в почти кипящую воду. Час спустя, красный как рак, я вышел в столовую и застал там пиршество, о каком мечтал все свои холостяцкие годы. Я набил брюхо картошкой, фаршированной грибами, рыбным салатом, половинкой цыпленка и закончил огурцами с ананасом в желе. Кофе был именно таким, каким и должен быть — тяжелым, словно паром на Потомаке, и черным, как Груки. Мы пили молча, добавляя себе приятные ощущения сигаретным дымом.
— Этот твой Вуди неправ, — неожиданно сказала Пима. Я с удовольствием воспринял переход на «ты».
— Почему ты так считаешь? — спросил я лишь оттого, что мне приятно было с ней говорить.
— Питер сразу же после тех прививок страшно изменился. Стал подозрительным, все время кричал, что я за ним шпионю, хотя у меня такого и в мыслях не было. Он все время наталкивался на разные проблемы, с которыми не мог справиться, и злился, когда я хотела ему помочь. Пытался меня изнасиловать, хотя пару месяцев назад сам предложил спокойно разойтись до начала официального дела о разводе. И если бы это действительно был не Питер, а его двойник — хотя это невозможно — то такая подмена все бы объясняла. Но это не был двойник, это был Питер, лишь страшно переменившийся.
Она держала чашку в ладонях, грея их о ее стенки, хотя температура в помещении уже пришла в норму. Я набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.
— Это весьма странное дело. — Я сам удивился тому, насколько оригинально прозвучало мое утверждение. — А Дональд Инглхардт?
Она скривилась, опустив уголки губ, и тряхнула головой. Волосы выскользнули из-под тонкой повязки.
— Эта фамилия говорит мне не больше, чем рядовому жителю нашего штата. Богач. Ничего больше не знаю.
— Но Питер с ним разговаривал. Инглхардт это подтвердил.
— Ничего не знаю. Может быть. Но мне он ничего не говорил о скандале, связанном с Инглхардтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Мы не могли бы пойти куда-нибудь, где мало окон? Может, наверх?
— Хорошо, — сказала она, показывая на лестницу. Миссис Гордениус явно предпочитала не поворачиваться спиной к какому-то подозрительному детективу. Я пошел первым, а оказавшись наверху, открыл вторую с краю дверь, более узкую, чем остальные, полагая, что это ванная — и не ошибся. Обернувшись, я сказал:
— Здесь будет лучше, чем в комнате. Можно?
Несколько мгновений она боролась со страхом, вероятно, насмотрелась по телевизору на утопленных в собственных ваннах одиноких женщин, но вошла за мной. Я присел на край ванны, оставив ей ящик у стены. Однако она встала рядом с ним, видимо предпочитая быть поближе к двери.
— К сожалению, у меня плохие известия. Ваша невестка наняла меня, чтобы я расследовал подозрительные, по ее мнению, обстоятельства смерти Питера Гордениуса. Она должна была мне что-то показать, но не успела. Шесть часов назад я обнаружил ее убитой в собственной спальне.
Старушка застыла неподвижно, лишь шире раскрыла глаза. Ей явно нельзя было отказать в хладнокровии, а может быть, она не слишком любила невестку. Я продолжал:
— Похоже, что в смерти вашего сына действительно кроется какая-то тайна. Если так, то вам тоже может грозить опасность. Вам нужно как можно быстрее уехать, не оставляя никому адреса. — Я ждал ее реакции, но она молчала. — Кроме того, я хотел бы с вами поговорить о вашем сыне. Может быть, вы знаете что-то, что поможет найти убийцу.
— Как была убита Пима? — вдруг спросила она.
— Вы обязательно хотите знать? — Я задумался, как лучше об этом рассказать. Она решительно кивнула. — Ей перерезали горло, бритвой или чем-то столь же острым.
К моему удивлению, она снова кивнула. И не более того. Я решил пойти ва-банк.
— Я ждал возле вашего дома, пока вы проснетесь, и слышал ваш разговор. Полагаю, убийцы хотят как можно быстрее добраться до вас, и потому…
— Пима жива, не утруждайте себя, — неожиданно прервала она меня. Она явно все время ждала какой-то ошибки с моей стороны и теперь решила меня ошеломить. Ей это полностью удалось. Я несколько раз подвигал челюстью и издал некое подобие стона.
— Мне кажется, вы и в самом деле детектив. — Старушка уселась на ящик, как будто слегка расслабившись. — Видимо, кто-то ввел вас в заблуждение.
— Вы уверены? Это она звонила?
Она немного поколебалась, но ответила: — Да.
— Вы уверены? Голос можно подделать, тем более в трубке… — пробормотал я.
— У меня нет никаких сомнений, — отрезала она.
— Не дадите мне ее действительный адрес? Я должен выяснить, почему кто-то изображал передо мной ее.
— Нет!
— Ведь ей сейчас грозит смертельная опасность! Неужели вы не понимаете? Им нужно убить ее и избавиться от тела так, чтобы тот, другой, труп до самого конца считался трупом настоящей Пимы Гордениус!
Какое-то время она обдумывала мои слова, и я почувствовал, что обретаю надежду.
— То, что ты говоришь, парень… — неожиданно перешла она на более доверительный тон, — звучит логично. Но я не могу рисковать.
— Вы обрекаете ее на смерть, — сказал я. — Они уже доказали, что не отступят ни перед чем. Они выбьют из вас адрес Пимы или найдут ее сами. Я еще не знаю в точности, в чем дело, но мне хорошо известно, что если уж кто-то решается на первое убийство, то обычно считает второе или третье самым что ни на есть обычным делом. — Я достал сигареты и протянул пачку миссис Гордениус. Она взяла одну, и мы закурили.
— Где вас можно найти? — спросила она.
— Как когда, — ответил я. — Дома, в конторе, в автомобиле, — я пожал плечами.
— Могу вам обещать, что свяжусь с невесткой как только смогу и сообщу вам, что она решила. — Она встала.
Я тоже поднялся, и мы вышли в коридор. Идя за ней, я достал из бумажника визитку и подал миссис Гордениус уже внизу.
— Звоните на номер телефона в машине. Я буду не спеша возвращаться домой, так что, если Пима где-то тут недалеко, поторопитесь, чтобы я не терял времени на обратный путь. До свида… — Я хлопнул себя по карману. — Зажигалка! — крикнул я и, перепрыгивая через три ступеньки, взбежал наверх.
Спальня должна была быть сразу с краю, так выходило по расположению окон. Тихо открыв дверь, я проскользнул в комнату. Телефон стоял сразу у двери, рядом лежал блокнот. Бумага есть бумага… Первая страница была пуста, я вырвал ее и положил в карман. Выбравшись из спальни, я, преднамеренно громко топая, вернулся на лестницу. Миссис Гордениус уже шла наверх. Я похлопал по карману с сигаретами и улыбнулся. По ее глазам видно было, что она, похоже, не дала себя обмануть, но знала, что страничка где-то спрятана.
— Ага! Моя лицензия, она у вас. — Я протянул руку. Она подошла к дивану и, вынув из-за подушки пластиковый прямоугольник, молча отдала его мне.
— Поторопитесь. Счет идет на минуты. — Я повернулся и вышел.
Демонстративно хлопнув дверцей машины, я тронулся с места. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что именно так вел бы себя, чтобы усыпить ее бдительность и вернуться. Свернув несколько раз в какие-то улочки, я остановил машину и, достав страничку из блокнота миссис Гордениус, поднес ее к лампочкам на приборной доске. Писала она, может быть, и шариковой ручкой, но номер не отпечатался так, как мне бы того хотелось. Сунув страничку в сканер, я уже без труда прочитал номер. Быстро соединившись с федеральной сетью, я проверил его. Мотель «Пальмовая роща», десять километров отсюда. Я стартовал как на гонках «Формулы-ноль», оставляя на поворотах по несколько миллиметров протектора. Ночь близилась к концу, но все вокруг спали, и никто не видел моих подвигов на шоссе. Большую часть дороги мне приходилось то тормозить, то прибавлять газу, лишь последние три мили я мчался по шоссе, где мог в полной мере воспользоваться мощностью своего двигателя. Перед мотелем я замедлил ход, внимательно глядя по сторонам, осмотрел большую часть стоянки, проехал еще несколько десятков метров и остановился. Выскочив из машины, я быстро вернулся к мотелю. Там стояли только два автомобиля с остывшими двигателями; я с облегчением вздохнул и вошел в мотель. Стойка с надписью «Комнаты» была пуста, в холле чувствовался затхлый запах. Пальма, стоявшая в углу, явно не имела никакого отношения к названию мотеля: покрытая пылью, она была столь уныла и безнадежна, как будто другие пальмы приговорили ее к пребыванию в этой халупе за какое-то особо опасное пальмовое преступление. Я несколько раз пнул стойку, потом еще раз, увидев какого-то высунувшегося из-за угла типа, который вышел на открытое пространство и засеменил в мою сторону.
— Слушай, приятель, — я сверкнул ему в глаза значком, отчеканенным по случаю третьего съезда Друзей Карибских Островов, — я ищу одну довольно молодую блондинку, она приехала сегодня, пару часов назад. Недавно она отсюда звонила. Где она? Быстро! — Я схватил его за засаленный галстук и постарался сделать вид, что еще немного, и дерну со всей силы.
— Клиентка только одна, но шатенка. Номер восемь, — зашлепал губами портье.
— Иду наверх. Если кто-то будет спрашивать о той же женщине, скажешь, что она в девятом. Понял?
Он послушно кивнул. Я не сомневался, что он этого не сделает, но и выбора у меня тоже не было. Я взбежал по лестнице наверх, достал пистолет и, прислушавшись у дверей, нажал на ручку. Она была заблокирована. Я полез в карман и вытащил стальную отмычку. Замок поддался сразу же, и я осторожно приоткрыл дверь. Комната была пуста, а из ванной доносился плеск воды. Я проскользнул внутрь и закрыл дверь. На кровати я увидел открытый чемодан, рядом лежал парик. Шум душа не прекращался, я спрятался за открытой дверцей шкафа, убрав пистолет в карман. Вскоре кто-то вышел из ванной; через щель я увидел блондинку в халате, которая подошла к чемодану и начала вынимать из него какие-то вещи. Она и та, в доме, были очень друг на друга похожи, и я до сих пор не знал, кто из них кто. Я прождал за шкафом все десять минут, которые она потратила на то, чтобы одеться. Так что можно сказать, что обеих Пим я видел во всей красе, и не мог решить, у какой из них лучше формы, хотя значение для меня теперь имела только одна — живая. Когда она полностью оделась и повернулась ко мне спиной, я тихо вышел из-за шкафа и закрыл ей ладонью рот. Она вздрогнула и свалилась мне на руки. Я уложил ее на кровать, а сам помчался в ванную. Вернувшись с двумя мокрыми полотенцами, я приложил их ко лбу и шее. Веки ее задрожали. Я слегка отодвинулся, ожидая дальнейшего, но она все так же лежала неподвижно.
— Знаешь телефон миссис Гордениус? — спросил я. Веки снова дрогнули, я подошел ближе и слегка похлопал ее по щеке.
— Быстро звони ей. Если ты настоящая Пима Гордениус, то нам нужно отсюда сматываться. Если ты ее двойник, тоже надо сматываться, но уже не столь спешно. Перед этим мы еще поговорим. Так что решайся.
Она открыла глаза и села. В синих глазах читался страх. Это выглядело убедительно, но и та Пима тоже не выглядела фальшиво. Люди — не стодолларовые банкноты, они умеют отлично притворяться.
— Ну? — поторопил я.
— Кто вы?
— Оуэн Йитс, частный детектив. Вчера Пима Гордениус поручила мне выяснить обстоятельства смерти своего мужа, и вчера же она была убита. И появилась ты, вторая Пима. Мне срочно нужно знать, которая из вас настоящая, и предпринять соответствующие шаги. Поторопись.
Она встала и подошла к телефону, у меня сильнее забилось сердце. Набрав номер, она ждала ответа; я подошел ближе, и, когда она набрала в грудь воздуха, чтобы начать говорить, я взял трубку из ее руки и приложил к уху.
— Алло… Алло! Кто говорит? — узнал я голос миссис Гордениус.
— Это Оуэн Йитс. Послушайте меня: у вас в доме одна ванная?
— Это вы? О чем вы? Почему вы спрашиваете про ванную?
— Я нашел женщину, выдающую себя за Пиму Гордениус. Поскольку одна такая меня уже обманула, я хочу проверить, настоящая ли эта. Ответьте, пожалуйста.
— Две. Внизу и рядом со спальней. Там, где мы разговаривали, но…
Я отодвинул трубку от уха и спросил Пиму — наверное, Пиму:
— Сколько там ванных комнат?
— Две. Рядом с кухней внизу и одна возле спальни свекрови на втором этаже.
Я достал из кармана лицензию и, подав ее ей, сказал в трубку:
— Спокойно, миссис Гордениус. Даю вам Пиму. Сейчас мы уезжаем отсюда, и какое-то время у вас не будет с ней связи. Я должен ее как следует спрятать. А вы проверьте меня и успокойтесь. И сразу уезжайте.
— Я спокойна, — послышалось в трубке. — Уже проверила.
Я кивнул и передал трубку Пиме.
Пока они обменивались какими-то сумбурными указаниями, я бросил в чемодан все ее вещи, пошел в ванную и собрал косметику. Потом сел в кресло и закурил две сигареты. Одну я подал Пиме, другой затянулся сам. Вскоре она закончила разговор и посмотрела на меня.
— Готова? — спросил я.
Она кивнула, я встал и неожиданно застыл как вкопанный, услышав отчетливый скрип гравия на стоянке.
— Свет! — Я ткнул пальцем в сторону выключателя у двери, а сам придвинулся к окну. Когда в комнате наступила темнота, я выглянул наружу. У входа стоял большой темный «бьюик». — Идем, — я схватил чемодан Пимы. Она послушно двинулась следом за мной. У дверей я остановился и сказал: — Еще одно. По мнению тех приятелей внизу, вы должны погибнуть, а я лишь вынужден. Вам придется довериться мне и делать все, что я скажу. Это, — я полез в карман и подал ей ключ от моей машины, — ключ от белого «бастаада», он стоит на шоссе сразу за мотелем. Если со мной что-то случится, немедленно сматывайтесь, ясно?
Она что-то пробормотала, я схватил ее за плечо и сжал.
— Ясно? — прошипел я.
— Д-да!.. — простонала она.
Я отпустил ее и открыл дверь в коридор. Там пока никого не было; я вышел из комнаты и закрыл дверь за Пимой. Мы побежали на цыпочках в сторону другого, противоположного лестнице конца коридора. Там должна была быть пожарная лестница, и она действительно оказалась на месте. Пропустив Пиму вперед, я вышел за ней, закрыв за собой окно. Спуск не занял много времени, холодные перекладины лестницы, как оказалось, не слишком ее пугали. Едва спустившись на землю, мы наткнулись на большой «коммодор». После нескольких секунд лихорадочных размышлений я потянул Пиму за Руку.
— Ключ! Поедем на этом, мою машину они уже знают. Она подала мне ключ, стоивший мне немалых денег, но крайне необходимый как раз в подобных случаях. Замок «коммодора» поддался без малейшего сопротивления; я втолкнул внутрь Пиму и бросил на широкое заднее сиденье чемодан. Тихо закрыв дверь, я слегка опустил окно. Вокруг все еще царила тишина; я вставил ключ в замок зажигания и, когда вспыхнули огоньки на приборной доске, увидел в их свете маленькую серебристую буковку «ф».
— Нам повезло, — прошептал я Пиме. — Мы сидим в «коммодоре-форте». Теперь они могут нас преследовать хоть до самой смерти.
Двигателя мы не слышали, нас мог выдать лишь тихий шелест гравия под колесами. Проезжая мимо мусорных баков, я заметил просвет между деревьями — там была дорога. Я медленно поехал в ту сторону. Проехав несколько десятков метров, я свернул налево, а затем, выехав на дорогу уже за моим «бастаадом», вдавил газ до упора. Я включил фары, и мы помчались вперед, пока без каких-либо планов и цели. Свернув на второй съезд, ведущий на юг, я после получаса езды остановился и, включив свет, сказал Пиме:
— Если у вас ко мне какие-то вопросы, то у нас есть время поговорить. Мне нужно сориентироваться на местности.
— Не знаю, о чем вначале спрашивать. Это один сплошной кошмар… — Она покачала головой.
— Ага. Ладно. Сейчас поедем, и я все вам расскажу. — Я улыбнулся и включил навигатор.
Сориентировавшись в окружающей обстановке, я тронулся с места. Темнота начала рассеиваться; мы мчались, время от времени сворачивая в объезды и боковые дороги. И все это время я говорил. Я начал с фальшивой Пимы и на ней же хотел завершить, но, сам не зная почему, рассказал о разговоре с Вуди, о моих подозрениях в отношении той шестерки «подмененных» и выговорился, наверное, как никогда. Прошло часа два, прежде чем я закончил. Мы ехали еще часа два, после чего я свернул на дорогу к лесу, и еще через десять минут мы добрались до большой деревянной хижины. Я купил ее полтора года назад в одном агентстве, потребовав сохранить имя владельца в тайне и велев обставить как обычный дом. У меня там были комп, телефон, огромный погреб и сауна. Денег мне на нее не хватало, но я все же ее купил и теперь радовался этому глупому поступку. Я завел машину в гараж, и мы прошли через внутреннюю дверь в дом. Я попросил Пиму сыграть роль хозяйки, а сам вышел через дверь гаража наружу и вернулся пешком до главной дороги. Срезав с сосны две большие ветки и таща их за собой по следам колес, я причесал траву так, что только собака или анализатор могли бы обнаружить наш след. Заняло это у меня часа два. Когда я вернулся, Пима в светлых брюках суетилась на кухне, опустив шторы на окнах, прежде чем включить свет. Что-то одобрительно буркнув, я направился в ванную и рухнул в почти кипящую воду. Час спустя, красный как рак, я вышел в столовую и застал там пиршество, о каком мечтал все свои холостяцкие годы. Я набил брюхо картошкой, фаршированной грибами, рыбным салатом, половинкой цыпленка и закончил огурцами с ананасом в желе. Кофе был именно таким, каким и должен быть — тяжелым, словно паром на Потомаке, и черным, как Груки. Мы пили молча, добавляя себе приятные ощущения сигаретным дымом.
— Этот твой Вуди неправ, — неожиданно сказала Пима. Я с удовольствием воспринял переход на «ты».
— Почему ты так считаешь? — спросил я лишь оттого, что мне приятно было с ней говорить.
— Питер сразу же после тех прививок страшно изменился. Стал подозрительным, все время кричал, что я за ним шпионю, хотя у меня такого и в мыслях не было. Он все время наталкивался на разные проблемы, с которыми не мог справиться, и злился, когда я хотела ему помочь. Пытался меня изнасиловать, хотя пару месяцев назад сам предложил спокойно разойтись до начала официального дела о разводе. И если бы это действительно был не Питер, а его двойник — хотя это невозможно — то такая подмена все бы объясняла. Но это не был двойник, это был Питер, лишь страшно переменившийся.
Она держала чашку в ладонях, грея их о ее стенки, хотя температура в помещении уже пришла в норму. Я набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.
— Это весьма странное дело. — Я сам удивился тому, насколько оригинально прозвучало мое утверждение. — А Дональд Инглхардт?
Она скривилась, опустив уголки губ, и тряхнула головой. Волосы выскользнули из-под тонкой повязки.
— Эта фамилия говорит мне не больше, чем рядовому жителю нашего штата. Богач. Ничего больше не знаю.
— Но Питер с ним разговаривал. Инглхардт это подтвердил.
— Ничего не знаю. Может быть. Но мне он ничего не говорил о скандале, связанном с Инглхардтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24