Дейли пошатнулся, отступил на шаг, закашлялся...
Харгрейвс несколько секунд украдкой наблюдал за ним, заметив, как побледнело его лицо. По залу прокатилась мощная волна воздуха - в распахнувшуюся двустворчатую дверь вошли двое мужчин, тотчас же направившиеся к мертвому волу. Лица их лоснились от пота.
- В одиннадцать подвезут восемьдесят штук поросят, - сказал один из них, обращаясь к Харгрейвсу. - Если управишься вот с этими, - указал он небрежным жестом на быков в загоне, - буду тебе очень благодарен.
Харгрейвс молча кивнул. Дейли по-прежнему не сводил глаз с мертвого вола.
- Впервые здесь, да? - В руке у мужчины был крюк для мяса.
Юноша лишь кивнул в ответ. Харгрейвс, криво усмехнувшись, взглянул на мертвого вола. Один из мужчин, присев на корточки, оттянул нижнюю губу животного, повернув его голову в направлении Дейли.
- Да, не повезло животине, - ухмыльнулся мужчина с крюком.
Мужчины усмехались, острили, перемигивались, но Дейли не замечал их шуток. Он молча наблюдал, как уносили тушу.
- С тобой все в порядке? - спросил его Харгрейвс.
Юноша лишь кивнул в ответ. Его мутило.
Они перешли к следующему загону... Животное стояло неподвижно, глядя на людей слезящимися глазами. Что было в этих глазах? Страх? Гнев? Понимание? За годы своего пребывания на скотобойне Харгрейвс часто задавался вопросом: действительно ли животные знают, что их ожидает? Понимает ли, например, этот бык, что с ним станется? Дейли подошел поближе к своему наставнику, он смотрел на его руки. Внезапно животное рванулось вперед, врезавшись в невысокую ограду. Быки в двух ближайших загонах явно забеспокоились.
- О Господи Иисусе, - прошептал Харгрейвс, невольно отшатнувшись.
Бык яростно заревел и вновь бросился на ограду. Дейли видел, как прогибаются стойки, как клонится ограда под неистовым напором животного. Два других быка, по примеру первого, атаковали загородки в своих загонах, и Харгрейвс понял, что необходимо немедленно что-то предпринять. Он сделал шаг вперед, и в этот миг животное выбило из его рук убойное орудие. Пролетев с десяток метров, «пистолет» исчез в кровавом потоке, заполнявшем желоб.
- Господи, - проворчал Харгрейвс. Он повернулся к Дейли: - Принеси другой, он там, на верстаке.
Дейли на секунду оцепенел. Однако, взглянув на покосившуюся ограду, тотчас же опомнился. Переступив потоки крови, чуть не поскользнувшись, он схватил другое убойное устройство.
- Поторопись! - закричал Харгрейвс.
Первый вол с ревом бросился вперед, наконец-то выбил металлическую жердь, проложив себе путь сквозь ограду.
Заклепки, винты и гайки разлетались в разные стороны, осыпая мужчин, закрывавших руками лицо. Огромное животное неуклюже заскользило по полу, но затем вновь обрело равновесие, повернувшись к своим изготовившимся к атаке палачам. Харгрейвс увернулся, отбежал в сторону, разбрызгивая вокруг себя фонтаны крови; упал, поскользнувшись. А Дейли не успел, замешкался... Вол лягнул его в живот копытом, отбросив к металлическому верстаку. Рана оказалась смертельной. Дейли закричал, забился в агонии, он чувствовал, как приближается смерть. И тут повторный, сокрушительный удар пробил его грудную клетку, буквально искромсав ее. Дейли затих. Из живота его вываливался клубок кишок, их едкий запах смешивался со зловонием быка.
- О Господи, - прохрипел Харгрейвс. Он лежал на расстоянии пяти метров от взбесившегося быка и его жертвы, его руки судорожно сжимали убойное устройство. Вопли Дейли, казалось, заполнили все вокруг, они все еще звучали у него в ушах, отражаясь эхом от стен скотобойни.
Убойщик с трудом поднялся на ноги, подошел к быку и прижал к его боку дуло пистолета. Животное, взревев от боли и ярости, отпрянуло, с его левого бока, подобно старому тряпью, свисали ошметки мяса, из зияющей раны вываливались внутренности. Скотина захрипела, и из ноздрей хлынули потоки крови. Бык попытался повернуться в сторону убойщика, но, зашатавшись, свалился, истекая кровью. Харгрейвс содрогнулся, услышав за спиной лязг металла. Еще два быка вырвались из загонов.
Мясная превратилась в сущий ад: оглушительный рев, хрипы, мычание и все еще звучавшие у него в ушах вопли Дейли. Харгрейвс задыхался, оглядываясь вокруг... У дальней стены находилась сирена. Вопрос лишь в том - успеет ли он до нее добраться? На Харгрейвса медленно шел бык, шел как бы в раздумье. Харгрейвс двинулся было в сторону сирены. Болотные сапоги затрудняли движение. Он мысленно представлял себе картину: вот бык, опустив голову, бросается вперед, сокрушая его своей мощью... а до сирены, похоже, не дойти, словно она за сотни миль отсюда...
- Что случилось?
Он услышал шум голосов, возгласы изумления и ужаса - появились рабочие с крюками для мяса. Он едва успел предупредить их, чтобы они захлопнули металлические двери. И тут его атаковал другой бык, атаковал внезапно, неожиданно. Харгрейвс дотянулся-таки до сирены; рев ее, пронзительный и резкий, вторил яростному вою взбесившегося быка. Харгрейвс, пошатываясь, повернулся. Страшный удар раздробил ему тазовые кости, пробил почки и печень. Ему казалось, что все внутренности его поднялись вверх, забили горло, затрудняя дыхание. Харгрейвс и в самом деле задыхался, - его горло наполнилось кровью пополам с желчью, а затем смесь эта хлынула у него изо рта, словно вода из разбитого сосуда. Убойщик тяжело опустился на колени, ошалело уставившись в горящие глаза животного. Бык словно гипнотизировал его, держа в оцепенении. Животное бешено вращало глазами, из приоткрытой пасти стекала липкая слюна. Отойдя метра на три, бык неожиданно вновь его атаковал. Удар был сокрушительный, превративший его грудь в груду костей. Он рухнул в лужу крови. И уже теряя сознание, услышал шаги на металлическом мостике, а затем грохот, напоминающий пушечный залп. Секундой позже - еще один залп. Уже первым выстрелом быку снесло часть черепа - кровь, ошметки мозга, мелкие кости прыснули в разные стороны, заливая лежащего рядом Харгрейвса. Второй залп, явно излишний, пробил в боку животного дыру величиной с футбольный мяч. Бык рухнул в двух шагах от лежащего человека. Харгрейвс не шевелился, но он еще услышал звук приближающихся шагов, громкие крики и затем третий выстрел - оглушительный взрыв, на сей раз где-то совсем рядом.
Глава 4
Занавески колыхались под дуновением легкого ветерка, трепеща, словно крылья огромных мотыльков. Задувавший в душную комнату прохладный воздух приятно освежал. Вик Тайлер, лежа на спине, наблюдал за танцем полупрозрачных занавесок. По лбу струился пот, и он утирал его время от времени тыльной стороной ладони. Вик ощущал неприятную влажность простыни - следствие на редкость душной ночи. Беспокойно заерзав, он придвинулся к краю кровати и теперь уже окончательно поднялся. Он сидел неподвижно, опустив голову и глубоко дыша. За окном, в ветвях клонившейся к земле ивы пели птицы. Было еще сравнительно рано, но яркое солнце пылало в безоблачном небе яростно и беспощадно. Тайлер взглянул на часы, стоявшие на туалетном столике. 10.30 утра. Он что-то пробормотал себе под нос, пригладил свои короткие каштановые волосы. Если бы был жив его отец...
Он проспал, или, вернее, ему было позволено проспать - промелькнула у него мысль, и он тотчас вскочил на ноги. Тяжело вздохнув, побрел из спальни в ванную, где включил душ, проверяя температуру воды. Взглянув в зеркало, он остался доволен своим видом.
Тайлер был высок ростом, мускулист. В свои тридцать два года он выглядел прекрасно, учитывая, что последние шесть лет просидел за письменным столом. Перепрофилирование далось ему нелегко. Ведь он родился и вырос на ферме в Вейкли. На ферме, которую он теперь должен воссоздать. Привольная деревенская жизнь всегда была ему по душе. В городе он чувствовал себя пришельцем, чужаком, заблудившимся ребенком. По совету отца, он покинул ферму сразу после своего восемнадцатилетия, чтобы поступить в сельскохозяйственный колледж. Джек Тайлер одобрил выбор сына. Сам же Вик уезжал со смешанным чувством. Тем не менее он справлялся со своей новой жизнью. Однако после смерти матери - она умерла спустя три года - он вдруг затосковал. Приехав в Вейкли на похороны, он сомневался, стоит ли возвращаться в колледж, но отец убедил его вернуться. И он продолжил курс. Но смерть матери его сильно изменила. Его сжигало чувство вины, постоянно нараставшее в душе. Терзали мысли: зачем он здесь?
Что он здесь делает? И не он ли виноват в смерти матери?
По окончании колледжа он поступил на службу в министерство сельского хозяйства и был хорошим, высокооплачиваемым специалистом, имел прекрасную квартиру в Бейсватере. У него появились друзья. Ведь Тайлер - человек улыбчивый, обаятельный и всегда готовый крепко пожать руку, сказать доброе слово... Имел успех у девушек, в основном на одну ночь, что вполне его устраивало. Однако городская жизнь по-прежнему вызывала в нем противоречивые чувства. Вик приветствовал все блага города, все, что он ему предоставлял, - и в то же время ненавидел город, ненавидел за его «городскую» сущность. И он скучал по ферме... Тайлер немедленно отреагировал на известие о смерти отца - подал заявление об отставке, упаковал свое имущество в первый попавшийся чемодан и возвратился в Вейкли, покинув Лондон и все, с ним связанное.
...И вот он, прикрыв глаза, стоит под душем. И разные мысли проносятся у него в голове. Правда, пока что он не в состоянии трезво оценить все свои идеи, оценить новую для себя ситуацию. Да, он вернулся туда, куда и должен был вернуться - обратно в Вейкли, на ферму, которая была его домом много лет и - как он обещал себе уже не раз - останется таковым до самой его смерти. Ему казалось, что во всем этом присутствует какая-то горькая ирония: отец отослал его учиться в колледж, и вот теперь, когда тот умер, он снова здесь, последний из Тайлеров. Вик улыбнулся, вернее, попытался улыбнуться - улыбка тотчас же исчезла с его губ, словно смытая струёй воды. Да, он вернулся в деревню, на родину, однако отдал бы все на свете, только бы вернуться при других обстоятельствах. Отключив душ, он с минуту постоял, наблюдая за водоворотом в воронке слива. Затем, повязав бедра полотенцем, принялся вытирать голову. С интересом посмотрел в окно: Массей-Фергюсон неторопливо брела по полю в направлении северной части фермы, перегонял стадо Рассел Дженкинс, один из рабочих, нанятых Джеком. Другой, Джим Харрисон, пас где-то стадо. Обоим было лет по сорок, и работали они в семье Тайлеров сколько себя помнил Вик. Оба они присутствовали вчера на похоронах. Тайлера, конечно, удивило количество пришедших: казалось, весь город Вейкли пришел проводить его отца. Каждому из них отец был памятен по-своему. Тайлер был одновременно и удивлен, и тронут таким вниманием. Местные жители приняли его так, будто он никогда и не уезжал из Вейкли. Тайлер тщательно вытерся и побрел обратно в спальню, где натянул джинсы и старые «веллингтоны».
В одном из них, напротив большого пальца, образовалась трещина, и Тайлер, надевая сапог, что-то проворчал сквозь зубы. Накануне здесь прошли сильные грозы, и все кругом превратилось в какие-то хляби небесные, местами, впрочем, смахивающие и на преисподнюю: кое-что было выжжено молнией, другие же участки обратились в непроходимую трясину. Судя по влажности и духоте, предстоящей ночью следовало ожидать грозы. Спустившись вниз, он с жадностью съел полдюжины гренков, запивая их огромной кружкой чая. В лучах солнца, льющихся в открытое окно, сверкали огнеупорные чашки из нержавеющей стали. Ферма внешне была вполне традиционной, возможно, даже ветхой, но удобства ее отвечали самым современным требованиям. Единственная уступка прошлому - архачка в столовой. Над камином висели длинная, в человеческий рост, изогнутая труба и поржавевший клинок от плуга. Эти вещи оставил отец. Его отец... Тайлер поднялся на ноги, глубоко вздохнул и вышел во двор, На секунду зажмурился, защищая глаза от яркого света, затем с облегчением, полной грудью, вдохнул ароматы травы, сена и навоза. Он с детства полюбил все эти запахи и сейчас с улыбкой, приближался к поросячьему загону, расположенному вблизи въездных ворот. Здесь был еще и сарай, где содержались свиньи и хряки, но стойло предназначалось для поросят, отлученных от свиноматки, и, судя по шуму и визгу, Поросят в загоне было полным-полно. Он увидел Джима Харрисона, кормившего эту голодную ораву.
- Доброе утро, Джим, - поздоровался Тайлер.
Рабочий поднял голову, его лысая макушка сверкала на солнце. Он приветливо кивнул, на секунду отрываясь от работы.
- Мы с Руссом подумали, что лучше дать вам подольше поспать, мистер Тайлер, - сказал он. - Все же такое случается не каждый день... - Он осекся, словно в замешательстве.
Тайлер кивнул:
- Я ценю ваше внимание, но все же мне надо бы привыкнуть вставать с рассветом, уж если я собираюсь здесь остаться.
- Что ж, как бы там ни было, а работа не стоит, мистер Тайлер.
- Спасибо, Джим. И можешь не называть меня мистером Тайлером. Зови просто Виком.
Харрисон улыбнулся.
- Хорошо, Вик, - произнес он не очень уверенно.
Тайлер задрал голову, всматриваясь в небо, затем взглянул на поросят в свинарнике.
- Я думал, мы помещаем сюда только молочных поросят, - сказал он, с удивлением глядя на подсвинков, сгрудившихся вокруг кормившего их Харрисона.
- Да, верно, только молочных.
- Значит, эти поросята молочные? - недоверчиво спросил Тайлер. - Но они же вдвое больше... Вы хотите сказать, что им по десять недель?
- Нам и самим поначалу не верилось, - ответил Харрисон, - но так у нас со всеми животными, которым дают этот новый корм.
Тайлер нахмурился, подозрительно взглянув на Харрисона, а затем снова на поросят. Один из них поднял голову: ноздри поросенка расширились, маленькие глазки смотрели озлобленно и тупо.
- Несколько недель назад ваш отец приобрел новый комбинированный корм, - пояснил Харрисон, опуская глаза. - Парень, который ему продал, корм, уверял, что он дает большой привес.
Тайлер одобрительно кивнул.
- А как надои? Влияет ли на это новый корм?
Рабочий отрицательно покачал головой.
- А где именно отец его приобрел?
- За городом... Какая-то новая компания, - ответил Харрисон, пытаясь вспомнить ее название. - В общем, они торгуют кормом для скотины. Сами же его и производят.
Тайлер снова одобрительно кивнул:
- Что ж, отлично. Значит, теперь наша скотина повысится в цене.
- Большинство фермеров в округе пользуются этим кормом, - сказал Харрисон.
Он бросил остатки корма в небольшое корыто, затем снял засов и вышел из свинарника. Ненадолго замешкался.
- Так если все в порядке, мистер Тайлер... простите, Вик, я займусь другими делами...
- Хорошо, через минуту я к тебе присоединюсь, - сказал Тайлер, глядя вслед Харрисону; тот с трудом перебирался через двор, чавкая резиновыми сапожищами по липкой грязи.
Молодой человек оперся на ограду загона и внимательно оглядел поросят, сгрудившихся вокруг корыта. Большинство животных было гораздо крупнее, чем им полагалось бы по возрасту. Выходило так, что и получит он за них гораздо больше. Тайлер задумчиво потер ладонью подбородок. Хотел бы он знать, каких размеров будут эти свиньи, когда их рост, прекратится...
Глава 5
Глухие раскаты грома прокатились в поднебесье. Гряды иссиня-черных туч застилали небеса. Вспыхнули бесшумные зигзаги молний. Свет в лаборатории дрогнул, замерцал - и тут же вновь ожил и засветился ярко.
Свет горевших под потолком флюоресцентных ламп отражался на рабочих столах. Приближение грозы вызвало нервозность среди животных, заметавшихся в своих клетках. Джеффри Андерсон прошел к двери лаборатории, приоткрыл ее и выглянул наружу. Коридор по обе стороны был пуст. Пол сверкал как полированный. Белые стены словно светились в потоках льющегося с потолка яркого света, отчего коридор казался еще более пустынным. Андерсон в эти секунды с особой остротой ощутил свое одиночество. А впрочем, он был доволен своим одиночеством. За спиной его, в гулкой тишине тикали часы; стрелки подползали к 10.15 утра. Ритмичный, монотонный звук, отсчитывающий убегавшие секунды, отдаленные раскаты грома да писк животных... Он один в лаборатории... Андерсон запер за собой дверь, выключил свет и несколько секунд стоял в раздумье. На лбу его выступили капельки пота, и он небрежно отерся рукавом своего белого рабочего халата. Он глянул вниз, в окно, и ему вдруг показалось, что серебристо-красная фирменная эмблема «ВК» подмигнула ему. Он нервно, судорожно сглотнул и подошел к настенному телефонному аппарату, невольно еще раз оглянувшись на матовое оконное стекло. Он принялся набирать номер, и рука его слегка подрагивала.
...Треск пишущих машинок походил на пулеметные очереди, непрерывно звучащие в ограниченном пространстве маленькой конторы. Джо Вард вздохнула, повторно читая только что отпечатанный текст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Харгрейвс несколько секунд украдкой наблюдал за ним, заметив, как побледнело его лицо. По залу прокатилась мощная волна воздуха - в распахнувшуюся двустворчатую дверь вошли двое мужчин, тотчас же направившиеся к мертвому волу. Лица их лоснились от пота.
- В одиннадцать подвезут восемьдесят штук поросят, - сказал один из них, обращаясь к Харгрейвсу. - Если управишься вот с этими, - указал он небрежным жестом на быков в загоне, - буду тебе очень благодарен.
Харгрейвс молча кивнул. Дейли по-прежнему не сводил глаз с мертвого вола.
- Впервые здесь, да? - В руке у мужчины был крюк для мяса.
Юноша лишь кивнул в ответ. Харгрейвс, криво усмехнувшись, взглянул на мертвого вола. Один из мужчин, присев на корточки, оттянул нижнюю губу животного, повернув его голову в направлении Дейли.
- Да, не повезло животине, - ухмыльнулся мужчина с крюком.
Мужчины усмехались, острили, перемигивались, но Дейли не замечал их шуток. Он молча наблюдал, как уносили тушу.
- С тобой все в порядке? - спросил его Харгрейвс.
Юноша лишь кивнул в ответ. Его мутило.
Они перешли к следующему загону... Животное стояло неподвижно, глядя на людей слезящимися глазами. Что было в этих глазах? Страх? Гнев? Понимание? За годы своего пребывания на скотобойне Харгрейвс часто задавался вопросом: действительно ли животные знают, что их ожидает? Понимает ли, например, этот бык, что с ним станется? Дейли подошел поближе к своему наставнику, он смотрел на его руки. Внезапно животное рванулось вперед, врезавшись в невысокую ограду. Быки в двух ближайших загонах явно забеспокоились.
- О Господи Иисусе, - прошептал Харгрейвс, невольно отшатнувшись.
Бык яростно заревел и вновь бросился на ограду. Дейли видел, как прогибаются стойки, как клонится ограда под неистовым напором животного. Два других быка, по примеру первого, атаковали загородки в своих загонах, и Харгрейвс понял, что необходимо немедленно что-то предпринять. Он сделал шаг вперед, и в этот миг животное выбило из его рук убойное орудие. Пролетев с десяток метров, «пистолет» исчез в кровавом потоке, заполнявшем желоб.
- Господи, - проворчал Харгрейвс. Он повернулся к Дейли: - Принеси другой, он там, на верстаке.
Дейли на секунду оцепенел. Однако, взглянув на покосившуюся ограду, тотчас же опомнился. Переступив потоки крови, чуть не поскользнувшись, он схватил другое убойное устройство.
- Поторопись! - закричал Харгрейвс.
Первый вол с ревом бросился вперед, наконец-то выбил металлическую жердь, проложив себе путь сквозь ограду.
Заклепки, винты и гайки разлетались в разные стороны, осыпая мужчин, закрывавших руками лицо. Огромное животное неуклюже заскользило по полу, но затем вновь обрело равновесие, повернувшись к своим изготовившимся к атаке палачам. Харгрейвс увернулся, отбежал в сторону, разбрызгивая вокруг себя фонтаны крови; упал, поскользнувшись. А Дейли не успел, замешкался... Вол лягнул его в живот копытом, отбросив к металлическому верстаку. Рана оказалась смертельной. Дейли закричал, забился в агонии, он чувствовал, как приближается смерть. И тут повторный, сокрушительный удар пробил его грудную клетку, буквально искромсав ее. Дейли затих. Из живота его вываливался клубок кишок, их едкий запах смешивался со зловонием быка.
- О Господи, - прохрипел Харгрейвс. Он лежал на расстоянии пяти метров от взбесившегося быка и его жертвы, его руки судорожно сжимали убойное устройство. Вопли Дейли, казалось, заполнили все вокруг, они все еще звучали у него в ушах, отражаясь эхом от стен скотобойни.
Убойщик с трудом поднялся на ноги, подошел к быку и прижал к его боку дуло пистолета. Животное, взревев от боли и ярости, отпрянуло, с его левого бока, подобно старому тряпью, свисали ошметки мяса, из зияющей раны вываливались внутренности. Скотина захрипела, и из ноздрей хлынули потоки крови. Бык попытался повернуться в сторону убойщика, но, зашатавшись, свалился, истекая кровью. Харгрейвс содрогнулся, услышав за спиной лязг металла. Еще два быка вырвались из загонов.
Мясная превратилась в сущий ад: оглушительный рев, хрипы, мычание и все еще звучавшие у него в ушах вопли Дейли. Харгрейвс задыхался, оглядываясь вокруг... У дальней стены находилась сирена. Вопрос лишь в том - успеет ли он до нее добраться? На Харгрейвса медленно шел бык, шел как бы в раздумье. Харгрейвс двинулся было в сторону сирены. Болотные сапоги затрудняли движение. Он мысленно представлял себе картину: вот бык, опустив голову, бросается вперед, сокрушая его своей мощью... а до сирены, похоже, не дойти, словно она за сотни миль отсюда...
- Что случилось?
Он услышал шум голосов, возгласы изумления и ужаса - появились рабочие с крюками для мяса. Он едва успел предупредить их, чтобы они захлопнули металлические двери. И тут его атаковал другой бык, атаковал внезапно, неожиданно. Харгрейвс дотянулся-таки до сирены; рев ее, пронзительный и резкий, вторил яростному вою взбесившегося быка. Харгрейвс, пошатываясь, повернулся. Страшный удар раздробил ему тазовые кости, пробил почки и печень. Ему казалось, что все внутренности его поднялись вверх, забили горло, затрудняя дыхание. Харгрейвс и в самом деле задыхался, - его горло наполнилось кровью пополам с желчью, а затем смесь эта хлынула у него изо рта, словно вода из разбитого сосуда. Убойщик тяжело опустился на колени, ошалело уставившись в горящие глаза животного. Бык словно гипнотизировал его, держа в оцепенении. Животное бешено вращало глазами, из приоткрытой пасти стекала липкая слюна. Отойдя метра на три, бык неожиданно вновь его атаковал. Удар был сокрушительный, превративший его грудь в груду костей. Он рухнул в лужу крови. И уже теряя сознание, услышал шаги на металлическом мостике, а затем грохот, напоминающий пушечный залп. Секундой позже - еще один залп. Уже первым выстрелом быку снесло часть черепа - кровь, ошметки мозга, мелкие кости прыснули в разные стороны, заливая лежащего рядом Харгрейвса. Второй залп, явно излишний, пробил в боку животного дыру величиной с футбольный мяч. Бык рухнул в двух шагах от лежащего человека. Харгрейвс не шевелился, но он еще услышал звук приближающихся шагов, громкие крики и затем третий выстрел - оглушительный взрыв, на сей раз где-то совсем рядом.
Глава 4
Занавески колыхались под дуновением легкого ветерка, трепеща, словно крылья огромных мотыльков. Задувавший в душную комнату прохладный воздух приятно освежал. Вик Тайлер, лежа на спине, наблюдал за танцем полупрозрачных занавесок. По лбу струился пот, и он утирал его время от времени тыльной стороной ладони. Вик ощущал неприятную влажность простыни - следствие на редкость душной ночи. Беспокойно заерзав, он придвинулся к краю кровати и теперь уже окончательно поднялся. Он сидел неподвижно, опустив голову и глубоко дыша. За окном, в ветвях клонившейся к земле ивы пели птицы. Было еще сравнительно рано, но яркое солнце пылало в безоблачном небе яростно и беспощадно. Тайлер взглянул на часы, стоявшие на туалетном столике. 10.30 утра. Он что-то пробормотал себе под нос, пригладил свои короткие каштановые волосы. Если бы был жив его отец...
Он проспал, или, вернее, ему было позволено проспать - промелькнула у него мысль, и он тотчас вскочил на ноги. Тяжело вздохнув, побрел из спальни в ванную, где включил душ, проверяя температуру воды. Взглянув в зеркало, он остался доволен своим видом.
Тайлер был высок ростом, мускулист. В свои тридцать два года он выглядел прекрасно, учитывая, что последние шесть лет просидел за письменным столом. Перепрофилирование далось ему нелегко. Ведь он родился и вырос на ферме в Вейкли. На ферме, которую он теперь должен воссоздать. Привольная деревенская жизнь всегда была ему по душе. В городе он чувствовал себя пришельцем, чужаком, заблудившимся ребенком. По совету отца, он покинул ферму сразу после своего восемнадцатилетия, чтобы поступить в сельскохозяйственный колледж. Джек Тайлер одобрил выбор сына. Сам же Вик уезжал со смешанным чувством. Тем не менее он справлялся со своей новой жизнью. Однако после смерти матери - она умерла спустя три года - он вдруг затосковал. Приехав в Вейкли на похороны, он сомневался, стоит ли возвращаться в колледж, но отец убедил его вернуться. И он продолжил курс. Но смерть матери его сильно изменила. Его сжигало чувство вины, постоянно нараставшее в душе. Терзали мысли: зачем он здесь?
Что он здесь делает? И не он ли виноват в смерти матери?
По окончании колледжа он поступил на службу в министерство сельского хозяйства и был хорошим, высокооплачиваемым специалистом, имел прекрасную квартиру в Бейсватере. У него появились друзья. Ведь Тайлер - человек улыбчивый, обаятельный и всегда готовый крепко пожать руку, сказать доброе слово... Имел успех у девушек, в основном на одну ночь, что вполне его устраивало. Однако городская жизнь по-прежнему вызывала в нем противоречивые чувства. Вик приветствовал все блага города, все, что он ему предоставлял, - и в то же время ненавидел город, ненавидел за его «городскую» сущность. И он скучал по ферме... Тайлер немедленно отреагировал на известие о смерти отца - подал заявление об отставке, упаковал свое имущество в первый попавшийся чемодан и возвратился в Вейкли, покинув Лондон и все, с ним связанное.
...И вот он, прикрыв глаза, стоит под душем. И разные мысли проносятся у него в голове. Правда, пока что он не в состоянии трезво оценить все свои идеи, оценить новую для себя ситуацию. Да, он вернулся туда, куда и должен был вернуться - обратно в Вейкли, на ферму, которая была его домом много лет и - как он обещал себе уже не раз - останется таковым до самой его смерти. Ему казалось, что во всем этом присутствует какая-то горькая ирония: отец отослал его учиться в колледж, и вот теперь, когда тот умер, он снова здесь, последний из Тайлеров. Вик улыбнулся, вернее, попытался улыбнуться - улыбка тотчас же исчезла с его губ, словно смытая струёй воды. Да, он вернулся в деревню, на родину, однако отдал бы все на свете, только бы вернуться при других обстоятельствах. Отключив душ, он с минуту постоял, наблюдая за водоворотом в воронке слива. Затем, повязав бедра полотенцем, принялся вытирать голову. С интересом посмотрел в окно: Массей-Фергюсон неторопливо брела по полю в направлении северной части фермы, перегонял стадо Рассел Дженкинс, один из рабочих, нанятых Джеком. Другой, Джим Харрисон, пас где-то стадо. Обоим было лет по сорок, и работали они в семье Тайлеров сколько себя помнил Вик. Оба они присутствовали вчера на похоронах. Тайлера, конечно, удивило количество пришедших: казалось, весь город Вейкли пришел проводить его отца. Каждому из них отец был памятен по-своему. Тайлер был одновременно и удивлен, и тронут таким вниманием. Местные жители приняли его так, будто он никогда и не уезжал из Вейкли. Тайлер тщательно вытерся и побрел обратно в спальню, где натянул джинсы и старые «веллингтоны».
В одном из них, напротив большого пальца, образовалась трещина, и Тайлер, надевая сапог, что-то проворчал сквозь зубы. Накануне здесь прошли сильные грозы, и все кругом превратилось в какие-то хляби небесные, местами, впрочем, смахивающие и на преисподнюю: кое-что было выжжено молнией, другие же участки обратились в непроходимую трясину. Судя по влажности и духоте, предстоящей ночью следовало ожидать грозы. Спустившись вниз, он с жадностью съел полдюжины гренков, запивая их огромной кружкой чая. В лучах солнца, льющихся в открытое окно, сверкали огнеупорные чашки из нержавеющей стали. Ферма внешне была вполне традиционной, возможно, даже ветхой, но удобства ее отвечали самым современным требованиям. Единственная уступка прошлому - архачка в столовой. Над камином висели длинная, в человеческий рост, изогнутая труба и поржавевший клинок от плуга. Эти вещи оставил отец. Его отец... Тайлер поднялся на ноги, глубоко вздохнул и вышел во двор, На секунду зажмурился, защищая глаза от яркого света, затем с облегчением, полной грудью, вдохнул ароматы травы, сена и навоза. Он с детства полюбил все эти запахи и сейчас с улыбкой, приближался к поросячьему загону, расположенному вблизи въездных ворот. Здесь был еще и сарай, где содержались свиньи и хряки, но стойло предназначалось для поросят, отлученных от свиноматки, и, судя по шуму и визгу, Поросят в загоне было полным-полно. Он увидел Джима Харрисона, кормившего эту голодную ораву.
- Доброе утро, Джим, - поздоровался Тайлер.
Рабочий поднял голову, его лысая макушка сверкала на солнце. Он приветливо кивнул, на секунду отрываясь от работы.
- Мы с Руссом подумали, что лучше дать вам подольше поспать, мистер Тайлер, - сказал он. - Все же такое случается не каждый день... - Он осекся, словно в замешательстве.
Тайлер кивнул:
- Я ценю ваше внимание, но все же мне надо бы привыкнуть вставать с рассветом, уж если я собираюсь здесь остаться.
- Что ж, как бы там ни было, а работа не стоит, мистер Тайлер.
- Спасибо, Джим. И можешь не называть меня мистером Тайлером. Зови просто Виком.
Харрисон улыбнулся.
- Хорошо, Вик, - произнес он не очень уверенно.
Тайлер задрал голову, всматриваясь в небо, затем взглянул на поросят в свинарнике.
- Я думал, мы помещаем сюда только молочных поросят, - сказал он, с удивлением глядя на подсвинков, сгрудившихся вокруг кормившего их Харрисона.
- Да, верно, только молочных.
- Значит, эти поросята молочные? - недоверчиво спросил Тайлер. - Но они же вдвое больше... Вы хотите сказать, что им по десять недель?
- Нам и самим поначалу не верилось, - ответил Харрисон, - но так у нас со всеми животными, которым дают этот новый корм.
Тайлер нахмурился, подозрительно взглянув на Харрисона, а затем снова на поросят. Один из них поднял голову: ноздри поросенка расширились, маленькие глазки смотрели озлобленно и тупо.
- Несколько недель назад ваш отец приобрел новый комбинированный корм, - пояснил Харрисон, опуская глаза. - Парень, который ему продал, корм, уверял, что он дает большой привес.
Тайлер одобрительно кивнул.
- А как надои? Влияет ли на это новый корм?
Рабочий отрицательно покачал головой.
- А где именно отец его приобрел?
- За городом... Какая-то новая компания, - ответил Харрисон, пытаясь вспомнить ее название. - В общем, они торгуют кормом для скотины. Сами же его и производят.
Тайлер снова одобрительно кивнул:
- Что ж, отлично. Значит, теперь наша скотина повысится в цене.
- Большинство фермеров в округе пользуются этим кормом, - сказал Харрисон.
Он бросил остатки корма в небольшое корыто, затем снял засов и вышел из свинарника. Ненадолго замешкался.
- Так если все в порядке, мистер Тайлер... простите, Вик, я займусь другими делами...
- Хорошо, через минуту я к тебе присоединюсь, - сказал Тайлер, глядя вслед Харрисону; тот с трудом перебирался через двор, чавкая резиновыми сапожищами по липкой грязи.
Молодой человек оперся на ограду загона и внимательно оглядел поросят, сгрудившихся вокруг корыта. Большинство животных было гораздо крупнее, чем им полагалось бы по возрасту. Выходило так, что и получит он за них гораздо больше. Тайлер задумчиво потер ладонью подбородок. Хотел бы он знать, каких размеров будут эти свиньи, когда их рост, прекратится...
Глава 5
Глухие раскаты грома прокатились в поднебесье. Гряды иссиня-черных туч застилали небеса. Вспыхнули бесшумные зигзаги молний. Свет в лаборатории дрогнул, замерцал - и тут же вновь ожил и засветился ярко.
Свет горевших под потолком флюоресцентных ламп отражался на рабочих столах. Приближение грозы вызвало нервозность среди животных, заметавшихся в своих клетках. Джеффри Андерсон прошел к двери лаборатории, приоткрыл ее и выглянул наружу. Коридор по обе стороны был пуст. Пол сверкал как полированный. Белые стены словно светились в потоках льющегося с потолка яркого света, отчего коридор казался еще более пустынным. Андерсон в эти секунды с особой остротой ощутил свое одиночество. А впрочем, он был доволен своим одиночеством. За спиной его, в гулкой тишине тикали часы; стрелки подползали к 10.15 утра. Ритмичный, монотонный звук, отсчитывающий убегавшие секунды, отдаленные раскаты грома да писк животных... Он один в лаборатории... Андерсон запер за собой дверь, выключил свет и несколько секунд стоял в раздумье. На лбу его выступили капельки пота, и он небрежно отерся рукавом своего белого рабочего халата. Он глянул вниз, в окно, и ему вдруг показалось, что серебристо-красная фирменная эмблема «ВК» подмигнула ему. Он нервно, судорожно сглотнул и подошел к настенному телефонному аппарату, невольно еще раз оглянувшись на матовое оконное стекло. Он принялся набирать номер, и рука его слегка подрагивала.
...Треск пишущих машинок походил на пулеметные очереди, непрерывно звучащие в ограниченном пространстве маленькой конторы. Джо Вард вздохнула, повторно читая только что отпечатанный текст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24